Читать книгу Волшебные истории - Наталия Коноплева - Страница 3

Пустынное море, лишь чайки да солнце, чайки да солнце, что уже склоняется к закату. И, озарённое вечерними лучами мчится по волнам боевой дракар – боевое судно норвежских викингов, что вышло из родной гавани много лет назад и с тех пор скитается по морю, как бесприютный альбатрос, чьё гнездо разорили злые мальчишки. А ведь известно, что не найдя своего гнезда, альбатрос оставляет навсегда родимый берег и уже до конца жизни носится над морем, бесприютный, безутешный. Так и Эрик мореплаватель словно этот альбатрос, гонимый ветром, вынужден был скитаться по морям в поисках своей земли. Он был нидингом – человеком изгнанным, человеком вне закона, которому нет места среди равных ему. И вот теперь он мечется по волнам, не находя берега. Немало стран повидал он, но нигде ещё не обрёл ни пристанища, ни верных друзей. Команда эта состояла всего из восьми человек – шести гребцов да двух помощников Эрика. Вот уже двадцать с лишним лет он здесь, в этой клетке, скован словно цепями по рукам и ногам этой бесконечной пустынной водной гладью. И это он, Эрик, отважный мореплаватель и путешественник теперь вынужден проклинать море, то море, что васегда спасало его в случае нужды, что всегда кормило его, было его колыбелью и его пристанью, его родное близкое море.

Уже два года плывёт он со своей новой командой по его бескрайним просторам. О, как он теперь ненавидит эти просторы, эту бесконечную голубизну, этих чаек, что кружат над ними с резкими криками, от которых хочется завыть диким зверем, которые не дают заснуть по ночам. А берега всё нет и нет.

Солнце склоняется всё ниже к горизонту, и его прощальные лучи бросают на воду прощальные алые блики, отражённые лопастями шести, мерно поднимающихся и опускающихся вёсел. Он, Эрик, стоит у кормила и смотрит в морскую даль, где ничего, СНОВА ничего, только море и солнце, солнце и море и вездесущие чайки – и больше НИ ЧЕ ГО!

Но, вот, наконец, кто-то крикнул: «Земля», и все засуетились, забегали. И точно, чайки стали летать чаще и ниже, и крики их сделались пронзительнее – значит, впереди и вправду земля. Вот Эрик и сам уже видит плоский остров. Под вечерними лучами на берегу ясно видны ярко-зелёные пальмы и другие неведомые деревья. Это юг! Тот благословенный юг, о котором он столько слышал. Но пока ничего прекрасного он здесь не видит. Уже два с половиной года он плывёт к неведомой южной земле, и повсюду его на берегу встречают лишь москиты да недружелюбные туземцы, нужда да голод команды. Здешняя вода почти не пригодна для питья – её могут переносить лишь местные жители, а у белых «Северных Великанов», как называют их индейцы, она вызвала бы страшнейшую лихорадку. А вокруг порта, как успевал увидеть Эрик был сплошной хаос бедноты – грязные лачуги теснились буквально на берегу, налезая друг на друга, коричневые голые ребятишки резвились в пыли разбитой мостовой.

За своими мыслями Эрик и не заметил, как на вёслах подошли к самому берегу. Сняли деревянного резного дракона, чтобы не пугать и не разгневать местных богов и духов и спустили на воду шлюпки – все моряки Эрика для лбезопасности всегда подходили к берегу на шлюпках, чтобы в слдучае опасности можно было легко убраться восвояси.

Высадились на берег. Несколько матросов отправились за сушником для костра, а остальные занились починкой снастей и просмаливанием корабля – этим они занимались на каждой остановке. Кто-то пошёл разыскивать воду. А Эрик растянулся под раскидистой пальмой. Двое из матросов разводили костёр не вдалеке.

