Читать книгу Гость из прошлого - Наталия Баринова, Наталья Баринова - Страница 5

Что такое быть не в своей тарелке, Саша прочувствовала не раз. Когда тебе двадцать – это одни ощущения, а когда за сорок – совсем другие. Она понимала, что не должна думать о том, что разрушает ее мир, но в очередной раз оказалась неспособна справиться с собственными переживаниями. Она – психолог со стажем – падала в глубокую расщелину, на дне которой ее ждало жесткое приземление, несовместимое с самой жизнью.

К ней приходили люди, которым она должна была помочь выбраться из сложных ситуаций. Для каждого она находила нужные слова, доказывающие необходимость измениться самому, чтобы изменить взгляд на мир, чтобы вписаться в него и гармонично сосуществовать. Ее благодарили, желали добра и счастья, и теперь, когда Александра осознала, что у нее самой в душе царит беспорядок, ей было неловко принимать все эти проявления признательности.

Александра стала больше курить. Теперь это не напоминало приятный ритуал: мундштук за ненадобностью лежал в верхнем ящике стола, дамские ментоловые сигареты сменили те, что покрепче. Лескова нервничала, перебирала в памяти события двадцатилетней давности и приходила к неутешительным мыслям о непоправимой цепи ошибок. Не желая применять к себе приемы, помогающие обрести душевное равновесие, Саша продолжала бесконтрольное падение. Нервное напряжение достигло апогея. К тому же мужчина, пообещавший в следующий вторник покончить с собой, напомнил о себе. Он позвонил и, не давая Саше вставить слово, еще раз повторил свою угрозу.

– Я не приеду к вам домой, Леонид, но я готова… – Лескова услышала гудки. Она не успела договорить.

Такого неподдающегося клиента у нее давно не было. Вспоминались один-два случая из далекого прошлого, в начале карьеры. Непростое, но интересное время. Набираясь опыта, Лескова совершенствовала свой стиль в общении с клиентами. Саша не собиралась отказываться ни от одного из них. Она помнила почти всех по именам. Они ассоциировались у нее с проблемой, к решению которой приходилось подбирать нужный ключ. Сейчас у нее вырисовались два нуждающихся в неотложной помощи клиента: обещающий совершить суицид мужчина и она сама, погибающая от груза воспоминаний. Назрела необходимость разделить тяжкую ношу.

– Привет, Симона! Как дела? – приняв последнего посетителя, Александра набрала номер своей давней приятельницы.

Они были знакомы задолго до того, как Лескова решила открыть свою практику. Сколько детских воспоминаний. Однако, как это часто бывает, после окончания школы их пути на время разошлись. Редкие встречи сошли на «нет», телефонные разговоры – к поздравлениям с днем рождения, новым годом, да и то, если удавалось вспомнить друг о друге без опозданий. Потом наступил период сближения. Особенно после того, как обе вышли замуж во второй раз.

Саше всегда было доверительно легко с Симоной. Подруга принадлежала к категории активных, непоседливых, успешных женщин – набор качеств, который трудно переоценить в современном мире. Ее второй удачный брак завершал портрет совершенства. Римма Григорьевна не раз ставила Симону в пример менее удачливой и целеустремленной дочери.

Бюрократически проволочки отнимали время и силы. Открытие своей практики с каждым днем казалось все более недостижимой мечтой. Собрав нервы в кулак, Александра не сдавалась. В конце концов, она хотела доказать матери, что ее будущее в ее руках, что оно под контролем. Лескова медленно, но упорно шла к поставленной цели. В какой-то момент она поняла, что без помощи не справится. Тогда и вспомнила о Симоне, отбросив гордость, обратилась к ней. Подруга детства с удовольствием откликнулась. Связи супруга Симоны оказались весьма кстати. Дело сдвинулось с мертвой точки. Правда, с тех пор Саша чувствовала себя обязанной, а Симона всячески показывала, что ничего особенного не сделала.

– От добра добра не ищут, – с пафосом изрекала она прописную истину.

Сегодня Лескова хотела увидеться с подругой. Знала, что та может оказаться занята, и заранее придумывала вескую причину, которая теоретически могла бы перевесить всю важность дел Симоны.

– Привет, Шурка! У меня все отлично! – звенящий голос подруги контрастировал с вялым бормотанием Лесковой.

– Я тебя уже дня три не слышала.

– Четыре, – засмеялась Симона, – на меня столько всего навалилось. Замоталась – прости.

– Теперь полегче?

– Спасибо, жаловаться не на что. Наверное, пора к тебе на прием, потому что так не бывает. Что скажешь? – усмехнулась Симона.

– Бывает, но нечасто.

– А ты как, Саня?

– Как насчет увидеться?

– Даже не знаю, – протяжно ответила Симона. – Такой завал на фирме. Забыла, когда в последний раз вырывалась куда-то. Кажется, с тобой в бассейн дней десять назад. Кстати, две тренировки по фитнесу пропустила.

