Читать книгу Я, Лерка, Чёрный и компания - Наталия Валерьевна Немченко - Страница 44

– Делать тебе нечего! – в который раз бурчал Чёрный, подвозя меня вместе с сумкой к вокзалу. – Едешь к чёрту на кулички… В случае чего мы и на помощь к тебе приехать не успеем! Как эта тьмутаракань называется?

– Усмертово! – вздохнула я. – Десятый раз тебе говорю… Чёрный, да что это с тобой? Запоздалый склероз в гости заявился? Вообще-то, честно говоря, давно уже пора!

– Далеко ехать? – спросил Эдуард, не обращая внимания на мои подколки.

– Не очень… Остановка "Ерик Болотный", а оттуда километр пешком. Ничего, дойду!

Я вылезла из автомобиля (хозяин меня не сопроводил… Ну, не любит загорать мальчик и всё тут!), села в автобус, помахала Эду из окошка и, устроившись поудобнее в кресле, надела наушники, включила музыку и погрузилась в полудрёму.

Надо бы, конечно, объяснить всё по порядку. Начну с того, что моя подружка и бывшая одногруппница Мария или попросту Маша Берёзина получила в наследство домик в деревне. Знаю, многие из вас, услышав такое словосочетание, сразу же представят себе эдакую слюнявую идиллию: белоснежный домик, обставленный пышными деревьями и утопающий в розарии, сладостно чирикающие пташки а ля Уолт Дисней, ухоженные чёрно-белые бурёнки, добренькая улыбчивая бабушка с кувшином парного молока у резной калитки и т.п. и т. д. А в довесок обязательно прилагается синее небо и сияющее солнце. В действительности (как потом оказалось) из всего этого в наличии имелось лишь синее небо и солнце. Домик оказался на деле бревенчатой избушкой с угрюмо надвинутой крышей и подслеповатым окошком, вокруг росли одичалая малина и смородина вперемешку с крапивой, птички там и не вякали, а о коровах напоминал лишь выбеленный дождями и ветрами однорогий череп – жертва стоматологов… Бабушки тоже не было. То есть она была раньше, но не добренькая а, как утверждала Машка, самая настоящая ведьма… Тут мои мысли прервались тем, что автобус затормозил. Я подхватила сумку, вылезла и… меня поджидал приятный сюрприз: у столба с названием остановки стояла Машка, держа за руль велосипед.

– Наконец-то! – весело сказала она. – А я жду, жду… Позвонить не могла?

– Извини, задремала. Как дела? Как наследство?

– Скоро увидишь! – хихикнула Машка. – Дача – Рокфеллер обзавидуется!

Она шутила и смеялась как всегда, но всё равно сквозь весь этот налёт веселья проглядывали озабоченность и… страх, что ли?

– Садись скорее и поехали, а то уже совсем темно… – Машка повесила на руль мою сумку, я взгромоздилась сзади и мы покатили по извилистой, но на удивление гладкой дороге. Вскоре впереди замаячил небольшой лесок. Машку включила фару и, неяркий даже в сумерках лучик заплясал впереди нас, кое-как освещая дорогу. Через несколько десятков метров я увидела что-то, похожее на освещённое окошко и обрадовалась: наконец-то приехали!

Велосипед остановился у порога, Маша слезла с седла, ухватила одной рукой сумку, другой – меня за шиворот и, распахнув ногой дверь, буквально влетела в дом.

– Эй, а велосипед?

– Пусть там стоит! – буркнула моя подружка. – Кому он нужен? Да и некому тут велики воровать…

В домике было две комнатки – спальная, небольшой зальчик и ко всему этому прилагалась кухонька. Мы расположились в спальной, куда Машка притащила керосинку (электричества в доме не было), ведро с водой и ночной горшок.

– А это ещё зачем? – весело удивилась я. – Если приспичит, то можно и на улицу выйти…

– Не советую! – хмуро сказала Маша. – Мало ли что…

Это её "мало ли что" настроения мне не прибавило, а заметив, что Мария заперла дверь на засов, я окончательно приуныла. Да, здесь явно что-то происходило, и я почти не сомневалась, что это "что-то" окажется мне совсем не по душе. После небольшого ужина мы застелили кровати и я только потянулась к лампе, чтобы потушить её…

– Оставь! – резко сказала Машка. – Пусть горит… И окно лучше не открывать. Сейчас не жарко, потерпим… Ладно?

