Читать книгу Маргинал с голубыми глазами. Рассказы - Наталия Журавлева - Страница 2

Вера Семёновна ловко выкроила из старой кожаной сумки две заплаты. Она поставит их на протёршиеся рукава тоже старого, но ещё вполне добротного велюрового пиджака мужа. Сумку не спасти: ручки сносились до дыр, изящный замочек сломался, а потёртости уже не замаскировать ни фломастером, ни йодом. А вот на заплатки мягкая, хорошо выделанная кожа вполне сгодится!

– Смотри, Петя, какие локти будут на твоём пиджаке! Все обзавидуются! – весело сказала Вера Семёновна и потрясла в воздухе заплатками.

Пётр Иванович оторвался от газеты и грустно взглянул на жену.

– Ну да, ну да, – пробормотал он, – обзавидуются. Кошмар какой-то! На дворе конец двадцатого века, весь мир идёт вперёд семимильными шагами, а мы заплаты на локти из сумок вырезаем! – Он с досадой отбросил газету.

– Вот ты, Верочка! Тебе пятьдесят лет, ты – профессор химии, уважаемый человек, а вынуждена днём торговать в палатке, потому что твою кафедру закрыли, а тебя сократили, а вечером вырезать из сумки заплаты на мой пиджак! Сашенька, жена Аркаши, – учитель, педагог от Бога, – ездит убирать хоромы новоявленных богатеев! Работает уборщицей! – Пётр Иванович вскочил с места, выпрямился и гневно погрозил кому-то пальцем.

– Ни работы приличной, ни денег! – продолжал обличать он. – Куда мы катимся?! Инфляция сумасшедшая, в магазинах ценники в у.е.! – он безнадёжно махнул рукой и опустился в кресло.

Вера Семёновна отложила в сторону пиджак, подошла к мужу и обняла его сзади.

– Ну что ты горячишься? Да, работаем не по специальности. Но ключевое слово здесь – работаем! А Сашенька, кстати, уже не ездит на вызовы, она на телефоне, заказы принимает. Высшее образование свою роль сыграло! – Вера Семёновна усмехнулась и погладила мужа по плечу.

– Ничего, Петенька! Всё будет хорошо! Ты скоро работу закончишь, деньги получишь. Большие деньги! 2000 долларов, это же какие деньги, Петенька! Сыну поможем… А там, глядишь, молва о тебе пойдёт, приглашать начнут. Выкрутимся!

Пётр Иванович горько усмехнулся:

– Молва… Раньше известность была, на весь Советский Союз, а теперь молва… Стыдно мне, Верочка. Я, мастер-краснодеревщик высочайшей квалификации, реставратор, работавший почти во всех музеях страны, – и делаю пол «новому русскому», безграмотному мужику с бычьей шеей – господину Бабенко! И какой пол! Паркет из десяти – именно десяти, ни больше ни меньше! – ценных пород дерева, с инкрустацией! Вот скажи мне, – повернулся он к жене, – скажи, как ты думаешь, зачем этому элементу такой пол?

Вера Семёновна пожала плечами.

– Не знаю, – улыбнулась она, – наверное, в красоте жить хочет, как в музее!

– В красоте! В музее! Да он в музее ни разу в жизни не был! – фыркнул Пётр Иванович. – Нет, дорогая, он хочет утереть нос Антохе, Коляну и Серому, таким же, прости меня, быкам. На Новый год пригласить компанию, и чтобы все «сдохли от зависти»! – Пётр Иванович обессиленно замолчал.

– Ну и что, Петенька, – спокойно сказала Вера Семёновна. – Ну и что. Пусть себе развлекается. А у тебя зато работа есть. Скоро закончишь заказ и свои деньги получишь! Об этом думать надо. И, кстати, не забудь дать ему визитку организации, где Сашенька работает. За полом-то уход потребуется!

– Фирмы, Верочка, фирмы, а не организации! Учись говорить правильно! – хохотнул Пётр Иванович.

– Да бог с ней, с этой фирмой! Пойдём чай пить, милый. Я печенье овсяное сегодня купила.

И Вера Семёновна лёгкой походкой направилась на кухню. Муж с удовольствием посмотрел ей вслед. Его Верочке никто никогда не даёт её возраста! Невысокая, но удивительно пропорциональная, стройная, с белокурыми вьющимися волосами, она выглядела лет на сорок, не больше. А её белозубая улыбка и большущие серые глаза могли свести с ума любого мужчину! Пётр Иванович слегка ревновал свою жену… да ко всем! Он-то вовсе не красавец, нет. Хоть и вышел ростом, да фигура какая-то угловатая, нескладная. Волосы совсем седые, благо, хоть не поредели, а то хорош бы он был с плешью-то! И выглядел он на свои пятьдесят три, и ни днём меньше. Ну, красавец-не красавец, а серебряную свадьбу с любимой женой отметил! Пётр Иванович потёр нос и, улыбаясь, пошёл на кухню пить чай с овсяным печеньем.

