Читать книгу Голый космос - Натали Синегорская - Страница 3

«Кто это вам, товарищ курсант, сказал, будто термояд – отрава, меняющая свойства в зависимости от температуры? А, вы сами догадались. Похвально. Тогда догадайтесь, что такое аэрокар. А вот и нет, это восклицание вороны, зазевавшейся на лету!»

Из воспитательной лекции товарища Полищука

Душа Виктора Воронина пела.

Вообще-то ни Виктор, ни его душа доселе не выказывали пристрастия к вокальным видам искусства, хотя музыку в принципе любили.

Но как было не петь? Ведь сегодня такой день!

Виктор едва не зазевался, но успел-таки воткнуть аэрокар в образовавшееся пространство на восемнадцатой трассе. Вообще-то, ему надо на двадцать первую, но совершить подобный маневр за один толчок очень сложно.

Сложно?!

Это ему-то, вчерашнему выпускнику мужской разведшколы, завтрашнему покорителю межзвездного пространства? Виктор застыдился и мысленно обругал себя за неверие в свои силы. Цыкнул на душу, чтобы ее экзерсисы не мешали сосредоточиться. Огляделся по сторонам. Аэрокары висели плотно. Они, конечно, двигались, но очень медленно и впритык, и попасть на соседнюю трассу казалось почти невозможным.

Почти.

Как говаривал наставник Виктора по разведшколе товарищ Полищук, нет невыполнимых заданий, есть идиоты-исполнители. Нетрудно догадаться: с таким посылом курсанты были безмерно счастливы выполнить порученную им работу. Правда, конечный результат иногда был далек от совершенства. Но эти подробности мало волновали курсантов. Главное – результат есть, и он не нулевой!

Кабину заполнял голос диктора «Радио „Комета“». Кроме смакования подробностей аварий на космодромах, критики в адрес конструкторов астролетов и их же, астролетов, рекламы, «Комета» иногда передавала и новости. Приятный женский голос рассказывал о новых находках галактических экспедиций, в частности, об артефактах почти бесследно сгинувшей цивилизации Агракумалеста, в просторечии именуемой змеекотами.

Музыкальный блок состоял из композиций земной группы «Кот Змеи», названной в честь загадочной цивилизации. Хрипловатый баритон, прорывающийся через дребезжание космоакустических гитар, пел бессмертную «Млечно-путейскую лирическую», написанную еще на заре космического бума:

Встают над Землею рассветы,

Жестокие вьюги метут,

А где-то страдают, вздыхают планеты,

Планеты, которые ждут.

Именно благодаря этой песне Виктор поступил в мужскую разведшколу на отделение внеземных контактов. Каждый раз, как он слышал припев, понимал, что просто обязан совершить все возможное и невозможное для страдающий, одиноких планет. Маленький Витя был уверен: именно его они и ждут, печально вздыхая в стылой космической глубине.

Песня закончилась. За ней последовала дискуссия на тему «Нужно ли отдыхать за пределами своей галактики». Двое ведущих отстаивали каждый свою позицию, втягивая слушателей в спор. Женский голос утверждал: нечего мотаться по дальним планетам, поскольку буквально под боком, на Марсе или Венере, можно оттянуться не хуже и намного дешевле. Мужской возражал, мол, курортников прельщает в первую очередь экзотика и новизна, а переться каждые выходные на Марс – это почти как на дачу съездить. К тому же, если открыть гипертоннель на далекую планету, то поездка туда обойдется среднестатистическому землянину дешевле, чем, скажем, визит на астролете к бабушке-юпитерианке.

Виктор хотел поспорить и набрал было номер «Кометы», но передумал. Время и летящие сзади кары поджимали. Соседние аппараты висели все так же плотно. Рядом с ним, на девятнадцатой трассе, торчал мини-аэрокар из прозрачного розового сверхпластика. Девушка – ох, ну кончено, девушка, клубничная блондинка в розовой кофточке и черном кожаном жилете со шнуровкой, почти не держалась за руль. Она потягивала из банки карма-колу и качала головой в такт неслышимой музыке. Виктор сделал попытку привлечь ее внимание – помахал рукой и коротко придавил кнопку аварийного сигнала. Никакой реакции. Пришлось слегка подтолкнуть розовое чудо.

Что тут началось! Девица резко повернулась, хорошенькое личико злобно перекосилось, открылась дверца и в Виктора, вернее, в его кар, полетела банка с недопитой кармой. Облитый бок аппарата мгновенно запузырился. Девица изрыгала такие проклятия, каких Виктор не слышал даже от псевдо-гоблинов на планете Орк, где проходил преддипломную практику. И это было хорошо, – нет, не сами проклятия, и не то, что такая милаха откуда-то их знает, а то, что она отвлеклась от трассы, где наконец-то забрезжил просвет.

