Читать книгу Нелисар Брегон - Наталья Александровна Володина - Страница 7

Глава 5. С чистого листа

Жизнь и смерть… Больше нет граней, нет условностей. Усталость или чувство извечного покоя… Сердце бьется в груди и словно жаждет сломать ему ребра в своем стремлении жить. Дышать, он хочет дышать глубоко и верно, чувствуя запах мокрого, стылого леса. И тем самым просто быть. Жить, ради того чтобы в конечном счете умереть и представь перед величием Мира. Но Жить, именно Жить и знать себя счастливым.

Словно что-то несет его над землей, словно его душа поднимается к самим звездам. Еще немного и он вовсе взлетит, оторвется от земли и взмоет ввысь. Отец… как же это прекрасно, как легко и… и… хорошо.

Сама смерть смотрит в него, и он готов идти ей навстречу, готов отдать ей свою душу. Ни боли, ни страха, ни страдания, ни сомнений…. Только свет и легкость. Еще немного и он коснется самого Мира, сольется с Отцом всего сущего. Только бы он принял его, только бы он оказался достоин. Свет льется сквозь него, проходит через его сердце. Как удивительно, не познано и совершено…

Тонкая струна, соединяющая его бренный прах с величайшим разумом, готова оборваться и он навечно покинет землю прекрасного Арахая, иные звезды… иная жизнь… Пустота…

Если бы только он сумел подобрать такие слова, чтобы определить то, что с ним происходило, чтобы выразить то, что он чувствовал. Но разве могут слова описать то, когда смотришь в сам Мир. Только бы найти в себе силы, быть храбрым. Страх губителен, он уничтожит его душу.

Его всё ещё было двое. Это больше не пугало его, он просто отвернулся от этого знания. Ни на что другое он сейчас не был способен.

Нет… он еще не мертв, он еще видит часть горизонта, пустыню и звездное небо… Как прекрасно каждое творение Всеотца, каждое творение Мира…

Чьи это руки несут его, прохладные сильные руки? Вот бы найти в себе силы, поднять голову и посмотреть. Отец, как же слабо его бренное тело, как же это странно, так ясно сознавать все происходящее и быть таким бессильным, чтобы взглянуть в глаза тому, чьи руки так верно держать его. Спокойные, прохладные руки. Отец, как же ему справится со всем этим?

Больше нет жара, нет жажды и боли. Он почувствовал, как его опускают. Сильные руки придерживают его голову. Он с трудом разлепляет опухшие глаза в надежде увидеть своего спасителя. Но видеть лишь мрак, черный мрак, словно сама тьма собралась со всей вселенной и снизошла к нему. Может все же это конец?

Нел снова откидывает назад голову и закрывает глаза. Ощущения постепенно возвращаются к нему. Он чувствует, как этот кто-то достает нож и режет свою ладонь. Зачем? Зачем он это делает? Нел не может понять, его объяла жарким огнем боль.

Кровь… Кровь касается его губ. Отец… это немыслимо. Он ощущает, как кровь льется в его разомкнутые, пересохшие губы, как она движется внутри его плоти, стремится к сердцу, смешивается в его жилах с его кровью. Как это не выносимо, как это трудно и как… прекрасно.

О, ему не напиться, не остановится. Он вечно ощущал бы, как незнакомая сила сливается с его существом, пронзает каждую частицу его плоти, наполняет неведомой энергией…

***

Этот жар никогда не оставит его. Он весь горит. Кожа совсем чужая, он хочет снять ее как рубаху, и дать телу дышать. Спасает только ткань, мягкая, прохладная. Да еще и ветер… Откуда этот ветер? О, Вседержитель, где он вообще находится и как оказался здесь?

Нел с трудом перевел взгляд. Рядом с ним, скрестив ноги сидит лангокец. Тонкий, худой… Доминик. Он вырезает что-то ножом из дерева. Кажется это его нож, и ножны на полу его. В изголовье стоить миска с водой.

– Доминик, – голос не слушается, вместо уверенного тона, он еле шепчет.

