Читать книгу Фея и Тот Самый Один - Наталия Романова - Страница 2

– Леонид Борисович, дорогой мой человек! – пропел знакомый до мурашек женский голос.

Леонид пододвинул чемодан ближе, распахнул руки и с самой широкой улыбкой, на которую только был способен, проговорил:

– Лёка, звезда моя! Дай, что ли, обниму тебя!

– Йоху! – счастливо завизжала степенная дама, на вид от тридцати пяти до сорока пяти лет, а при нынешнем уровне косметологии и пятидесяти пяти, бросилась на шею Леонида.

Для этого Лёке пришлось не только встать на цыпочки, но и подпрыгнуть, Леониду же – привычно придержать крепкое, невысокое тело младшей сестры.

Всего-то год разницы. Они перестали замечать этот год, кажется, ещё до школы, тем более Лёка, будучи сообразительной девочкой-аккуратисткой, отправилась в первый класс вместе со старшим братом – редкостным раздолбаем, на которого в семилетнем с половиной возрасте высокопоставленные дедушка с бабушкой перестали возлагать огромные надежды. Лёка была тем, кто должен был оправдать фамилию, от Леонида же ждали единственного – не опозорить.

Родители у Леонида – попросту Лёвы или Лёни, в зависимости от степени близости – и Лёки естественно были. Не менее успешные, и чуть менее высокопоставленные в силу возраста, однако, стремясь к карьерным высотам, заниматься воспитанием подрастающего поколения не спешили. Почётная миссия вырастить из Лёвы и Лёки таких же высокопоставленных и со всех сторон уважаемых граждан досталась бабушкам и дедушкам. С чем те справились, как и с воспитанием ещё двоих сыновей, рождённых через пять и семь лет после Лёки.

Итого, в семье их было четверо: Леонид, Ольга, она же Лёка, Валерий и Геннадий. Все выросли, выучились и продолжали достигать. Валерий с Геннадием трудились в той же области, что и Леонид. Собственно, ничего другого никто не ожидал, иначе быть просто-напросто не могло. Нонсенс – как сказала бы бабушка, по сей день живая, здоровая и при памяти.

Одины (с ударением на О) – семья потомственных врачевателей, род, идущий из глубины истории. Их пращур у самого Пирогова практиковался, впоследствии добился не меньших успехов. С тех пор не одно поколение Одиных лечило людей и достигло в этом немалых успехов.

– Прошу, – широким жестом Лёка показала в сторону стоящего рядом автомобиля.

– Твой? – Леонид оценил авто, что и говорить, вкус и деньги у сестрицы были.

Конечно, он и сам не промах, может себе позволить не меньшую роскошь, но как-то привык уже обходиться, не рисоваться доходами, вести скромную жизнь, приправленную мелкими мещанскими радостями.

– Твой! – объявила Лёка.

– Да ладно? – засмеялся Леонид. – Вообще-то, я и сам могу себе купить, – полушутливо заметил он.

– Вот когда купишь, тогда и поговорим, – тут же отвертелась сестра. – Знаю я тебя, в ближайшее время не то что машину, туалетную бумагу не купишь. Будешь круглосуточно торчать в этом царстве диссекторов и микроинструментов. Не успел прилететь, с вещами, – она выразительно посмотрела на чемодан у его ног, – уже на работу попёрся. Неужели один день не подождали бы?

– Я не привык нарушать обязательства, ты же знаешь, – покачал головой Леонид.

– В данном случае обязательства нарушила авиакомпания, – парировала Лёка. – И вообще, такой дурдом везде творится, вошли бы в положение, Земля не остановилась бы.

– Дурдом не должен касаться пациентов, – отрезал Леонид.

– Я словно папу слышу, – фыркнула Лёка. – Ладно, поехали, довезёшь меня до метро, а дальше сам.

По пути узнал основные новости, те, что упустил в последнее время. Про Валерку знал, даже видел его сегодня, счастливого застранца, правда, мельком, но парой слов перекинуться удалось. Был лично приглашён на свадьбу, не по телефону или интернету, а глядя глаза в глаза. Что ни говори, а приятно. Женился младший братец по большой и искренней любви с дочкой академика РАН, других девушек в кругу Одиных не встречалось. Куда ни глянь – чья-то дочка, внучка или сама кандидат наук, как минимум.