Утром за ним заехал друг и коллега Аркадий, Аркаша, как ласково называла его Верочка. Аркаша был на одиннадцать лет моложе Петра, но разница в возрасте не мешала им крепко дружить ещё со времён совместной работы в реставрационной мастерской, куда юный Аркадий пришёл после института и попал под начало Петра Ивановича. Тот быстро рассмотрел в симпатичном широкоплечем брюнете с карими выразительными глазами большой талант реставратора и взял его под свою опеку. Так и подружились, а когда Аркадий женился, стали дружить семьями. И сейчас, в трудные времена, Аркадий и Пётр держались друг друга и все редкие заказы выполняли вместе, честно деля пополам заработанное.

Аркадий приехал на видавшей виды «шестёрке» – машине верной и трудолюбивой. По утреннему городу до работы добрались быстро: октябрь стоял тёплый и сухой, дороги были чистые, а яркая и радостная красота золотой осени соответствовала их настроению: сегодня они сдавали готовую работу заказчику. Ни Аркадий, ни Пётр Иванович дома об этом не говорили, им хотелось сделать жёнам сюрприз: явиться вечером и выложить на стол долгожданные, честно заработанные две тысячи долларов. Каждый по две тысячи!

Деньги большие, но и работали они за эти деньги больше двух месяцев!

Аркадий и Пётр вошли в подъезд семиэтажной «сталинки», поднялись на третий этаж и открыли дверь в огромную квартиру, которая получилась из объединённых соседних «двушки» и «трёшки»*. Здесь, в тридцатиметровом холле жилища «нового русского», они и делали паркетный пол. Делали-делали и наконец-то сделали! Мастера застыли на пороге, придирчиво и восхищённо разглядывая чудо, сотворенное собственными руками. Под их ногами расстилался настоящий ковёр, изысканно и утончённо выполненный из десяти разных ценных древесных пород. В центре, где требуется наибольшая твёрдость дерева, паркет набирался из необычной, крепкой древесины пурпурно-розового и фиолетового бразильского амаранта, из прочной бразильской вишни, сияющей оттенками от оранжево-коричневого до красновато-коричневого с белой, серой и розовато-коричневой заболонью.* Весёлый жёлтый цвет обеспечивал стойкий и твёрдый ироко из Африки, соседствующий в рисунке с желтоватой оливой с пёстрой, мраморной текстурой. Желтизну оттеняли детали рисунка, выполненные из мербау – малайзийского дерева светло-коричневого оттенка и и индонезийского палисандра с древесиной редкого красно-коричневого тона

Не забыты были и родные отечественные породы дерева. В паркетный ковёр гармонично вписались и белая древесина клёна, и прочный дымчатый бук, и розовая груша. Не обошлось, конечно же, без дуба с его неповторимо красивой текстурой, пригодилась и своя, российская, желтовато-розоватая вишня… Все эти деревянные детали, тщательно подобранные по прочности, текстуре, совмещаемости и оттенкам, и составляли великолепный, полностью готовый паркетный ковёр, дважды пропитанный шелковистым маслом, и сияющий теперь в свете роскошной хрустальной люстры под трёхметровым потолком.

– Ох, и красота же, Аркаша! – восторженно проговорил Пётр Иванович, подталкивая друга в бок. – И мы с тобой – создатели этой красоты! А помнишь, как мы отговаривали этого… заказчика от бамбукового паркета!

– Помню! – засмеялся Аркадий. – Кто-то ему нашептал, что бамбук – это круче крутого! И поди докажи, что бамбук – не дерево, и через пять-семь лет в копеечку влетит его реставрация!

– Можно подумать, этот пол ему по дешёвке достался, – усмехнулся Пётр Иванович, – за копейки. Страшно представить, в какие деньжищи материал обошёлся!

– А то ты не знаешь, Петя, в какие! Из нашей мастерской деревяшки-то! Почти всё скупил, бандюган…

– Да ладно тебе, Аркаша. Ну бандюган. Ну ворует металл, за границу гонит. А кто в наше время не ворует, если есть возможность что-то украсть?! Да что мы опять об этом! Давай лучше переобувайся, и ещё раз всё проверим, все стыки посмотрим, попрыгаем-потопаем, пока… работодатель не пришёл.

Последняя тщательная проверка пола подходила к концу, когда дверь открылась, и на пороге возник хозяин квартиры – невысокий, плотно сбитый, почти квадратный тридцатилетний мужчина с маленькими острыми глазками и наголо обритой головой.

– Ну, что, работяги-доходяги, готов мой пол? – весело гаркнул он вместо приветствия. – Надеюсь, брак не гоните, а то бошки-то поотрываю и в ваше же ведро с гайками засуну!

И он оглушительно захохотал над своей шуткой, подразумевая под «ведром с гайками» «Жигули» Аркадия.

– Паркет готов, Виктор Николаевич, – сухо ответил Пётр, внутренне поморщившись, – посмотрите сами: всё в порядке.