Доминик вскочил на ноги. Он проворно достал откуда-то кувшин с водой и помог Нелу сесть на его постели, подставив под спину свое плечо. Прохладная вода коснулась его губ, но вместо облегчения, горло Нела пронзила боль, словно сотня маленьких кинжалов вонзились в него. Он не выдержал, оттолкнул кувшин, облившись водой и захлебнулся кашлем. Доминик вскочил и убежал куда-то.

Боль накрыла его с такой силой, что Нелу казалось, она разорвет его. Он скатился на прохладный пол. Встав на четвереньки он попытался откашляться. Руки, как же болят руки. Нел взглянул на них. Его ладони были испещрены множеством мелких порезов, словно он сжимал в них осколки стекла. Его начал душить приступ дикого спазма, он почувствовал, как в горле что-то надрывно лопается, в голове нарастает дикий шум, словно сосуды в ней сейчас разорвутся. К кашлю примешивается кровь. Все его тело сжала сильная судорога и ему показалось, что он выплюнет собственные легкие.

Снова появился Доминик, а с ним еще кто-то. О, Всеотец, зачем они трогают его, зачем они прикасаются к его горящей огнем коже? Зачем они устроили ему эту пытку? Дайте откашляться, дайте выгнать из плоти эту заразу, эту боль. Он сможет, только не прикасайтесь к нему.

Миригард, Доминик и еще кто-то вернули Нела на постель, в попытке уложить его и успокоить:

– Нелисар, послушай, – говорит незнакомец, – Тебе надо успокоится.

Обезумев от боли, Нел оттолкнул всех троих. Раны на руках вскрылись и начали кровоточить. Он снова перевернулся на четвереньки. Его сотрясло дрожью, страшная сила скрутила все его внутренности. Нел сжал до скрежета зубы, сдерживая рвущиеся из него стоны. Еще немного и что-то лопнет в нем, как натянутая струна, порвется с таким грохотом, что сам Арахай содрогнется. Арахай… Арахай… Как он оказался здесь?

Сильный спазм скрутил его тело. Из его груди все же вырвался стон, скорее похожий на рык свирепого хищника. Его вырвало, с такой силой, словно выжало из организма все соки. И всё закончилось. Всё… оставив после себя дикую слабость и ноющую боль во всем теле.

Нел обессилено опустился. К нему тут же подскочил Доминик.

– Воды… – одними губами выдохнул он. Доминик снова помог ему приподняться и дрожащей рукой поднес кувшин. Горло Нела снова пронзило болью, но на этот раз не такой сильной. Может он просто был готов к ней. Он жадно напился большими глотками.

Не открывая глаз, Нелисар почувствовал, как Доминик заботливо укладывает его обратно и кладет на лоб смоченную в холодной воде ткань. Ему хотелось спать и он не стал сопротивляться тянущей его слабости.

– Ему нужно отдохнуть, – сказал Мириград, глядя на обожженное, опухшее лицо, на сухие растрепанные волосы.

Доминик сел рядом с Нелом и стал аккуратно смывать с его рук кровь. Сон его был глубок и ничто не могло его потревожить. Миригард, вместо со своим спутником, вышел на воздух.

– Его отравили, – это был высокий мужчина, в самом расцвете своих лет. Красивый, статный, с заплетенными в мелкие косы волосами. Его глаза излучали спокойствие, мудрость и глубокую печаль. На тонких чертах его лица лежал отпечаток глубокой заботы, – Вообще чудо, что он жив.

– Ты уверен в этом?

– Абсолютно! Жаль только мы не знаем чем конкретно, так мы могли бы быстрее помочь ему, – немного помолчав он добавил, – Знаешь Миригард, ты мог бы и сказать, что он… возможно… – лангокец осекся

– Это лишь догадки. Нет ни одного факта, который может подтвердить…

– Как и опровергнуть… – они помолчали немного. Обронив пару слов, тайный смысл которых был понятий лишь им, они больше не возвращались к этой теме, – Не знал, что ты водишь дружбу с прислужниками регента.

– Он помог моему сыну, спас Мовиана…

– Но возможно помогал удержать на цепи Морина.

