Читать книгу Волк Севера. Ход королей - Наталья Бокшай - Страница 1

В прекрасном мире, что на праязыке первых людей зовется Аластрио́н, Щит Мира, в древнем лесу Рунга́р, куда летом сквозь густые кроны деревьев редко проникает солнечный свет, а зимой гуляют лютые морозы, жила большая волчья стая. Мир и покой царил в этой большой семье, которая шла от первых волков, заселивших этот мир и которым была дарована долгая жизнь и мудрость, нежели меньшим братьям. Уже не одно поколение охраняло древний лес Рунгар и его границы, лишь изредка забредая в людские селения, чтобы узнать, какие дела вершатся в большом мире двуногих собратьев. Вожак стаи был суров и справедлив, стяжая мощь своему роду и благополучие землям, на которых расселилась стая. Казалось, ничто не может изменить размеренной жизни в древнем лесу.

Однажды охотясь, молодая волчица услышала отдалённый, пронзительный крик. Она остановилась и вся превратилась в слух. В карих глазах мелькнула неясная тревога. Такого крика ей ещё не доводилось слышать в здешних местах. Но что-то вдруг подтолкнуло её, и она бросилась бежать на этот крик, утопая в снегу. Крик раздался вновь, ещё более отчаянный и пронизанный невыносимой болью.

По проторенной людьми дороге неслась повозка, запряжённая четвёркой лошадей. Из неё вдруг выпрыгнула легко одетая белокурая женщина и бросилась бежать в самую чащу, туда, где за деревьями остановилась молодая волчица. За женщиной выпрыгнул страшного вида мужчина. «Я уже раньше видела его»,– подумала волчица. Он не нравился ей. Да и запах от него был довольно таки мерзкий. Женщина бежала, утопая в снегу, прижимая к груди белоснежный сверток, откуда доносился приглушенный жалобный плач. Сердце волчицы сжалось – ребенок. А она всегда питала слабость к детям. И она шагнула из своего укрытия навстречу бегущей женщине.

Из повозки кто-то дико закричал: «Волк! Волк!» Лошади, остановленные на всем ходу, учуяв волчий запах, взвились на дыбы и понеслись прочь. Мужчина замер, глаза его от ужаса и ненависти стали круглыми и совсем дикими. Пальцы ещё сильнее сжали длинный нож, и отступать он не собирался.

Женщина же наоборот продолжила бежать к ней. В нескольких шагах от волчицы она упала и с мольбой в глазах протянула ей сверток, прошептав обмёрзшими губами: «Прошу, спаси!» В глазах, цвета васильков под летним ясным небом, дрожали и стыли на морозе кристальные слёзы, щеки пылали болезненным румянцем, обледенелые белые руки протягивали ребенка к ней, страшному и свирепому зверю.

– Прошу тебя, спаси моё дитя, – взмолилась женщина, и умоляющие глаза её вдруг подернула пелена, она затихла, разметав белокурые волосы на снегу.

Из свертка вновь раздался слабый плачь. Волчица жадно втянула носом воздух, различая приятный запах молока. Вдруг она оскалилась и грозно зарычала. Из горла рвался животный рокот, ярость растекалась с кровью по телу, будоража инстинкт жаждой убивать. Одним могучим прыжком она оказалась рядом с мужчиной, повалила его на снег, впиваясь зубами в руку с занесённым ножом. Почувствовав приятный хруст плоти и нечеловеческий крик, она отступила. Мужчина бросился бежать, оставляя за собой кровавую дорожку. Волчица с презрением посмотрела ему в след и, уткнувшись носом в снег, вытерла запачканную морду. «Ну и мерзкий запах!» – подумала она, вздохнув, и подошла к мёртвой женщине.

Когда умирает прекрасный человек, его красота становится еще более подчеркнутой заостренными формами лица. И что-то величественное было в этом образе, божественное.

Волчица толкнула мордой свёрток. Малыш слабо шевельнулся и затих. Пока ещё жив, но лютый мороз не даёт надежды выжить столь беззащитному и слабому существу, как человечек.

Волчица подхватила сверток и ринулась в густую чащу. До её убежища было довольно-таки далеко, но она всё же надеялась на быстроту своих молодых сильных ног и жажду к жизни у малыша.

Темнело в лесу быстро. Зима была в самом своем рассвете и лютовала в этих краях. Добраться до своего ночлега волчице удалось лишь тогда, когда весь лес погрузился в непроглядную студёную мглу, где высоко в обнажённых кронах деревьев заунывно выл ветер, которому вторил далёкий волчий вой – стая вышла на охоту.