Эрик закрыл глаза, чтобы не видеть примелькавшиеся за столько дней плавания лица своих матросов и думал. а думал он о многом… Главным образом о том, что ему делать дальше, если он так и мне отыщет той благословенной земли – великого Винеланда – страны виногградников и лесов, что тогда? Возвращаться в Норегр? Никогда! Они его выгнали, и не станет он проситься назад, как нищий, просящий подаяния. Отныне он нидиенг и не станет унижаться перед старейшими тинга, чтобы его принялои назад, как побитую собачонку. Либо он найдёт Винеланд, либо!.. и никогда он, Эрик Ингварсон, сын отважного мореплавателя и морского вождя не станет просить помощи ни у кого, даже у своих братьев, что предали его, выгнав из лона семьи, а ведь он так верил им. А тперь… теперь он здесь, и что делать ему дальше, он не знает, и даже вещим норнам это неведомо. А здесь, на его корабле матросы уже бунтуют – они не хотят плыть дальше, плыть в неизвестность, плыть внекуда! А он, что им может дать он, этим людям, изголодавшимся, изстрадавшихся в этом вечном нескончаемом походе. И даже здесь, в своём родно море в своей стихии, на этом корабл среди своих матросов он был одинок. Никто из его матросов не любил своего вождя. Только двое гребцов – Асбьёрн и Бранд души в нём не чаяли. И они и были самыми умелыми и выносливыми. Они всегда сидели на передней скамье, на носу, куда обычно сажали самых смелых и отважых воинов, потому что вёсла в носовой части были куда длиннее и тяжелее вёсел вдоль всего борта. Только на носу и на корме вёсла были длинными, потому что дракары делались наподобие рыбачих лодей – длинными и узкими с невысокими бортами и с носом и кормой, приподнятыми над водой, чтобы килем лучше было разрезать большую волну. Также на таком судне увеличивалась и манёвренность. Кнары, торговые суда, тоже были сделаны так, что их корма и нос тоже сильно приподнимались над водой, но в отличие от дракаров, кнары были плоскими и с высокими бортами. А гребных люков у кнаров было два, либо четыре – по два с каждой стороны, ведь кнары ходили обычно под парусами и вёсла им были особенно не нужны.

На следующий день пошёл дождь. Они проснулись под тропическим ливнем и с ворчаниием стали выбираться из-под одеял и кутаться в промокшие насквозь плащи. Один только Эрик мирно спал под раскидистыми плотными листьями пальмы. Крупные частые капли дождя убаюкали его, и он уснл с рассветом и видел во сне родину и мать, что сидела на скамье с вязаньем и маленькие морщинки уже прорезавши е её лицо тонкой сетью виднелись отчётливо при тусклом свете масляного святильника.

А дождь всё лил и лил, барабаня по плотным листьям пальм. Стекая потоками с глянцеватой поверхности листьев, тёплый тропический ливень шёл и шёл, не переставая. А Эрик спал.

Что ожидает его впереди, что увидит он, там, за горизонтом.

Дракар продирался сквозь пелену дождя на юго-восток, туда, где по предположениям Эрика и должна была находиться благословенная земля – Винеланд. Однажды они остановились на небольшом туземном островке. Он, в сущности был таким же как и все другие такие же островки – маленьким и бедным, те же голенькие ребятишки бегали по пляжу и резвились в густой дорожной пыли. Но что-то было не так – и это что-то был огромный невольничий базар, почти у самых сходен корабля. Здесь было полно разноцветных и разноязыких народностей и племён, многих Эрик знал, но некоторые были ему неведомы. И тут к его дракару со всех ног бросился высокий человек в рабской одежде. Он бежал, что-то крича и размахивал руками. Он буквально взлетел по сходням и подбежал к Эрику. Низко поклонившись, человек произнёс:

– Моё имя – Бёдвар. Я сын Виглафа Воина, родом из Норегр, я попал в плен к темнокожим и был продан торговцу рабами, и теперь я здесь. Помогите мне вернуться на родину. Сам я не видел Норегр уже двадцать лет.

