Читать книгу Исправленному верить - Натали Тумко - Страница 6

Дверь открыл сам хозяин замка. Сегодня он был наряжен менее пышно, но все же опять театрально: серый расшитый серебром камзол, из-под которого виднелась синяя бархатная жилетка. Узкие брюки, туфли с пряжками…

– На дворецком экономим? – спросила Никодима.

– Добрый вечер… что?

– Говорю, замок большой, кто его пылесосит?

– А… есть дворецкий. Я просто мимо проходил, решил сам открыть.

– Миленько. Внутрь можно, или прямо на пороге отужинаем?

Хозяин замка сделал шаг назад, жестом приглашая входить. Закрыл за гостьей массивную дверь.

Он внимательно осмотрел футболку с надписью «Смелый тушканчик – вызов для бампера», джинсы, кроссовки.

– Вы прямо с работы? – спросил он.

– Нет.

– Я ожидал увидеть на вас платье.

– Да, знаю, – заверила Никодима. – Огромное наслаждение – нарушить подобное ожидание! Спасибо за предоставленную возможность.

– Вы как будто мне мстите за что-то? – спросил он с некоторой печалью.

– Что вы! Мщу я утонченно и изысканно, а это, так, можно сказать – заигрывания. Но если все упростить: кто кому хочет понравиться, тот и наряжается. Я – не очарована и не заинтересована, но ваши попытки меня искренне забавляют, поэтому я все-таки пришла и даже не опоздала. Я же не опоздала?

Он взглянул за ее спину на большие старинные часы, которые висели тут же, в холле. Часы показывали двадцать минут восьмого.

– Ничуть, – заверил Олеф с достоинством, сквозь которое проступала легкая ирония. – Но мне жаль, что сегодняшняя встреча так мало для вас значит.

– Что вы! Ради этого ужина я даже кроссовки постирала!

Они оба посмотрели на ее кроссовки.

– Знаете, я немножко отстал от жизни… Я сейчас не понимаю – это шутка или нет.

– Почти нет, – заверила Никодима. – Некоторую обувь теперь можно стирать прямо в стиральной машинке.

– Удобно… наверное.

Никодима протянула пакет.

– Это так, к чаю.

– Неожиданно… – признался хозяин замка, принимая гостинец. – И так приятно. Прямо-таки очень приятно…

Достал из пакета герметичные упаковки с кровью, начал изучать маркировку.

– Не знала, что вы любите, – пояснила она. – Взяла разной. Свежая, утренняя.

– И даже четвертая отрицательная? Право, вы меня балуете!

– Это – компенсация.

– Компенсация?

– За ненанесенные телесные повреждения. И прошлые, и будущие. Я могу разойтись, если вино действительно такое, как было обещано.

– Я начинаю привыкать к вашему чувству юмора. Прошу, пройдемте.

– У вас принято разуваться?

– Что вы, что вы! Нельзя нарушать композицию этого вашего… наряда.

– И то верно!

Граф… ну, будем считать, что граф, (хотя он мог быть и бароном каким-нибудь, и, не дай бог, герцогом) повел гостью по длинному холлу, сплошь по стенам увешанному старинными портретами и газетными вырезками сомнительного содержания. Никодима не торопилась, спокойно разглядывала все, что считала нужным рассмотреть. Хозяин замка несколько раз останавливался, ожидая. Было заметно, что поведение гостьи одновременно и забавляет, и раздражает его. Но забавляет все же больше.

Наконец холл закончился, и они оказались в просторной зале.

– Здесь нет окон, – заметила Никодима.

– Традиция, – пояснил Олеф.

Они сели за длинный стол: Олеф во главе стола, Никодиме было предложено место сбоку, в метре от хозяина замка.

Помимо стола в комнате… нет, это все-таки не комната – зала, в зале находился рояль (так, в углу – не сразу и заметишь); великолепный камин, над которым вместо картины висела театральная афиша. Возле камина стояло два добротных старинных кресла. Там, где по всем правилам должны были быть окна – возвышались узкие длинные витражи с подсветкой, но все же было очевидно, что это только имитации.

Несколько книжных шкафов завершали композицию.

Стол был накрыт скатертью вишневого цвета. Посуда, фужеры, столовые приборы… еды не было.

– Накрыто на двоих? – спросила Никодима.

– Мы же планируем ужин.

– Разве вампиры нуждаются в еде?

– Нет. Но мы можем принимать пищу.

– Ясно-понятно… – Никодима огляделась.

– Что-то не так? – спросил он.

– Все отлично. Кроме того, что я опоздала почти на полчаса, а еды на столе нет. Меня не ждали?

Вместо ответа Олеф громко позвал:

– Рустаф!

Торопливо вошел человек средних лет, одетый вполне современно.

– Что у нас с ужином?

– Все готово! Буквально пара минут, – заверил он, отвесил легкий поклон и удалился.

– Буквально пара минут, – повторил Олеф.

– Они ведь начали готовить, только когда я пришла, верно?

