Читать книгу Нити прошлого - Наталья Болтовская - Страница 3

На верхней палубе играла музыка, порт оставался позади. Пассажиры, довольные отправлением, занимали места в каютах, в кафе, на палубе, кто-то нетерпеливо жался у дверей Tax-free в надежде, что магазин откроют пораньше. Корабль отправлялся в свой регулярный рейс по маршруру Турку-Стокгольм с остановкой на самом необычном месте Финляндии – Аландских островах.

Это был один из самых первых полноценных рейсов послекоронного года – границы для туристов открыли в конце декабря. Туристы ехать не спешили – кто-то боялся заболеть, кто-то – карантина, а кто-то потерял основной доход в прошлом году и до сих пор залатывал дыры в семейном бюджете – тут уж не до путешествий. Даже привычные охотники за финским кофе и Фейри не так часто сновали туда-сюда, в следствие чего кофе, купленный из под полы в «финском» магазине стал золотым, и оттого подавался теперь в большинстве домов только в выходные.

Финны, конечно, тоже соскучились – кто еще купит пять пачек за раз, прибавив к этому пару килограммов сыра, и на сдачу шоколада? Работники парома тоже были рады гостям из России – в отличие от англичан, которые напившись горланят футбольные песни, русские туристы, выпив, валятся в каюты проспаться до следующего порта – тур «Скандинавские столицы» сам себя за 5 дней не проедет.

Среди пассажиров была небольшая группа из небольшого города П., состоящая из женщин с детьми, пожилых пар и двух одиноких женщин чуть старше тридцати. При сборе группы гид, извиняясь, сообщила, что женщины будут делить комнаты в отелях, а также каюту на палубе.

– А то все по парам, а вы как-то. Вы уж извините, все должны быть по парам.

Так Мария – переводчик, автор или по-модному копирайтер, спокойная и молчаливая – обзавелась путевой подругой Галочкой – шумной и немного суетливой, но доброй и отзывчивой. Их совместное квартирование было даже приятным – Галя постоянно рассказывала истории о своей работе бухгалтером на городском комбинате, что для Маши было сродни телесериалу – работа и жизнь товарки так сильно отличались от ее собственной, что слушала она ее с неподдельным интересом. Выглядела Галя – только мечтать, стильно, легко, фигурка загляденье. Не зря кавалеры, судя по всему многочисленные, нескончаемо слали сообщения, звонили. Галя каждому посылала поцелуйчики в конце, называя всех «Пусечка» или «проказник», заливисто хохоча над шутками невидимого собеседника. «Что ж, умно» – подумала Мария – «чтобы имена не перепутать». Маша грустно вздыхала, глядя на себя, вроде одежда и модная и по размеру, но сидит слово она ее одолжила у более модной подруги – да вот даже у Гали. Сколько ни смотрела она модных блоггеров, сколько ни худела – не было у нее это легкости. Однажды с гонорара она обратилась к стилисту, на выходе получив гору дорогих и модных вещей, большинство из которых до сих пор висели в шкафу с бирками – мертвым грузом и немым укором о потраченных деньгах.

– Ты у нас Машка умная, в меру симпатичная, но нет в тебе огня – сетовали родственники – но это ничего, хорошему мужику-то огонь не нужен, ему дом нужен да жена сноровистая. Не боись, пристроим мы тебя замуж, хоть ты, конечно, не молоденькая уже.

«Пристоиться замуж» в той вселенной была наиважнейшая задача каждой девушки, с которой Маша не справлялась. Машина мама не вмешивалась, но переживала за дочку – видела, что та мается, не находя себе места. Мама была и инициатором поездки – после «коронного» 2020, когда мир перевернулся с ног на голову – она решила, что дочери тоже необходима встряска. Високосный год закончился, оставив позади все тревоги. 2021 вступал в свои права, давая призрачную надежду на возвращение к нормальной жизни.

***********

1 июля 1854 года, крепость Бомарсунд

Милая моя Настенька,

Пишу тебе с нашей новой квартиры – начальство выделило ее мне на прошлой неделе. В понедельник я в нее заселился, мне приставили прислугу: тихою Осу – дочь кондитера. Она из здешних, по-русски не понимает, но моих трех слов по-шведски хватает, чтобы объяснится с ней. Я показал ей твое фото и фото нашего Феди – подумать только, у меня сын, а я его не видел ни разу! Оса сказала «jättebra» (шв. «очень хорошо») и приготовила для малыша уголок, где мы сможем разместить кроватку.

Я жду уже с нетерпением, когда мы с тобой увидимся, я покажу тебе все тут. Ты в таком месте и не была ни разу – кругом море, чайки, красные скалы, ветер иногда утихнет, но надо быть начеку – в самый неожиданный момент непременно собъет с ног. Чайки буйствуют, но скромно, только у зеваки могут выхватить кусок хлеба. В крепости есть все для жизни, даже школу обещали построить к следующему году. Местные нас любят – стараются хоть пару слов сказать на русском при встрече, нас в гарнизоне обучают шведскому и немного финскому.

Скажи, дошла ли депеша, чтобы вам каюту на корабле выделили по высшему классу? Нужно торопиться – корабль из Генсильфорса отплывает раз в неделю, чтобы успеть вам к осени нужно покупать билеты уже сейчас. Не тревожься перед поездкой, возьми самое необходимое – я тебя тут жду, все решим на месте.