– Да мне без разницы… Спокойной ночи!

– Спокойной ночи… Кстати, если услышишь какие-нибудь шаги, шорохи, то не обращай внимания – это всё дом, он старый и скрипучий…

Маша вскоре уснула, а я всё лежала и пялилась, пялилась на лампу, вокруг которой летала невесть как впорхнувшая ночная бабочка… Что она имела в виду, когда говорила о шагах и шорохах? Конечно, дом старый и всякое бывает… Но зачем тогда запирать дверь на засов?

И тут я услышала шаги. Тяжёлые и одновременно какие-то бесплотные, они медленно приближались к двери… Внезапно послышалось чьё-то хихиканье. Оно было таким весёлым и в то же время таким страшным, что я сжалась в комочек, накрылась одеялом с головой и какая уж тут духота! Зуб на зуб не попадал… Потому что веяло от этого хихиканья леденящим душу холодом.

Вскоре всё утихло и я наконец-то уснула…

Утро было ясным и солнечным. Тёплые лучи мягко касались лица и словно стирали всё, чем пугала ночь. Я открыла глаза, потянулась и искоса глянула на соседнюю кровать. Машка всё ещё спала, свернувшись под одеялом в клубочек. Лицо её во сне было таким по-детски счастливым, что я её будить не стала, хотя на часах было уже больше десяти, а тихонько встала и, подойдя к двери, стала осторожно отодвигать засов. Тот моментально безбожно заскрипел… От этого звука моя подружка взлетела с постели как ошпаренная и с криком: "Не надо!", бросилась к двери… но по пути до неё дошло, что уже утро и она остановилась, так и не добежав до цели.

– Так… – сурово сказала я. – Ну-ка, быстро рассказывай, что здесь происходит?!

– Всё нормально! – буркнула Машка и зевнула. – Сон плохой приснился… Чего застыла, открывай!

Я наконец-то отодвинула засов, открыла дверь и заорала: на пороге лежал освежёванный трупик какого-то животного, голова которого таращилась на меня пустыми глазницами… Я, едва преодолевая отвращение, наклонилась над ним и тут ободранные лапки зверька дёрнулись и из его горла вырвался дикий, какой-то и не человеческий и не звериный вой!

…Не помню, что было дальше. Очнулась я оттого, что кто-то легонько шлёпал меня по щекам и время от времени поливал холодной водой.

– Пить… – хрипло попросила я и тут же почувствовала, как прохладная влага полилась в горло.

– Как ты? – заботливо спросил девичий голос. Машка. Я моментально пришла в себя, села и с опаской огляделась. Ободранного тельца, к счастью, уже не было (видимо, Машка унесла) и о нём напоминало лишь въевшееся в доски пятно крови.

– Теперь-то ты мне всё расскажешь?

– Ну-у…

– Не мямли, дурёха! Тебе что, кто-то угрожает? Кто принёс этот подарочек? Кто топтался ночью у двери и хихикал? Говори, кто?!!

– Кто? Да я этого "кто" ни разу и не видела! Сначала решила было, что это какие-нибудь не в меру дебильные подростки развлекаются, под "нечисть" косят, а потом поняла, что некому здесь дурить, одна я тут…

– Что же ты сразу-то не сказала по телефону, убогая?! – заорала я. – Предупредить не могла?

– И что бы ты сделала? Захватила бы с собой ружьё с солью, как братья Винчестеры из сериала "Сверхъестественное"?

– Нет, кое-кого другого… Рассказывай по порядку.

– Ну, слушай… Приехала я сюда несколько дней назад. Сначала всё было вроде бы спокойно…

Избушка не понравилась Маше с первого взгляда. И не только потому, что раньше она принадлежала её бабушке, которую все упорно величали ведьмой. Да и бабка-то была ей не совсем родная – мать отчима… Нет, сам отчим был хороший мужик: падчерицу не обижал, даже заступался за неё перед женой, если та чересчур уж сильно начинала грызть дочку, давал деньги, даже подарил на день рождения навороченный ноутбук, а вот его мамочка… Если и есть на свете два человека, способные невзлюбить друг друга с первого взгляда, так это были Маша и Пелагея Трифоновна. Новоиспечённая бабуля каждый раз по приезде к сыну и его жене, старалась испортить "любимой" внучке жизнь на тот короткий срок, что она пребывала в их доме. Правда, получалось это плохо, так как Маша попросту не реагировала на все выпадки старухи и старалась как можно реже сталкиваться с ней. В итоге жертвой своей злости становилась сама бабка – она худела и лечилась у невропатологов. Тем более все были удивлены, когда после кончины Пелагеи Трифоновны в её завещании вдруг оказалось, что она "избушку и небольшой участок земли оставляет своей любимой внученьке Машеньке, чтобы она отдыхала там и радовалась…". Отчим был растроган, мама пустила слезу и только сама "любимая внученька" сразу почуяла здесь какой-то подвох… Но всё равно поехала посмотреть на свои новые владения.

