Читать книгу Фея и Тот Самый Один - Наталия Романова - Страница 4

Глава 4

Оглавление

Съездил на общий сбор, называется. Леонид опаздывал, что чрезвычайно нервировало. Родившись отменным разгильдяем, он усилием воли воспитал в себе педантичность, работа же в Германии усилила и приумножила это качество.

Застрявший ненадолго лифт вызвал, конечно, удивление, неужели невозможно поддерживать дом в исправном состоянии, ведь жильцы платили немалые деньги за предоставляемые удобства, а вот струи воды заставили удивиться сильно. Да что там – офонареть просто.

Картина была ясна с первого взгляда. Две девицы устроили банкет на лестничной клетке с распитием дорогущего шампанского и электронной дрянью, вошедшей последние годы в моду у молодёжи. Вот только глупенькими малолетками девицы не выглядели, несмотря на то, что одна была той самой дамочкой, из красного кроссовера, который никак не вписывался в окружающую среду, торчал, как маяк в пустыне, вызывая вопросы. Лет двадцать пять он навскидку этой блондинке дал бы точно. Не безмозглая школьница, впрочем, по поводу первого возникали серьёзные вопросы.

Полупьяное создание убирало сырые белокурые пряди от лица, наигранно хлопало ресницами и дула губы, словно это Леонид устроил потоп.

Хорошо, что вода отключилась почти сразу. Позже выяснилось, что ничья квартира не пострадала, пожарной службе не пришлось нестись сквозь пробки из-за выходок ненормальных девиц, одна из которых чудо как хороша, вот только в глупости своей совсем не очаровательна.

Леонид терпеть не мог типаж под кодовым названием «прелесть, какая дурочка», обычная, среднестатистическая «дура» вызывала в разы большую симпатию, чем красивые женщины, считающие, что им всё должно сходить с рук по причине симпатичной мордашки.

Самое противное было то, что сошло с рук, ещё как сошло. Леонид лично сказал консьержке, что случившееся – ложная тревога. Та, естественно, передала информацию в управляющую компанию, кто-то должен был устранять следы потопа. И в шарагу, установившую пожарную сигнализацию, в итоге придут ремонтники, будут разбираться. Тогда как не помешало бы разобраться с этим чудом в… пижаме.

Или что это было на ней надето? В любом случае, неглиже из белых шёлковых то ли трусов, то ли шорт и майчонки – неподходящий наряд для того, чтобы устраивать междусобойчик в общественном месте.

Что и говорить, девица абсолютно ненормальная, чудесатая на всю голову, как говорится. Оставалась слабая надежда, что всё-таки не она соседка, а другая, та, что шатенка. Цвет волос давал небольшой шанс на то, что не настолько «прелесть, какая дурочка», хотя переизбыток последствий косметических процедур указывал на обратное.

Разбираться было некогда, Леонид опаздывал. Зашёл в квартиру, снял пальто, отмечая, что, похоже, придётся нести в химчистку, быстро отправился в душ. Перед глазами, как назло, стояло чудо-юдо в белом. Поправка, в промокшем белом, а это, как говорил незабвенный Абрам Наумович Фридман – учитель и друг, – две большие разницы.

Посмотрел на часы, отлично, опаздывал больше чем на час, теперь почти на два, встанет в пробку – приедет к шапочному разбору, а семья, тем временем, именно в его честь собралась. Не так часто Одины могли позволить себе подобную роскошь, непременно кто-нибудь был на дежурстве, конференции, вне города или страны. Сегодня – одно из редких исключений, когда все, в едином порыве отложили дела, примчались приветствовать долго отсутствующего родственника, и на тебе – родственник сам опаздывал на мероприятие в свою же честь. Дурдом!

Ещё и девица эта перед глазами стояла как вкопанная. Будто намертво прибили баннер с изображением белокурой.