– Хорошо, мы возьмём тебя с собой! – милостиво разрешил Эрикостаться викингу.

Он был высок, широкие плечи занимали почти всё пространство палубы корабля. Могучие жилистые руки и ноги выдавали привыкшего к оружию или вислу человека, хорошо сложённое тело было гибко и отличалось небывалой грацией и красотой. На вид ему было лет тридцать-тридцать пять. Ярко-голубые глаза вызывающе горели на светлом, но уже обожённом южным тропическим солнцем лице, коротко остриженные, как ураба волосы отливали серебром, а походка выдавала привычного к штормам моряка.

– Ну, садись на весло, скоро отплываем. Думаю, тебе появляться на берегу не безопасно, – заявил Эрик и вскоре подняли на борт деревянные сходни, и дракар медленноотвалил от берега.

Мерно взмахивали вёсла, перед глазами Бёдвара были только потные под рубахами спины гребцов, а ему в затылок глядели зоркие глаза Эрика вождя. Бёдвара полюбили на судне – полюбили все, кроме Эгейра – одного из последних гребцов, что прославился своими кражами провизии и клеветой на товарищей. Эгейр очень завидывал тому положению, в котором с первых дней оказался пришелец. Он почти сразу же стал первым среди равных – точнее первым среди первых гребцов и теперь на ровне с Асбьёрном сидел на первой скамье и так же пользтовался доверием вождя. Эгейр также завидывал и удивительной красоте Бёдвара. Сам он был невысок ростом, жиденькие волосы, какого-то мышиного цвета свисали вечно слипшимися грязными прядями. Он вёл свой род от ирландцев, а ирландцев Эрик да и вообще викинги не жаловали. И бедный Эгейр страдал немилосердно. И вот теперь он вымещал всю свою накопленную годами злобу на этих диких лбезбожников северян на Бёдваре. Он каждый день старался чем-нибудь уколоть его, да побольрнее. Он таскал еду из кладовой, а говорил, что это Бёдвар, впрочем, все и так не сомневались в том, КТО причастен к этим кражам. Бёдвара всячески пытались огородить от нападок злобного полуирландца, но это не всегда им удавалось. Только, когда рядом был Асбьёрн или сам Эрик Эгейр не трогал Бёдвара, потому что побаивался могучих викингов, а особенно их кулаков. А, впрочем, Асбьёрн почти всегда был рядом, за исключением тех случаев, когда просил подменить себя у весла.

У Бёдвара был любимый пушистый белоснежный кот, которого сразу не взлюбил Эгейр. однажды Бёдвар разозлившись выбросил Эгейра за борт за то, что тот пытался дёрнуть его кота за хвост, что тому очень не нравилось – кот шипел и царапался. Но Эгейра выловили баграми, и все вволю насмеялись над ним.

– Мало того, что кот оцарапал да этот пришлый за борт выбросил, так ещё и товарищи смеются, – говорил он. И с тех пор он люто не взлюбил Бёдвара и его кота. Кот, видимо, в отличии от хозяина отвечал ему взаимностью. Стоило только Эгейру подойти близко, как он начинал выгибать спину, шипеть и выпускать длинные когти, и Эгейр спешил убраться подальше, чтобы кот ненароком снова не оставил на нём своих боевых отметин.

Все с удовольствием смотрели, как Бёдвар ирал со своим котом, смотрели, как он возится с ним на нагретых досках палубы и словно солнышко поселялось на дракаре даже в самые хмурые дни. Дивный был этот человек – Бёдвар.