Целую тебя стократно, кланяйся матушке

Твой добрый муж, Анатолий, лейтенант артиллерии

Анатолий Скворцов запечатал письмо, спрятал его в сюртук – отправит после обеда. Он слышал, как Оса уже собирала на стол, одновременно отдавая тихие приказы кухарке. После года в казармах собственное служебное жилье, да с прислугой, только мечтать об этом. Распределение на Аландские острова, на задворки империи, поначалу не очень обрадовало амбициозного лейтенанта. Княжество Финляндское для молодого военного было скорее здравницей, сосновым санаторием, а никак не место для продвижения в карьере. Теперь же, спустя год, казалось лучшего места и найти нельзя. Время стремительно менялось, шло вперед. Острова вместо задворок превратились в самую что ни есть передовую – первую западную границу империи, границу, которая должна держать удар.

Крепость Бомарсунд, в которой теперь жил наш лейтенант, возвели в кратчайшие для такого сооружения сроки. Несколько башен еще достраивались, но уже сейчас форт был отлично укреплен с моря – враг не пробьется. А враг не дремлет – Крымская война, гремевшая поначалу в отдалении, все ближе стала подбираться к воротам западного порта.

Анатолий взглянул на фотографию на столе – в рамке лучезарно улыбалась его жена, Анастасия, держа в руках сверток – их сына Федора. «Надо же, сын у меня» – в очередной раз подумал он. «На кого похож, на меня или на Настю? Она пишет, что Федор вылитый я, маменька говорит, что Настя. Кому верить? Поскорей бы самому уже увидеть»»

Из столовой раздалось покашливание – сигнал к обеду. Прислуга, набранная из местных, не отличалась подобострастием и не любила своего хозяина, как крестьяин на ростовщине, где барин и Бог, и судья. Здесь же отношения были скорее деловые, и от того на первый взгляд – бездушные. Однако в этом была и своя прелесть, прислуга никогда не совала нос в хозяйские дела, делала свою работу и в положенный час исчезала из поля зрения лейтенанта, чтобы утром появится вновь. Анатолий знал, что и Оса, и кухарка живут ту же в крепости. Оса – вместе со своим отцом-пекарем и тремя шустрыми братьями. Оса была статной девушкой лет двадцати. Работа у лейтенанта была первой работой с жалованьем, которое она полностью могла оставлять себе. Прежде она работала у отца в пекарне и все заработанные деньги шли в общий котел. Теперь же пять марок в неделю она складывала в шкатулку, хранившуюся в тайном месте. Деньги из шкатулки Оса готовились на переезд в Або, куда она хотела податься для обучения в университете. Кухарка жила при госпитале, где ее сын служил главным врачом. Если Осу лейтенант время от времени встречал в крепости вне своего дома, то кухарку он и у себя дома видел всего пару раз. В остальное время она словно расстоворялась в свежем морском воздухе. Это обстоятельство ничуть не печалило Анатолия, пока на его столе вовремя появлялся завтрак, обед и ужин.

Едва Анатолий сел за стол, входная дверь отворилась. В комнату, размахивая руками, резкими шагами вошел его сослуживец, капитан Йохан Столь. Косая сажень в плечах, роста исполинского – везде проходит, пригнув голову. Обменявшись шведским приветсвием с Осой, которая уже накрывала стол на вторую персону, он, не дожидаясь приглашения, уселся напротив хозяина.

– Что, Толя, обедать будем? – на чистейшем русском спросил он? Йохан хоть родом из Гельсинфорса, но обучался и служение свое начинал в Петербурге, где русский стал ему вторым родным, и как он сам говорил – первым душевным языком. – Ну и я с тобой, ты уж не обессудь.

Сопротивляться было бесполезно, да и не зачем – компания Столя ему нравилась, хоть знакомы они были не так давно Скворцов сразу почувствовал в нем надежного товарища. Когда-то они виделись в училище, но, будучи на разных курсах, в курсантах они не сдружились. Теперь же, встретившись годы спустя, Столь и Скворцов стали приятелями, что не разлить водой.

Друзья принялись за трапезу, Оса неслышно скрылась в дверях кухни. Из открытых окон раздавались крики чаек и команды, отдаваемые командиром новобранцам. Лейтенант Скворцов счастливо подумал про себя, что распределение на Аланды оказалось чуть ли не лучшим, что с ним случалось.

– Так, Машка, мы с тобой спать не будем. В отеле выспимся, а лучше на пенсии. Пусть наши попутчики-тетехи дремлют, а мы с тобой еще молодые, – Галя прихорашивалась в тесной душевой каюты, медленно расчесывая длинные волосы. – Мы сейчас с тобой освежимся, потом в дьютик заглянем, а потом пойдем в караоке-бар. Петь не будем, будем пить.

– Я хотела море с палубы хотела фотографировать, не зря же объективы с собой тащила, – кивнула Маша на огромную сумку с техникой.