– Что ты несёшь? – вскрикнул Миригард, но тут же спохватился, – Танташ…

– О нет, не извиняйся, – Танташ поднял руки, словно желая остановить Миригарда, – Это ты должен простить меня. Я не хотел причинять тебе боль, – они помолчали какое-то время, прежде чем Танташ осторожно продолжил, – Но всё же, Доминик говорит что они служили при замке, а кто знает что на уме у таких как они.

– По-твоему мы должны были бросить их на произвол судьбы? Нужно было оставить этого мальчика умирать? К тому же, ты и сам говорил, что очевидно он сильно не угодил регенту, раз его люди отправили его на верную смерть.

– Лучше было бы вернуть его в замок! Туда, откуда он пришел!

– Ну уж нет, Танташ, если ты не готов принять под свою опеку этого юношу, то это сделаю я. И он будет находиться здесь до тех пор, пока не сможет самостоятельно покинуть деревню.

– Это твоё дело Миригард. Но ты не боишься, что если об этом прознают, твоей деревне не сдобровать?

– Нет… – Миригард задумчиво посмотрел вдаль

– Каким образом он смог вернуться на Арахай?

– Мы это узнаем, если ты поможешь ему вспомнить.

– Он очень заботит тебя?

– Да. Я верю… – Миригард вздохнул и промолчал, но они словно поняли друг друга без слов, – Уж не знаю почему Танташ.

– Ведь он же только мальчишка. Просто мальчишка и не более, – устало произнес Танташ, – Хорошо! Если уж такого веление твоего сердца, на мою поддержку он тоже может рассчитывать. Только не думаю, что стоит распространяться о том… откуда он.

– Не стоит… Но он не станет это скрывать. Как можно заставить кого-то во что-то поверить, солгав ему с первого же шага?

Танташ улыбнулся:

– Да, Мириград, я всегда говорил, что ты самый мудрый из всех жителей Арахая. Но я не уверен, что его мотивы действительно таковы.

– Время покажет.

– Да, время покажет.

***

«Мир идеален, в нем нет несовершенства! Все имеет основание быть и ничто не может быть неуместным, лишним и не нужным! Самая малая его часть, имеет огромное значение, самое большое зло, может обернуться величайшим благом. И если зло существует, то этому есть безусловное основание…»

Нелисар очнулся, но все еще слышал этот голос. Голос Арахая. У него не было сомнений ни на одно мгновение в том, кто с ним говорил. В бреду он постоянно видел Элладэл, видел Лирт. Он всегда думал, что устье Лирта находиться где-то вблизи солнечного берега, но во снах он видел, как Лирт, тонким ручье берет начало с белых скал великих гор. Он должен был отправится туда. Ни первый раз он уже видел эти горы во сне и каждый раз они манили его, манили своим величием и неприступностью.

Нел приподнялся. Рядом с его постелью, на меховом одеяле спал Доминик. Судя по его позе, усталость сморила его против желания. Нелисар осторожно встал, не желая будить своего бдительного стража и накинув плащ, вышел.

Скоро рассветет. На деревне еще лежали остатки холодной, туманной ночи, звезд не было видно. Он поежился и втянул воздух как можно глубже. Его что-то мучило. Там на Етуане, с ним происходило что-то очень странное, не понятное. Настолько не понятное, что он не брался дать этому определение. Ему казалось, что он не был единым целом, что он был разбит на части. Но сейчас, здесь, на Арахае он не ощущал ничего, даже близкого к происходящему там. И он нашёл для себя единственное логичное объяснение – там, на Етуане, он помутился рассудком, под воздействием жары, жажды и, очевидно, яда. И хотя что-то глубоко внутри, маячило ему о том, что он лжёт сам себе, он просто отмахнулся от этих мыслей.

И его воображение озарила другая мысль. Ему нужно оружие… оружие. Меч! О, отец, ему нужен меч! Тот самый меч! Нел почувствовал почти трепетный восторг, представив, как его рука наконец прикоснется к холодному металлу. Ему придется вернуться туда, куда он ни за что не вернулся бы по собственному желанию.

