Читать книгу Русский код развития - Наталия Нарочницкая - Страница 4

Конкретные задачи противостояния непосредственным угрозам безопасности и независимости России, сформулированные Владимиром Путиным, необходимо осмыслить в широкой исторической перспективе и геополитической ретроспективе. Перед нами уже в течение двух десятилетий развивается настоящий масштабный передел мира. Эта новая реальность имеет ряд характеристик, встречавшихся по отдельности, но никогда ранее не совпадавших.

Геополитический рисунок напоминает устремления прошлых веков, многократно усиленные задачей поставить под контроль мировые ресурсы и стратегические подступы к ним.

Вокруг Средиземного моря уже тысячи лет назад велись войны за кольцеобразный контроль, то есть обнимающий оба побережья. Еще во времена древнего Рима это давало господство над тогдашним миром. Северное побережье Африки, Аравийский полуостров, Ирак и Иран, Персидский залив, Иран, российское Предкавказье именуются в аналитике глобальных ресурсов мировым углеводородным эллипсом. В нем залегают самые масштабные и легко извлекаемые запасы нефти планеты, обеспеченные водными путями транспортировки.

Открытие запасов нефти на рубеже ХХ-XXI веков многократно повысили военно-стратегическое значение морских подступов к ним с севера и юга и территорий вокруг этих путей. Что же это за территории? Это и Балканы, и Украина, Молдова, Румыния, это и Азербайджан и Грузия, Израиль и Турция – именно те государства, которые Запад стремится включить в НАТО и которые участвуют в последних крупных проектах транспортировки нефти. И именно во многих из них в последнее десятилетие либо прошли цветные революции, приведшие к власти прозападные режимы, либо осуществлено военное вторжение (Ирак, Афганистан, Ливия). Примыкает к этому региону Центральная Азия – южное подбрюшье России, которая также окружена «демократическими ухаживаниями» Запада.

В таком процессе может произойти оттеснение России на Северо-восток Евразии от главного центра коммуникаций энергоресурсов – Средиземноморья и Черноморо-каспийского региона. И это особенно критично на фоне втягивания в атлантическую орбиту территорий от Балтики до Черного моря, поощрения пожара на Кавказе, вовлечения в американскую орбиту Грузии и попыток вытеснения России с Черного моря.

Характеристикой нынешнего передела мира является и целенаправленный подрыв классического международного права и его главной основы – суверенитета. Это ставит вопрос о будущих инструментах регулирования международных проблем, ибо фактор военной силы вопреки псевдогуманистической риторике колоссально возрос, а границы стали куда более зыбкими, чем в демонизированную эру «конфронтации». Россия все более решительно и четко выступает за строгое выполнение норм и принципов международного права и неукоснительное следование Уставу ООН. Задачей будущего периода становится мобилизация потенциальных соратников в нелегком деле возвращения к правопорядку.

Отличительной особенностью нашего времени стало и невиданное со времен религиозных войн идеологическое обоснование применения силы и диктата, манихейское деление мира на воплощенное добро и зло. Попытка выстроить «Новый порядок на века» – «NOVUSORDOSECLORUM» (девиз на государственной печати США) – имеет одновременно все черты оправдания экспансии сенатором Бевериджем, грубого империализма Теодора Рузвельта и мессианизма Вудро Вильсона: «Мы управляем вами, так как это в ваших же интересах, а те, кто отказывается это понимать, представляют собой зло», – поскольку «США превосходят все остальные политические порядки, а новый американский империализм служит высшей моральной цели».

Однако нелишне (в очередной раз!) напомнить, что Устав ООН в Главе I «Цели и принципы» не отдает предпочтения ни одной политической модели и вообще не упоминает «демократию». В ней утверждается суверенное равенство всех многообразных субъектов международных отношений, то есть республики и монархии, общества религиозного, и общества секулярно-либерального (западного типа). С точки зрения классического международного права и Устава ООН они абсолютно равноценны и между ними нет отношений высшего к низшему, прогрессивного к отсталому.