"Владения" оказались так себе. Серые, обветренные стены, покосившаяся крыша… Это ещё ничего, но в доме, кроме пыли и пропахшего сыростью воздуха, витало ещё что-то… Непонятное и даже страшноватое.

В первую же ночь Маша поняла, что была права: по дому скользила чёрная бесплотная тень, видимая даже в ночной темноте, и прогнал её только свет керосиновой лампы… Во вторую ночь Маша крепко заперла дверь спальни, предварительно посыпав солью порог. Как потом оказалось, соль тут была абсолютно ни при чём, а вот дверь почему-то стала для тени непреодолимой преградой и она удалилась, предварительно оставив на двери несколько глубоких царапин…

– Что же ты, дурёха, не уехала сразу?! – взвилась я, представив, что могла бы запросто столкнуться глазки в глазки, носик в носик с этой не такой уж и нематериальной тенью.

– Не могла… – виновато сказала Маша. – Максимум, до чего я могла дойти – это остановка, где я тебя встретила, меня потом начинало душить что-то, ноги сами сворачивали с дороги и я опять оказывалась перед домом…

– Понятно… И тогда ты решила вызвать меня, чтобы было не так скучно откидывать копытца… Ладно уж, рассказывай, что было дальше?

– На третью ночь я перед дверью обнаружила мёртвого кролика… Точнее то, что от него осталось.

Наскоро похоронив несчастное животное, Маша поспешила к дому и, подойдя ко входной двери, отшатнулась, только сейчас заметив, что на ней засохшей кровью были выведены какие-то слова. Девушка в панике бросилась в дом и, хватив первую попавшуюся тряпку и ведро с водой, начисто вымыла дверь.

– А что за слова? – поинтересовалась я.

– Подожди, где-то тут была бумажка, я их записала… – Маша засуетилась, зашарила по карманам и наконец достала скомканную в комочек бумажку. Я развернула её и принялась изучать корявые, написанные второпях буквы.

– Я ничего не поняла, что там написано…

– Зато я поняла. Многие буквы просто кверху ногами и перевёрнуты слева направо. Та-ак, и что же здесь? Ага, "поиграем в прятки"! Что за чушь?

– Не знаю… Да и не всё ли равно? Лучше давай уберёмся здесь, а то я была здесь одна и почти ничего не делала.

Мы принялись за уборку. Дел, скажу я вам, было выше крыши! Серая пыль, слипшаяся от времени в плотный войлок, гирлянды паутины в углах… Когда мы подметали пол, пришлось открыть окна, иначе бы просто задохнулись. Машка натаскала воды из колодца, что был за домом, вымыла полы и поставила чайник на керосинку.

– Хорошо здесь… днём! – сказала она. – Здесь, кстати, есть и подвал, только я не решалась заглянуть в него, пока была одна… Пойдёшь со мной?

– С ума сошла? По дому бродит монстр, а она в подвал собралась… к нему в гости. Нате, кушайте меня! Да в любом фильме ужасов любые уважающие себя чудища только и делают, что сидят в подвалах и поджидают придурков, которые ищут приключений на свою пятую точку! Там свет-то есть?

– Ну-у, если лампу взять…

– И света нет. Чего же тебе ещё надо?

Машка не удержалась, фыркнула. Через минуту, глядя на неё, засмеялась и я.

– Помнишь, как у Максима Галкина? – давясь от смеха, еле проговорила она. – "И что, спрашивается, ей там надо? Не-ет, идёт… Да ещё и руку суёт, чтобы откусили по самое "не балуй"! Ну что, полезли?

– Ладно уж… – вздохнула я. – Неси лампы…

Маша приволокла две лампы, я открыла крышку и придавила её старым сундуком, который еле доволокла к люку. Как говорится, бережёного Бог бережёт… И мы стали медленно спускаться вниз.