В него-то Виктор и нырнул.

Никогда не связывайся с девушкой в розовой кофточке, наставлял его товарищ Полищук, даже если розовая кофточка – всего лишь камуфляж. Или средство передвижения, добавил Виктор, быстро перестраиваясь на двадцатую и сразу же на двадцать первую, куда его пустили почти мгновенно, сочувствующе помаргивая аварийками. Почему не связываться, товарищ Полищук не объяснял. Но, кажется, Виктор начинал понимать. Будь у девицы в руке не банка, а граната, она и ею запустила бы в обидчика.

Душа снова начала мурлыкать какой-то приятный мотивчик. Теперь Виктор и не думал ее останавливать. Ведь они двигались навстречу мечте!

Буквально пару дней назад закончена мужская разведшкола, она же Мурашка (сокр., сленг), а вчера пришел запрос на специалиста-косморазведчика. Товарищ Полищук, не задумываясь, протежировал Виктора, как самого перспективного из неопределившихся. В принципе, неопределившихся оставалось человек пять или шесть. Остальные девяносто уже до выпускных экзаменов знали, где будут служить. Кто устроился на тепленькое местечко в НИИ космологии, кто пошел торговать товарами внеземных цивилизаций, кто выбрал пассажирский астрофлот. Жаждущих романтики оказалось немного. Ну, скажите, что в ней хорошего? Трястись несколько месяцев, а то и лет, на каком-нибудь ржавом корыте, прилететь на пустую, мрачную планету, подвергаться опасностям и лишениям и в результате ничего не обнаружить. Именно таковой была жизнь рядового косморазведчика.

И ее не жаждал никто.

Кроме Виктора.

По мере приближения к космопроту пение души становилось все громче и отчетливей. Виктор даже различал отдельные слова и фразы, что-то типа «лучше гор могут быть лишь планеты, на которых еще не бывал». Парень улыбнулся, кивнул, соглашаясь, и лихо опустил аэрокар на шестнадцатый уровень воздушной парковки. Вышел, полюбовался открывшимся видом. Пассажирские астролайнеры выстроились ровными шеренгами, поблескивая на солнышке серебристыми боками. Шеренга уходила вдаль, к самому горизонту, и Виктора на мгновение охватила паника – как найти среди этого строя тот единственный корабль, который станет для него родным домом на долгие годы?

Как, как. Да очень просто. Достать из кармана присланную по веб-каналу карточку с точными координатами, подойти к ближайшему операторскому киоску и уточнить местонахождения «Маршевого» – именно так назывался разведкорабль, искомый Виктором.

Корабль обнаружился в другом секторе космопорта, где про ровные шеренги, похоже, и слыхом не слыхивали. Суда здесь стояли по принципу – кто раньше сел, того и место, независимо от координат, выданных диспетчером при посадке. Поэтому Виктору пришлось поплутать, прежде чем найти «Маршевый».

Пение души моментом прекратилось, а парень всерьез задумался – может, слинять, пока не поздно? Ядовито-зеленый цвет корабля не очень вязался с серьезными задачами косморазведки. К тому же, возле трапа стоял невысокий полноватый человек в засаленном комбинезоне и курил дешевую папиросу. Докурил, щелчком откинул бычок и заметил Виктора. Махнул рукой.

Удрать не выйдет, обреченно понял Виктор.

– Я Сан Саныч, капитан «Маршевого» – протягивая руку, сказал человек. – Твой начальник, значит. Ну, будем знакомы. На вид не обращай внимания, мы сейчас голландских кур грузили. Нет, не к нам, я другу помогал. Уж извини, выкать не приучен. А ты как, приучен? Это хорошо, хоть один культурный человек на борту будет.

Виктор слушал, думая о возможностях отступления. Он уже начал завидовать однокурсникам, осевшим в НИИ. И спросил, втайне надеясь на отрицательный ответ:

– Сан Саныч, вы меня прямо вот так, без собеседования берете?

Капитан надежды не оправдал. Он крякнул, подергал себя за мочку правого уха и проворчал:

– А чего с тобой собеседовать-то? Нешто, думаешь, из того, что ты мне наплетешь, я узнаю, как ты ведешь себя в экстремальных ситуациях?

Виктор озадачился:

– Но… а мои профессиональные навыки вас разве не интересуют?

– Интересуют, – кивнул Сан Саныч. – Только сдается мне, это ваша Мурашка не выдала бы диплом, кабы ты этими навыками не обладал. Ну, а если и нет, выяснить несложно. До первой остановки и выясним. А там, ежели чего, и ссадим. Обратно, уж не обижайся, за свой счет полетишь.