Геннадия Борисовича тоже видел – важный, как индюк, что в детстве ходил вразвалочку, что сейчас, глядя на окружающих сверху вниз с высоты коренастой, плотной фигуры, доставшейся от матери, такой же, как у Лёки. Леонид и Валерка ростом и телосложением пошли в отца – подтянутые, высокие.

А вот что разводится Генка, не слышал. Казалось, всё хорошо у него в семье было. Двое детей, погодки, жена работала рядом, семимильными шагами по карьерной лестнице двигалась, отпрыски по традиции бабушками с дедушками воспитывались.

– Ругались они постоянно, как кошка с собакой, – начала Лёка. – Он её на операции не ставил, говорил, что женщине в нейрохирургии не место, фактически вынудил специальность сменить, уйти в неврологию. Смежная, конечно, но не то, сам понимаешь.

– Правильно сделал… – нахмурился Леонид, внутренне одобряя брата.

– Я-то думала, тебя Германия отучила от шовинизма, а ты туда же, – беззлобно фыркнула Лёка.

– Врачи – шовинисты, – ответил Леонид. – Знаешь, сколько всего женщин-нейрохирургов в Германии? По последним данным всего-то восемь процентов, и как ты понимаешь, никого на ведущих ролях. Нейрохирургия калечит души, говорят. Так что, наш шовинизм спасает вас, женщин, – он выразительно поднял вверх указательный палец. – И кто бы говорил, кстати. Сама бросила институт после лечебного со словами: не женское это дело.

– Потому что, Лёвушка, среди Одиных должен быть хотя бы один нормальный человек, со здоровой психикой и не покалеченной душой. Меня всё устраивает, – засмеялась сестрица.

– Тебя устраивает быть домохозяйкой? – Леонид приподнял бровь, зная ответ.

Лёку всё более чем устраивало. Все аргументы женщин семейства Одиных об обязательной самореализации и профессиональных амбициях отлетали от неё, как от стенки горох. В двадцать два года она вышла замуж за начинающего бизнесмена, занимающегося поставками медицинского оборудования, с тех пор занималась исключительно семьёй, детьми, кухней, и менять свой образ жизни не собиралась.

Было у сестры и небольшое занятие, как она говорила, «для души», где пригодилось её медицинское образование. Лёка занималась иппотерапией с детьми с нарушениями центральной нервной системы, в основном с ДЦП, но были и детки после аварий, несчастных случаев. Финансировал проект, естественно, муж. Как он любил говорить, за солянку родной жены несколько коней содержать не проблема, а за борщ и маму родную продать не грех.

– Как сказал Диоклетиан: «Если бы вы видели, какую я вырастил капусту…», – с улыбкой ответила Лёка. – Кстати, по поводу капусты. В багажнике голубцы, не забудь, пропадут. В твоей квартире я убралась, телефон клининговой компании оставила на столе, вдруг ты вспомнишь, что в доме время от времени кто-то должен мыть полы. На первое время купила чай, кофе, печенья, пельменей налепила, в общем, подножным кормом обеспечила. Неделю продержишься, думаю. Если что – звони. В субботу большой сбор в честь твоего приезда. Не забудь!

– Есть, мой капитан, – улыбнулся Леонид.

– Всё, я побежала, дальше ты сам. Дорогу найдёшь?

– Я знаком с навигатором, – засмеялся он в ответ.

Дорогу в свой новый дом Леонид нашёл. Честно говоря, ожидал чего-то другого от жилого комплекса, заявленного как «бизнес-класс». Несмотря на невысокую застройку, приятный глазу дизайн и удобное расположение домов, ощущение какого-то запустения, крайнего беспорядка не покидало, когда он смотрел на новое место жительства.

Жилой комплекс, сам по себе, несомненно тянул на пресловутый бизнес-класс, а вот территория вокруг скорее напоминала новостройки времён СССР, когда из-за грязи от строительной техники было ни пройти ни проехать.