Подвал, сразу скажу, нас немного разочаровал – ни тебе разбросанных косточек, ни полураскопанных могилок… Сухо, чисто, немногочисленные вещи аккуратно расставлены по самодельным полочкам – ничего особенного и ужасного… но внезапно моё внимание привлёк портфель – обыкновенный детский портфельчик старых добрых советских времён, поблекший и облупившийся. Я подошла к нему, сняла с полки и тут наверху что-то грохнуло! Мы отреагировали мгновенно: спотыкаясь и едва не падая, взлетели по ступенькам наверх и во все глаза уставились на сундук, который каким-то невероятным образом сполз с крышки люка и перестал её придерживать.

– Вовремя! – медленно сказала я. – Ещё бы чуть-чуть и… Давай уж посмотрим, что в этом портфеле может быть необычного? Ох, чует моё сердце, что неспроста этот сундучок шутить так не вовремя вздумал…

Мы прошли в спальную, уселись на кровать, я открыла портфельчик, достала оттуда пачку старых, пожелтевших бумажек и газетных вырезок и мы погрузились в чтение…

"…оно ходит по ночам. Спасает только то, что я запираюсь на засов. Странно, но дверь оно сломать не может… Поэтому ходит за ней и мерзко хихикает, доводя меня до истерики…"

"…с содранной кожей. Похоже, что он был ещё жив, когда оно обдирало его, но воплей я не слышал. Моей вины тут нет, ведь я предупреждал его, что выходить ночью нельзя ни в коем случае!"

"…я думала, что всё это выдумки! Подружки уговорили меня пустить их на ночь в дом, решили поиграть в медиумов. Никогда не забуду, в каком виде я нашла их на следующий день: содранная кожа, которую кто-то прибил на стену, вырванные глаза, которые лежали рядом на тарелочке… Следователь сказал, что это, вероятно, поработал какой-то маньяк. Самое страшное, что они были ещё живы, когда я нашла их и пытались мне что-то сказать… Но и языки у них были вырваны…"

"…убийца где-то рядом! Мужик я или не мужик?! Вот сейчас выйду и набью этому ублюдку морду!.."

"…известно, что 15 июня 1943 года, в окрестностях деревни Усмертово бесследно исчезла группа немецких диверсантов в количестве десяти человек. Жители соседней деревни утверждают, что их убил проклятый дом, который издавна пользуется нехорошей славой. Но, как известно, наши советские граждане не верят в подобные…"

– И что ты собираешься теперь делать? – я аккуратно сложила записки обратно в портфель. – Дело-то хреновое, и пахнет для нас большими неприятностями!

– Сама знаю… Может, выйдем во двор? Подышим свежим воздухом, а то мне что-то не по себе…

Мы вышли на улицу, присели на крылечке и задумались: что делать? Выход, естественно, был только один – бежать, бежать и ещё раз бежать, что я и предложила сделать тотчас же.

– А вещи?

– Какие, на хрен, вещи?! Тебе что, жить надоело? Тут бродит какая-то тварь, снимающая с людей кожу, точно кожуру с мандаринки, а она о тряпках беспокоится… Бежим!

– Вечер скоро… Не думаю, что нам будет безопаснее ночью находиться на улице, чем в доме. Оно же как раз по ночам и ходит…

Маша была права. Н-да, вот будет-то монстру радость, если мы сами прыгнем прямо к нему в загребущие лапки… Лучше и вправду переночевать в безопасном месте, а утром и попытаться сделать ноги. На том и порешили. Маша притащила ведро воды – если вдруг захочется пить, тщательно заперла дверь на засов, задёрнула занавески на окне и мы, наспех поужинав, улеглись спать.

…Как назло, сон не шёл совершенно. Ко мне, разумеется. Мария, устав после дневных трудов праведных, свистела в обе дырочки и во сне, разумеется, и думать забыла о монстре…

Ск-р-р-р-р! Что-то острое со скрежетом прошлось по двери, раздалось мерзкое хихиканье и низкий утробный голос тягуче произнёс:

– Поиграем в прятки?

Какие уж там прятки! Я мгновенно похолодела и с головой залезла под одеяло, надеясь хоть там укрыться от своего же страха.