Однажды они пристали к небольшому скалистому островку, на котором и подобрали мальчишку-сироту. Он жил один на этом безлюдном островке. Плёл сети из лиан, крючки делал из рыбьих костей, иглы тоже, жилами зверей шил одежду из шкур, лук сделал он себе тоже натянув на гибкий прут жилы оленя. Вместо наконечников у него были острые камешки, которые он собирал тщательно по всему острову. Ему повезло, что мимо проходило судно, бывало, здесь месяцами не было ни одного корабля. Мальчик даже рассказывал, что два с половиной года не видел кораблей. Ему не верили да это было и не важно. Его звали Иохон. Он был золосто-смугл и очень красив. Карие большие глаза выделялись на золотистом лице, а чёрные волосы обрамляли высокий лоб и жёсткие скулы. Он был полностью нагим, только на поясе была набедренная повязка, какие носят индейцы в этих краях. Его взяли с собой. Он очень благодарил, и сказал, что ему надоело жить одному на острове и он хочет попутешествовать. Викинги стали учить его их языку. Мальчик постигал науку быстро и скоро довольно сносно мог объясняться с ними.

Бёдвар очень привязался к мальчонке. Все очень полюбили смотреть, как они играют н палубе. Кот тоже принимал активное участие в их играх и позволял даже мальчишке дёргать себя за хвост, хотя раньше никому, кроме Бёдвара не разрешал даже прикосаться к себе.

А однажды Бёдвар подвёл мальчонку к своему заветному деревянному, окованногму железом сундука\, куда никому не разрешалось заглядывать, открыл его и показал мальчику дивной красоты меч. Меч этот был словно сплетён из сотен тонких стальных нитей, что переливались на солнце, точно серебро. Узорная рукоять была украшена переплетающимися змеями и на ней была начертана священная руна Тюра – бога войны. Вдоль всего клинка змеилась витая руническая надпись. Весь он был украшен изображениями героев и богов и сценками из их жизни. Меч был лёгкий как деревянный. Упругий клинок был остр и крепок – не удастся переломить врагу такой меч!

– Когда-нибудь я подарю его тебе, – сказал Бёдвар.

– Вообще-то ты обещал подарить его мне, – со смехом напомнил Асбьёрн.

– А тебе я подарю свои сапоги. Доволен? – тоже смеясь, ответил Бёдвар, – просто мальчишке меч нужнее. Он вырастет и станет настоящим викингом, потому что, пастрелёнок, этот меч достоин носить только викинг.

– Другой его просто поднять не смог бы! – вставил Асбьёрн.

Мальчик благоговейно погладил рукоять меча.

– А можно подержать? – спросил он робко.

– Ну, конечно, можно.

И викинг вложил меч в ладонь мальчику.

Тот несколько раз неуверенно взмахнул им и затем вернул хозяину. Тёмные от загара мазолистые сильные руки Бёдвара бережно завернули меч в тряпицу и убрали на самое дно сундука, затем он запер сундук на ключ, а ключ повесил себе на шею.

Плыли долго. Но вот вдалеке завиднелась большая земля. Это был Винеланд, благословенный Винеланд, к которому Эрик стремился всей душой!

Вот они подошли к берегу на вёслах. Долго ещё они плыли вдоль его лесистых пустынных берегов и не увидели ни одного человека. Но вот они высадились на берег. И, оставив двоих воинов стеречь лодки, Эрик с Бёдваром отправились в лес на добычу.

– Будьте осторожны, – предостерёг их Асбьёрн.