– Да уж вижу, не слепой! – гоготнул Виктор Николаевич. – Знатная работа, клёвый пол сбацали! Я так пацанам и сказал: Витёк знает, кого нанимать! Мои мастеровые лучшие, ложили пол в самом Эрмитаже… ведь ложили, верно?

– Да, – сдержанно подтвердил Аркадий. – Было дело, работали мы в Эрмитаже на реставрации.

– Вот я и говорю! – обрадовался Витёк. – Ну, значицца, всё в ажуре, так?

– Так, Виктор Николаевич, – ещё раз уверил заказчика Пётр. – Позвольте, я вам визитку фирмы дам, где хорошо умеют за паркетом ухаживать.

И Пётр протянул довольному хозяину квартиры визитку фирмы, где работала жена Аркадия.

– Ну-ну, давай!

Визитка утонула в широкой короткопалой ладони.

– А теперь, доходяги-работяги, держите баксики! – и Витёк вручил Петру доллары.

– Но… здесь только две тысячи, Виктор Николаевич, – недоуменно проговорил Пётр Иванович, пересчитав деньги. – Мы же договаривались на две тысячи каждому!

– Договаривались. А я решил по-другому!

– Но почему?! – возмущенно воскликнул Аркадий. – Разве мы плохо выполнили свою работу?!

– Классно выполнили, не спорю! – расплылся в широкой ухмылке Витёк. – Но кто вы есть? Наемная сила, быдло! – Его взгляд из наигранно-добродушного стал жёстким и презрительным.

– Быдло! – со вкусом повторил он понравившееся слово. – А быдло не может и не должно получать так много!

…Вера Семёновна с тревогой поглядывала на часы: скоро уже десять вечера, а Пети всё нет! Аркадия тоже не было дома – Сашенька только что звонила, волновалась. Вера, как могла, её успокоила, но собственную тревогу было не унять. В голову лезли самые мрачные мысли: они попали в аварию! у Пети случился инфаркт! их ограбили!.. Совсем изведя себя подобными предположениями, она пошла на кухню заварить себе чаю, и в это время раздался странный, прерывистый звонок в дверь.

– Милиция! Случилось страшное! – похолодела Вера Семёновна и дрожащими руками отперла замок. За дверью стоял… едва стоял! совершенно пьяный Аркадий, с трудом удерживая повисшего на нём Петра.

– Вот, Верочка… мы дойст… дафст… до-ста-ви-лисссь… – заплетающимся языком выговорил он и опасно покачнулся. Остолбеневшая Вера Семёновна очнулась и начала действовать. Через сорок минут раздетые друзья крепко спали на широкой кровати, с каждой стороны которой были предусмотрительно поставлены эмалированные тазики, а Вера Семёновна торопливо набирала номер Сашеньки. Ещё через полчаса та уже звонила в дверь.

– И вот, понимаешь, Саша, он им заявляет, вы, мол, быдло, и больших денег не достойны! И заплатил только половину… А наши герои от обиды пошли и нарезались. Во всяком случае, я Аркашу так поняла. Мой-то удалец только мычать мог…

Женщина устало замолчала. Сашенька тихо плакала. Вера Семёновна с жалостью смотрела на подругу. Она хорошо знала, как рассчитывала Саша на эти деньги! Да и она, что греха таить, уже планы строила… Но знала Вера и другое: плакала Аркашина жена вовсе не из-за денег. Обида и оскорбление вызвали эти слёзы! Она и сама не смогла удержаться и всплакнула, пока ждала Сашеньку. А теперь в её душе поднималась злость! Злость на распоясавшегося хама и желание отомстить.

– А Петя ещё хотел подарить ему косметику для паркета из своих запасов! – всхлипнула Саша. – Хорошо, Аркадий отговорил! Нечего, мол, разбазаривать, лучше продать…

– Лучше-то лучше, только – кому? – вздохнула Вера, окидывая взглядом эмульсии, спреи, лаки и масла для паркета, выстроившиеся на большой полке возле двери. – Хотя… Ну-ка, прекращай реветь! Давай ставь чайник, доставай печенье. А я конфеты принесу, на Новый год припасла… Бабенко, значит… Шевелись, подруга! Надо кое-что обсудить!

Саша послушно вытерла слёзы, поднялась и засуетилась у плиты. Своей высокой и тонкой, к сорока годам сохранившей гибкость фигурой, она больше походила на балерину, нежели на строгую учительницу математики. А нежная белая кожа лица, зелёные глаза и пушистые русые волосы придавали её облику такое очарование, что даже ученики между собой называли свою учительницу Сашенькой, не говоря уже о близких, любящих её людях.