Это была частично правда – она и правда увлекалась фотографией, и на последний юбилей все родня скинулась ей на приличное оборудование. Хобби даже начало приносить небольшой доход – несколько ее фотографий купил, правда за символические деньги, – журнал «География для вас». Вторая же часть правды заключалась в том, что презренного металла было катастрофически мало. Весной никому не нужны были ее рекламные тексты – агенство было временно закрыто во время изоляции. Радостно, что его не закрыли, как многие другие конторы, но всю весну и почти половину лета от зарплаты Маша получала лишь малую часть. Осенью дела более или менее наладились, но всех штатных сотрудников в целях экономии перевели на половину ставки.

Удержать штаны на поясе помогали переводы: филологический факультет не только отобрал у нее пару единиц зрения, но и подарил беглые анлийский, шведский и немецкий. Благодаря этому и запасу, созданному в богатые времена, Маша держалась на плаву, но денег было меньше чем обычно. Даже в поездку эту она, обычно заядлая путешественница, ехать не хотела. Хотелось, как Плюшкин, снова накопить свой неприкосновенный запас и только потом – тратить, тратить, не оглядываясь.

Цена у тура была заманчивая, да и программу обещали интереснее, чем обычно. Красочные рекламные баннеры обещали «неопознанную Скандинавию и тайны старинных крепостей». Тур, длившийся 8 дней, обешал рассказать все секреты, продавался со скидкой – операторы изо всех сил реанимировали свой бизнес, изрядно просевший во время эпидемии. На домашнем туризме далеко не уедешь, хоть курорты Краснодарского края в этом году были невиданно популярны, но платили-то за них рублями. А откладывать все хотели бы как минимум в долларах.

Опустошив свою копилку, Мария оплатила тур. Посчитав оставшиеся деньги, приуныла – при самом лучшем раскладе нужно будет надеяться максимум на кофе в день «не по программе». Мама перед отъездом сунула смущенно ей в карман смятую купюру в сто евро – «прости, больше сейчас нет», Маша стыдливо ее приняла. Не в ее правилах было принимать деньги от мамы – пенсионерки, подрабатывавшей до сих пор репертитором по английскому языку. Наоборот – последнее время она сама пыталась добавить ей денег «для дачи». Сейчас же эта лишняя купюра от мамы чуть скрасила бюджет, за что Маша была ей благодарна. «Надо будет купить маме кофе побольше, как она любит».

Отстутвие свободных денег, конечно, немного удручало, но настроение портилось не сильно. Программа тура была замечательная, гид Александр Анатольейвич знал свое дело, рассказывал не только факты, которые можно прочесть в любом путеводителе. То и дело рассказывал любопытные истории, которые можно узнать, только проведя достаточное время в архивах. Конечно, хотелось прикупить новых вещей, вон и скидки, даже на пароме, манили. «Всяк сверчок знай свой шесток», поэтому Маша наслаждалась нематериальным – видами, историей и уже заранее оплаченным. В тур помимо экскурсионной программы входило трехразовое питание.

– Карточки свои наделать еще успеешь, на обратном пути. Или даже вот сейчас – по просекко и потом на палубу. Фотографии выйдут более артистичными. Не дрейфь, мне Пусик бабосиков на карту кинул – за его счет банкет. – Галя житейским умом поняла, что у товарки денег куры поклевали, но одной сновать по чухонским, как она выражалась, барам, ей не хотелось. Она прикинула, что Маша, даже при всей ее крепкой конституции, выпить слишком много не сможет, поэтому она, Галя, вполне сможет ее пропоить. Еще бы приодеть подругу не мешало. Мельком увидев содержимое Машиной сумки, она заключила, что одевается та в стиле, что Бог послал. А послал он в основном наряды сельской простушки с амбициями городской хищницы. Тем не менее, попутчица Гале нравилась: спокойная, знает много – иногда с гидом у них такие беседы, что как будто радиопередачу слушаешь, помогает с переводом, сама-то Галя только «ейс энд ноу» из школы помнит.

– Давай одевайся, что там есть у тебя. Да вот шарфик возьми мой. Я его схватила с собой, но он мне в поездке ни к чему не подходит. А тебе как раз вон – курточку твою сиротскую оживит. Еще сейчас тебе помаду купим. Красную. Хотя нет, красная для тебя сейчас шоком будет. Купим потом. Сейчас возьмем розовенькую, – Галя для себя решила, что Машу не бросит, поможет ей в городе П. Да и опять же – иметь умную подругу престижно. С ней можно и на «Мозгобойню» и в «Что? Где? Когда?», да не просто в публику, а даже в команду. Маше же она тоже необходима – вон всего шарфик, и плойку свою Галя одолжила – и как будто расцвела переводчица. Камень требует огранки.

Маша с сомнением и удовольствием смотрела на себя в зеркало. Красный шарф в горошек оживил образ, и подходил к курточке цвета хаки. Волосы, чуть тронутые плойкой, красиво обрамляли лицо. Маша себе нравилась. «Надо же, почему дома-то я так не делала, у меня же даже плойка в комоде есть – подумала она – а Галя-то похоже знает толк в моде. Может даст мне пару советов, вынесет мне модный приговор. Думается, он будет обвинительным».

Маша подмигнула своему отражению, поправила шарфик, освободив из под него скромное украшение – красный камень, вставленный в серебряную раму, на обратной стороне которой было выгравировано «Min kärlek» (шв. «Моя любовь»). Это украшение передавалось в семье Скворцовых из поколения в поколение, и по легенде должно приносить удачу.