В первый день они

Принесли огромного оленя или косулю, они так и не поняли, кто это. Индейцев, этих краснокожих жителей этих мест, они так и не встретили. И на другой день, осмелев, пошли в самую глубь леса, разрубая спутанные лианы мечами и пробираясь между зарослями диковинных цветов. Вот они вышли на что-то подобие поляны, если можно назвать поляной те безлесые места в этих джунглях, и остановились в изумлении, заслушавшись дивных птиц, которых местные жители называют попугаями. Эти пёстрые печуги перелетали с ветки на ветку прямо над их головами т так низко, что стоит протянуть руку, и уже поймаешь одну такую петажку за веерообразный хвостж. Бёдвар попытался было, но птичка вспорхнула и скрылась в густой листве. И тут Бёдвар обернулся и как раз вовремя. Он успел заметить, где зашевелились кусты, и в тот же миг Эрик громко сдавленно вскрикнул, как будто его душили. Бёдвар мгновенно оказался рядом. Шею Эрика обвивало тонкое волосяное лассо. Он задыхался и, наверноре, умер бы, если бы рядом не было Бёдвара. Он тут же разрезал лассо мечом и бросился в кусты, туда, где скрылся индеец. Через мгновение он настиг его, и они оба выкатились на поляну. Через мгновение индеец лежал ничком на траве с перекусанным горлом, из которого ручьями хлестала кровь.

– Фу, – сказал, поднимаясь Бёдвар, – Никогда ещё мне не приходилось разыгрывать из себя берсерка, – и он отёр пот со лба.

Это прозвучало так привычно и обыденно, что Эрик удивился его спокойствию.

– Спасибо тебе, Бёдвар, – ты спас мне жизнь. Я вовек тебе благодарен и обязан тебе жизнью.

– Пустяки, – откликнулся он, – давай лучше кабана поищем или кто тут у них есть.

На берег они вернулись с богатой добычей – им удалось подстрелить двух кроликов и оленя. О случившемся они никому не сказали. Но почему-то вся команда вдруг стала относиться к Бёдвару ещё внимательнее и уважительнее – неиначе здесь опять Асбьёрн поработал. Он один заметил на рубахе Бёдвара кровь и, наверное, сразу догадался в чём дело.

Прошло три недели. За это время они успели перезнакомиться со всем племенем местных индейцев. И индейцы так полюбили пришельцев, что и отпускать не хотели. Однажды они напоили наших героев из своих калабашей настойкой своих кореньев, да такой крепкой, что викинги тут же охмелели, и один из них принялся даже приставать к вождю племени, приняв его за молоденькую девушкУ, ПОТОМУ ЧТО У ВОЖДЯ БЫЛ СЛИШКОМ ДЛИННЫМ НАБЕДРЕННИК И ВОЛОСЫ ДО ПЛЕЧ. ПОТОМ НАД НЕУДАЧЛИВЫМ ЛЮБОВНИКОМ ДОЛГО ПОСМЕИВАЛИСЬ, А ВОЖДЬ ИНДЕЙСЦЕВ ДАЖЕ ПОЖАЛОВАЛ ЕГО ТИТУЛОМ ПЕРВОГО ЧЕЛОВЕКА В ПЛЕМЕНИ.

– Интересно, зачем мне этот титул, если я не собираюсь задерживаться здесь дольше, чем на месяц.

– Он, похоже, просто надеется, что ты женишься на его дочери, – улыбнулся кто-то.

Но вот прошло три недели, и наши герои отплыли на родину, чтобы рассказать всем, что они видели и что узнали.

Несколько недель они плыли по бескрайним океанским просторам. Но вот впереди завиднелась земля. Это был тот же остров, на котором и подобрали они Бёдвара. За несколько часов до прибытия между Бёдваром и Эгейром завязалась перепалка. Бёдвар как всегда сидел на весле вместе с Асбьёрном. Но Эгейр, не взирая на опастность получить кулаком пристал к Бёдвару, что тот не по праву занял это место рядом со столь великим викингом, как Асбьёрн. тогда Асбьёрн не выдержал и обернулся:

– Слушай ты, раб недодекланный! – заорал он, – знаешь ли ты, что наш Бёдвар спас Эрика от смерти. Да он двадцати таких воинов как я стоит!

Бёдвар хотел что-то сказать, но Асбьёрн не дал:

– Ты бы лучше молчал примне, а то рескуешь заполучить в челюсть. Понял ты?

Зря он сказал эти слова. Теперь Эгейр ещё больше взъелся на Бёдвара.