Чайник быстро вскипел, но крепкий чай, налитый в большие кружки, остался невостребованным: Вера Семёновна и Сашенька так увлеклись обсуждением своего плана, что забыли и про чай, и про печенье…

… – Эх, хорошо! Красотень! – Витёк, или Виктор Николаевич Бабенко, удачливый «предприниматель», поднявшийся на продаже ворованного металла, окинул довольным взглядом тяжёлую мебель, выгруженную из фургона доставки: массивный диван, журнальный столик, два кресла, огромный круглый стол и шесть стульев с мягкими сиденьями. Вся мебель была выполнена из красного дерева, но его благородный цвет почти полностью скрывался под пошлыми золочёными пластмассовыми завитушками, в изобилии налепленными на гнутые ножки, вычурные подлокотники и резные спинки. Но Витёк был в восхищении! Это то, что надо, под стать потрясному дорогущему полу в его новой квартире! Ну теперь-то братва точно передохнет от зависти! И он радостно захохотал, вспомнив сияющее великолепие паркета, сменившего тусклый и драный линолеум.

Завтра все пацаны будут у него в гостях. Тогда-то и посмотрим на их перекошенные физиономии! Не, он, точно, везунчик! И обе квартиры купил по бросовой цене, добровольно-принудительно переселив их обитателей в спальный район в две «убитые» двушки, и с мебелью ему подфартило: взял прямо со склада, без магазинной наценки, и с полом повезло, работа в полцены обошлась! Правда, чуть было не остался без законной, заранее заказанной натирки-затирки… Идиоты сидят в этой фирме с визитки мастерового! Целый день прождал уборщиков, а они не пришли! Пришлось звонить, а там!.. Заказ его, видите ли, кто-то аннулировал! Слово-то выдумали… Он даже и не понял сначала, что за хрень ему на уши вешают. Потом уже та овца на телефоне пояснила: отменили, говорит. И никакой возможности до Нового года уже нет! очередь плотная у них! Ничего, он ещё разберётся, кто там что ан-ну-ли-ро-вал… Но судьба, любя его, подсуетилась и послала ему тех двух тёток! Как по заказу, объявление на лобовое стекло под дворники засунули, курицы…

А ничего такие тётки, хоть и в возрасте. Особенно одна, помоложе и повыше которая, с глазищами зелёными. Он умудрился её за задницу ущипнуть, так и бровью не повела, усмехнулась только. А с виду обе интеллигентки, с высшим образованием, небось! Ну и что оно им дало? На карачках ему, школу с трудом закончившему, три часа паркет натирали! С целым ящиком разных баночек явились, старались, бедолаги! Угождали ему всячески: и про температурный режим рассказали, и как правильно проветривать, и про влажность воздуха что- то бухтели… Та-то, что постарше, коротышка, но стройненькая, поначалу выпендриться решила: средства, говорит, у нас дорогие, будут ли вам по карману, уважаемый? И сразу заткнулась, покраснела, когда он ей двойные «бабки» выкатил, немалые, надо сказать. То-то, интеллигенция, знай наших! Кто из нас теперь быдло? Кто кому ботинки чистит?

Но самое главное его везение заключалось не в этом. Главное везение было в том, что к нему завтра придут не только Серый, Антоха и Колян. К нему на новоселье напросился Тополевский! Сам Тополевский – местный олигарх, захапавший сначала несколько городских химических предприятий, а потом протянувший свои щупальца и к металлам, и к бензину, и чёрт его знает к чему ещё: у него везде были свои интересы, свои люди. Собственно, и новоселье-то пришлось в спешном порядке делать потому, что Тополевский намекнул, типа, поскорее бы хотелось… Витёк был в его обойме, не очень, правда, высоко летал, но это пока! Ведь заметил же его босс – значит, он, Виктор Бабенко, что-то из себя представляет!

Витёк самодовольно гоготнул и скомандовал бригаде грузчиков: «Чего застыли? Заноси!» Сам подхватил два стула и бодро потопал на третий этаж. Там неторопливо, с чувством торжества в душе открыл дверь, вошёл в квартиру, любовно окинул взглядом сверкающий паркет и рявкнул на грузчиков, вознамерившихся было внести тяжёлое кресло:

– А ну, стоять! Сначала разуться и тапки напялить! Нечего мне паркет портить!

И презрительно проворчал себе под нос: «Темнота! Быдло, оно и есть быдло…»

На новоселье олигарх Тополевский пришёл, ко всеобщему удивлению, один. То есть, совсем один – и без охраны, и без девушки. Подруги Коляна, Антохи и Серого, увидев такое, сначала обомлели, не веря своему счастью, а потом начали томно закатывать глаза, громко хихикать и приставать к олигарху с тупыми вопросами. Витьку хотелось надавать дурам затрещин и вытолкать их за дверь! Тополевский же был неимоверно галантен с глупыми тёлками: подносил огонь к сигареткам, наливал шампанское, произносил тосты и хохотал над их идиотскими шутками. Пацаны сидели, насупившись, и даже водку не пили, глотали сладкую шипучку, криво улыбаясь время от времени. А Витёк с волнением ждал своего звёздного часа! Ведь не просто так пришёл к нему на новоселье олигарх! Не просто так подарил ему огромную напольную вазу! Нет, что-то Тополевскому от него надо… Теперь бы только не продешевить!..