Паром летел по морю. «Надо же, такая громадина, а словно порхает», «да это же просто большой автобус» – восторженные возгласы согруппников раздовались то тут, то там. Маша улыбалась – некоторые путешественники, несмотря на возраст, вели себя словно дети. Галочка закатывала глаза «Будто первый раз деревня заграницей. Да что там, наш П и есть деревенька».

Все путешественники вывалили на палубу смотреть, как паром легко проходил через архипелаг, подбираясь к следующему пункту путешествия – столице Аландский островов, Мариехамну. Вокруг простиралось Балтийское море, украшенное маленькими островками. Почти на каждом из них – ну что за прелесть – стояли дачные домики, неприменно выкрашенные яркой краской, рядом у пирса покачивалась лодка, жители островов отдыхали. Зима выдалась теплой, поэтому многие дачники не закрывали сезон. Кто-то махал всем проходящим паромам и лодкам, кто-то читал на берегу, не обращая внимания на судоходство вокруг. Тут же появился паром, отплывающий из Мариехамна обратно на материк. Китайские пассажиры восторженно смотрели на встречный корабль. От избытка чувств они начали махать путешественникам, что-то выкрикивая на своем языке. Удивительно, но с соседнего парома ветер донес такие же возгласы на китайском, и нестройный ряд рук слегка бесновато тянулся в приветствии с соседнего борта.

Мария всматривлась в линию горизонта, стараясь рассмотреть очертания впереди. Семейная история девушки была связана с островами – здесь когда-то служил ее далекий предок – Анатолий Скворцов, лейтенант артиллерии, 34 лет от роду. Молодой военный пропал, погиб в битве. Хотя погиб ли? Его жена, Анастасия, отказывалась в это верить, и до конца жизни ждала, когда он вернется домой.

***************

1 июля 1854 года, крепость Бомарсунд

Отобедав, лейтенант Скорвцов и капитан Столь, отправились на прогулку по гарнизону. После их ждала серьезная встреча – поговаривают, что стоит ждать нападения на Бомарсунд. Крымская война уже гремела везде, коалиционные войска уже кружились в Балтйиских водах в ожидании момента для нападения. Англичане опасались возвросшего влияния Российской империи на Балканах, страшились, что это откроет путь влияния на Азию. Французы все не могли оправиться от поражения в наполеоновских войнах, и с удовольствием ввязались в войну, в которой они надеялись в реванше вернуть гордость своему флагу.

Война для простого человека – дело жуткое. Мало кто из крестьян, набранных в пехоту, умел держать оружие в руках, привыкших к плугу. Война призывала их со своих дворов, где они оставляли часто за старшего двенадцелетнего мальчишку. Женщины, вынужденные нести хозяйство на своих плечах, быстрее старились, дети, помогающие матерям быстрее взрослели.

Многие никогда не возвращались обратно, оставив свою жизнь за много верст от родного дома. Смерть, застигнув врасплох, оставляла послевкусие из недоумения и удивления среди сослуживцев. «Хороший мужик был». Хороший мужик оставался лежать в поле, где его дело постепенно исчезало в растущей траве. Как будто никогда его и не было.

Война – совсем другое дело для человека умелого, военного. Того, кто выбрал для себя военную стезю, кто делом и словом выбрал для себя защищать Родину. Для того война – дело жизни, потерять которую в битве было бы делом чести. Таким человек был лейтенант Скорцов, таким же – его друг капитан Столь. Их обоих мысль о возможной битве будоражила. Лихорадочно они обсуждали стратегию, перебивая друг друга, заканчивали предложения друг друга, говоря о достоинствах крепости, которую им предстояло защищать.

Одно беспокоило Скворцова – не отложит ли предстоящая битва прибытие Настасьи с сыном. Нехорошо бы было, если бы они первым дело угодили бы в самое пекло сражения. Но и оттягивать их приезд ему тоже не хотелось – не терпелось уже снова из гарнизонного холостяка стать семейным человеком.

– Как считаешь, Столь, успеет ли моя Настенька приехать? Может обождать ей, пока не успокоится?

– Думаю, им надо выдвигаться в сторону Гельсинфорса. Туда дорога не близкая из Петербурга, там ей нужно пару дней отдохнуть, осмотреться. Да пусть и подольше побудет – там теперь такие улицы! Как в Петербурге! Гулять можно часами. Остановиться может у моей матушки, я сегодня же напишу ей и все устрою. Она только рада будет. Побудет там, а потом и сюда. А мы тут уже французов прижали и разгромили. Заживете с ней лучше прежнего.

– Йохан, спасибо, друг, не подвел! – Скворцов кинулся было обнимать своего друга, но тот мягко отстранил своего приятеля.

– У нас не принятно. Вы, русские, любите обниматься. Чуть что – уже зажали в объятьях, что дышать нечем, – засмеялся Столь, – ну, пойдем же – нас уже ждут в ставке.

Столь и Скворцов направились в сторону штаба. Оса, все это время наблюдавшая за их разговором из окна, задумчиво сказала «Det blir något» (шв. «Что-то будет») и закрыла ставни, чтобы чайки, кружившие вокруг, не смогли залететь внутрь комнаты.