– Это ты мне рассказываешь? Я изнывала от скуки без тебя.

– Брось, Сашка. Ты ведь туда не ради меня ходишь.

– Ладно, о фитнесе потом поговорим. Есть темы поважнее. Давай сегодня встретимся.

– Не знаю, даже не знаю, – задумчиво произнесла Симона.

– Брось, я ведь тебя не в тур по Италии приглашаю, а кофе выпить в «Европе».

– Шурочка, зайка моя, я очень-очень хочу сказать «да», – Симона вздохнула. – Я перезвоню тебе через час, идет? За это время постараюсь кое-что уладить.

– Хорошо. Я еще буду на работе.

– Слушай, что-то мне твой голос не нравится.

– Наконец-то до тебя дошло.

– Стоп! Что случилось?

– Мне плохо, Симка, – тихо сказала Саша, закуривая очередную сигарету. Громко выдохнув в трубку, она перевела дыхание. – Плохо, как никогда.

– Значит, аутотренинги не помогают?

– Абсолютно.

– Других поучаешь, направляешь, убеждаешь, а себя?

– С собой всегда сложнее, – вздохнула Лескова.

– Понятно. Нужна служба спасения.

– Спасай!

– И это говорит опытный психолог!

– Я не узнаю себя, – призналась Лескова. – Не думала, что могу так расклеиться.

Она хотела в эту же минуту сказать о том, что пережила сильное потрясение, что после похорон Ильи ей вдруг стало так пусто, как будто она похоронила собственного сына. Господи, да о чем это она? Своим детям она даже не позволила появиться на свет. Она их убила. И все эти годы жила относительно спокойно. Она жила для себя, не желая больше выходить замуж, порхала, как бабочка, от одного романа к другому, от одних отношений к другим, но наступил момент, когда все вокруг поглотила пустота. Жизнь складывается не так, как она мечтала, а она только и делает, что решает чужие проблемы, восстанавливает чей-то покой. Не пора ли помочь самой себе? Вот и Симоне позвонила от отчаяния. Поможет ли ей разговор с подругой, у которой и без ее проблем хватает головной боли?

Настроение катастрофически падало, как вдруг Сашу осенило: с кем ей нужно пообщаться, так это с Прохоровым. То, что происходит, касается их обоих, и никак не объяснить успешной, жизнерадостной подруге всю горечь, разлившуюся внутри. Значит, не стоит тратить на это время. Кофе в «Европе» откладывается.

– Алло, Сашка, ты что замолчала?

– Знаешь, наверное, я погорячилась, – Александра решительно затушила сигарету, – не стоит вмешивать тебя в эту историю.

– Да что с тобой такое?

– Правда, Симка, я разберусь. Все будет нормально. Извини, что я тебя потревожила.

– Ты как с чужим человеком со мной говоришь, – обиженно произнесла Скуратова.

– Тебе показалось.

– Хорошо, я приеду. Говори, где и когда встречаемся?

– Нет, не нужно. Это была плохая идея. Извини. Я перезвоню.

Александра положила трубку. Какое-то время, покусывая губы, смотрела на телефон. Наверняка Симона в недоумении. Объясняться с ней придется, но не сегодня, не завтра. Саша уже жалела, что под влиянием импульса растревожила подругу. Теперь не обойдется без вопросов. Симона из тех, кто любит ясность. И все-таки ей придется усмирить свое любопытство. По крайней мере, до тех пор, пока Саша сама во всем разберется.

Открыв записную книжку, нашла номер телефона Прохорова. Оказывается, она не забыла его. Решительно нажимая кнопки, не боясь попасть на его жену. Мама успела рассказать, что она давно живет в своей квартире, а Дмитрий Ильич – в своей. Правда, это в одном доме, через подъезд, но все же не вместе. Сложные отношения. Райского гнездышка не получилось, так что семья существовала фиктивно. Два дома, две судьбы, которые связывал единственный сын. Теперь какое-то время они будут общаться по инерции, связанные одним горем, пытаясь заглушить неуемную боль утраты. Потом либо снова будут жить вместе, либо разъедутся, мечтая больше никогда не видеться.

– Слушаю вас, говорите. Алло!.. – Александра едва узнала его голос. Раньше она говорила, что отличит его из тысячи, что никогда не забудет этот необычный тембр, проникающий в тебя и вызывающий безотчетное доверие.

Первый раз, когда Дмитрий Ильич обратился к ней, она растерялась, потеряла дар речи. Это было неожиданное потрясение, в котором так нуждалась Саша. Она ждала события, которое затмит неприятные впечатления от ее взросления. Она мечтала, чтобы появился некто, способный ее остановить. Сначала Будинцев, потом Гриша и Слава, этот список рос с невообразимой быстротой. Однако из чувства противоречия, не желая подчиняться доводам рассудка, она знакомилась с новыми молодыми людьми, кокетничала, давала повод надеяться.

