Читать книгу Сон любви - Наталья Быковская - Страница 14

Острие заката – так называли тот утёс, на котором в поверьях жителей Эла напротив Чёрной чащи росла Рассветная роща. Белый дуб, находившийся в самом центе пёстрого буйства весенних красок окрестных цветов и трав, служил пристанищем Мудрецу.

Мудрец, или верховный оракул, или Высокий-из-Тихих, как называли его сами пророки, жил уединённо, созерцал звёзды и был погружен в тайны Мира глубже, чем корни тысячелетнего Белого дуба в почву обширного утёса, оканчивающегося выступом, который и послужил причиной прозвания этого места.

Если удачливый путник добирался до Острия в минуту, когда солнце падает в сапфировое летнее облачение, он мог увидеть свой путь в Мире, предназначение, ради которого он родился на свет. Этот миг созерцания, когда солнце соединяется с каменным выступом и морем, считался самым древним ритуалом познания.

Когда сам Мудрец появился на утёсе – неизвестно, однако Перегрин рассказывал Иоакиму, что ещё его дед в год великой засухи советовался с ним в Рассветной роще.

«И что произошло? – спрашивал маленький Иоаким. – Засухи не стало?».

«Всё кончилось благополучно, – отвечал Перегрин, – потому что Мудрец направил твоего прадедушку».

«Значит, если что-то идёт не так, можно отправиться к Мудрецу и попросить совета, который всё исправит?» – не унимался мальчонка. Но Перегрин, как всегда, сказал только то, что, по его мнению, являлось достаточным. С тех пор долгое время мальчик сбегал из дворца с благородной целью отыскать Рассветную рощу и Мудреца, чтобы тот сделал его самым высоким среди сверстников. Пока его ловили, он успевал отыскать новую подворотню, крышу с открытым чердаком или тайный забытый ход в винный погреб. Иоаким был ловким ребёнком, а вместе с обретённым им знанием города мог легко стать одним из лучших Ночных охотников, гвардейской стражи Эла. Но он сделал иной выбор.

Выберись тогда Иоаким за пределы города и отыщи дорогу в Рощу, он бы сильно разочаровался в рассказах Перегрина – Мудреца он бы не отыскал, потому как тот никогда не отыщется для корыстных сердцем и умом людей, желающих обрести собственное благо или же чужую скорбь.

* * *

Усмехнувшись своим воспоминаниям, бледный юноша, завернувшийся в плащ, поднялся с влажной росистой травы и побрёл к костерку, который превратился в горстку пепла. «Как и мои мечты стать выше…» – погожее утро свело на нет терзавшие Иоакима тревоги и подарила ему лёгкое, почти игривое настроение. Так часто бывает с теми, кто привык действовать – находя решение, они сразу перестают страдать.

– Проснись, всех оленей в округе разогнал своим храпом! – шутки над братом, обладавшим богатырским здоровьем и сном, были неотъемлемой частью жизни Иоакима.

– Ты невозможен! – проворчал заворочавшийся Ярл, но под напускной злостью нельзя было не угадать радости новому утру, брату и судьбе, ожидавшей впереди, какой бы она ни была. Таков уж он был – Ярл, сын Шуна, смотрящий вперёд со смехом в глазах, никогда не унывающий герой. – Я видел такой чудесный сон, а теперь даже его позабыл, изверг!

Воспоминание о сне немного отрезвило Иоакима, но сегодня этого было недостаточно, чтобы вернуть все странности и тревоги последних дней.

– Нам нужно ехать!

– Куда же?

– В Рассветную рощу.

– Шутишь? К чему нам это, ведь Перегрин велел пробираться… Рассветный луч солнца, не может быть, да это же опушка Чёрной чащи! Брат, как мы добрались сюда, неужто во сне?!

– Я и сам удивлён этому не меньше тебя, – садясь рядом с братом ответил Иоаким, – но, похоже, что лес сам пришёл к нам как раз тогда, когда мы задержались на границе сна и яви.

– Немыслимые чудеса! – Ярл уже снова был весел и ясен, словно вползавшее на небосвод неспешное летнее солнце. – Но тогда нам тем более незачем отклоняться от пути, разве что устроить привал и приготовить дичи!..

– Я уверен, брат мой, – Иоаким призвал на помощь всё своё терпение и красноречие, – что прежде нам необходимо побывать на Острие. Мне этой ночью тоже снился сон, который непонятен мне и который я хотел бы истолковать, а Мудрец, среди прочего, славится своим знанием и умением толковать сны. Тебе тоже может пригодиться разъяснение твоего сна – кто знает, что значит радость, навеянная грёзами…

– Хорошо, брат, мы едем! – казалось, сегодня Ярл сам не свой от счастья.

«Что же тебе приснилось, мой дорогой брат?» – с ласковой нежностью думал Иоаким. Он был старше Ярла совсем ненамного, но привык видеть в себе того, кому выпала роль спускать на землю этого мечтателя и идеалиста. – Дай только заседлать коня!

И вновь братья пустились в путь. Иоаким не узнавал пейзажа и себя самого – казалось, что вокруг наступает весна, в каждом цветке, в каждой дорожной пылинке или лесном звуке билась тонкая и горячая жилка самой жизни, которую, казалось, слышат уши и осязают глаза…

– А ведь я вспомнил об этом Мудреце! – прервал размышления брата Ярл. – Он всегда указывает путь нуждающемуся, не оставляет в беде заблудившегося и помогает услышать душу, но корыстному никогда не сыскать Мудреца. Мне рассказывала про него одна старуха, когда я был совсем маленьким…

– Да, это должно быть тот самый Мудрец… – невпопад ответил Иоаким. – Но скоро мы сами убедимся в этом!

Они приближались к самому красивому месту Мира. Так говорили многие из тех, кто находили Мудреца, потому что роща Белого дуба была залита светом и цветом заката и полевых цветов, которые не росли больше нигде. Такой соблазн для коней двух братьев – сорвать сочащийся сахаром алый крокенберис, и какой стыд для наездников…

– Оставьте, пусть это будет моё угощение!

Обернувшись, братья увидели благообразного старика, одетого в белое. Поклонившись ему, Иоаким открыл было рот, чтобы объяснить, зачем они пришли, но старик сделал упреждающий жест рукой:

– Не стоит, Иоаким, сын Перегрина, я знаю, зачем ты пришёл. Ярл, сын Шуна, приветствую тебя в Рассветной роще, я рад нашей встрече! Идите за мной, закат уже миновал, и нам лучше поговорить в глубине рощи.

Братья в молчании последовали за Мудрецом.