– Зря ты сказал ему про Эрика, – говорил Асбьёрну на следующее утро Гуннар, – Эгейр Бёдвара же с патрохами сожрёт.

– Не сожрёт, – уверенно заявил Асбёрн и отвернувшись от товарища, продолжал сосредоточенно грести.

– А у меня что-то сердце не на месте. Ведь на этом острове его в рабство собирались продать. Мы его можно сказать от смерти спасли. Не случилось бы чего. А тут ещё эи этот Эгейр.

– С каких это пор, друг, ты таким суеверным стал? – ехидно улыбнулся Асбьёрн.

– Боюсь я за нашего Бёдвара. Очень уж полюбил я его.

– Да уж, все мы его полюбили. Хороший он парень. Благородный! Ему бы в дружине самого конунга ходить, а не по морям бестолку плавать. Если что случится с ним, я этого Эгейру не прощу.

Так и случилось, как и предрекал Гуннар.

Высадившись на берег все принялись готовить себе ужин. После ужина чистить котёл пришлось Эгейру, хотя в первые дни их плавания этим занимался обычно Бёдвар. Эгейр воспротивился, считая для себя это занятие унизитель ным.

– Оно в самый раз подойдёт нашему Бёдвару, – сказал он.

– Презренный раб, – презрительно бросил сквозь сжатые зубы Бёдвар, хотя обыкновенно никто от него не слышал оскорбления больше, чем сравнение с шалудивым котом. Да и тогда вспе только смеялись. Но это!.. назвать свободного викинга рабом не дозволялось никому. Но Бёдвару и это бы простили, как и многие другие его выходки. Простили все, кроме Эгейра.

Вечер прошёл довольно мирно. Но в голове у Эгейра уже созрел коварный план. На другое утро он ак ни в чём не бывало подошёл к Бёдвару и позвал егоо прогуляться с собой в лес. Бёдвар обычно не злобливый с радостью согласился, думая, что они, наконец, помирятся с Эгейром.

Они скрылись в лесу. Их не было довольно долго, настолько долго, настолько долго, что хватило, чтобы Эрик начал беспокоиться и послал за ними двух воинов.

Но вот они показались из леса. Оба они бежали быстро, и все видели, что Бёдвар чему-то весело смеялся и жестикулировал.

Бёдвар остановился подождать Эгейра, с которым они уже стали приятелями. В этой части острова не было жителей, и они были одни на песчаной косе вдоль берега, если не считать видневшегося вдалеке корабля и собравшихся группками товарищей.

Тогда Бёдвар обратился к Эгейру.

– А давай устроим соревнование – кто быстрее заберётся вон на то дерево.

Эгейр с живостью согласился.

Первым полез Бёдвар. Он благополучно достиг вершины и также быстро и ловко спустился на землю.

Следующим был Эгейр. Он запутался на полдороги, зацепившись штанами за сук. И долго болтался так, пока Бёдвар, хохоча, пытался снять его с дерева. Снять-то ему Эгеейра удалось, но на штанах образовалась позорная дыра. Как же товарищам показаться в таком виде! Пока Эгейр отчитывал Бёдвара, а Бёдвар размышлял над тем, где достать жилы, чтобы зашить дыру, случилось ещё одно происшествие.

Бёдвар нашёл на берегу кравейшую раковину. Это была раковина вся словно увитая какими-то чудными змеями, так красиво были уложены её перламутровые завитки. А внутри в раковине к её дну примёрзла окаменелая дубовая ветвь.

– Я подарю её жене на платье, – сказал Бёдвар.

Эгейр давно хотел найти такую же раковину и теперь сжигаемый завистью потребовал, чтобы Бёдвар отдал ему эту раковину, утверждая, что он первым увидел её.

– Но почему бы тебе самому не найти такой же? – невинно поинтересовался Бёдвар.

Эгейр вспыхнул:

– Как ты можешь так говорить со мной! Сам Эрик принял меня гребцом на свой дракар, а тебя подобрали из милости.