А коварный олигарх, не подозревая о душевных мучениях хозяина новой квартиры, вальяжно развалился в кресле с бокалом шампанского в руке и с игривой улыбкой посматривал на извивающихся под быструю музыку раскрасневшихся девиц. Наконец танец кончился, и три вспотевшие от усердия «козы» (подружка Витька́ сидела смирно рядом с ним!) под аплодисменты дорогого гостя опустились на свои места.

– Ну-у, за что-о вы-ыпьем? – капризно протянула одна из них.

– Предлагаю за эту замечательную просторную новую квартиру, за великолепный, бесподобный, потрясающий паркет! – громко провозгласил олигарх. – Скажите, господин Бабенко, как это вам удалось такую неимоверную красоту заиметь? – обратился он к надувшемуся от гордости Витьку́. Господин! Его, если честно, и товарищем-то редко когда кто называл, всё больше – гражданин, а бывало, что и осужденный…

Отогнав не вовремя пришедшие в голову воспоминания, Витёк с готовностью начал рассказывать, не жалея красок и крепких выражений, без которых не обходилась ни одна фраза. Сначала с хохотом поведал, как удачно удалось запихнуть этих «лохов», бывших жильцов, в «убитые хаты», потом, лопаясь от собственной значимости, перешел к рассказу о паркете.

– А я им и говорю: вы, б.., кто? Быдло! А быдло, на.., не может столько получать! – закончил он и торжествующее оглядел присутствующих. Девицы восторженно ахали и кокетливо прижимали наманикюренные пальчики к щекам, пацаны молчали, уважительно глядя на гордого Витька. Тополевский крутил в пальцах пустой бокал и тоже молчал, прикрыв глаза тяжёлыми веками, и было в его молчании что-то нехорошее. Витёк откашлялся и неуверенно произнес: «Это… выпьем, что ли?..»

VIP—гость поставил бокал на журнальный столик и медленно поднялся с кресла.

– Успеете выпить, господин Бабенко, – сказал он таким тоном, что Витьку немедленно захотелось в туалет. – Успеешь выпить, – неторопливо повторил Тополевский, переходя на «ты». – А пока объясни мне, непонятливому, кто тебе разрешил беспредельничать? Кто тебе, гнида, разрешил реставраторов «обуть», не заплатить им за работу?! – в голосе Большого Босса явственно звякнул металл. – Быдло, говоришь? Хозяином себя возомнил? А на зону вернуться не хочешь, ушлёпок? На нары – из этой вот расчудесной квартирки? О ней мы ещё отдельно поговорим! – олигарх подошёл плотную к вжавшемуся в кресло Витьку́ и вперил жёсткий взгляд в его мокрое от испарины бледное лицо.

– Значит, слушай сюда, убогий! Мастерам деньги вернёшь до копеечки, с извинениями.

Витёк с готовностью закивал, радуясь, что легко отделался. Но радость тут же угасла, потому как зловредный капиталист продолжил, медленно прохаживаясь по сияющему паркету:

– И компенсацию за моральный ущерб не забудь!

Витёк испугался, что до туалета может и не дотерпеть: из последней фразы он не понял ни слова… Тополевский поморщился и пояснил:

– На счётчик я тебя поставил! За каждый просроченный день – двести баксов! Понял?!

Витёк обморочно кивнул.

– Вот и славненько! – гадко улыбнулся проклятый олигарх. – Сколько дней уже прошло, говоришь? Двадцать? Двадцать пять? Или месяц?

Витёк безостановочно кивал, боясь только одного: выпасть из обоймы и оказаться предоставленным самому себе в это мутное время…

– Надеюсь, вам всё ясно, господин Бабенко? – проникновенно спросил Тополевский, сладко улыбаясь.

– Й-й… й-й… ясно, С-сергей Андреевич, – выдавил из себя уничтоженный Витёк, мечтая провалиться от страха и позора сквозь свой великолепный, бесподобный, потрясающий паркет.

– Вот и славненько, – весело повторил безжалостный финансовый воротила и окинул взглядом честну́ю компанию. Побледневшие девицы притихли и съёжились на массивных стульях, братки́ же, напротив, оживились и начали злорадно переглядываться.

– Желаю хорошо повеселиться, господа! – издевательским тоном проговорил дорогой гость и вышел, тихонько затворив за собой стальную дверь.

– Странно заканчивается этот год, Верочка, – Пётр Иванович сделал осторожный глоток горячего крепкого кофе и зажмурился от удовольствия. – Очень странно! Кто бы мог подумать, что всё так обернётся?

И он пристально посмотрел на жену, которая штопала шерстяной носок и, не поднимая глаз от рукоделия, нарочито равнодушно спросила:

– А что странного, Петя? По-моему, ничего особенно странного не произошло.

– Ты считаешь, что ничего особенного нет в том, что «новый русский бык» добровольно вернул нам с Аркадием деньги?! Да ещё и с извинениями?! С компенсацией за моральный ущерб?!