Именно под идеологическим флагом «вхождения в цивилизованное сообщество» Россия стремительно утратила свою роль равновеликой совокупному Западу геополитической силы – препятствия для управления миром. Российское великодержавие в конце ХХ века было объявлено угрозой и Европе, и идеалам прогресса – суверенитету, самоопределению, равноправию, демократии. СССР устранился, Россия на время утратила традиционные внешнеполитические ориентиры, и в тот же миг именно эти идеалы были попраны.

Пока постсоветская элита бредила инфантильным «новым мышлением», Запад спешно действовал испытанным «старым», последовательно интегрируя в свою военную орбиту ареал многовекового влияния России, а теперь уже и продвигая свою военную инфраструктуру к ее новым границам. В отсутствие сдержек и противовесов создан мощнейший механизм финансового, политического, военного и невиданного информационного давления на мир в целом и на каждого члена мирового сообщества в отдельности.

Хотя век и тысячелетие Россия и русские переступили, утратив свершения многих поколений и сдав отеческие гробы не только советской, но трехсотлетней русской истории, восстановление Россией инстинкта самосохранения, сопротивление вытеснению на обочину мировой истории было неизбежным. Гуманитарные интервенции, поощрение самопровозглашенными менторами демократии серии «оранжевых» революций, именовавшихся бы в самом западном мире еще четверть века назад государственными переворотами, военное вмешательство в политические процессы других стран ради свержения неугодных режимов – все это привело к банкротству как самого западного либерализма в сознании российского общества, так и его идеологических адептов.

«Мюнхенская риторика» президента В. Путина стала демонстрацией национально-государственной воли, восстановила честь и достоинство России на международной арене. В Мюнхене США утратили узурпированное право выступать от имени мифического мирового «цивилизованного сообщества». Это приблизило к неизбежному фиаско проект однополярного мира. Россия осознала в полной мере, что судоходные реки, выходы к морю, незамерзающие порты одинаково важны как для монархии XVIII века, коммунистического государства, так и для демократий ХХI века.

На смену нигилистически прозападным настроениям постперестройки, в российском обществе сформировался консенсус в том, что самобытность России – это фундаментальная ее особенность и ценность, а исторически жизнеспособная национальная государственность в эру глобализации не может быть основана на заимствованных схемах.

Заметим, что естественная глобализация, порожденная свободным движением культур, технологий, людей, капиталов и ресурсов, совсем не тождественна «идеологии глобализма», ставшей флагом мирового либерального сверхобщества под американской эгидой. Информационные технологии – это мощное орудие «мягкой силы» позволяют осуществлять экспорт стереотипов сознания – идеологическое программирование. Манипуляция общественным сознанием через электронные СМИ и Интернет – необходимое условие «глобального управления». Во всех странах обывателю внушается мнимый идеал «гражданина мира», несопричастного к делам Отечества, а элите, в случае ее покорности, – иллюзия сопричастности к мировой олигархии.

Но глобализация уже вовсе не означает универсализацию прогресса, как это было в эпоху модерна, а наоборот чаще обрекает подражателей на консервацию и даже прогрессирующее отставание. Нельзя выиграть на чужом поле, играя по чужим правилам.

Эксперименты ХХ века очевидно продемонстрировали: для России одинаково губительны как самоизоляция, так и насильственное обезличение. Модель «догоняющей» модернизации и породившая ее теория единого пути развития, которым привержены до сих пор российские эпигоны, давно отвергнуты в новых концепциях мировой науки. Простое подражание Западу не приносит модернизацию.

К тому же глобализация положила начало неотвратимой социальной трансформации самого Запада, что особенно видно на примере Европы, и Запад уже не может оставаться универсальным образцом. Развитие Китая, Индии опровергает тезис о непременной тотальной вестернизации как условии модернизации. Сегодня надо искать собственную незаменимую нишу, быть лучшим хотя бы в чем-то, или уникальным, – пишет философ и социолог В. Федотова, суммируя последние выводы. Главный из них – специфические нужды основной геополитической единицы современности – национального государства – диктуют подъем национальных моделей развития, и Запад неизбежно становится лишь одной из них.