– Выходи, малышка! – хихикнул монстр. – Будет весело! Прячься, а я буду искать…

И в дверь вновь что-то ударило. От этого стука Машка тут же проснулась, мгновенно побелела, торопливо перебралась ко мне в кровать и мы, прижавшись друг к другу и накрывшись одеялом, принялись ждать, когда же придёт утро…

…Когда я наконец-то проснулась, в окно уже вовсю било солнце. Я глянула на часы и ахнула: был уже второй час!

– Машка, вставай!

Машка дрыгнула ногой и, не просыпаясь, что-то пробормотала.

– Вставай, идиотка! Второй час дня! Хочешь, чтобы нас сожрали?!

Никакой реакции. Зарычав, я схватила ковш с водой и от души окатила подружку холодным душем. Это подействовало… да ещё как! Машка пружиной подскочила на кровати, глянула в окно и, не говоря ни слова, принялась одеваться. Мы выскочили на крыльцо, огляделись и дунули с места так, словно у нас выросли крылья. Да, сначала всё было хорошо: ноги несли нас легко и быстро, но потом… потом мы начали спотыкаться, пару раз чуть не упали, а когда добрались до остановки, то я с ужасом поняла, что поворачиваю назад, к дому и тут же вспомнила недавний рассказ Машки.

– Это всё моя бабка-ведьма! – в отчаянии крикнула Маша. – Это она вызвала сюда мерзкую тварь и заманила меня в этот дом… Наташка, прости меня!

– Успокойся! – пропыхтела я, стараясь справиться с ногами, но те упорно отказывались мне подчиняться. – Вряд ли твоя бабуля сама призвала эту нечисть… Многие записки очень старые… Ты на газеты внимание обратила? На дату?

– А что?

– А то, что на одной значится тысяча девятьсот двадцать пятый год, а на другой… Короче, она выпущена во время Второй Мировой! А твоей бабке всего шестьдесят восемь… Нет, тут кто-то другой до неё постарался… Блин!

Мы, с трудом переводя дыхание, остановились перед крыльцом дома.

– Отдохнём и сделаем ещё одну попытку, ладно? – прохрипела я.

И мы сделали ещё одну попытку. А потом ещё одну… и ещё… и ещё… и ещё…

– Оно нас не отпустит… – прошептала Машка. – Просто так не отпустит… Я не хочу умира-ать!

– Тише! – я закрыла ей рот рукой. – Слышишь?

В лесу, в надвигающихся сумерках, раздалось мерзкое хихиканье. Сначала оно было приглушённым, еле слышным, но постепенно становилось всё громче и громче. Кто-то от души веселился, время от времени просто захлёбываясь от восторга… Вместе с хихиканьем до нас донеслись слова:

– Поиграем в прятки? Чур, я буду искать!

От тёмных деревьев на нас двинулась чёрная тень, гоня перед собой волну ужаса и невыносимого смрада – настоящий запах смерти…

– Бежим! – крикнула Маша, хватая меня за руку. – Прячемся!!!

Я очнулась от оцепенения и, с трудом передвигая враз ослабевшими ногами, вошла в дом и Машка задвинула засов.

– Что будем делать? – спросила она. – Вряд ли эту тварь сейчас остановят двери. Представляю, что она с нами сделает, если доберётся…

– Я тоже представляю…

Одновременно с моими словами в дверь ударило что-то очень тяжёлое. Я заткнулась на полуслове, глянула на Машку – на той лица не было… Ещё удар – и по крепкой древесине побежали лучи трещин. Третьего удара дверь уже не выдержит, это было ясно даже самому тупому. Мы сорвались с места и заметались по дому в поисках более или менее надёжного убежища… А куда бежать? И где прятаться? В спальной? Что ж, можно… Но придётся там сидеть до тех пор, пока не кончится вода, а про еду уж и говорить не надо… Укрыться в лесу? Вряд ли эта тварь не знает такого места, где мы могли бы спастись… Играет с нами, издевается! В конце концов Машка бросилась в спальную, забыв запереть за собой дверь, я собралась было последовать за ней, но, повинуясь какому-то внезапно нахлынувшему наитию, подбежала к люку в подвал, распахнула его настежь и бросила перед ним шлёпанец (словно бы соскочивший впопыхах…), сама же юркнула за наваленные в большой комнате к стене доски и замерла там, затаив дыхание… И очень вовремя. Дверь разлетелась на куски и в комнату хлынул пронизывающий до мозга костей холод. Одновременно с этим вокруг разлился омерзительный запах тления и распада – было такое впечатление, что в комнату вошло что-то разлагающееся на ходу и одновременно живое… Я сжалась в комочек, зажмурилась и почти перестала дышать в надежде на то, что эта тварь не найдёт сейчас ни меня, ни Машку…

