Читать книгу Но свет в домиках горит - Наталия Осташева - Страница 34

Или, например, Леша. Он может взять да и написать среди ночи: «Был в опере».

А ты сиди и гадай, какая драма за этим. Потому что где Леша, а где опера. Это как если бы я сообщила, что была на выставке ковров, и пусть все потом головы ломают, какую игрушку-сверкалочку мне на 8 Марта дарить.

И я говорю: «Леша, спокойно, ты можешь рассказать мне всё. Буквально всю правду. На всякий случай у меня есть коньяк».

«В общем, маньяк-убийца в красном, – с готовностью начинает Леша, – много лет гоняется за каким-то оборванцем, потому что тот был влюблен в его сестру, они хотели бежать, но их застукал папа».

Я наливаю. Говорю: «Продолжай, не нужно держать в себе, пустое это. Ночь, зима. Плакать на морозе – глаза слипнутся, брови инеем покроются, очки запотеют. Нервничать на льду ночью – упадешь, будешь лежать беспомощный. Вон, вся тропинка в старушках».

«В общем, это вышло случайно: он уронил пистолет на пол и случайно убил папу. – оправдывает Леша убийцу, а я забываю, что было до этого – человек-паук или тореадор. – А в финале маньяк находит жертву и сам от его руки погибает, но до этого успевает убить сестру, которая пятнадцать лет маскировалась под отшельника в соседней пещере».

Приятное чувство завершенности сюжета разливается по всему телу.

– А как ты всё это понял? – спрашиваю я минуту спустя.

– Что именно? – настороженно уточняет Леша.

– Ну вот что Альваро убил Карлоса, а тот прикончил Леонору? Они так понятно пели или так убедительно ходили?

– Откуда ты знаешь про Леонору? – прилетает напряженное сообщение, и в ту же секунду зеленый огонек гаснет.

За окном завывает ветер. Все, кто выдал себя, стоят над пропастью, каждый над своей.