Пётр Иванович отставил кружку с кофе и возбуждённо пристукнул кулаком по столу. Вера Семёновна отрезала нитку, расправила носок на колене и взглянула на мужа:

– А что такого, мой дорогой? Этот хам вам с Аркашей должен был! Тем более, пришёл-то он не сам, курьера прислал с деньгами и запиской… Совесть, наверное, проснулась, стыдно стало!

Пётр насмешливо взглянул на жену.

– Совесть?! Я тебя умоляю! Совесть для данной особи – совершенный анахронизм, признать свои ошибки его может заставить только страх!

– Да ну тебя! – рассмеялась Вера. – По-твоему, он так испугался вашей мести, что дрожал целый месяц, прежде чем осмелился долг вернуть?!

– Ай! – безнадежно махнул рукой муж. – Бесполезно с тобой спорить! Хорошо, а что ты скажешь о внезапно свалившемся на нас с Аркашей приглашении на работу? Тоже в порядке вещей? Сейчас, в наше время, когда всё разваливается?

– Петя! – сердито воскликнула Вера Семёновна. – Чем ты недоволен, позволь спросить? Что странного в том, что в новый антикварный магазин приглашают работать лучших специалистов? Ты же сам говорил, там работы – непочатый край! Одной только мебели реставрировать на полгода хватит!

– Да доволен я, Верочка, доволен! И перспективы там, и реклама, и деньги… Но только, – задумчиво повторил Пётр Иванович, – странно всё это…

– Всё, хватит! – Вера решительно встала и отобрала у мужа кружку с остывшим кофе. – Ты ещё меня и Сашку в колдовстве заподозри: а как же, сумели мастику втридорога продать! Хватит глупыми сомнениями голову забивать. Пошли ужинать, а то «Тему»* провороним.

После ужина до любимой программы оставалось ещё около получаса. Сытый глава семьи похрапывал на диване, а Вера, уютно устроившись в кресле перед телевизором и рассеянно глядя на экран, невольно вспоминала недавние события…

… – Ну-ка, прекращай реветь! Давай, ставь чайник, доставай печенье. А я конфеты принесу, на Новый год припасла… Бабенко, значит… Шевелись, подруга! Надо кое-что обсудить!

Саша послушно вытерла слёзы, поднялась и засуетилась у плиты. Вера Семёновна прошла в гостиную и достала из серванта коробку таллинских конфет, предназначенных для новогоднего стола. Но Новый год ещё далеко, а сегодняшний стресс требует сладкого! Да и голова лучше соображает, если её подкормить вкусненьким!

Но и чай, и печенье, и конфеты остались невостребованными, настолько увлёк женщин их заговор.

– Значит, Саша, твоя задача – узнать адрес этого Бабенко. Сама понимаешь, ни у Пети, ни у Аркадия мы спросить не можем. А как только он к вам обратится, ты его заказ аннулируешь потихоньку, адресок запишешь, и тут уж мы начнём действовать!

Вера Семёновна довольно хлопнула ладонью по столу и откинулась на спинку стула.

– А если он не в нашу службу обратится? – с сомнением спросила Сашенька. – Мало ли подобных контор по городу!

– Ни за что! – уверенно возразила Вера. – Мне Петя его детально описал, я этот типаж хорошо знаю… Он будет злиться, спрашивать у приятелей телефончик, но никогда не станет утруждать свою персону листанием справочника! Он пользуется только тем, что само в руки падает, ничего искать не приучен.

– Да как же он тогда на наших мужей-то вышел?! – изумилась Сашенька.

– А случайно. Он так же поканючил среди своих друзей-приятелей, те и подсуетились, отыскали объявление в газете. Помнишь, мы с тобой купон заполняли из газеты, то ли «Из рук в руки», то ли «Шанс», не помню…

– Точно! «Шанс» это был! И ни одного звонка… Я уже и забыла про это объявление… – грустно произнесла Саша.

– Ну вот, а Витёк позвонил! Мне Петя рассказывал… Ладно, пойдём спать, я нам в гостиной на диване постелила. Не ехать же тебе домой среди ночи! Тем более, что твоё сокровище тоже здесь, – засмеялась Вера Семёновна и обняла подругу за плечи. – Пошли-пошли, поздно уже!

А потом потянулись дни ожидания. Впрочем, не очень-то долгими они и были: господин Бабенко позвонил на пятый день и заказал полотёров через три недели. Вот они-то как раз тянулись медленно! Правда, за это время им удалось вычислить машину Витька́. Для этого пришлось несколько раз к его дому съездить, подежурить-покараулить, но, в конце концов, удача им улыбнулась.