В ставке их уже и правда ждали. Комендант крепости, Яков Андреевич Бодиско, нестарый еще, статный генерал, рассхаживал из угла в угол. Про него поговаривают, что регалии свои он скорее заслужил служением, а не выслугой. Назначение на Аланды для него, казалось, было даровано свыше. Месяц назад он получил звание генерала, за которым гнался последние 10 лет. Он втайне надеялся, что битвы удасться избеждать, и главный удар упадет на Кроншдадт. В июне они уже тали отпор нескольким кораблям союзников, он надеялся, что англичане либо посчитают Бомарсунд либо слишком не интересным, либо не важным для нападения. Оба варианта его устраивали.

– Ну, начнем же! – воскликнул он, увидев вошедших Скворцова и Столя.

– Разведка доложила, что нас ждет атака на флот. В связи с этим нам сосредоточиться на упреплении обороны. Надо иметь в виду, что строительство крепости продолжится после того, как минует опасность. Сейчас важно расположить корабли так, чтобы они прикрывали участки с недостроенными башнями. В помощь нам направлены пароходы, но неизвестно, когда они прибудут.

Бодиско уверенно водил крепким пальцем по карте, показывая, куда могут ударить флот союзных войск. Он сдержанно жестикулировал, желваки ходили туда-сюда под тонкой кожей. Не хотелось Бодиско больше воевать, не хотелось!

Йохан и Анатолий ловили каждое слово коменданта, внося свои предложения и поправки, которые встречались сослуживцами одобрительными возгласами. Даже Яков Андреевич ободрился, с такими военными судьба крепости в надежных руках.

– С Божьем помощью справимся! – военные трижды перекрестились.

Андрей Анатольевич пересчитал всех путешественников в терминале. «Цыплят по осени cчитают» – прыснула от смеха Маша. Группе предстояло быть первооткрывателями – фирма «Тур для вас» впервые включила в программу остановку на Аландах.

– Друзья мои, у нас с вами практически исторический момент! Впервые в истории, нет, не человечества, но нашей компании мы с вами делаем остановку на Аландских островах. И не просто дозаправиться, но, чтобы осмотреть главный остров, – гордо объявил Андрей Анатольевич.

– Поверьте, вы не пожалеете, что мы здесь остановились! Конечно, мы не посмотрим все – да как и возможно, архипелаг состоит из 6 757 островков, все разного размера. Вы представьте себе один даже меньше квадратного метра. На такую крошку мы, конечно, не поедем, но все, что сможем посмотрим. Аландские острова – единственное моноязычное место в Финляндии, где первым и единственным языком, является шведский. Вы, Машенька, будете тут как рыба в воде, или в Стокгольме, – он игриво подмигнул Скворцовой, довольный своим каламбуром.

Маша вежливо улыбнулась гиду. Она страшилась иногда, что такой вот Андрей Анатольевич когда-нибудь и станет ей мужем. Она отчается, захочет угодить наконец родственникам, чтобы они перестали жалостливо смотреть на нее на семейных праздниках. А что, человек он не плохой. «Только ссытся и глухой» про себя прибавила Маша. Она гнала мысли, муж как субъект ей нужен не был, нужен был как сказали бы в Америке «partner in crime» (англ. «подельник»), который бы с ней мог пройти огонь, воду и медные трубы.

В воздухе пахло свежо, ветер, одновременно порывистый и успокаивающий, теребил флаги скандинавских стран, встречавшие паромы в порту. Солнце, готовясь к закату, раскинуло свои лучи. Небо, казалось, сливается с морей, море плавно переходит в виднеющиеся то тут, то там островки. Все вокруг готовилось к ночи, чтобы на рассвете явиться путешественникам во всей красе.

– Сегодня нас ждет экскурсия по городу и ужин в одном из самых колоритных ресторанов, расположенном на старом торговом корабле. Ну а завтра, когда мы как следует отдохнем с дороги, мы отправимя и посмотрим главные достопримечательности острова. К нам присоединится мой коллега – гид, Густаф Столь. Его семья уже много поколений живет здесь, кто лучше местного может рассказать!

Группа занимала места в автобусе. Маша чувствовала себя как школьница, чьей подружкой была самая популярная девочка в классе. Все хотели занять место с Галочкой. Одинокие мамы, побросав своих отпрысков, пытались выпытать, как привязать к себе непутевых мужей, пенсионерки – для того же и спросить, где Галочка купила свои духи, ну и сами пенсионеры были не прочь поволочиться за молодой красоткой. Галя на ходу раздала советы, проигнорировала заинтересованные взгляды стариков – для роль «пусиков» они не годились в силу возраста, и уселась рядом со Скорвцовой.

– Машка, тут, конечно, скучища будет. Я погуглила – тут всего 30 000 человек на всех островах живет. Хорошо, что мы уже через две ночи-один день отчалим в Стокгольм. Там-то и покуралесим.

Маше стало весело от того, что она, Маша Скворцова, которая в клубе была уже лет двенадцать назад, собирается куролесить с малознакомой Галей, которая за пару дней тура стала ей если не подругой, то хорошей приятельницей. «Надо будет в гости ее позвать», подумала Маша.