* * *

Опыт последних драматических десятилетий говорит: чем сильнее и самостоятельнее Россия, тем важнее она для Запада, тем больше с ней считаются, ибо такая Россия – системообразующий элемент международной структуры. Но без национальной воли никакая материальная сила, даже наличие ядерного оружия не работает – мы это видели в начале 90-х. После Мюнхенской речи и решительного признания Россией независимости Южной Осетии и Абхазии, Запад не может уже ни игнорировать, ни изолировать Россию, смело очертившую круг своих национальных интересов.

Особенно это заметно на примере сложного взаимодействия России и Европы – дилеммы, которую не обошли вниманием крупнейшие русские умы прошлого. Специфика нашего времени в том, что стратегические потери России вовсе не перешли к ее прежним континентальным соперникам или соседям. Разразившийся системный кризис либеральной экономики особенно наглядно обнажил факт, что возвращение Прибалтики, Венгрии, Чехии, Польши, балканских государств в западный ареал, в конечном итоге, не сделали Европу сильнее перед вызовами грядущего века, а хваленый финансово-экономический каркас Евросоюза едва выдерживает дополнительное бремя.

Кое-кто в Европе уже признает, что поспешное включение восточноевропейских стран в евро-атлантические структуры нужно было для превращения «растущей Европы» в «реальный трамплин США для продвижения в Евразию», как откровенно изрек Зб. Бжезинский. Одно из следствий – даже некоторое падение ее роли в мире. А размещение американских средств ПРО в Восточной Европе и вовсе обессмыслит и девальвирует даже ядерный статус Франции. Так что напрасно «старушка Европа» радовалась утрате Россией обретений Петра Великого, не дававших ей покоя два века. Европе еще предстоит осознать, что с перемещением динамизма развития в Азию, роли Европы в мировой политике угрожать может не российское великодержавие, а, наоборот, только его ослабление.

Только новое культурно-историческое и экономическое сотрудничество России и Европы может дать обеим необходимый в новом веке исторический импульс. Подлинное единство – не в новых разделительных линиях. Подъем и историческую энергию может принести Европе соединение наследия, творчества и возможностей всех ее составляющих: германской, романской и славянской, Европы латинской и Европы православной.

Россия может и должна стать фактором международной и межцивилизационной стабильности и равновесия, только обеспечив стабильность и безопасность своих исторически-преемственных стратегических интересов и рубежей. Будущее России – это будущее Европы.

* * *

Хотя суждение известного французского ученого Эмманюэля Тодда о «вступлении глобальной американской державы в фазу заката своего военного, экономического и идеологического могущества[1], пожалуй, преждевременно, большинство экспертов, в том числе ведущих российских американистов, уже согласны в том, что имперский ресурс США небезграничен, а сама Америка уже в недалеком будущем останется, хотя и самым мощным, но уже всего лишь одним из центров. США проглядели взлет китайского дракона, перспективы роста которого уже сделали Китай потенциальным соперником № 1.

Перед нами новая геополитическая реальность, в которой должны осмыслить свое место и Россия, и Европа, и сама Америка. Однополярный мир не состоялся, а глобальная структура, которую пытается выстраивать Вашингтон, не обретает характер устойчивой и самовоспроизводящейся системы. Ее поддержание требует ежегодно истерически театрализовывать провоцируемые конфликты для военной оккупации очередного региона и институционализации перманентного состояния войны.

В новых и быстро меняющихся конфигурациях еще не завершенной системы международных отношений Россия должна самостоятельно определить свое место между Европой, Америкой и Китаем.

Перед Россией задача – стать во втором решающем десятилетии XXI века серьезным фактором равновесия этих центров силы, стать одной из необходимых и востребованных опор нового мирового геополитического устройства. Россия нужна и Европе, и Америке, и должна разумно использовать это. Но для сильной европейской роли необходима сильная азиатская политика.

Россия, наконец, восстанавливает свою многостороннюю историческую стратегию, как и подобает великой евроазиатской державе, политику, соответствующую ее естественной геополитической миссии, – быть держателем равновесия между цивилизациями, между Западом и Востоком. Россия выстояла, что обанкротило картографические пасьянсы Бжезинского, чья «великая шахматная партия» была сконструирована на дележе российского наследства на просторах Евразии.