– Ничего-то от вас не скроешь, – усмехнулся он.

Никодима пожала плечами.

– У меня два предложения, – сказала она.

– Слушаю.

– Первое: зачем поститься обоим? Откупоривайте четвертую отрицательную, а я постараюсь не сглатывать слюни.

– Восхитительная идея, – умилился он, но в пакет не полез, с любопытством глядя на женщину. – Надеюсь, ваше второе предложение столь же прелестное…

– Перейдем на «ты»? Некоторые шутки невозможно адресовать тому, кому «выкаешь», а я не привыкла ограничивать себя в шутках.

– Мне кажется, мы не так долго знакомы…

– Это я еще прилично держалась, – заверила Никодима. – Я вообще редко жду больше трех предложений.

– Что ж… раз тебе так комфортнее.

– Отлично! Наливай!

Должно быть, он хотел заметить, что разливать и вино, и кровь следует слуге… Но будем откровенны: кто же устоит перед четвертой отрицательной?

– Знаешь, я умею пользоваться Интернетом и всеми этими… гаджетами, – сказал Олеф, отхлебнув одномоментно почти с полбокала. – Но мне это не доставляет такого удовольствия, как живое общение.

– Полуживое, – поправила Никодима. – Учитывая твой статус.

– Вот тут вы, ты ошибаешься: байки о том, что вампиры нежить – всего лишь байки. Мы чувствуем боль и голод.

Да, метаболизм у нас иной, и много других отличий, но мы не мертвые. Нет. Хотя температура тела ниже человеческой.

– И сколько? Замеряли?

– В среднем тридцать два градуса.

– То есть, если у тебя тридцать шесть и шесть – значит, ты гриппуешь?

– Наверное… Не знаю, как-то никогда не грипповал.

– Как это вообще переход в вампиризм в температурном плане? Вот брякнула…

– Ничего, я понял, – улыбнулся Олеф. Потом задумался, вспоминая. – Все начинает казаться теплым. Даже холодные предметы. Но вместе с тем, внутри постоянно мерзнешь, не можешь согреться, и это не проходит… Через некоторое время просто привыкаешь.

– А что с солнцем? Ты в передаче говорил, что – ничего такого, но окон-то в зале нет.

– Да просто витамин Д не усваивается, и обгораем легко. Кстати, окон только здесь нет, в остальных комнатах с этим все в порядке. А в спальне, – добавил он как бы между прочим, – окно с прекрасным видом на море.

– Отлично, бледнолицый. С этим разобрались. Так о чем хочешь поговорить помимо себя?

– Да о чем угодно, – хозяин замка повел рукой в пространстве, как бы предоставляя гостье выбор темы. – Что, в целом, в мире происходит?

– Второе пришествие плоскоземельщиков.

– Ох, это каждый раз непросто пережить, – понимающе закивал он.

– Ничего, справляемся, – усмехнулась она. – Каждый раз.

Вошел Рустаф, поставил перед Никодимой блюдо с закусками.

– Благодарю, – кивнула гостья.

– Вот что мне особо интересно, – сказал Олеф. – Большинство людей испытывают при виде вампира либо заинтересованность, любопытство, либо страх. Но в тебе не было ни того ни другого, когда мы… столкнулись.

– О, извини. Не помогаю самоутвердиться? Эх, да что ж я за дрянь… Ну, сорри.

На Олефа этот эмоциональный выпад не произвел впечатления.

– Так этому есть объяснение?

– Наверняка и не одно! – заверила она.

– Ты уже встречалась с вампирами?

– Просто мне не любопытно и не страшно. Вот Клим Саныч говорит, что страх к вампирам исходит из страха среднего класса перед высшей знатью. В свою очередь, страх высшей знати перед пролетариатом – истории о зомби.

– Умный человек, – сказал хозяин, и задумчиво добавил, – вкусный, наверное…

– Далеко живет, – на всякий случай сообщила Никодима.

– Да? Ну, тогда и ладно.

– Я вообще не всегда любопытная. Любопытство – энергозатратно, а это не в моих интересах. В моей жизни в плане знакомых и так довольно густо, на новых распаляться некогда. И вот о чем теперь я хочу спросить: ну, ведь долго живешь?! Как так, что и поговорить не с кем? И почему не женат? Уж за столько-то лет можно было найти достойную барышню!

Олеф посмотрел на бокал. Сделал еще глоток.

– Всегда все идет одинаково, – задумчиво произнес он. – Влюбленность в юное искреннее создание. Завоевание, и она поддается. Трудно устоять, – он посмотрел с иронией и грустно усмехнулся. – И некоторое время ты наслаждаешься этой юностью… непорочностью. Взаимным притяжением. Преодолеваешь соблазны.

Он посмотрел в сторону, вспоминая. Его лицо сохраняло почти мечтательное выражение.

– Потом – поддаешься соблазнам. И еще какое-то время живешь в настоящем экстазе! А потом… Как грим смывается и непорочность, и юность. И милость. Сквозь знакомые черты проступает нотки капризности. Она хочет быть всегда с тобой и ревнует ко всему. И требует! Все время чего-то требует!