«Наверняка позже облагородят», – подумал он, решив, что в целом не так уж важно, где жить.

Он купил эту квартиру не глядя, через риэлтора, на стадии котлована. Попросту вложил деньги в перспективную недвижимость во времена, когда жить и работать на родине не собирался.

Казалось, в Германии больше перспектив, возможностей, да и оплата прельщала. В общем-то, так оно и было до последнего времени. Начальство не лезло в его практику, давало простор для реализации, поддерживало эксперименты, порой рискованные, пока не случилось то, что случилось.

Мир перевернулся с ног на голову. А ему, специалисту с мировым именем, стали ставить палки в колёса, в основном указывая, каких пациентов брать, а каких – нет. Последнего Леонид стерпеть не мог, благо контракт подходил к концу. Он честно отработал несколько месяцев, и от продления, несмотря на сладкие перспективы на бумаге, отказался. К тому времени в родном городе всё было на мази, как говорится. Руководство клиники оторвало его с руками, головой и семейной фамилией.

С сегодняшнего дня Один Леонид Борисович – один из ведущих детских нейрохирургов не только конкретного исследовательского центра, а, пожалуй, всей страны.

Правда, первый рабочий день начался суматошно, никакого обстоятельного знакомства не получилось. Рейс задержали почти на сутки, в клинику Леонид явился прямо из аэропорта, с чемоданом в руках, и уже через несколько часов стоял у стола.

Пациент, мальчишка девяти лет, упал с высоты пятого этажа, выжил буквально чудом, спасли ветки деревьев, был доставлен напрямую в операционную к Одину, который, по утверждению Генки, сотворил чудо, а по убеждению Леонида просто сделал свою работу – единственное, что оставалось в его жизни всегда, при любых обстоятельствах нерушимым, ясным и понятным.

Предстояло заново привыкать к многомиллионному городу, новому коллективу, который поглядывал на «того самого Одина», как на божество, – в каждом поколении их семьи были обычные Одины и «Тот Самый», им повезло стать Леониду – и к новому месту жительства. После благоустроенной квартиры в приличном, вылизанном районе Франкфурта-на-Майне – к откровенно пугающему, вернее отталкивающему неустроенностю пейзажу вокруг.

Радовало одно – оборудование на новом месте работы одно из лучших, не на пустом месте львиная доля квот на высокотехнологичную медицинскую помощь приходилась на их исследовательский центр.

И, пожалуй, немного, добавила позитива странная дамочка, набросившаяся на него из-за парковочного места. «Дамочка», конечно, грубовато звучит. Скорее девушка – эдакая попрыгунья-стрекоза с незамутнённым представлением о мироустройстве, где ей все должны, потому что она – это она. Как и полагается таким особам: блондинка, с пухлым, где-то порочным ртом, ресницами-опахалами, которые выразительно моргали, когда крошка пыталась испепелить его взглядом и словами.

Девица была чудо как хороша, глаз не оторвать, если откровенно. Леонид попытался быть галантным, пропустить в лифт первой, самому подняться на следующем, подождать не проблема, на четыре этажа и восемь квартира было два лифта. Та любезность не оценила, Леонид лишь недоуменно пожал плечами.

Встреть он эту особу в другом месте, несомненно попытался бы включить мужское очарование, если бы вспомнил, как оно работает, но в собственном доме – увольте.

Девицы подобного вида либо в содержанках ходят, в глаза очередного папика преданно заглядывают, либо на самом деле являются великовозрастными дочками излишне заботливых папаш, которые вырастили принцесс, которым без исключения все обязаны.

Проблемы по соседству, что с первым вариантом, что со вторым, Леониду точно были не нужны, так что он предпочёл полюбоваться на красотулю и забыть о её существовании, даже о нескладывающемся в единую картинку образе не думать. Дешёвенький кроссовер как-то слишком выделялся на фоне той же сумки в руках девицы – весьма дорогостоящего бренда.

Может, девица занимается клинингом, а сумку подарила щедрая хозяйка? Точно, вместе с обувью и часами.