Нел стал нервно прохаживаться по тропинкам. На него оглядывались еще сонные жители. Босой, закутанный только лишь в плащ, с осунувшимся лицом, разбитыми руками и обожженными волосами, он вызывал не малое удивление среди жителей деревни. Но более всего поражали его глаза. Дефект зрачков словно бы стал еще сильнее, а цвет синих глаз совсем потемнел. Индиго. Глаза цвета индиго. В них горел какой-то лихорадочный, болезненный огонь. Брегон чувствовал всё это и намерено старался как можно реже встречать с другими взглядом.

Нелисар более не ощущал пустоты внутри себя, он более не испытывал тоски и страха. В ночь, когда его держали те неизвестные, но такие близкие руки, он изменился навсегда.

– Нелисар! Нелисар! – по деревне разносился взволнованный голос Доминика. Нел, словно вынырнув из своих мыслей, пошел обратно.

Доминик встретил его почти в центре деревни и Нел уловил в нем что-то необъяснимое, что он сам ещё не мог определить. В глазах его друга не было испуга и недоверия, как в других жителях. Нел вдруг понял, что Доминик принимает его таким, каким, возможно, он сам себя не принимал. И в этот момент все сомнения окончательно испарились. Доминик был с ним всем сердцем.

Они вернулись в свой шатёр и некоторое время молчали. Нел сидел подобрав под себя ноги и завернувшись в теплый плащ, вызывающий у него немыслимое отвращение. Это был тот самый плащ, что так заботливо опустил на его плечи прислужник регента.

Доминик открыл специальное отверстие и разжег огонь. Мгновенно их шатер наполнил мягкий свет, запах дыма и тепло.

– Почему ты здесь? – спросил Нел глядя в огонь.

Доминик молчал и Нел поднял на него глаза, его друг уверенно встретил этот взгляд. В темных, как сама тьма зрачках, отражался блеск огня. Во всем полу болезненном облике Брегона было что-то пугающие, какая-то сила, которая заставляла сердце сжиматься от страха и в то же время притягивала магнитом. Но Доминик не боялся. Он видел силу Нела, его свет и жесткий внутренний стержень и признавал это, со всей своей внутренней мудростью и спокойствием.

– Я не знаю… – честно ответил он, – Мне так подсказало сердце, быть с тобой…

– Сердце… – повторил Нел, – А если оно подскажет тебе отдать за меня свою жизнь?

– Значит, так тому и быть, – не дрогнув, тихо, но твердо ответил лангокец.

– А уверен ли ты в своих словах, Доминик? – и было в этом зловещем шепоте что-то, отчего у Доминика по спине пробежали мурашки. И в следующую секунду рядом с ним оказался тот, за кого он был готов умереть. Доминик не знал, когда Нел успел сбросить плащ и как их глаза оказались совсем близко. Сильные пальцы вонзились в его тело, и он понял, в ту же секунду, что никакая в мире сила не способна встать между ними, – Посмотри на меня! – в этих глазах было столько воли и силы, что хватило бы на весь Арахай. И в них был вопрос, вопрос, зачем ему, Доминику быть здесь, рядом с Нелисаром Бреганом.

– Ты помог симбольцу…

– Что с того? – ворот рубахи Доминика, оказался намотан на его кулак.

– Ты не боялся!

– Чего мне боятся?

– А чего боялись приспешники Сургата, когда вели тебя на смерть… – Нел не справился с удивлением, явно проступившим на его лице, – Я видел, видел, как они вели тебя. И ты шел без страха. А они, словно затравленные псы, вели тебя, оглядываясь, боялись что Арахай подсмотреть их темные мысли. Арахайцы объявили себя, в прошлом, едиными братьями и это было бы братоубийство. А братоубийство – это страшное преступление, – Доминик тонул в тёмных, цвета индиго, глазах, – И они дрожали от страха, что их увидят, что расскажут о том, что они хотят совершить. Но ты сам выбрал Етуан и Арахай не мог обрушить на регента и его слуг свою ярость.

– Кто рассказал тебе?