Волчица осторожно опустила сверток на мшистую подстилку и носом его развернула.

Крошечный малыш тихонько дышал, жизнь в нем таяла с каждой секундой. Но сердце настойчиво стучало в маленькой груди.

Волчица легла рядом, подтолкнув ближе к себе малыша, чтобы согреть своим теплом. Сегодня она очень устала и проголодалась. Но сейчас ей было не до этого. Перед ней была маленькая жизнь, которую её молили спасти. Она должна сделать всё, что сможет, чтобы спасти этого малыша.

Выл протяжно ветер. Её глаза медленно закрывались и вскоре она уснула. А рядом с ней, согреваясь и понемногу оживая, уснул малыш. Его сердечко всё громче и сильнее билось в груди, отсчитывая новые минуты жизни после спасения.

А волчице виделись сны о лете, где она охотилась за крупными зайцами и нежилась на солнышке в густой пахучей траве.

Утром повалил густой снег. Она проснулась от того, что крупная снежинка опустилась ей прямо на нос, и она чихнула. Рядом кто-то завозился и слабо запищал. Волчица потолкала свёрток носом. Ребёнок завозился и вновь затих.

Что делать с малышом – она не знала. Но оставить его у себя она не могла. Вожак стаи не одобрил бы ее решение, ведь человеческому детёнышу не место среди волков. Да и если бы он остался, она не смогла бы сберечь его от лютых морозов, выходя на охоту.

Решение пришло внезапно. Подхватив сверток, она выскочила из своего укрытия и бросилась бежать сквозь снеговую завесу в сторону ближайшей деревни, где жила женщина, спасшая её несколько лет назад от неминуемой смерти. В тот год молодая волчица по своей неопытности наткнулась на ловушку охотников и была тяжело ранена. Такую, истекающую кровью, её и обнаружила темноволосая женщина, с синими как отражение неба в воде, глазами. Она излечила волчицу, выходила, дала ей имя – Аяма́н. Теперь Аяман сама спешила к ней за помощью, но не для себя.

Вскоре Аяман оказалась на краю небольшой деревни. Пробираясь как можно осторожнее, она оказалась на пороге небольшого низкого домика с тяжёлой дверью. Аяман опустила сверток на порог и поскребла лапой дверь. Через томительно долгое время ожидания дверь открылась и на пороге показалась хозяйка дома.

– Аяман! – с удивлением воскликнула женщина. – Я знала, что ты придёшь! На днях мне было видение.

Волчица подтолкнула носом сверток. Малыш захныкал, но тут же притих.

Женщина охнула и, наклонившись, подхватила ребёнка и заспешила с ним в дом, приглашая и Аяман войти в её жилище.

Волчица опасливо перешагнула порог и оказалась уже в знакомом ей помещении, пропитанном душистыми травами, висящими вдоль стены между окон. Аяман помнила здесь каждую мелочь, помнила доброту этой женщины, её заботу.

Стоя посреди комнаты, она смотрела, как женщина развернула младенца.

– Да он же весь замерз! – с ужасом воскликнула она.

Положив малыша на кровать, она заметалась по дому – поставила греться воду, достала откуда-то из чулана бутыль с какой-то жидкостью, которая упоительно-дурманяще пахла и принялась ею осторожно растирать ребёнка.

– Где же ты его взяла? – обратилась она к Аяман. – Сколько же времени он провел на холоде? Да как он вообще выжил!

Женщина причитала всё время, пока занималась ребёнком. Наконец, искупав его и завернув в белую, свежо пахнущую простынь и тёплое шерстяное одеяло, она подошла к Аяман и присев перед ней, сказала:

– Ты не представляешь, какое чудо ты спасла. Этот мальчик столь необыкновенен, как и ты сама. У меня было видение. Древние духи сказали мне, что спасенный волком, да волком обратится, спасённый чудом – чудеса творить будет, рождённый в любви – любить сильнее будет… Ты его спасла. Теперь он будет одним из твоей стаи. Я выращу его. Он будет мне сыном. А дальше – как распорядится судьба… Из твоей шерсти я сделаю ему амулет, который будет хранить его ото всех бед, который позволит ему быть равным среди вас. Прими и ты его как своего сына.

Аяман посмотрела этой мудрой женщине в глубокие глаза всё понимая. Затем посмотрела на малыша. Да, теперь он стал ей почти сыном. За столь короткое время она успела полюбить его. И ей бы хотелось почаще видеться с ним, наблюдать, как он растет и меняется. Аяман вышла из дома и отправилась назад в лес.