И вот настал час, когда Сашенька вежливо сообщила господину Бабенко об аннулировании его заказа. На другой день с раннего утра подруги уже были на месте. Пачку отксерокопированных за небольшие деньги объявлений они быстро рассовали под дворники стоящих во дворе машин: надо, чтобы всё выглядело правдоподобно. Телефончик там, правда, был указан «липовый», но… Извините, господа, – опечатка! Около десяти часов утра их ожидание было вознаграждено. Завидев выходящего из подъезда Витька, женщины метнулись к его машине и начали пристраивать своё объявление, по очереди приподнимая дворники. Витёк с криком бросился к машине, грозя запихнуть им в пасть их поганые бумажки. Но натуральный испуг, смятение и смирение на лицах довольно-таки симпатичных тёток смягчили грозное сердце «предпринимателя», и вскоре Вера и Сашенька были наняты для натирания паркета…

Вера Семёновна тихонько хихикнула, вспоминая, как она, набравшись наглости, заломила несусветную цену за средства для паркета – отличные, импортные, но с истекающим сроком годности, – как усомнилась в платежеспособности клиента, и как потом ей стало неловко, почти стыдно, когда Витёк немедленно заплатил вдвое!

Сашенька, хорошо зная свою подругу, вовремя ткнула её кулачком в бок и почти неслышно шепнула: «Даже не думай! Вспомни Петю!» А когда наглый Бабенко ущипнул Сашу за попу, Вера пришлось успокаивать подругу таким же неслышным шёпотом и теми же словами: «Вспомни Аркашу!» – и только это и спасло Витька от заслуженной тяжёлой оплеухи.

Зато, получив деньги за работу (не очень-то и трудную, надо сказать! Изучать теорию по этикеткам на банках было гораздо сложнее), они дали себе волю и хохотали, и дурачились, как девчонки, вспоминая и заново переживая свою авантюру. Настроение зашкаливало весельем, и Сашенька предложила:

– А что, Вер, пойдём, в кафешке посидим? Возьмём чего-нибудь вкусненького, заслужили!

И Вера немедленно согласилась:

– Заслужили! И пойдём! Но только не здесь. Давай на Невский рванём!

– Ты что? – оторопела Саша. – Ты знаешь, какие там цены?!

– Не знаю! А вот поедем и узнаем! – раззадорилась старшая подруга. – Не жадничай! Мы ведь хорошо заработали, да ещё Витёк за мастику отвалил вдвойне. Ну, Сашка, поедем!

И они «рванули» на Невский. И вот там-то, в дорогущем кафе, названия которого ни одна из них не запомнила, и случилось совсем уже удивительное…

Вера и Саша с весёлым изумлением изучали запредельные цены на примитивные салатики и выпечку без фантазии, когда рядом с ними кто-то обрадованно воскликнул: «Вера Семёновна! Это вы!» Вера удивлённо подняла глаза. Над их столиком возвышался красавец-брюнет лет тридцати пяти, с ярким голубым взором и белозубой улыбкой.

– Тополевский! – радостно воскликнула Вера и неуверенно добавила, – Серёжа?

– Юра я! – захохотал красавец. – Не узнали!

– Но как же, Юрочка, как же… у тебя ведь на щеке… – растерянно забормотала Вера, – родинка была…

– Бородавка это была, Вера Семёновна, самая натуральная! Свёл я её. Теперь мы с братцем неотличимы! Здравствуйте же, дорогая вы моя! – раскрыл Вере объятия брюнет. И Вера, ничуть не смущаясь подруги, вскочила с места и бросилась ему на грудь! Саша сидела, ничего не понимая, молча хлопая ресницами.

– Ой, Сашенька! – опомнилась пятидесятилетняя ветреница. – Познакомься! Это Юра Тополевский, мой бывший студент. Юра, это – Саша, моя лучшая подруга.

– А я вас помню! – радостно заявил Юрий. – Вы стали ещё красивее, чем были десять лет назад!

– Но как… когда… – залепетала Саша, – не понимаю…

– А мы встречались с вами у Веры Семёновны, я к ней приходил со своими проблемами, когда в институте учился, в аспирантуре… Вернее, мы с братом приходили, с Серёгой. Двое из ларца, помните? – подмигнул Саше брюнет.

– Близнецы! – ахнула Сашенька, вспоминая. – Помню! Мы несколько раз у Веры пересекались!

– Ну, раз мы друг друга вспомнили, значит, можно общаться! – весело проговорил Юрий, присаживаясь к ним за столик. – Вера Семёновна, дорогая, как вы поживаете? Всё так же преподаёте? Помню ваши лекции – восторг!

И бывший студент осторожно поднёс руку Веры к губам.

– Да будет тебе, Юра! – засмущалась Вера Семёновна. – Какой там восторг… В палатке торгую… Сократили меня, милый!

– Та-а-ак… А вот с этого места поподробнее, пожалуйста! Нет… сначала сделаем заказ. Официант!

Разговор растянулся на два долгих часа. Расслабившись от хорошего вина и вкусной закуски, которая всё-таки была в кафе, Вера и Сашенька выложили Юрию все свои горести. Он слушал их очень внимательно, изредка задавая вопросы. Наконец Вера опомнилась:

– Юрочка, хватит! Что же это мы всё о себе да о себе! Как ты-то живёшь? Как Серёжа?

