Читать книгу Заглянуть в старость - Наталья Анатольевна Нагорнова - Страница 9

Эту супружескую пару я знаю почти двадцать лет. То мы с ними были соседями, то пересекались по работе, то вместе путешествовали. Причём, я тесно общалась с Эльзой, а мой муж с Исааком. И когда мы встречались каждый со своим знакомым, потом дома вечером обязательно рассказывали о встрече, как бы дорисовывая общую картину их пары.

Что интересно: мы всегда в наших разговорах скрепляли их вместе, а они всю жизнь между собой жили дистантно. Стремление к независимости, самостоятельности сквозили в каждом их слове каждой из сторон. Но мы всё равно воспринимали их только вместе. И общие знакомые обсуждали и воспринимали их только парой. Сейчас Эльзе 72, она ровесница моей мамы. Но мы с ней всегда настолько понимали друг друга, и разговоры наши всегда были настолько откровенны, что я всегда называла её на «ты», и её это устраивало. А Исааку – за 80.

Оставаясь в браке, они очень давно разъехались по разным квартирам. Вели хозяйство по раздельности, ходили в разные фитнес-клубы, имели разных друзей. И всё-таки все представляли их вместе, даже удивительно.

Однажды я встретилась с Эльзой по пути на работу, а она шла на тренировку. Мы, как всегда, разговорились с ней не на шутку. Она всё советовала мне, чтобы я своим родителям купила абонементы в фитнес клубы, причём, обязательно в разные.

Ещё рассказывала о смерти сына своей подруги, нашей общей знакомой.

– Какой ужас! Она со снохой и с внучкой в Турции, и вдруг они получают смс-ку. А им ещё пять дней отдыхать.

Дорога наша близилась к расхождению, и я уточнила, как именно он умер. Она отвечает:

– Вот я и рассказываю: конец августа, билетов нет, рейсы переполнены, улететь раньше невозможно, – я её перебиваю:

– Эльза, мне пора сворачивать, мы сейчас расстанемся. Скажи, как у Юлии Ивановны сын умер.

– Ну вот, они – там, он – тут. На кладбище городское не пробиться. Знаешь, какие связи пришлось поднимать? Это вот у её снохи мать работала…

– Эль, мне поворачивать…

– Ну я ж и рассказываю – столько суеты, она жить не хочет. Говорит, летела назад – хотела, чтобы самолёт упал.

Я так и не узнала, от чего скоропостижно умер сын нашей общей знакомой. Притом, что вместе с Эльзой мы шли минут тридцать. Почему же, рассказывая о смерти, она всё время говорила о горе близких, о хлопотах, о неизбежной суете – о том, что окружает смерть, что рядом с ней, но не о ней самой? Что это – защитная реакция, вытеснение или смещение понятия смерти?

Буквально на другой день я встретила Исаака. Он шёл, прогуливаясь с симпатичной стройной дамой лет 50. Спортивный, модно одетый, выглядел лет на 60. Шли красиво, как на картинке, грациозно, в спокойном ритме, мило беседуя. Было видно и понятно, что это – не супружеская пара, и что они вместе не живут. Но так приятно было на них смотреть – как на пятнадцатилетних юношу и девушку.

И мне подумалось: всё-таки, Эльза и Исаак – пара.