Женщина ещё долго стояла на пороге и смотрела, как волчица удаляется в лес. Она знала, что та вернётся. Знала, что не оставит спасённого малыша без присмотра где бы он не находился. Странным стечением обстоятельств они оказались связанными судьбой и их пути шли теперь рядом.

Прошло несколько лет. Мальчик подрастал. И чем старше он становился, тем сильнее манил его лес и далёкие края, и тем пытливее и настойчивее был его ум и характер. Он много задавал вопросов своей матери, часто вопросы были совсем не под стать его возрасту.

– Мама, а что находится за лесом? Ведь ему же есть конец? Где он заканчивается? – спросил он однажды летним вечером, сидя на крыльце перед домом и мастеря амулет из коры дуба.

– Всему есть предел, – загадочно ответила мать, развешивая свежевыстиранное белье. – И у леса есть конец, и у жизни, и даже у самого бесконечного. Еще немножко подрастешь и сможешь всё это увидеть.

– Я уже большой, – возразил четырехлетний малыш, потирая нос.

– Ах, ты мое солнышко, – рассмеялась мать, взъерошив влажной рукой его тёмные волосы. – Большой, но нужно стать ещё больше и ничего не бояться, – и мама прошла в дом.

– А я ничего не боюсь, – пробурчал мальчик, трогая почти готовый амулет. – Я же мужчина. Вот ещё только подросту и всё узнаю. Я хочу всё знать. Мама, посмотри, какой я сделал амулет!

Мальчику нравилось, когда мама рассказывала ему о волшебстве, о всевозможных оберегах и всякой могущественной твари.

– Мама, а я могу превращаться в кого-нибудь? – спросил он однажды после очередной сказки о волшебном волке, который спас ребёнка.

– Всему своё время, – загадочно улыбнулась мама.

– А ты умеешь? – вновь спросил он, сладко зевая.

– Я не умею, – ответила она. – Я могу другое. Пойми, что в этом мире каждому дана своя частичка знаний и способностей. Я не могу превращаться, но я могу делать обереги, лечить людей и животных. Пройдет еще немножко времени и у тебя откроются твои способности. Ты сам поймешь, что ты готов и знаешь, как это сделать. А пока – тебе надо знать всего понемногу, чтобы в любой момент совершить даже то, чем природой своей ты одарен меньше. Человек способен на всё. Просто что-то он делает лучше, а что-то хуже, что-то ему нравится больше, а что-то меньше. Но он способен. И способен открыть в себе всё самое невозможное, то о чем он даже и не подозревал.

– И я смогу всё это открыть в себе? – шепотом спросил мальчик, округлив от удивления глаза.

– Ну конечно сможешь, – рассмеялась мать. – Ты у меня сможешь всё. Ты даже не представляешь, на что ты способен.

– Я буду тебя защищать, – пообещал малыш.

– Будешь, – нежно улыбнулась мама, укрывая мальчика тёплым одеялом. – Вот поспишь, наберёшься сил, подрастёшь еще немножко и всё сможешь.

– А когда я пойду в лес, Аяман будет со мной? – засыпая, спросил он.

– Она всегда будет рядом с тобой, как и я, – и она поцеловала сонное личико сынишки.

Глубокая ночь накрыла маленькую деревню своим звёздным одеялом снов, даря безмятежный покой всем спящим.

Женщина вышла и присела на крылечке. Млечный путь сегодня был особенно ярким. В траве возле забора, где росли цветы, трещали цикады, наполняя мир умиротворением.

– Вот и хорошо, – прошептала женщина, вглядываясь в ночное небо. – Вот и хорошо, – и улыбнулась чему-то своему.

В этот момент на небе зажглась новая звезда, яркая, искрящаяся, словно только что умытая дождевой росой. Звезда, которая предвещала новые перемены.

Аяман, бежавшая по лесу, вдруг остановилась. Какая-то неведомая сила пронеслась по лесу, огибая каждую былиночку, и ухнула куда-то с утёса на реке. Волчица поводила ушами, втягивая в себя прохладный воздух. Опасностью не пахло, и она помчалась дальше.

А ночь продолжила сыпать на мир свои сны, оберегая всех и каждого от тягостных дневных забот. И столько чудесного было в этом ночном таинстве, что только глупец не заметил бы этого.

С той ночи прошло несколько лет. Мир, казалось, ничуть не изменился. Деревня, в которой жил мальчик, спасённый волчицей, и наречённый А́йлехом, всё так же простиралась среди цветущих лугов на окраине леса. Вот только всё больше незнакомых людей забредало сюда. По ночам часто слышался лай собак, а утром жители перешёптывались с превеликой опаской, пересказывая друг другу новости о том или ином чужеземце или о целых семьях, искавших крова в их краях.