Когда выходил из квартиры, от происшествия не осталось и следа, лишь уборщица домывала полы, и стоял стойкий сладкий запах, смесь вейпа и женских духов, последний вряд ли принадлежали той, что убиралась. Шлейфовый аромат, недешёвый. Снова вспомнилась дурочка, та, что прелесть. Запах подошёл бы идеально, она могла бы стать лицом этого парфюма – цветочного, яркого, с терпкой нотой.

Очень похоже, что продолжительное отсутствие женщины сказывалось на Леониде не лучшим образом, поэтому приходила в голову откровенная ерунда.

До отъезда в Германию он перебивался непродолжительными, не слишком-то частными романами. Основные отношения у «того самого Одина» были с работой и только с работой. В Германии первое время было не до женщин, хотя тело требовало своё, потом перебивался откровенно случайными связями, без обязательств и планов. Что, честно говоря, нервировало. Леонид никогда не был любителем одноразового секса, ему всегда было мало одной ночи, казалось, самое вкусное и недодали.

И всё-таки он не мог представить себя рядом с особой в белом неглиже, сколь бы привлекательной она ни была.

Леонид никогда не был снобом. Он не родился с серебряной ложкой во рту, с детства ему прививали понимание того, что чтобы достичь чего-то в жизни, стать специалистом в любой области, да просто быть нормальным человеком, необходимо трудиться, трудиться и трудиться. Девица же явно не имела представления ни о труде, ни о специальности, хоть какой-нибудь, и совершенно точно не была нормальным человеком. Он и она – разные стадии эволюции, честное слово.

И всё же хороша, чертовка!

Родные пенаты встретили запахом шашлыка, разносящимся по участку. Детство, самую лучшую его часть – каникулы, Леонид проводил в этом месте. Когда-то дед, доктор наук, профессор, получил участок от родной страны и с трудом построил щитовой домик. Сейчас вместо небольшого домишки стоял фундаментальный, просторный, трёхэтажный дом с широкой застеклённой верандой с видом на небольшое озеро и оставшийся после разрастания посёлка лесной массив.

– Наконец-то! – подхватилась мать, увидев родное чадушко, которое не видела больше двух лет.

Последний раз встречались, когда приезжала в Франкфурт-на-Майне на конференцию, заодно и к сыну заглянула.

– Прости, – Леонид горячо обнял мать. – Сложный пациент.

– Ничего, мы всё понимаем, – рядом появился довольный отец.

В их поколении именно он был «тем самый Одиным» – двигателем нейрохирургии, обладателем светлой головы и золотых рук.

Круг спешащих с приветствиями родственников рос на глазах. Леонид счастливо улыбался, действительно был доволен, как давненько не бывал. Приехали все, даже Генка забыл распри с женой, стояли рядом, как два голубка, радовались встрече в неформальной обстановке.

Естественно, внуки Одиных топтались рядом, те, кто помладше, разглядывали с любопытством новоявленного родственника, вряд ли они всерьёз ждали нового для них члена семьи, кто постарше, посмышлёней – с интересом расспрашивали о житье в Европе, примеряя на себя опыт, прикидывая, стоит ли рисковать, или остаться здесь, в сплочённом клане, где каждый помогает каждому.

Валерий представил свою невесту. Приятная девушка оказалась, впрочем, ничего другого Леонид не ожидал. Образованная, умная, воспитанная, хороша собой. Внешне не в его вкусе, но не он же женится, а брат. Какого-то чёрта снова вспомнилась девица под струями пожарной сигнализации и запах духов, последний словно впитался в кожу, проник на подсознание. С трудом отмахнулся от навязчивого видения, не к месту сейчас. Всегда не к месту.

Главное – увидел оплот своего мироощущения, тех, кто воспитал его, привил всё, что знал, умел, благодаря кому стал тем, кем стал. Дедушку и бабушку, ещё крепких, в своём уме, памяти. Дед – Один Илья Львович до сих пор читал лекции, бабуля Мария Константиновна успешно осваивала новые технологии, вела просветительскую деятельность в интернете, охотно давала интервью и, естественно, не упускала возможности заняться воспитанием правнуков, которых родилось аж пять человек.

