Читать книгу Полтинник - Наталья Брашкина - Страница 8

(Вандышев Евгений Лонгинович 11.03.1974 – 12.2019)

Что могу сказать про Женю… Он мой младший брат (разница 3года), все детство мы провели вместе, он лет до 8 очень часто болел, был худенький и слабенький, т.к.родители все время были на работе, мы даже иногда из д/сада уходили одни, дом был рядом. Женя был спокойным и скромным мальчиком, впрочем, по скромности и я не уступала. Играли и в куклы, и в машинки, и в солдатиков, ещё играли в школу, я была учителем, а Женя – учеником. Читать мы научились вместе, мне было 6лет, а Жене 3года. Самая первая книга у него после букваря была» Батальон четверых», не помню автора, про ВОВ, в те годы нам очень нравилось читать про героев войны, про детей войны… Позже он читал разную литературу, читал постоянно. С детства ему пророчили великое будущее. Мы учились во 2школе, сейчас гимназия. В начальной школе он учился на отлично, все легко давалось, видимо расслабился потом, родители нам доверяли и не следили за нами пристально. Дальше Женя стал хуже учиться, я уже период подростковости не очень помню, т.к. сама много занималась спортом, учёбой, было не до чего… Мне кажется, где-то лет в12- 13 Женя стал играть немного на гитаре, и у него уже тогда первые стихи появились, и друзья по интересам и увлечениям (Леша Казанский… позже и Женя Новикова, к сожалению не вспомню других ребят, многих уж нет…) Потом мы не очень дружно с ним жили – мне не нравились шумные компании, а у Жени всегда были гости, что говорить, вобщем, молодёжь тусовалась у нас… Еще что сказать, Женя с нами (с родственниками) не очень то делился своими мыслями, больше молчал, но в этом молчании мне казалось было что-то нам не доступное, как будто он знает что-то такое… важное или великое, не знаю, как выразить, ну, как бы смотрел немного свысока, не надменно, конечно, но мне было не комфортно иногда… Как будто он что-то знает, а мы нет.

Женя увлёкся рок-культурой, это были 80е и 90е годы, общался с неформалами, наверное, в это время и стал писать, перед нами он никогда не выступал, мне кажется не был уверен, что мы его правильно поймём. Первую книгу «Вансуав» он нам представил, по-моему мы даже с подругой были на презентации… Но потом общались все меньше и меньше. Женя по жизни романтик, творческая личность с огромным внутренним миром.

К большому сожалению, ему не встретилась та женщина, которая бы его поддерживала и понимала, и принимала таким, как есть. Это все очень сложно, но, как говорят, мы сами творцы своей судьбы, он выбрал такой путь, ещё в ранней юности он мне говорил, что не долго проживёт на белом свете… По-моему мнению, он не был готов к физическим нагрузкам, хотя и спортом занимался в детстве, но ему нужно было учиться и выбирать творческую профессию… К сожалению деньги зарабатывать ему было очень сложно, в наше время жёсткой конкуренции… Женя никогда не обращал внимания на свой внешний вид. Не знаю, откуда у него это качество. Видимо, для него было важнее другое, он очень добрый, никогда не отказывал ни в чем друзьям, сочувствовал, сопереживал

Со слов его друзей, он и ушёл в мир иной, помогая (как говорится, чем мог) своему другу (друг имел какие-то заболевания и не выходил из дома). Очень хочется верить, что его смерть произошла на фоне хронического заболевания (ишемической болезни сердца, острой сердечной недостаточности), но не добровольного ухода из жизни. Я думаю, он бы тогда напоследок что-нибудь написал… Сложно сказать, может и хотел да не успел, так совпало… Очень жаль, что не пожил, недотворил, недовоспитал (у Жени 2 сына), и недолюбил… Многие талантливые люди рано уходят, но остаются их творения, фразы, мысли, которые живут вместе с нами… Скажу честно, я не поклонница Жениного творчества, но я мало что читала, поэтому не мне судить, каждый имеет право быть.

Елена Вандышева, сестра

Из сборника «ВанСуАв»

Зовет меня мохнатое,

Зовет меня лохматое.