– Я слышал, как они злорадствовали, когда ты исчез в переходе! Но я знал, что ты вернешься. Они были уверены, что отправили тебя на верную смерть. Что никакая сила не способная помочь тебе. Но я знал, знал. Я видел как ты наткнулся на Элиансера, видел что тебя отвели в самую высокую башню. Я дождался когда тебя выпустят оттуда и проследовал за вами по краю леса. И стал ждать. Я ждал тебя всю ночь и весь день. Я не мог сойти с места, не мог дышать глубоко, не мог моргнуть лишний раз. И ты вернулся. Тебя принес кто-то темный, как туманная ночь Арахая. И оставив возле прохода, исчез, – Нел медленно осел назад, на край постели. Доминик вздохнул и немного помолчав, продолжил, – Я не знаю, какие силы заставляли меня ждать твоего возвращения. И не знаю, почему я здесь, с тобой. Но ещё тогда, в замке, когда ты помог симбольцу, я увидел что ты другой Нелисар. Ты не похож ни на симбольцев, ни на лангокцев. Но ты арахаец, я твёрдо в этом уверен. И рядом с тобой, моя жизнь неожиданно стала обретать цели и смыслы. Мне сложно облекать в слова то, что я просто чувствую. Но я хочу быть с тобой рядом, хочу следовать за тобой. И не я один. Посмотри внимательно на этих людей, – Доминик маханул рукой в сторону входа в шатёр, – Ты не видишь как они меняются в твоём присутствии, словно всем разом захотелось стать лучше, добрее, искренне. А я видел это, Нелисар… – он тряхнул головой, словно отгоняя от себя все спутанные мысли.

Они сидели глядя в огонь и не зная, что ещё сказать друг другу. Доминик впервые так откровенно говорил о своих чувствах и к своему удивлению, к нему пришло облегчение. Он не просто рассказывал это Нелу, он рассказывал это прежде всего, самому себе.

– Регент думает что ты мёртв, – снова заговорил Дом. Нел поморщился:

– Они знают, что я вернулся.

– Нет. Звездные проходы фиксируют все перемещения. Но ты вернулся не используя его. Я не знаю как, но тот, кто принес тебя, не прикасался к проходу.

Нел задумался. Выходит, что Сургат не знал о его возвращении. И никто в деревне не расскажет ему. Никогда.

– Расскажи мне, что было дальше.

– Дальше…

Доминик до сих пор видел, как ночной воздух сгустился, совсем потемнел и темная фигура, скрытая плащом обрисовалась на фоне серого тумана. Он держал на руках Нелисара. Его тело расслабленно раскинулось, голова запрокинута. Незнакомец опустил Нела на землю, склонился к нему, словно желая ближе рассмотреть и исчез. Доминик с болью вспоминал опухшее, обожженное лицо Нелисара, его опухшие, покрасневшие веки и лопнувшие губы. Его руки были все в крови, волосы сожжены. Он стонал в бреду, звал Арахай и Отца. Доминик боялся, что его стоны привлекут кого-нибудь. Он не знал что делать, ему нужна была помощь, нужно было доставить Нела туда, где ему помогут. Но не мог же он бросить умирающего друга в такой близи от замка и бежать за помощью.

Доминик справился, он на себе дотащил Нела до солнечного берега Лирта. Он знал, что до ближайшей деревни лангокцев ему не добраться. Ближе всего была деревня Северных Волков на Синей равнине. Но как пересечь Лирт вдвоем? На выручку пришли симбольцы, патрулирующие лес на границе с замком. Они перенесли их через реку и доставили в деревню.

Слушая рассказ Доминика, Нел задумчиво смотрел на своего спасителя. Он был его ровесником, но был таким худым, что казался хрупким. И Брегон задумался, как столь юный человек, довёл себя до такого истощения. У него были светлые, пепельные волосы, собранные высоко на затылке. Лицо было очень красивым, гармоничным и Нел видел, что когда Дом придёт в норму, его черты обретут ещё большую привлекательность. И это была не просто милота юного лица, Доминик был по истине красив. Большие синие глаза смотрели на Нела с такой мудростью и верой, что казался перед ним вовсе не подросток, а взрослый зрелый мужчина. Но там же, в бездонной синеве плескались необузданное озорство и веселье.

– Где твоя семья?

– Далеко. Я жил в Речной долине.

– Как же ты забрался так далеко от дома?