Все шумели, делились новостями, опытом, вскоре разговор под шашлык перетёк в острый, профессиональный спор, как бывало почти всегда. Спорили обо всём, тем более Геннадий и Валерий трудились бок о бок, тем хватало с избытком, как и самопровозглашённых третейских судей.

Не избежал подобной беседы и Леонид, несмотря на то, что, честно говоря, хотелось расслабиться, выдохнуть в кругу семьи. Работа – это прекрасно, он по большому счёту только ею жил, не представлял, что можно иначе, но иногда чертовски хотелось отвлечься, забыться, не спорить о методиках и протоколах.

Хоккеем что ли заняться, как Валерка, или лучше плаванием – для спины полезно и не травмоопасно, в раздевалке спортклуба вряд ли встретишь любителя поговорить об эмболизации мальформаций, соустий и фистул.

– Расскажи-ка мне подробней о своей методике, – подсел к нему дед, между делом ковыряя свежекопчёную рыбы – и плевать почтенному старцу на вред от канцерогенов. – Очень интересно, ты знаешь, я тут подумал…

Дальше началась небольшая конференция с выкладкой научных изысканий, тогда как Леониду смертельно хотелось абстрагироваться от всего, что касалось инновационного метода, над которым он работал несколько лет, достиг успеха, в итоге не хватило буквально пары лет, чтобы внедрить в постоянную практику. Скольким бы людям это улучшило качество жизни, некоторых буквально спасло, в самом прямом смысле. Политика – такая дрянь…

Не доработал, не смог, не успел. На родине неизвестно, будет ли возможность, оборудования именно такого, какое требовалось, не было точно и не предвиделось. Беседовать об этом, всё равно, что теребить незажившую рану. Больно!

– О, господи! – Лёка седьмым чувством ощутила, что брату нужна помощь. – Дедуль, вот как не вспомнить пошлый анекдот про токаря на пляже? Дай человеку отдохнуть. Лучше спроси внука… о личной жизни, например. Когда он собирается жениться? Нет, он вообще собирается жениться, когда-нибудь, в теории?

– Жениться? – дед, вырванный из своего мира, уставился на Леонида с крайне удивлённым выражением лица, будто про личную жизнь спрашивали не половозрелого холостого мужчину, а слона на верёвочке в цирке. – И всё-таки я поговорю с одним человечком, – и он назвал имя своего ученика, ныне жирного чиновника от Министерства здравоохранения. – Пойду, – встал из-за стола и поспешил к Валерию.

– Так что? – Лёка упёрла подбородок в ладонь и с нескрываемым удовольствием посмотрела на брата.

– Что «что»? – не понял Леонид.

– Что у тебя с личной жизнью? Вдруг ты в ближайшее время собираешься жениться на симпатичной фройляйн, а мы не знаем, салатики не стругаем?

– В Германии тебя бы распяли за пренебрежительное отношение к женщине, никаких фройляйн, запомни, Лёка, только фрау.

– Никогда ещё Штирлиц не был так близок к провалу, – засмеялась сестра. – Нашлась какая-нибудь фрау?

– Нет, – Леонид с улыбкой покачал головой.

– Может, на работе есть симпатичная сестричка? – продолжила забавляться Лёка. – Служебный роман с медсестрой папа не одобрит, Генка и вовсе на нечистоты изойдёт, но тебе-то что? Ты у нас мужчина самостоятельный, на великое и могучее мнение семьи можешь положить фаллический прибор.

Ужасно захотелось ответить, прямо язык зачесался, что где-то рядом с его квартирой есть симпатичная блондинка, роман с которой не одобрит сам самостоятельный мужчина. Промолчал, ограничился замечанием, что полностью одобряет отца и Геннадия Борисовича в этом щепетильном вопросе. Незачем врачам крутить романы со средним медицинским персоналом, атмосфера в коллективе сразу идёт по одному месту, что неминуемо сказывается на качестве помощи пациентам.