– Это называется «отношения», – заметила Никодима.

Но он словно не слышал.

– Потом, если ты ее еще любишь, поддаешься уговорам и делаешь ее такой же, как ты сам. Но все становится только хуже. Она перестает быть теплой. Перестает смеяться твоим шуткам и ценить время, проведенное с тобой. Ее очаровательная дерзость превращается в пренебрежение. Смелость становится жестокостью.

Теперь он смотрел в стол.

– И однажды ты застаешь ее с другим, а она даже не смущается, не пытается оправдаться, а с раздражением напоминает тебе, что только еще входит во вкус, и не тебе ей указывать… И когда она однажды уходит, а они все уходят, ты испытываешь тоску и облегчение одновременно. А потом все повторяется.

Никодима некоторое время молчала. Он тоже не торопился продолжать разговор: это откровение (а откровения, сразу было понятно, он не часто себе позволял) сильно взволновало Олефа, и ему требовалось некоторое время, чтобы опять прийти в состояние привычного самоконтроля.

По счастью, в зал вошел Рустаф.

– Когда подавать основное блюдо?

– Уже пора, – сообщила Никодима.

Рустаф, как хорошо вышколенный слуга, посмотрел на хозяина, тот едва заметно кивнул. Дворецкий удалился.

– Ладно. Это – обосновал, – произнесла Никодима. – Но что ты ожидал от вампирской жизни? Счастливого семейного гнездышка?

– Я не теряю надежды.

Он посмотрел прямо ей в глаза.

– Так, на меня даже не прищуривайся! Я сюда не на смо – трины пришла, а просто халявно поужинать. Кстати, тарталетки зачетные!

Олеф улыбнулся, мрачные мысли его покинули.

– А разве тебе не нужна помощь со сценарием? Или что ты там разбрасывала по полу?

– Справилась, – хмыкнула Никодима.

– Так ты сценарист?

– В том числе.

– В том числе? – удивился он. – Это не основная работа?

– Это больше хобби. Такое оплачиваемое хобби. А вообще у меня магазинчик дверей. И еще звукозаписывающая студия. Ну и так, по мелочи.

– Сейчас женщины работают… Одон утверждает, что все это смешение ролей ни к чему хорошему не приведет, а я считаю, что у каждого должна быть свобода выбора.

– Кто такой Одон?

– О, да, мы не говорили о родственниках… Это мой брат. Старший.

– Родной?

– У нас один обратитель.

– Да. Точно. Вампирские семьи. Но вот, что касается свободы выбора – ее пока все еще маловато. Больше, чем в Средневековье, конечно. Но… недостаточно.

– В Средневековье у меня не было бы шанса пригласить в гости малознакомую достойную женщину и получить ее согласие.

– Да и в наше время это не так, чтобы принято, – заверила Никодима. – Между прочим, я до сих пор не понимаю, зачем ты это сделал.

– Во все времена, – произнес Олеф, – очень ценны хорошие собеседники. Которые ничего от тебя не ждут и не требуют.

– Требовать мне лениво, это надо придумать и напрягаться, а вот ожидания – не без этого.

Он приподнял одну бровь, что, как мы уже знаем, в его исполнении означало удивление.

– Ожидание?

– Мне вино обещали. Я, что, уйду домой трезвая?

Лицо его изменилось, Олеф вдруг вскочил с места.

– Как я мог забыть?! Прогуляемся в погреб? Вы выберете сами! Ты выберешь сама!

– Прогулка в погреб? – вздохнула Никодима поднимаясь. – Маньяки торжествуют.

Хозяин дома вспомнил, что он вампир и что он ужасен и улыбнулся коварно.

Потом они выбирали вина, и Никодима пыталась выяснить, какой максимальный ущерб может нанести, если откроет, скажем, вот эту бутылочку? А эту?

После небольшой лекции о виноградниках 19 века они вернулись в зал, где уже дымилось жаркое. Разговор коснулся литературы, перешел на обсуждение современного сценарного искусства и совершенно нелогично уткнулся в рассуждения о медузах, которых разводили китайцы на морской ферме где-то в районе Славянки. А, может, и не там. И, возможно, не китайцы…

На прощание уже у двери горничная (о, здесь не только Рустаф, оказывается) протянула хозяину упакованный десерт и быстренько скрылась. Вампир передал пакет Никодиме.

– Спасибо за вечер.

– Взаимно. Вино действительно отличное, и готовят у тебя вкусно. Не знаю, зачем.

Олеф галантно наклонился, несколько помедлил и поцеловал гостье руку.

– Надеюсь, ты не против? – спросил он.

– Женщины могут отказаться от каблуков, но от поцелуев и комплиментов – никогда, – заверила Никодима.

Согласитесь, вполне себе миленько? Ну и достаточно! Вот, простая история: познакомились, поужинали, восторг перспективы… но тут случилось следующее.