– Я всегда хотел увидеть могущественный лес Таниан. У нас только и говорят о том, как он огромен и величествен и что он может вместить в себя весь народ Арахая и никому не будет тесно. Каждый мальчишка в деревне мечтает хотя бы раз, просто увидеть его. Вот я и уговорил родных отпустить меня, увидеть Таниан.

– А в замок ты как попал?

Доминик пожал плечами:

– Просто пришел! – он усмехнулся, – Я был слишком самонадеян и взял с собой минимум запасов и никаких приспособлений для охоты. Через несколько дней пути я понял, что был абсолютно не готов к такому путешествию. Запасы стремительно кончались, а охотиться я особо не умел. Благо воды по пути было много и смерть от жажды мне не грозила, – Доминик снова усмехнулся, – А потом я достиг Таниана и воспрял духом, правда не надолго. Кроме ягод и плодов мне не удалось добыть другой еды. В какой-то момент я даже хотел повернуть назад, домой, но понял что едва ли найду дорогу… В общем, когда на пути встретилось поселение и замок – это было само проведение. Местные меня накормили и посоветовали устроиться работать в замок, что я собственно и сделал. Я сначала сомневался, что меня так запросто примут, но оказалось что там рады всем, кто готов трудиться. Это было всего за два дня, до нашей с тобой встречи.

Нелисар протянул руку и сжал предплечье Доминика, взгляды их встретились.

– Спасибо!

***

Он закрывал глаза и каждый раз видел песок над звездным небом, перевернутый горизонт… Ни дуновения, ни звука. Его несут. И ноги незнакомца почему-то не утопают в песке… Почему его измученное тело так сильно изогнуто. Кто-то, кто несет его, знает, что он не в силах поднять голову, не в силах взглянуть на него. Потому его так и несут, чтобы случайно не увидел, не узрел того, кому обязан.

Его снова двое. Это чувство не покидало его даже тогда, когда он пытался не думать об этом, вспоминая произошедшее.

Но вот над его головой снова звездное небо. Его опускают и сильные руки поддерживают. «Кто же ты? Как твое имя? Как ты попал, на пустынную, мертвую планету? Что ты искал здесь?»

Изогнутый короткий нож блеснул в свете звезд. По лезвию потекла темная кровь. Он видит, как теплые капли падают и вот уже они касаются его губ. Он закрывает глаза приникает к своему спасению, к порезу на ладони незнакомца.

«Но кто же ты, дай взглянуть, – Нелисар жадно смотрит, но видит лишь темноту, черную, бездонную темноту, – Почему спасаешь, но скрываешь свое лицо? Почему не даешь шанса быть благодарным, помнить и знать? Кто же ты?»

И снова он видит песок над звездным небом. Собственное тело кажется ему легче воздуха. Он чувствует как кровь бежит по жилам незнакомца, как сердце гонит его по телу, как каждое движение дышит силой и могуществом. И снова теплый белый свет, и снова энергия звезд проникает сквозь него…

Небо… Он узнает это небо сквозь все туманы. Где бы он ни был, что бы не случилось с ним, он никогда ни с чем не спутает небо великого Арахая. Его снова опускают и сначала руки касаются чуть влажной земли, а после и все тело его ощутило самое долгожданное прикосновение. Прикосновение к родной земле.

«Кто же ты?» – крик его души, был еле слышным стоном. Незнакомец склонился к нему и Нел уже понадеялся, что узнает. Но снова видел лишь тень, лишь тьму. Но он мог поклясться что его спаситель улыбнулся и сказал… сказал…

***

Нел сел, уперся локтями в колени, уронил голову на ладони и тяжело вздохнул. Все было бесполезно. Он не мог вспомнить того, чего не знал. Он помнил все до мельчайших подробностей, даже мог сказать какие звезды были на небе Етуана. Но он не знал, кто спас ему жизнь.

Танташ молча сидел напротив него и гасил в кувшине с водой пучок подожженных трав. Что он мог сказать лангокцу, который не знал, чья кровь теперь бьется в его жилах вместе с его родной кровью. Кто знает, что она может принести ему, может силу и мудрость, а может слабость и грехопадение.