Желание удрать, пока не ссадили на незнакомой планете, переросло в навязчивую идею. Эх, ты, упрекнул его товарищ Полищук, рано сдаешься, разведка. Так это разведка разве, – удивился Виктор. А то, сказал товарищ Полищук, самая что ни на есть.

– Вещи твои где? – спросил Сан Саныч.

– Вещи? Какие?

– То есть как – какие? Личные. Костюм хорош, я не спорю.

Виктор кивнул. Костюм-хамелеон, подстраивался под окружающую среду как термически, так и визуально. На автомате и вручную. И дело не в том, что он дорогой. Его просто не купить нигде, потому что хамелеон предназначался для особо важных экспедиций по правительственным заданиям. Виктору же костюм подарили во время выпускного задания, и он до сих пор не мог поверит своему счастью.

– Но одного хамелеона маловато будет, – продолжал капитан. – Совсем ничего не взял? Полет у нас долгий, год примерно, а то и больше, как получится. Хоть одна смена белья да нужна. Вылет через полчаса. Не, я не против, можешь и налегке. Носки там, майку я тебе одолжу. Мыло, мочалку, полотенце в летающих киосках прикупишь или в лунамаркете, пока «Маршевый» будет таможню проходить. Главное – документы с собой?

Виктор кивнул и попытался проглотить ком, внезапно образовавшийся в горле. Как через полчаса? Товарищ Полищук сказал, завтра. Ошибся?

Образ наставника, хранимый Виктором в подсознании, хитро подмигнул. Вот тебе и первое препятствие, курсант. Причем, совсем пустяковое. А ты сразу сбегу, сразу в НИИ.

Виктору стало стыдно.

– Вопросы есть? – спросил Сан Саныч и, поймав взгляд молодого разведчика, пояснил: – А что, по-моему, хороший цвет. Говорят, зеленое успокаивает. Согласен, нет? Знаю, согласен. А почему знаю? А потому, что с капитаном не соглашаться – себе дороже выйдет. Значит, вопросов нет, а есть потребность изучить матчасть. Пошли в чрево.

Подняться на борт «Маршевого» они не успели. Резкое движение воздуха – и возле трапа возник щуплый, но крепенький гражданин среднего роста и неопределенного возраста – постарше Виктора, но гораздо моложе сан Саныча – в короткой ярко-вишневого цвета куртке и небесно-голубых штанах-дудочках, с лаково-белым чемоданом на мини-гравиплатформе и пачкой бумаг в руке.

– Здрасьте, еле добежал, – тяжело дыша, сказал он неожиданно низким голосом и притормозил платформу; та легонько стукнула его под колено. Ярко-вишневый пошатнулся, но устоял. – Боялся, улетели уже.

На губах гражданина появилась осторожная вежливая улыбка. Капитан же как-то странно разглядывал гражданина, то ли опасливо, то ли недоверчиво. Наконец спросил:

– Нахождение нас на земле придает вам уверенность?

– Что? – улыбка мгновенно погасла.

– Поясняю. Вы боялись, что мы улетели. Видимо, для страха имеются причины. Самая очевидная – без нас вам станет грустно, одиноко и некомфортно.

– Еще чего, – возразил щуплый. – Просто я лечу на этом корабле.

Он для достоверности кивнул на сочно-зеленый корпус. Во взгляде серо-холодных глаз читалось недоумение выбором столь диковатого колера.

– Да? – озадачился Сан Саныч. – Что заставило вас прийти к сему умозаключению?

Гражданин, все так же глядя поверх голов экипажа, помахал бумагами:

– Вот эти документы. Вас должны предупредить.

– О чем? Меня много о чем предупреждали. Всего не упомнишь.

– Институт внеземной геологии отправил меня в экспедицию.

– Скатертью… э-э-э… счастливого пути!

– На вашем корабле.

– Нет.

– Вот, прочтите.

Он глянул на капитана чуть снисходительно и протянул одну из бумаг. Тот быстро пробежал взглядом по строчкам:

– Так… До Окоемовки. Аванс уплачен? Уплачен. Сейчас гляну, дошел ли на счет… Ага, дошел. Ну, тогда другое дело.

Сан Саныч широко улыбнулся и развел в стороны руки, будто собирался заключить новоиспеченного пассажира в объятия:

– Дорогой вы наш! Чего ж сразу не сказали? Мы со старпомом все глаза проглядели, вас ожидаючи. Зовут как?