Подрастающего Айлеха эти небылицы совсем не беспокоили. Он целые дни напролет носился по окрестностям родной деревушки с другими ребятишками. У него было немало друзей, с которыми он сражался на деревянных мечах, запускал воздушного змея, ловил рыбу в реке, покорял песчаные обрывы в поисках пещер.

Но милее всего ему были одинокие прогулки, когда он полностью соединялся с природой. Часто его спутником под пологом леса была верная Аяман. Она научила мальчика выслеживать добычу, благодаря ей, Айлех мог слышать всё, что творится в сотне шагов от него. Шаги его были тихи, подобно шагам крадущегося волка. Сила духа и свободы была такой же непоколебимой, как у волка.

Вот и тот день Айлех проводил в компании Аяман. Он бежал по лесу, лихо перемахивая через валежник и колючие кусты. Сбоку серой тенью скользила волчица. Их целью была молодая косуля, которую они заприметили ещё на опушке леса и теперь гнали к утесу. Айлех забыл обо всём на свете, кроме пятнистой цели впереди. Едва он выскочил на проходившую через лес дорогу, как с силой на полном ходу налетел на повозку с поклажей.

Айлех несколько раз перекувыркнулся в воздухе, прежде чем распластался в зарослях малины и ежевики. Над головой мутным пятном плавало голубое летнее небо.

– Эй, парень! Ты в порядке?

Кто-то окликнул его. В нос Айлеху ударил дурной запах конины и пота. Он хотел было ответить, но из горла вдруг вырвался рык. Айлех вскочил на ноги, но, к великому удивлению для самого себя, увидел под собой мохнатые волчьи лапы.

Мужичок, в чью повозку он так неудачно врезался, испуганно хлестнул лошадь кнутом и та изо всей мочи, насколько позволяла тяжелая поклажа, рванула вперед.

Айлех выпрыгнул на дорогу и завертелся на месте, пытаясь себя рассмотреть. С удивлением отметив, что у него вырос хвост, мальчик замотал головой, словно пытаясь отогнать наваждение, но хвост никуда не исчез. К ужасу и удивлению, он понял, что каким-то невероятным образом превратился в волка. И, словно радостный волчонок, Айлех подпрыгнул на месте и бросился в гущу леса, надеясь нагнать Аяман и их добычу.

В воздухе вился заманчивый запах косули, а вслед за ним – такой родной и знакомый – волчий. Аяман.

Айлех выбежал на утёс. Волчица стояла на краю выступа. Поодаль, в густой траве, лежала добыча. Едва Айлех выскочил из лесной чащобы, как Аяман ощетинилась, оскалив белые клыки.

– Стой! Это ведь я! – хотел было сказать мальчик, но вновь лишь щенячье поскуливание вырвалось вместо слов.

Аяман в одно мгновенье оказалась рядом с ним, повалив на землю мощными лапами. Обнюхав волчонка, она отступила, в недоумении водя ушами и глядя на Айлеха.

Так бы они и смотрели друг на друга, если бы из травы не выскочил крупный заяц. Айлех кинулся на него, но с непривычки запутался в собственных лапах и, кувыркаясь, покатился к краю утёса.

И тут на глазах у изумлённой Аяман вновь возник Айлех в своём привычном обличии – с двумя руками и ногами, без волчьего хвоста. Мальчик радостно запрыгал на месте, махая руками, заливаясь смехом. А волчица, поняв, что, в сущности, произошло, довольно сощурила глаза.

– Аяман! Ты видела, что со мной случилось? – вопил мальчонка, прыгая перед мордой волчицы. – Нужно скорее поведать об этом матушке!

И он помчался со всех ног к дому, забыв обо всех своих способностях бесшумно передвигаться по лесу, ломясь, как медведь через все заросли, что встречались на пути.

Аяман лишь помотала головой, глядя ему в след. Впереди её ждал сытный ужин под лучами закатного солнца, щедро освещавшего утес.

Запыхавшийся и раскрасневшийся Айлех влетел в деревню и, петляя среди соседских палисадников, толкаясь среди возвращавшихся с полей селян, примчался к своему дому, и едва завидев мать, которая сидя на крыльце, штопала его рубаху, закричал:

– Мама! Мама!

Женщина испуганно бросилась ему на встречу, не зная, что и думать – кричал он как никогда раньше.

– Айлех, сынок, что случилось? – голос её дрожал.

Айлех плюхнулся на завалинку перед домом и, задыхаясь, произнес:

– Я… превратился… в волка!

Повисло молчание, прерываемое лишь пением соловья, треском сверчков и тяжёлым дыханием мальчика.