Нел устало посмотрел в пространство, словно ничего не видя, провел рукой по волосам, которые пришлось коротко срезать, и задумался. Он провел в деревне около трех недель. За это время он изучил жизнь волков и соседней деревни лангокцев, главой которой был Танташ. Поселки старались изо всех сил сохранять мирные отношения. Но давалось это не очень-то легко. Между жителями часто возникали трения, небольшие стычки. Эти стычки не переходили в открытое восстание, только благодаря усилиям глав деревень. Миригард и Танташ делали всё возможное чтобы сохранить дружескую обстановку. Они не всегда были довольны друг другом, даже часто испытывали неприязнь и раздражение, но долг обязывал их идти на уступки и искать компромиссы. Для них хрупкий мир, который им удавалось пока сохранять, был куда важнее личных эмоций и амбиций.

Танташ, несмотря на свою относительную молодость, был очень умным и решительным лангокцем. Он пользовался уважением даже среди симбольцев.

– Завтра попробуем снова, – твердо сказал Танташ.

– В этом нет никакого смысла. Я не могу вспомнить то, чего не знаю. Я не видел его лица, не видел ничего, что могло бы подсказать мне кто это.

– Это очень сложный и древний ритуал, мало кто в силах провести его. И то что кровь, которую ты получил, выгнала из тебя яд, может говорит только о том, что она принадлежит кому-то очень сильному. И кто знает, что еще она может сделать с тобой, – Нел смотрел на Танташа, но не видел. Он хотел знать, кто его спас, но куда более важным ему казался вопрос, что происходило с ним на Етуане. Почему он чувствовал в себе какого-то ещё? И почему этот кто-то казался ему, им самим, но другим? Это казалось одновременно и важным и глупым и не определившись с своим собственным отношением к этому, он не стал никого посвящаться в подробности случившегося.

– К чему мне это? – Нел встал и одел теплую, меховую куртку, собираясь покинуть временное пристанище Танташа, – Он даровал мне жизнь, так не справедливо ли будет дать этому незнакомцу право забрать ее? К чему мне знать, чья кровь течет во мне? Не все ли равно?

– Чтобы знать, чего ожидать. Быть готовым!

Нел только усмехнулся. Он слегка поклонился Танташу, в знак благодарности и вышел прочь. Холодный воздух защекотал ему нос. В центре деревни был разведен большой костер. Вокруг него грелись женщины и дети. Их лица были омрачены грустью. Отсутсвие теплых лучей Санримора, ушедших из-за бесконечного сезона туманов, часто вгоняло людей в беспричинную тоску и апатию. Там же, у костра сидел Доминик. Именно он поведал Миригарду о том, что регент решил отправить из Арахая Нела, под прикрытием исследования земель Санримора. И что сам он решил не мараться в этой истории, а сделать все руками своих слуг. Когда Нел выбрал Етуан, все казалось решенным, а если нет, ослабевший и измученный ядом он все равно погиб бы. И никто не мог и вообразить себе, что встреча, состоявшаяся на Етуане, не только не убьет Нела, но исцелить его отравленный организм.

На коленях Доминик держал кусок дерева, который почти уже превратился в красивого, статного волка. Он всегда работал широким кинжалом Нелисара.

– Оставь его себе, – Доминик вздрогнул от неожиданности, – Я смотрю, ты уже успел с ним сродниться.

– Как же ты?

– У меня с ним дурные ассоциации, – ответил Нел, вспомнив, что этот кинжал ему дал старик, прислужник регента, перед тем, как отправил на смерть, – Мне понадобиться кое-что другое, – и перед мысленным взором Нелисара предстал образ меча с синим камнем.

– Что же?

– Меч, – и глаза его загорелись.

– В двух рассветах пути отсюда живут кузнецы, они делают мечи, но им нужно принести металл. Сами они его не ищут. Да и…

– Нет. Мне нужен другой меч.

– Какой же? – Нел улыбнулся такому открытому, чистому любопытству своего друга.

– Он хранится в замке.

– В замке? Нелисар, это безумие.

– Безумием будет, если я не заберу его оттуда. Он нужен мне! – и лицо его озарило предвкушение.

– Хорошо, – с легкостью согласился Доминик и Нелисар понял, что он не оставит его, даже если Нел сам этого захочет.