Со всеми школьными и институтскими подругами жизнь развела – кто-то вышел замуж, кто-то уехал в другой город, кто-то и то, и другое. Когда-то лучшая подруга уехала в другую страну, где ее карьера пошла в такую гору, что с нее стало не с руки общаться с теми, кто остался у подножья, в прошлой жизни. Раньше они иногда переписывалась «Вконтакте», но сообщения с каждым разом становились все короче и короче. Перепитии Машиной жизни в П мало интересовали старую подругу, про свои же дела она рассказывала мало и довольно сухо. Постепенно сообщения стали совсем короткими и редкими – они поздравляли друг друга с днем рождения и Новым годом. Горечь от потерянной дружбы Машу тяготила. Иногда она – как раньше – порывалась написать ей, если случалось что-то смешное или грустное. Эти сообщения она писала, но они навсегда оставались в «неотправленных». Прошлое остается в прошлом, в настоящем оно только мешает.

Новая подруга Маше была просто жизненно необходима. И Галя отлично подходила на ее роль.

В отель заселили всех быстро. Старой виллой, переделанной под гостевой домик, управляла пожилая семейная пара. Они приветливо и слегка недоверчиво проверяли паспорта, занося в картотеку данные о гостях. Русские путешественники, тем более в группе – явление нечастое, не только в посткоронные времена. История островов тесно связана с Россией, даже вот главный город, Мариехамн, получил свое название в честь императрицы Марии Александровны, супруги императора Александра II. Тем не менее русская речь слышилась здесь не часто, а местные жители время от времени тревожно вглядыватся в морскую гладь – не появилась ли на горизонте русская военная субмарина. Сосед с востока одновременно и пугал, и завораживал финнов.

Сейчас же – зимой 2021 – любые туристы были на вес золота, любые постояльцы в гостевой домик – были желанные. Анна и Гуннар – владельцы, купили виллу на сбережения и, выйдя на пенсию, открыли пансион. Они вежливо приветствовали гостей. Гуннар очень удивился, получив запрос от компании «Тур для вас» в начале декабря. Надо же, группа туристов из России останавливается на две ночи. Странно и удивительно. Он даже не сразу ответил на запрос, согласиться на размещение – значит, закрыть пансионат для других гостей, комнат на других гостей не хватило бы. С другой стороны – принять группу означало выплатить задолженность банку. Этот сезон для пансиона оказался губительным: занятыми одновременно были пять-семь комнат из пятнадцати. Анна, пытаясь конкурировать с такими же домиками на острове, каждое утро вставала в пять утра, чтобы к завтраку, помимо обычных бутебродов и кофе, подать островной деликатес – бличик по-аландски. Благодаря этому путешественники были довольны, отмечали они и необыкновенно уютную атмосферу. Каждую комнату Гуннар и Анна обстовляли обстоятельно, подбирая детали, которые бы позволили бы гостям почувствовать себя не в пансионате, а в доме бабушки с дедушкой, которые тебе рады. Гости это ценили, на прощание жали руки, обещали приехать снова и порекомендовать друзьям. Благодаря цепочке рекомендаций потом постояльцев был хоть скудный, но постоянный.

Однако же такой большой заказ в самом начале года было бы неразумно. Еще неизвестно, как сложится этот год. Газеты одна за одной пугали третьей волной. Посоветовавшись, супруги ответили согласием. И вот группа русских туристов стоит теперь перед глазами, без военной амуниции, как пугали соседи.

Это были простые люди, такие же, как Гуннар и Анна, которые решились на путешествие. Слегка взбудораженные и уставшие от долгой дороги. Гуннар это чувство знал – два года назад, в честь свадебной годовщины, он и Анна провели 10 дней в автобусном туре по Европе.

«Вроде бы и не собираются захватывать нас русские, во всяком случае – эти», подумал он. Путешественники немного суетились – не мудрено, когда не знаешь, как вокруг дело устроено, легко и растеряться. Кого в какую комнату поселят, кому быстрее выдадут ключи. Русские слова раздавались приглушенно-звонко, тут же родители шикали на черезчур расшумевшихся детей. «Если закрыть глаза и слушать, кажется, что водопад неподалеку», – подумал Гуннар. Русский язык он слышал всего пару раз, и всякий раз ему казалось, что это не люди говорят, а шумная река рядом набирает обороты.

Чуть полноватый и высокий мужчина принял ключи у Анны и стал раздавать их, вызывая каждого из гостей по фамилии. «Должно быть, гид, – догадался Гуннар, – надо будет с ним на следующие группы договориться». Люди торопливо подходили забирали ключи, брали чемоданы и разбредались по комнатам.

Молодая женщина, получившаяся ключи одной из последних, подошла к Анне и спросила на беглом шведском, есть ли вай-фай в комнатах.

– Nämen, talar du svenska, lilla vän? (шв. «да ты говоришь на шведском, дружок») – опешила хозяйка. Тут же она подозвала мужа, чтобы представить ему диковинку сезона – русскую туристку, говорящую по-шведски. Поохав, супруги выдали пароль от вай-фая, сказав Маше напоследок, чтобы она не стеснялась обращаться, если понадобится что-то еще.