– Значит, всё-таки поиграем? – раздался отвратительный скрежещущий голос. Я осмелилась открыть глаза (ожидая, впрочем, что увижу перед собой свою смерть), зыркнула туда-сюда, глянула в щель между досками и с облегчением поняла, что тень направилась вниз, в подвал, прихватив с собой и шлёпанец. Дождавшись, пока она спустится пониже, я выскочила из своего укрытия, захлопнула люк и навалила на него все доски в надежде на то, что это хоть ненадолго, но задержит неведомую жуть, пока мы… Что нам делать дальше, я пока не знала, поэтому и не особо задумывалась над этим. Там посмотрим по ходу событий…

– Машка, ты здесь? – я влетела в спальную и заметалась, заглядывая под кровати, в сундук… Моя подружка кое-как выползла из-за шкафа и остановилась посреди комнаты, мелко дрожа всем телом.

– Кончай зубами щёлкать, лучше помоги мне!

Машка вмиг ожила, захлопнула дверь, заперев её на засов, и мы привалили к ней шкаф, невесть как сдвинув его с места.

– Что дальше? – спросила она, утирая пот со лба трясущейся от усталости и страха рукой. Я подскочила к окну, остервенело задёргала шпингалет, распахнула створки настежь.

– Опять бежать? – со стоном поинтересовалась Маша. – А какой смысл? Всё равно мы опять…

– Лучше бежать снова и снова, чем покорно сидеть и ждать, пока с нас спустят шкуры… Шевелись, ты!!!

Мы перелезли через подоконник, спрыгнули на землю и в тот же миг услышали грохот разлетающихся досок – тень выбралась наружу и явно жаждала пообщаться с нами поближе! Вмиг вернулись силы и куда только подевались усталость и сковывающий страх! Машка и я неслись вперёд и вперёд, но вскоре… наши ноги стали заплетаться и поворачивать назад – туда, где нас ждала чёрная тень… И в тот миг, когда казалось, что всё, конец всему и для нас всё уже кончено, вспыхнул слепящий свет и знакомый голос насмешливо произнёс:

– А весело тут у вас, оказывается! Олимпийские игры, не иначе? Я не помешаю?

– Чёрный, Чё-о-о-орненький!!! – заревела я, спотыкаясь и падая на землю. – Ты пришёл, мой миленький, мой хорошенький! Радость-то какая!!!

– Дело, очевидно, совсем дрянь, если ты так восторгаешься! – хмыкнул вампир, выскакивая из машины и забрасывая нас, точно кутят, на заднее сиденье. – Ничего, девчата, всё будет хорошо!

Он прыгнул за руль и рванул с места так, что колёса свистнули по слою опавших листьев, а немногочисленные камушки полетели во все стороны, точно пули, срезая с деревьев кусочки коры и веточки. Сначала всё было хорошо и я даже наивно порадовалась, что мы всё-таки ушли от смерти, хотя жутко сводило ноги, но потом… стало не хватать воздуха, сердце забилось так, словно хотело выскочить из груди, всё тело скрутило судорогой…

– Вот дьявол! – отчаянно закричал Чёрный, резко выворачивая руль. – Держитесь!

Машина развернулась и помчалась назад. С каждым метром, что приближал нас к проклятому дому, мне и Машке становилось всё лучше, сердце успокаивалось, тело расслабилось и, когда машина затормозила у крыльца, мы окончательно пришли в себя. Чёрный выскочил и, настороженно озираясь по сторонам, помог нам вылезти.

– Вам, девчата, лучше бы пока спря… – он не договорил. На пороге возникла чёрная тень и Эдуард с воплем отлетел в сторону, с треском врезавшись в ствол дерева, что росло неподалёку.

– Я вас нашёл! – проскрежетала тварь и, скользнув в нашу сторону, замерла, словно не зная, кем бы из нас заняться в первую очередь. Мы даже не кричали… Что толку? Если даже вампир, порождение Тьмы, не устоял перед этой тенью, то что можем сделать мы – простые смертные? Тень, пакостно хихикая, описывала вокруг нас круги, которые становились всё уже и уже, вот она протянула к Маше когтистую лапу… и вдруг всё вокруг озарилось ярким светом!