– Серёжа? Серёжа – очень хорошо! У него, знаете ли, жилка коммерческая обнаружилась, талант предпринимательский. Наверное, слыхали – Тополевский? Бизнесмен, благотворитель, миллионер и прочая, – ослепительно улыбнулся Юрий.

– Да ла-а-а-дна-а, – недоверчиво протянула Сашенька. – Тот самый Тополевский – твой брат? Не однофамилец?

Они перешли на «ты» после тоста Юрия «за прекрасных дам».

– Представь себе, мой брат! Мало того, мой брат-близнец! – довольно засмеялся молодой мужчина. – И это нам на руку! Серёжка сейчас в Германии по делам, но я уверен, что он будет не против, если мы проучим это быдло… тьфу ты! – скривился Юрий. – Вот ведь – заразно! Простите, дамы… Знаю я таких витьков, насмотрелся… Шестерёнки, возомнившие себя хозяевами жизни! К сожалению, они тоже часть нынешнего мира бизнеса… Ничего, девушки, разберёмся! – ободряюще улыбнулся он притихшим женщинам. – Найдём на него управу, есть у меня идея. Сейчас я вместо брата. Так-то я больше по производству, на химзаводах руковожу… Всецело ваша заслуга, Вера Семёновна! – Юра галантно поклонился в сторону Веры. – Но и в финансах соображаю неплохо, братцу помогаю, а у него интересы разносторонние. Кстати, Вера Семёновна! Мы же недавно новый антикварный магазин открыли! Деньги большие ходят, людям руки жгут, вот и скупают всё старьё без разбора… Думаю, Пётр Иванович и Аркадий будут ценным приобретением для этого бутика, как вы считаете?

Женщина молча кивнула: у неё от волнения перехватило горло.

– Вот и хорошо! А теперь поговорим о нашем деле. Смотрите, милые дамы, план у меня такой…

…Вера Семёновна вздрогнула, заслышав позывные любимой передачи, и легонько потрясла мужа за плечо: «Просыпайся, соня! „Тема“ началась».

После программы пили чай, и Вера осторожно спросила мужа:

– Скажи, Петя, ты не будешь против, если к нам на днях кое-кто в гости придёт?

– А это смотря кто придёт. Надеюсь, не господин Бабенко? – и Пётр Иванович хитро улыбнулся.

– Нет уж, уволь! – засмеялась Вера Семёновна. – Мои бывшие студенты хотят заглянуть, мальчики-близнецы, Юра и Серёжа, помнишь?

– Помню, конечно, как не помнить, – усмехнулся Пётр. – Худющие, вечно голодные мальчишки, съедавшие по две тарелки твоего бесподобного борща и по три котлеты с макаронами вдогонку… А ты им ещё и деньжат втайне от меня подсовывала, думала, я не вижу… Хорошие были мальчишки!

– Да что ты, какие там деньжата! – смутилась Вера. – Так, мелочь… Трудно им было, в общежитии жили, на стипендию, сам знаешь. А какие талантливые мальчики! И аспирантуру с блеском закончили! А кто Юрке куртку новую кожаную отдал, когда у него своя развалилась, а? И подарочки им на каждый праздник делал? Не ты ли? – лукаво посмотрела женщина на мужа.

– Было дело! – не стал отпираться тот. – Они её потом по очереди носили… И что они, Верочка? Работают? Сколько им лет-то уже?

– Всё хорошо у них. Работают, мальчики взрослые, по 35 годочков стукнуло… Так пусть приходят, да, Петенька?

– Конечно, милая, конечно! Пусть приходят… Погоди, я сейчас…

Пётр Иванович торопливо прошёл в гостиную и скоро вернулся с двумя конвертами в руке.

– Вот, Верочка, – смущённо проговорил он, – мальчиков с наступающим поздравишь. Здесь по сто долларов, из тех, за моральный ущерб… Мы же сыну не всё отдали. Молодым сейчас трудно, им нужнее… А я ещё заработаю, ты не думай!

Вера Семёновна с нежностью смотрела на мужа. Её Петенька не любит новости и ничего не знает о миллионерах новой России… А мальчики будут держать язык за зубами.

*Двухкомнатная и трёхкомнатная квартиры.

*Заболонь – наружные молодые физиологически активные слои древесины, примыкающие к образовательной ткани – камбию. Отличается от ядра древесины более светлой окраской.

По причине меньшей прочности заболонь некоторых пород дерева, например, дуба, принципиально не используется. Однако у таких пород, как, например, вишня, вопрос использования решается, исходя из визуальных характеристик заболони.

*Помните? «Тема» – одна из первых российских программ в жанре ток- шоу. В студии зрители и гости программы обсуждали актуальные проблемы современности, вели разговор о том, что интересно всем. Производилась телекомпанией ВИD с 31 января 1992 по 4 марта 2000 года, и первым её ведущим был Владислав Листьев. Потом он ушёл в программу «Час пик», и ведущей стала Лидия Иванова. Её на короткое время сменил Дмитрий Менделеев, а с октября 1996 года и до закрытия ведущим был Юлий Гусман.

ноябрь-декабрь 2017