– Я могу уйти, – спокойно произнёс Бёдвар, – а тебе могу сказать, не заносись слишком высоко, Эгейр, никто не в праве указывать вождю, что ему делать.

– Ты ещё смеешь учить меня. Ты, неведомо откуда взявшийся раб с рыболоведского кнара.

Тут Бёдвар не выдержал. Подойдя вплотную к Эгейру, он размахнулся и наотмашь ударил того меж глаз. А потом развернувшись, быстро пошёл по направлению к дракару. Тут-то и представился Эгейру момент осуществить свой гнусный план.

– Ну, сейчас ты ответишь за всё! – вскричал он и с этими словами вонзил в спину Бёдвара стрелу. Бёдвар пошатнулся и прошептал:

– Эрик, брат мой названный, ты поймёшь меня и не вини, что ушёл.

Он прошёл ещё несколько шагов и упал замертво. Видевшие всё издалека товарищи подбежали к нему, но было уже поздно. Эрик рухнул на колени и залился горькими слезами. Все стояли молча – никто ещё никогда не видел, чтобы их вождь так плакал. А Эрик рыдал как ребёнок.

– Будь ты проклят! – наконец, прошептал он, подняв голову.

– Оставьте его здесь. Ему на корабле не место. Он жил, как последний раб, так пусть и умрёт как последний бродяга. Нечего жалеть его. Если он не пожалел меня, значит и я не пожалею его. Он отнял у меня всё самое дорогое – моего названного брата. Вы знаете, что у меня никогда не было семьи, ни жены, ни детей. И он был моей единственной отрадой. Однажды он спас мне жизнь, а я не успел прийти к нему на помощь. Прости меня, брат!

И он снова умолк, уронив голову на грудь.

Когда они вновь отчалили от берега на корабле было тихо. Все молчали. Даже любимый белый кот Бёдвара, которого он так любил, словно бы чувствовал настроение всей команды и словно бы знал, где его хозяин. Он несколько дней не отходил от того борта, по которому был остров, тот проклятый остров, где обрёл надежду и потерял жизнь один из самых великих и благородных людей на свете – Бёдвар Ингварсон, Бёдвар Ингварсон, названный брат Эрика Ингварсона, морского вождя и бывшего ярла великой северной страны – Норегр.

Однажды утром Эрик подошёл и открыл заветный сундук и достал меч. Затем протянул его Асбьёрну.

– Возьми его. Бёдвар хотел, – он сглотнул, – побрататься с тобой, но не успел. Береги его, а потом подаришь нашему мальчику. Он же теперь викинг.

И затем повернулся к пареньку, стоявшему у мачты.

– Подойди сюда, – сказал вождь, – отныне ты принят в дружину Эрика мореплавателя. И этот меч со временем будет принадлежать тебе. А чтобы скрепить отныне наш союз я буду тебе отцом и звать тебя будут Агни Эриксон.

Через много лет Агни Эриксон стал морским вождём и снискал себе великую славу, и история его жизни и его плаваний прогремела на всю Скандию, и все матери повторяли: «расти и вырастишь таким же, как Агни Эриксон!»

Эрик так и не вернулся на родину и, говорят, что он так и плавал до конца своей жизни на своём надёжном и верном дракаре, ставшем ему домом. И уже стариком, наконец, осуществил свою давнюю мечту – достиг Свальбарда, самого северного острова земли, края земли, за которым и начинается страна мёртвых, Хельхейм и виден радужный мост Биврёст, и башни Асгарда, страны богов-асов. И, говорят, что сканчался он в возрасте 95 зим и похоронил его его верный друг Асбьёрн, с котором он к концу жизни побратался. Курган его, засыпанный камнями находится на одном из северных островов близ Свальбарда, а сердце покоится на берегу Норегр, куда ему так и не суждено было добраться.