Нестриженое, грязное,

Смешное, безобразное.

Далекое и низкое,

Жестокое и склизское.

Вонючее, бездомное,

Знакомое, холодное.

Что это? Шутки дьявола

Килька в томатном соусе?

Чудовище рогатое?

Иль гибель в фотофокусе?

Господом проклятое,

Нечищеное, мятое

Зовет меня мохнатое,

Зовет меня лохматое.

Ода Хаосу

.Здесь тебе не тут.

Тут тебе не здесь.

Даже сосны врут,

Что где-то счастье есть.

Прославляя хаос,

Я рожден быть мертвым

Хмурым и голодным

На снегу холодном.

В зеркале же вижу

Волка одиночку.

Думы, ухмыляясь,

Больно бьют по почкам.

А веселья чаша

Выпита до донца.

Дав отставку счастью,

Я рожден быть мертвым

На потеху солнцу.

Мое имя- Печаль.

Мое прозвище- смех.

Мои дети- Беда,

Птица счастья и Грех.

Моя ноша-

Разрубленных вен синева.

Мое горе- цветы,

Моя радость- трава

Чертополох… оптимист

В моих карманах опять пустота,

Я гол как сокол, но свободен как птица.

Я радуюсь жизни, читая ее

Новую большую страницу.

Я весел и смел, и доволен судьбой,

Хоть часто она мне и строит ловушки-

Ведь это не повод, чтобы страдать,

И я оптимист от ног до макушки.

И знаю наверняка,

Несмотря на богини коварной проказы,

Вспыхнет зарей моя ярко звезда,

И будет на нашей улице праздник.

Домой

Вновь деревья за окном

Плавно уплывают в вечность.

И телеграфные столбы

Измеряют бесконечность.

Стоя в тамбуре вагона,

Вдыхая сигаретный дым,

Слушаю как стучат колеса

По рельсам гулким стальным.

Бежит по циферблату стрелка,

Считает время втихаря.

Наверное туда приеду,

Куда давно уж рвался я.

Где в сером полумраке леса

Грибы ребенком собирал

И где позднее на уроках

О первой девушке вздыхал.

Не знаю, многие ли рады

Приезду будут моему.

Хотя… Зачем об этом думать,

Пожалуй все же ни к чему.

Стоя в тамбуре вагона,

Где луч солнца золотой,

Песню слышу: В такт колесам

Все стучит: домой, домой

Домой-2

И снова поезд дал гудок,

И объявили отправление.

Опять я в тамбуре стою,

Пытаясь побороть сомнение:

Куда я еду, где мой дом?

Там где родные иль где солнце?

Там где враги иль где друзья?

Мой дом- Земля!

***

Я мог бы быть чертом.

Я мог бы быть богом.

А стал человеком

С простым серым мозгом.

А мог быть красивой

Цветущею ивой,

Ронять лепестки

На гладкую воду.

А мог быть водой

И катить свои волны

Куда- то

На радость народу.

И солнечным зайчиком

Быть бы хотелось,

По стенам скакать

Со счастливой улыбкой. щеки

Или змеей извиваться в болоте,

Или по дереву ползать улиткой.

Как трудно быть чертом.

Как трудно быть богом.

Легче стать человеком

С простым серым мозгом.

Стихи разных лет

***

Та, что проснулась утром рядом

Вдруг соизволила сказать:

Мол мне теперь других не надо!

Опешил я: «Твою же мать!»

Что было расскажу вам вкратце:

Не помню восемь из шести,

Ответьте, разве можно, братцы,

Подобный бред с утра нести?!

Ни имени, базаров слишком

Одной из нескольких фигур…

Теперь же в телефонной книжке

Есть ТЧТПРСНУР

Ода последней сигарете

Я хочу курить, но я не буду!

Новый день грядет чрез несколько часов!

Как бы я хотел поверить в чудо

И расстаться с множеством врагов!

Как хочу сказать тебе, любимой,

Загорись и в пламени сгори,

Мне в отместку жизни суетливой,

Дымом и смолой в меня войди…

Но лежит в помятой пачке неделима

Бело-рыжая хозяйка яви и снов…

Искурю тебя с рассветом, «Прима»,

Хоть и сейчас уже на все готов!