До ужина оставался час. Мария хотела погулять, осмотреться – маленькие улочки так и манили. Городок, даже из окна автобуса, показался ей премилым. Отовсюду виднелись башенки деревянных вилл. Обшарпанность придавала особенный шарм даже чуть разрушенным домам, которые чуть стыдливо выглядывали среди более ухоженных соседей. Море слегка взбудораженно качало на волнах лодки, звук от раскачанных мачт проникал в каждый уголок города, смешиваясь с разговорами людей, музыкой, звучащей из кафе и грохотом редких машин. Маша вслушивалась в этот созданный природой и человеком звук. Было в нем что-то медитативное.

В комнате, которую они получили с Галей, время словно остановилось. Со вкусом подобранные детали перенесли их в начало двадцатого века. Большое эркерное окно впускало зимнее солнце, которое отражалось на медных набалдашниках кровати. Тяжелые кресла так и манили присеть, отдохнуть, почитать книгу. Маленький журнальный столик был украшен скромным букетом хризантем. Скорцова аккуратно подняла вазу посмотреть на вензель. «Надо же, наше родное «ЛФЗ, – удивленно подумала она, – похоже наши супруги-хозяева – любители винтажных вещичек». Зеркальное трюмо, видевшее на своем веку много красавиц, сейчас отражало Машу, в ее дорожном наряде, украшенном Галиным шарфом. «Надо же, такая маленькая деталь, а вид – но совершенно другой», – в очередной раз отметила она.

Галка суетилась тут же – прыгала с кровати на кровать, пытаясь определить, на какой она хочет спать.

– Я, Машка, хочу себе ту, которая помягче. У меня от автобуса уже спина затекает, хочу хоть ночью расслабиться, – простовато объяснила она. Маше было все равно – ее саму это путешествие стало будоражить все больше и больше, хотелось запомнить каждую минуту, а на чем спать – ей было все равно. Не на раскадушке, и ладно.

Выбрав кровать, Галина разложила свой набор – его Маша видела уже в отеле в Турку. Чемоданчик, который Галя взяла с собой и берегла пуще паспорта с визой, был полон косметики, кистей, тоников, спонжей, щипчиков и еще каких-то предметов, о назначении которых Маша имела лишь отдаленное представление. В первый же вечер тура Галя провела над ним около получаса и, когда она его закрыла, от нее сложно было отвезти взгляд. Кожа светилась, глаза загадочно мерцали, губы как будто чуть увеличились. За полчаса Галка превратилась из случайной попутчицы в таинственную красавицу, случайно оказавшуюся в автобусном туре.

Сейчас же, судя по решительному взгляду новой подруги, Галка была готова поработать над ней – Машей.

– Садись, – не терпящим возражений тоном сказала она Скворцовой. Маша и не думала сопротивляться, ей хотелось, чтобы Галя с волшебным чемоданчиком поколдовали и над ней. «На прогулку схожу после ужина», – подумала она, закрыв глаза и подставив лицо огромным кистям, которыми Галина уже орудовала на ее лице.

************

2 июля 1854 года, крепость Бомарсунд

Лейтенант Скворцов проснулся на рассвете. Из кухни доносились приглушенные голоса – Оса и кухарка что-то эмоционально обсуждали. Анатолий пытался вслушиваться, но как ни старался, ничего разобрать не мог. «Надо бы подтянуть, конечно, шведский. Да Настасье написать, чтобы тоже начинала учиться. Даст Бог, мы тут задержимся, хорошо бы и по-местному понимать», – подумал он.

На столе уже было накрыто, Оса сноровисто расставляла завтрак, наливала кофе из серебряного кофейника.

– Оса, голубушка, слышно ли что от ювелира? – такое предложение, конечно, Осе понять было пока не под силу, но слово «ювелир» она узнала и закивала головой.

– Ювелир, ja. Imorgon, – коротко сообщила она.

Анатолий готовил сюприз жене – серебряный кулон с аландским камнем – красным гранитом. Он опасался, что ей, коренной петербурженке, будет скучно в крепости, поэтому хотел скрасить подарком ей первые дни пребывания. «А там и пообвыкнет», – надеялся он.

Подав завтрак, Оса вернулась в кухню, где уже кипел и варился обед. Кухарка строго на нее посмотрела:

– Не сказала?

– Да как я могу! – вскинула руки Оса.

– Пойди к отцу, расспроси, пусть он поможет. Надо об этом сказать. Что-то замышляется.

Оса покачала головой. Как о таком скажешь. По-шведски лейтенант не поймет, по-русски она не скажет. Только если переводчика найти, но дело деликатное, втягивать в объяснения третьего – значит рассказать всей крепости. Что двое знают уже не тайна. Оса в растерянности смотрела на кухарку, которая утром поведала ей, что на рассвете, покупая свежий улов у рыбаков, она видела, что капитан Йохан Столь выходил из ставки с большими свертками, похожими на карты.

Март 1855

Настасья закрыла двери в детскую. Федор мирно спал, она и сама собиралась ложиться. В дверь постучали. На пороге, заснеженный, стоял кадет.

– Посылка для Анастасии Скворцовой, – он сунул ей в руки маленький конверт, развернулся и побежал вниз по лестнице.