Идея Евразийского пространства, предложенная В. Путиным, не имеет ничего общего с восстановлением СССР, в чем его не преминули обвинить извечные оппоненты внутри и за рубежом. Нельзя дважды войти в одну реку, и мир стал совершенно иным. Востребованность этой роли России сегодня определяет не только ее стратегическое положение на континенте с выходом к трем океанам, которое не потеряло значение.

Наша самостоятельность и независимость – это не только средство противостоять давлению, но и право на историческую инициативу. Да, Америка построила свой рай на земле, впечатляющий своим богатством. Устроившись на вавилонской башне из зеленой бумаги, она взимает имперскую дань. Россия же обладает тем, чего нет ни у США, ни у Европы. Это не только ресурсы.

Это бесценный и уникальный опыт многообразия, делающий Россию моделью мира с его великими перепадами в культуре, картине мира, потенциалах. Она знает конструктивное взаимодействие на своей территории и в своем историческом проекте всех цивилизаций – «от потрясенного Кремля до стен недвижного Китая». Ей ведомо все: и безумное богатство и средневековая бедность, жизнь в пустыне и в вечной мерзлоте, высоты культуры, технологии, научной мысли и архаика. Ей внятно все – проблемы и хижин, и дворцов. Она одновременно живет в трех веках – в прошлом, настоящем и будущем. У нее опыт уникального сотворчества с исламом. И этот опыт и единство во множестве дают ей способность понимать и принимать других, уважая их инаковость, что не дано американцам с их кальвинистской уверенностью в «божественном предназначении» «управлять дикарями и народами зла» (сенатор Беверидж). На фоне высокомерного менторства и грубой экспансии, Русский проект Евразийского пространства – это идея иного, справедливого мира – мира гармонии многообразия. На огромном пространстве свободного обмена достижениями каждый сможет молиться своим богам, но принадлежность к большому проекту может стать источником энергии к модернизации и развитию без порабощения и утраты самобытности.

Полицентричность уже обрела реальность с превращением Китая в великую державу XXI века и неизбежной консолидацией бурно растущего исламского мира, как бы ни пытались ее на время затормозить вмешательством в дела Ливии, Египта, Сирии. В возникающем соперничестве Россия не должна позволить быть используемой против кого-нибудь любым партнером во взаимодействии или противостоянии между Америкой и исламом, между Китаем и Америкой.

Горчаковское «Россия сосредоточивается» – как нельзя лучший девиз, выбранный нами для будущего этапа нашего взаимодействия с миром. Обретенная трезвость в мировой политике не допускает постановку вопроса: либо конфронтация, либо вечная дружба. Мы научились, и знаем, что в формуле «стратегического партнерства» всегда присутствует никогда не прекращающееся стратегическое соперничество.

Имея стратегические цели, отнюдь не совпадающие в главном с США, Россия, заинтересована в поддержании на высоком уровне рабочих отношений с Вашингтоном. А США сегодня, возможно, впервые после упадка России в 90-х, тоже становятся заинтересованными в России, потому что именно самостоятельная Россия с сильной государственной волей и сильным лидером есть фактор мирового равновесия. Чем сильнее мы будем, тем сильнее будет эта общая заинтересованность. Патриарх американской внешней политики Дж. Кеннан в свое время метко определил диалектику взаимоотношений США и России/СССР: они должны быть «в разумной степени хорошими, в разумной степени отдаленными». Сегодня эта мудрая формула означает отношения, связанные интересами, но свободные от идеологических объятий, едва не удушивших нас в годы нигилизма. Поистине жизнь подтверждает Экклезиаста: «Время разбрасывать камни и время обниматься, время собирать камни и время уклоняться от объятий».

Для России быть великой державой – это не блестящая мишура на национальном платье, которую можно снимать и одевать по праздникам. Это единственное условие нашего самостояния в мировой истории.

Российская газета

29.02.2012