Пассажир легким движением корпуса уклонился от засаленного комбеза. Вынул из кармана куртки визитку, протянул капитану. Сан Саныч прочел и с недоумением воззрился на пассажира, мгновенно перейдя на «ты»:

– Тебя зовут… ГладилЕн? Это что ж за имя такое? Владилен – слышал, а чтоб Гладилен…

– Давайте попробуем еще раз, – геолог легонько постучал по карточке указательным пальцем. – Вот здесь написано – ГладИлин. Не Гладилен, а Гладилин. Понятно? Это фамилия. А имя – ниже. Эдуард Харитонович. Кандидат внеземгеологических наук.

Сан Саныч отодвинул палец и снова внимательно оглядел пассажира. Сказал скучным голосом:

– Ну, раз кандидат, то пошли в чрево, взлет скоро.

И развернулся, кивнув головой на открытый шлюз.

– Подождите, – сказал геолог, – рано в чрево. Ящик для образцов…

– Что – ящик?

– Ящик. Надо. Загрузить, – сказал Эдуард тихо, но твердо.

– Грузи, – бросил Сан Саныч через плечо, поднимаясь по трапу.

– Это не в моих силах, увы.

– У тебя в школе по физкультуре двойка была?

Показалась платформа с внушительным ящиком.

– По габаритам для грузчика не подхожу, – сказал геолог, указывая на короб размером пять на пять на семь метров. – Давайте как-нибудь вместе.

Сан Саныч оглянулся на короб и изменился в лице. Медленно развернулся, не спеша подошел к геологу. Взял документы, изучил каждую бумажку. И помахал всей пачкой перед носом геолога:

– Где тут сказано про ящик? Накладная на ящик где?

Геолог забрал у капитана бумаги, пролистал их, сказал досадливо:

– Накладная была… Я сам выписывал, сам заверял…

– Извини, Гладилен, но этот гроб я не возьму.

– Я новую накладную оформлю.

– Эх, мила-ай. Ты предыдущую сколько оформлял? Неделю, поди?

– Две, – сказал геолог.

– Две, – нравоучительно произнес кэп, показав зачем-то два пальца. – Что ж, иди, оформляй. Мы за это время как раз до Окоемовки доберемся.

– Вы не имеете права лететь без меня, – ледяным тоном сообщил Гладилин.

– А на что ты там нужен? У меня в контракте как сказано? Долететь до Окоемовки, доставить человека. А если человек сам, по своему желанию не полетел, то это форс-мажором называется и мелким шрифтом прописывается. Не грусти, потом полетишь, следующим рейсом.

Виктор понял, что геолог в отчаянии, хотя всем видом старается этого не показать.

– Я не могу потом. Потом не будет смысла. На Окоемовке начнутся железные бури, и благоприятное время наступит не скоро…

– Тогда лети без ящика! – рявкнул капитан. – Авоська у тебя есть? Ну и вот. Насобираешь в нее камушков. При хорошем микроскопе материала хватит лет на двадцать.

Гладилин не успел возразить, потому что в кармане Сан Саныча зазвенел вебофон.

– Да! – рявкнул кэп. – Ну. И что? Кто?! А не пошла бы она. Куда – это я ей и ее папаше лично сообщу. Если увижу. Но лучше им со мной не встречаться. Для них лучше.

Сан Саныч, раскрасневшийся и гневный, нажал на кнопку отбоя и повернулся к Виктору:

– Ты чего успел натворить?

Виктор опешил:

– Натворить? Ничего.

– А мне сообщили, очень даже чего. Девицу какую-то подрезал, она папаше пожаловалась, большому боссу.

Кэп поморщился:

– Не люблю я больших боссов, ох, не люблю. Редко кто из них приличными людьми оказывается.

– Я тоже, – услужливо поддакнул Гладилин.

Сан Саныч посмотрел на него как на говорящую статую и вновь обратился к Виктору:

– Чего ты с ней не поделил? Или соблазнить пытался?

Виктор вспыхнул:

– Да вы что! Попросил уступить трассу. А она… я даже не понял, почему так разозлилась. Банкой в меня запустила. Ругаться давай.

– Из этих, небось? Окаянных чертей?

– Нет, не похоже. Те на черных карах ездят, а у этой розовый.

– Розовый?!

Сан Саныч даже подпрыгнул.

– И правильно, что подрезал! Надо было наподдать еще как следует! Ничего, Витек, погодь маленько, я тебя научу, как с этими малолетними розовыми девками разговаривать. Значит, так. Сейчас сюда по этому делу собирается нагрянуть патруль. И если мы не хотим еще на неделю задержаться… а мы не хотим, правда, Гладилен? То быстренько прыгаем в чрево и летим. Без ящика, я сказал! Мой старпом, кстати, ради быстрого старта своими личными вещами пожертвовал. Ничего, по пути придумаешь что-нибудь. Ну, вперед, орлы!