– Как это получилось? – женщина изумлённо смотрела на сына, но волна страха уже отхлынула.

Кое-как отдышавшись, мальчик сбивчиво рассказал всё, что с ним произошло.

– Это и есть моя способность? – с глазами, полными надежды, спросил Айлех.

Мать крепко прижала сына к груди и, гладя его по голове, ответила:

– Да, моё солнышко. Это и есть твоя способность. Ты можешь превращаться в волка. Но, сын мой, какое бы ты обличие не принял, ты должен помнить, что внутри тебя сердце человека, а оно должно любить. Ты не должен губить безвинные души, забывая о своём истинном обличии.

– Я понял, мама. Я не забуду. И Аяман учит меня тому же, о чём ты сейчас говоришь, – произнес Айлех.

– Твори только добрые дела и неси людям добро, как бы не казался тебе мир жесток, – чуть слышно проговорила женщина.

– Ну что ты, мама! – воскликнул Айлех. – Я ещё не видел в этом мире ничего жестокого.

Мама лишь улыбнулась, не сказав больше ни слова. Она лишь крепче прижимала сына к себе, словно хотела закрыть его ото всех горестей и тягостей этого мира, с которыми Айлеху ещё предстояло встретиться.

А зло между тем все ближе подбиралось к деревне. Оно таилось, пряталось от людских глаз, а по ночам неслышно ступало, принося по утрам горе и слёзы. Люди бежали всё дальше от южных и северных земель, просили старейшин деревень принять их, строили новые дома на окраинах леса и передавали из уст в уста тревожные новости.

Спустя неделю после своего превращения, Айлех попросился у матери поступить на обучение к кузнецу, умелому на все руки, знатному мастеру меча в их краю. Мама была не против. Но что-то в голосе и взгляде Айлеха заставило её насторожиться. За несколько дней мальчик незаметно повзрослел. От соседских мальчишек, с которыми он часто бегал по окрестностях, узнал о разносудах, что бродили по деревне от прохожих странников. Да и самому Айлеху довелось увидеть одного мрачного чужака, что проехал мимо на заморенной лошади, неприветливо глядя на дорогу из-под низко надвинутого капюшона, за которым тянулся обоз со всяким скарбом и целая семья измождённых людей.

Для себя мальчик тогда крепко решил, что во чтобы то ни стало научиться защищать матушку ото всякой беды. И первым делом прибежал к кузнецу просить, чтобы тот взял его к себе в ученики. Старый мастер был только рад новому подмастерью, к тому же, Айлех был его любимым мальчишкой в деревне, который испытывал живой интерес к оружию.

И вот Айлех стал трудиться в пышущей жаром кузнице, впитывая в себя всё то, чему учил его мастер. Кузнец, которого все звали дед Торн, раскрыл перед мальчиком все секреты мастерства как в ковке, так и во владении мечом. Видел он в нем великое будущее, славного воина и просто хорошего человека. А ещё кузнец знал столько всего, что можно было написать немало книг. Он много беседовал с мальчиком, рассказывая ему о том мире, которого тот ещё не знал. Говорил он о воинах и о славных битвах, о королях, которые правили своими государствами, о великих событиях, что происходили когда-то в их стране, об утерянных могущественных королевских домах, что некогда простирались по всей стране и о былой славе всего Севера, что тянулся от Белых степей до широкой реки Женуве́р. Мальчик слушал, и перед его взором открывался новый мир, расширяясь далеко за пределы леса и его деревни. Если матушка рассказывала ему о различных божествах и древних существах, что обитали в мире рядом с людьми, о различном колдовстве и магии, то кузнец открыл перед ним иной мир – мир настоящих героев, великих мужей древности. Но как матушка, так и старый Торн говорил Айлеху о великом зле, коему не было места в их мире и которое пробралось когда-то в этот мир, пустив глубоко свои корни. Понял Айлех, что не все люди добры и не всё добро является добром. И его маленький мир показался ему таким ничтожным и уязвимым. Знал он теперь, что своей беззаботностью обязан матери своей. И тогда ещё сильнее воспылало его сердце любовью. И поклялся он себе, что не позволит никому причинить страданий его матушке и этому миру.

Он прилежно и с великим упорством учился сражаться. Старый Торн вкладывал в него все свои силы и знания. Шумные игры были позабыты Айлехом. Его редко теперь видели вместе с другими мальчишками. Лишь иногда он позволял себе уйти в излюбленные места, где мог часами сражаться с невидимыми врагами под пристальным наблюдением его верной Аяман, читавшей в поведении своего названного сына скорую разлуку, ибо не могла покинуть этих мест и уйти с ним.