– А знаешь что? – приободрилась Лёка. – У Насти сестра старшая не замужем, – назвала она имя невесты Валерия, – по слухам недавно рассталась. Умница и красавица, между прочим. Тридцать пять лет – прекрасный, фертильный возраст. Настя! – тут же крикнула в сторону стоящей невдалеке парочки.

– Настюша, – обратилась Лёка к подошедшей, пока Леонид откровенно забавлялся происходящем. – Маша сейчас свободна?

– В каком смысле? – Настя посмотрела на часы. – Через час выходит с работы, а что?

– В том смысле, она встречается сейчас с кем-нибудь? У нас жених нарисовался, – показным жестом Лёка указала на Леонида. – «Тот самый Один», если ты понимаешь, о чём я.

– О, – Настя внимательно посмотрела на Леонида, очевидно оценивая в новой для себя ипостаси. – Я поговорю с Машей, – засияла она, широко улыбнувшись.

– Не стоит, – Леониду пришлось остановить пышущую энтузиазмом девушку, знакомиться по знакомству он не горел желанием. В принципе не хотел впутывать в личную жизнь семью, как-нибудь сам справится, а нет – значит, нет. Умрёт холостым, вернее свободным. – Лёка неуместно шутит, – прибавил голосу строгости, будто говорил с одним из бестолковых ординаторов.

– Я не шучу! – пропела Лёка, недовольно зыркнув на брата. – Ты понимаешь, от чего отказываешься? Девушка занимается вирусологией, микробиологией, молекулярно-биологическими методами исследования. Настя, кстати, тоже.

– Рад за Настю и Машу, – с вежливой улыбкой проговорил Леонид. – Простите ещё раз, – посмотрел он на Валерину невесту. – Простите.

– Серьёзно, с твоим положением нужно что-то делать, – зашептала Лёка, когда Настя отошла от них. – Неприлично быть холостым в твоём возрасте, ты понимаешь это? В конце концов, воздержание пагубно влияет на мужское здоровье.

– Давай о своём здоровье, тем более мужском, я позабочусь сам, – отрубил Леонид.

– Ты позаботишься, конечно, – надулась Лёка. – Когда у тебя последний раз была женщина, а? Что ты сегодня ел на завтрак? Кого ты видишь, когда просыпаешься? Хоть кошку себе заведи, что ли!

– Лёк, у меня на женщин нет времени, а ты кошку, – засмеялся Леонид. – Предложи ещё орхидеи на балконе выращивать.

– Помяни моё слово, умрёшь в одиночестве, в окружении кактусов, потому что никакая орхидея тебя не вынесет, – припечатала сестрица. – И ешь, давай, мяска подкладывай, на овощи налегай, наверняка всю неделю сосисками с гречкой питался!

– Иногда я ем рис или макароны, а в среду купил какой-то салат из фасоли, баклажанов и добавок, идентичных натуральным, – засмеялся он, якобы утешил.

Утром следующего дня, стоит отметить, долгожданного выходного, Леонид заподозрил, что в одиночестве ему умереть не дадут. Не было и десяти утра, самый сладкий сон, особенно после плотного ужина и бокала вина, когда квартиру прорезал пронзительный звук дверного звонка.

– Здравствуйте! – провозгласила вчерашняя зачинщица безобразия на их этаже, когда Леонид открыл дверь.

А он почему-то ни капли не сомневался, что именно особа, способная с удобством устроить пикничок в пижаме, являлась зачинщицей, хотя бы потому что… Потому что!

– Я – фея. Ваша соседка. Это вам – девица протянула коробку в сторону всё ещё сонного Леонида. – Торт! – пояснила она.

Фея и Тот Самый Один

Подняться наверх