Настя не успела ничего сказать, не успела спросить, от кого посылка. С тех пор, как пришло известие о гибели Анатолия, писем она боялась. Хотя самое страшное уже случилось, и новостей хуже полученной она уже ждала.

В комнате она открыла конверт. Из него выпал кулон – красный камень в серебряной раме, на тонкой цепочке. «Боже, от кого это?». Взяв кулон в руки, на обратной стороне она увидела гравировку «Min kärlek».

«Надо же, на шведском? Возможно ли?»

Из конверта выпала сложенная вчетверо грязная бумажка.

«Всегда твой, всегда рядом. Анатолий»

Прочитав эти строки, Настя с громким вздохом упала на стул и, впервые с августа 1854 года, расплакалась.

*****************************************

После ужина Галина затащила Машу в ближайший бар. Скворцова была благодарна невидимому «пусику» – спонсора их с Галей вечернего развлечения. Как герой невидимого фронта, он сделал все, чтобы дама его сердца была довольна. Сам того не зная, он осчастливил и Машу, которая по стечению судеб, оказалась попутчицей его зазнобы.

Увидев себя в отражении барного зеркала, Мария слегка отпрянула. Когда Галина сложила кисти в свой волшебный чемодан в зеркале отражалась уже не Маша, а Маша версия 5.0.

– Ну, подруга, а ты ничего! Ты глянь-ка на себя, и скулы, и глаза, и брови соболиные. Ты зачем красоту такую прячешь? – Галя была довольна собой и подругой, – еще бы наряд тебе какой другой, вообще была бы – Мисс Мира. Эх, жаль, что у нас размер разный, я бы тебе платье дала, тут бы все моряки в штабеля уложились. Ну ничего, твой наряд для этой сельской местности сойдет.

Маша удивленно разглядывала себя в зеркало. Все было на месте, все было как прежде, но вот взгляд было не оторвать. «Ай-да Галка и ее волшебный чемоданчик. Решено, заведу себе такой же».

Народу в баре было немного – там кучка, здесь другая, несколько человек у бара. Никто не подходил друг к другу близко, на каждом столике стоял дезинфектор. У бара дедулька пытался, к потехе своих друзей, выпить пива, не снимая маски.

– Так, – обработав руки, Галя широкими шагами пошла к барной стойке, – сейчас мы посмотрим, есть ли тут на кого «поохотиться». При наличии разнообразных поклонников, Галя, как она сама говорила, готова была рассматривать все варианты. Пока ни один из поклонников не звал ее в ЗАГС, она считала себя свободной девушкой, которая вправе самостоятельно распоряжаться своим временем. Если в это время она встречаются другие варинты, значит, так тому и быть.

Мария, воспитанная на русской литературе, все ждала героя своего романа. Серьезные отношения в ее жизни были всего одни, которые, как и полагается, закончились разбитым сердцем. Роман, длившийся почти пять лет, закончился довольно пошло – оказалось ее возлюбленный изменял ей с пианисткой. «Променял литераторшу на пианистку», – грустно констатировала она.

С тех пор прошло уже больше семи лет, но отношения ни с кем, так и не сложились. Череда бесконечных свиданий стала напоминать собеседования на работу – чем старше становилась она, тем придирчивее мужчины спрашивали у нее, почему она до сих пор не замужем. В начале 2020 года она решила сделать перерыв – на одном из последних первых свиданий ее визави сказал «Да, ты, конечно, уже товар порченный. Да и ешь многовато». Маша не нашлась, что ответить на это, поэтому она встала, оделась и вышла из кафе, оставив несостоявшегося возлюбленного расплачиваться за них двоих. Он не стал ее догонять, но потом целый вечер, пока Маша не заблокировала его, требовал перечислить ему 500 рублей за кофе и штрудель, которые она себе заказала.

«Все, хватит такое терпеть. Нет сил ходить на свидания с такими, как он» – Маша удалила все приложения знакомств из телефона. Она решила, что это теперь не ее задача – искать мужчину. Как говорится, ищите женщину. Так вот пускай мужчины эти, теперь ее, Машу, ищут. План этот, впрочем, с треском провалился. В условиях короновируса ее мог найти только доставщик воды Григорий Палыч, который доставкой зарабатывал себе на бутылку.

Подруги уселись у бара, Галины по-хозяйски окинула взглядом всем присутствующих. Контингент, конечно, соответствовал маленькому морскому городу. Пенсионеры, отцы семейств, выбравшиеся на свободу на один вечер и моряки. Женщин в баре почти не было, либо это место было слишком брутальных для местных красавиц, либо девушки Мариехамна предпочитали другие развлечения.

– Что же, тем меньше конкуренция. Сейчас еще по одному дринку, и я начну говорить на языке любви. Вряд ли здешние красавцы понимают по-русски. Ты, Маха, тоже не теряйся. Тут, конечно, принца мы тебе не найдем, но тренироваться надо на мышах. Считай, это твоя лаборатория, отрабатывай приемы. Ты тем более по-шведски кумекаешь, как надо, – инструктировала Галя, попивая коктейль.

Маша, снова словив свое отражение в зеркале, ободрилась. Уже целых десять минут она не сводила глаз с голубоглазого мужчины на другом конце стойки. Он, в свою очередь, наблюдал за ней с того самого момента, как она зашла в бар.