И мы, и тень, забыв обо всём, обернулись и просто остолбенели: дом окутался стеной огня, брёвна, иссушенные временем, горели как хорошие спички, потрескивая и время от времени выпуская снопы искр.

– Нет!!! – завизжала тварь, отбрасывая нас в сторону и кидаясь к дому. – Как же так?!! Кто это сделал?!!!

– Чем недоволен? – с насмешкой спросил Чёрный, выходя откуда-то сбоку. – Ну подумаешь, старый дом горит… И что тут такого?

– В нём моя жизнь предатель! – взревела тень. – Убью!!

Она бросилась на вампира, но тот оказался проворнее и отскочил в сторону. Тогда тварь развернулась к нам с явным намерением утащить с собой хоть кого-нибудь и непременно утащила бы… но тут с треском лопнули доски и балки перекрытий и крыша со стоном и скрежетом обвалилась внутрь дома. Тень рванулась к нам… и медленно растаяла в воздухе.

– Ты зачем дом-то поджёг, убогий? – устало спросила я. – Как догадался?

– Сам не знаю… Просто позлить эту тварь захотелось… а оно вон как вышло! – вздохнул Чёрный, постоял немного, глядя на лениво горящие руины того, что некогда было избушкой, потом чуть ли не пинками загнал нас в машину, сам сел за руль и мы поехали домой.

Родители Маши решили, что во всём виновата керосиновая лампа – из-за неё, дескать, и сгорел дом. Впрочем, они не очень-то и расстроились этому: были уже счастливы оттого, что Машка и я не погибли в огне. Через какое-то время Маша уехала в Москву, мы несколько раз перезванивались, а потом всё как-то затихло.

Как-то уже под утро я проснулась в холодном поту, увидев во сне перед собой голодные глаза и услышав смех:

– Поиграем в прятки?

Медлить после такого "приятного" сна я не стала и тут же, наскоро позавтракав, направилась к Сен-Жермену в надежде на то, что он, как всегда, всё и вся разъяснит.

– Чёрный мне всё рассказал ещё тогда, после вашего "триумфального" возвращения! – сказал граф-вампир. – Знаешь, я покопался в старых книгах и записках вампиров-путешественников и узнал кое-что интересное.

– Что именно?

– Несколько столетий назад, недалеко от того места, где сейчас находится та деревня, росли деревья, которые были объектом поклонения какой-то секты. Они верили, что деревья служили обиталищем для их духа-покровителя и приносили ему жертвы – оставляли в кольце священных деревьев связанных людей, а наутро… Можно догадаться, что оставалось от этих несчастных, когда их поутру находили.

Я поёжилась, вспомнив освежёванного зверька и те записки и статьи в газетах, что мы нашли в подвале.

– Прадед Пелагеи Трифоновны срубил эти деревья и поставил себе из них избу, но жить там сам по непонятным для нас причинам не стал, а принялся сдавать её внаём. Естественно, жильцы гибли один за другим…

– Знаю, читала… Но почему же он сам мог спокойно входить и выходить из этой избы, а все остальные… Или они могли выйти только вместе с хозяином? И, выходит, Пелагея Трифоновна прекрасно знала обо всей этой чертовщине?

– Наверняка, – пожал плечами граф. – Иначе зачем бы она завещала этот дом внучке, которую, как ты говоришь, она терпеть не могла? А насчёт остального… что ж, дом сгорел и теперь, боюсь, мы ничего уже не узнаем.

– Почему же эта тень не могла сломать дверь спальной?

– Не знаю. Может, она была из какой-нибудь церкви? А что? В те времена что только не делали – ломали церкви, разрушали монастыри… Вот прадед Пелагеи и притащил выломанную дверь и поставил. Ладно, Натали, иди-ка ты домой, мне спать пора… Дай хотя бы днём отдохнуть от вас! – и с этими словами Сен-Жермен выпроводил меня из дома.

Горелые, почерневшие брёвна шевельнулись, и угольная чернота стала светлеть, словно деревянные стены излечивали сами себя… Вот что-то хрустнуло и за пустотой рамы мелькнуло чёрное, чернее самой ночи нечто…

2010 г.