Один из тех, на кого обратила внимание, – Роман Муромов, Мурик. Он учился в параллельной группе и с первых дней учебы бросал на Сашу влюбленные взгляды. Не заметить их было невозможно. Как это обычно бывает, о взаимности не могло быть и речи. Высокий, худощавый, сутулившийся, он почти каждый день умудрялся поджидать ее у институтского крыльца. Чаще он ничего не говорил. Казалось, ему достаточно видеть ее, слышать ее смех, голос, а она откровенно издевалась над ним. Чувства этого парня Александра не воспринимала серьезно, поэтому была с ним жестока и резка.

– Совсем Мурик голову потерял, – смеялись однокурсницы, обращаясь к Саше. – Ты бы помягче с парнем, а то на него смотреть жалко.

– Выходи за меня… – однажды предложил он, глядя на Александру взглядом, полным обожания. Тогда она впервые поняла, что ему не до шуток. – Я давно хотел тебе это предложить, но не решался.

– Мы разговаривали несколько раз, как ты можешь? – удивилась Саша. – Замуж – это ведь на всю жизнь. Во всяком случае, я хочу один раз и навсегда!

– Я тоже!

– Мы совсем не знаем друг друга. Мы не можем даже говорить ни о чем подобном.

– Я знаю о тебе все, что мне нужно, а ты можешь спросить о чем угодно. У меня от тебя секретов нет!

– Не нужно, Рома. Спасибо тебе. Ты хороший, ты очень хороший.

– Не отказывай сразу. Я буду ждать.

Рома никак не подходил под параметры того, о ком грезила Александра. Юноша проявлял завидное постоянство – с первых дней знакомства он смотрел на нее с восхищением. Сашу не раздражала его преданность, не более того. Чем больше доказательств искренности чувств Муромова получала Лескова, тем меньший ответный интерес он вызывал в ней. Именно в это время в ее жизни появился Прохоров. То есть сначала Римма Григорьевна вернулась с курорта и сообщила, что познакомилась с великолепным человеком, Аркадием Стрельниковым, а потом он пришел к ним в гости. Пришел с другом.

Они были такие разные: спокойный и рассудительный Дмитрий Ильич и ершистый, непоседливый Аркадий Семенович. Но Саше не было дела до Стрельникова. Она находилась под впечатлением от голоса, внешности и манер Прохорова. Он был сама уверенность, само совершенство, к тому же обладал превосходным чувством юмора. Саша оценила это в первую очередь, добавив его, как бонус, к обаятельной улыбке, дерзким глазам.

Она тоже понравилась ему с первого взгляда. Это было очевидно. Даже Римма Григорьевна, озабоченная собственными любовными перипетиями, не преминула заметить:

– Шурка, а Дмитрий в тебя влюбился.

– Мам, ты со своим Аркадием разбирайся, а я как-нибудь сама, – Саша ершилась по инерции.

– Ну, извини, дорогая. Просто я старше и в жизни повидала немало, – улыбнулась Римма Григорьевна и шепнула дочери на ухо: – Он в нокдауне, воспользуйся этим.

– Что еще скажешь?!

– Отличная партия. Он перспективный врач. Если попадет в хорошие руки – карьера обеспечена. Прислушайся, Шура! Ты же знаешь, я нечасто пристаю к тебе с советами.

Это была сущая правда. Обычно Римму Григорьевну абсолютно не интересовала личная жизнь дочери. Саша успела привыкнуть к этому и поэтому не нуждалась в комментариях, пожеланиях. Она знала, что в состоянии самостоятельно разобраться с возникшей ситуацией. Взрослый мужчина, робеющий в ее присутствии как мальчишка, – это было нечто новое, гарантирующее острые ощущения. Тогда ему не стоило большого труда привлечь ее внимание. Он был ей интересен одной сумасшедшей разницей в возрасте – пятнадцать лет. Саше льстило его внимание, его застенчивость, когда она пыталась вести себя раскованно. Но вот парадокс: очень скоро все то, что влекло Александру к Прохорову, с еще большей силой отвернуло ее от него. Ничего серьезного так и не получилось. Она поняла, что не сможет быть с этим мужчиной и в горе, и в радости. Открытие поначалу выбило ее из колеи, вызвало саднящее чувство вины, а потом переросло в равнодушное созерцание его паники, его разочарования.

С высоты прожитых лет можно было попытаться понять причину столь резкой перемены в ее настроении, но Саша не делала этого никогда. Тогда она сказала себе, что есть два варианта. Первый – никто не виноват в произошедшем. Второй – виноваты оба. Философское умозаключение, совершенно неконкретное, безликое, удовлетворяло Лескову все эти годы. Разбираясь в судьбах своих клиентов, Саша умело отметала любые намеки периодически пробуждающейся совести высветить темные пятна своей судьбы. Она не хотела увеличивать количество своих промахов. А сейчас убеждала себя, что звонок Прохорову после стольких лет молчания, после всего, что их связывало, не станет еще одним звеном в цепи непоправимых ошибок.