Гости из Средиземья или белая горячка

В квартире с газовой колонкой вода течет

и днем, и ночью.

Здесь пьют безбашенные орки, и злые

эльфы стрелы точат.

Тут в кресле постригает ногти бродяга – гном

чудак лохматый,

А рядом невысоклик хоббит картошку чистит

всем собратам.

И с люстры три гаргульи свисли, а в туалете

троль зачах…

Откуда, гады, вы приплыли?!

Опохмеляюсь натощак.

Переставлены акценты, разрослись

соцветья дней

На отдельные моменты жизни

прожитой моей.

Что мечтать о том, что было? Что терзаться

по ночам?

Время зрелости вступило в фазу

«бегать по врачам»

Под личиной оптимизма

Млечной вечности реки

Ждать расплаты за грехи

В предвкушеньи новой клизмы!

Жизнь меняется по осени, время

поминать ушедшее.

По утрам дороги с проседью сеют мысли

сумасшедшие.

Лужи инеем покрытые ждут

переоценки ценностей…

Может завязать с поллитрами, да

подвыбраться из бедности?

Лень с хандрою, их высочества, что-то

шепчут одинаково.

В комнате закрыться хочется да

перечитать Булгакова.

Вечных истин гроздья спелые

в полусне переплетаются…

Как девчонка загорелая, жизнь по осени

меняется…

Взирая бесстрастно на раскуроченный мир

повседневности бытия,

Ставлю не точку, нет – многоточие: все

возвращается в круги своя.

Все возвращается. На смену хаосу придет прямая

(зови не зови).

Ангел, забытый под знаменем бахуса, старый

предшественник новой любви,

Снова прицелится в грудь неготовую,

не защищенную бронежилетом.

В нас, что как были и есть бестолковые, с вечных

небес вдарит из арбалета…

И с оптимизмом философа хренова верю, что

вся эта муть не напрасна…

Все возвращается. Все. И поэтому

на взбалмошный мир

взираю бесстрастно.

Вове Бомжу

Я в очереди за портвейном потратил лишних

полчаса!

Нет, мне не стать вождем Вселенной, я

безнадежно опоздал.

Вперед шмыгнул, собака, длинный и кривоногий

мой сосед,

И на раздаче апельсинов ему дадут приоритет.

Как Арамис с унылой рожей: «Влачу

безрадостный удел»,

Пойду повешаюсь в прихожей, раз в боги

снова не успел…

Разговоры, разговоры, посиделки, болтовня.

Мы словесные узоры вновь плетем уже три дня.

Нет ни денег, ни работы и с жильем не без проблем.

Ох, по женщинам охота, и по водке вместе с тем.

Мы б сходили поработать, но начальникам видней,

Много курим отчего-то между карточных затей…

Хороша командировка получилась у меня —

Разговоры, разговоры, посиделки, болтовня.

В горнице печурка жарит. Этот утренний мороз

под окно с моих окраин ветер северный принес.

Хорошо в мороз пылают и березка, и ольха.

Сладко душу согревают, а на сердце ни фига!

Ни фига, ни темной ночи, ни раскрашенного дня

– видно созерцатель очень расфилософствовался.

И куда мне, полубогу, не познавшему седин,

Размышлять о судьбах многих, если сам как перст один…

В подоконник барабаню песнь мороза и огня…

Не пойти ли, братцы, в баню?! Это точно для меня.

***

Деревенька, огороды, Поселковая, дом два.

Мне готовит бутерброды развеселая вдова.

Разносолы, самогонка и парное молоко…

Мне от этакой бабенки, ох, уехать нелегко.

Может быть, не торопиться, дома жинка подождет?

Ох, студеная водица, ох, наполненный живот.

У нее на половине ни запоров, ни замков —

как тут быть, коль в русских селах не хватает мужиков.

И под звук ночной природы и разделась, и легла.

Так любила, словно годы честь девичью берегла…

Но и на пороге страсти (не один стоял у ней)

Страшно видеть, как из женщин делают…