Читать книгу Вторжение - Наталья Бульба - Страница 7

Лера Д’Тар

Следующие два дня были как две капли воды похожи друг на друга.

Несмотря на настои, которыми пытался отпоить меня Айлас, воспоминания, полные ужаса, не давали сомкнуть ночью глаз. То возвращая меня к мысли о том, что иного выхода у меня нет и мне придется рискнуть жизнью Сэнара, давшего мне право ею распоряжаться, то обжигая мои щеки огнем стыда. Потому что путь, которым я едва не пошла, теперь казался мне слабостью и бегством от своей судьбы. И хотя я знала, что, если бы не Вилдор, я и сама сумела бы остановиться, прервав заклинание, случившееся тугим обручем сжимало мое сердце, заставляя страдать.

Наступающее утро становилось не только продолжением ночного кошмара, но и борьбой с телом, не желающим мне повиноваться. Но я, собирая остатки воли в кулак, вынуждала себя встать и, обрядившись в ритуальное платье, узоры на котором менялись с каждым днем, словно приближая меня к какому-то итогу, выходила к ожидающим Сэнару и Маргилу. И, видя обеспокоенность в их взглядах, отвечала им вымученной улыбкой, опасаясь, как бы мой тер не исполнил того, что он практически пообещал Вилдору.

И опять я не была уверена в правильности своего решения.

Потом была арена, бои, победы ялтара и торжествующие вопли тех, кто и сам был бы не прочь заполучить меня, но не торопился расстаться с жизнью. Возвращение в свои покои и тревожное ожидание того мгновения, когда мне придется, взяв в руки меч, встать в стойку напротив того, кому я желала лишь одного – смерти.

Но Вилдор, словно давая мне возможность самой разобраться в том, что со мной происходит, не торопился встречаться со мной на тренировочной площадке.

На третий день мой распорядок дня оказался нарушенным Ярангиром. Я только успела, сорвав ненавистное платье, переодеться в брюки и рубашку в надежде, что и сегодня эта одежда не окажется необходимой, как в комнату, дождавшись разрешения войти, заглянул Айлас.

– Моя госпожа, прибыл алтар Ярангир. Он приглашает вас на прогулку.

Будь я в другом состоянии, его визит должен был меня удивить – Маргилу дал мне понять, что правитель Дарианы против появления моих родственников рядом со мной. Исключение он делал лишь для самого талтара. И то лишь потому, что именно тот отвечал за проведение поединков.

Но в моей голове не было вопросов, а в душе… чувств.

– Скажи алтару, что я предпочту остаться здесь, – тихо ответила я, свернувшись в кресле у окна, ставшим моим прибежищем.

– Это приказ ялтара Вилдора, моя госпожа, – с болью в голосе тихо прошептал Айлас, заставив меня вздрогнуть от имени своего господина.

И опять это была скорее неожиданность, чем всколыхнувшиеся чувства.

– Хорошо, я исполню его, – поднимаясь с кресла, без всяких эмоций произнесла я, даже не обращая внимания на то сочувствие, с которым смотрел на меня слуга.

Каждое мгновение в этом мире стало для меня пыткой, но даже самая сильная боль уходит, когда отмирает все, что может болеть. И пусть я сама успела понять, а Вилдор – остановить, мы оба… опоздали. И моя душа, если она действительно была душой его Единственной, – вновь ушла, оставив здесь лишь призрак – тело. Тело, которое могло дышать, двигаться, говорить и даже стонать, но… не могло отзываться.

Выйдя в гостиную, я спокойно ответила на приветствие несостоявшегося возлюбленного Асии, до этого что-то тихо говорившего Сэнару, и, позволив теру набросить себе на плечи легкий плащ, вышла вслед за ними в коридор.

Пока мы шли по переходам и ажурным лестницам, яркое солнце проникало сквозь огромные окна, создавая впечатление чего-то чарующего, невесомого, заполненного воздухом и светом. И даже контраст черного и белого не казался резким и не ранил взгляд своей бескомпромиссностью.

Но я это отмечала машинально, вспоминая свои мысли в те дни, когда здесь еще были Гадриэль, Валиэль, Риган и Асия.

Мы уже покинули резиденцию и направились в сторону той части озера, где рассвет разделил мою жизнь на ту, в которой была надежда, и ту, где у меня не осталось выбора, а Ярангир продолжал молчать. Лишь время от времени придерживая меня под локоть, когда силы в очередной раз собирались оставить меня и я останавливалась, чтобы справиться с накатившей слабостью.

– Зачем ты здесь? – спросила я только для того, чтобы нарушить ту царящую вокруг умиротворенность, которая неприятно резанула по дрогнувшему вдруг сердцу.

– Не поверил отцу, когда он сказал, что ты сдалась, – спокойно ответил он мне, даже не взглянув в мою сторону.

Если это была попытка меня разозлить, то в ней он не преуспел.

– Убедился? – с тем же безразличием, что и он, задала я свой вопрос.

– Да.

В его голосе не прозвучало горечи, которую я могла ожидать, и это… неожиданно заставило меня смутиться, потому что выглядело так, словно он ничего другого и не ожидал.

И эта его оценка меня ранила.

– Что теперь? – Я остановилась и подняла на него взгляд, надеясь найти в его глазах то, что отразилось во мне беспокойством, которого уже не должно было быть.

– Я уйду, – с тем же равнодушием бросил он и, развернувшись, направился в сторону резиденции.

А я осталась. Пытаясь понять, может ли болеть то, чего нет. И если не может, то почему огнем горит душа? Отчего в дуновенье ветра слышится тоска? Отчего я больше не ощущаю отозвавшийся на мой призыв мир? Отчего слово «предательство» вспоминается там, где до этого звучало: «Я не виню себя»…

И настолько ли я была мертва, если брошенное Ярангиром «Я уйду», заставило сжать зубы, сдерживая стон от той горечи, которой пронзили меня эти слова?

И пусть это еще не было воскрешением, а лишь ощущением жизни после того, как почувствовал небытие… Пусть это было только первым глотком после терзающей горло жажды, случайным прикосновением возлюбленного, пронзающим тело желанием, но это… было.

Одновременно сладостное и мучительное. Заставляющее осознавать и действовать. И я не хотела сопротивляться тому, что со мной происходило. Потому что в этом было больше меня, чем в той, которая готова была сдаться. Потому что, призывая смерть, я все равно хотела жить. И… бороться. За право идти вперед, за возможность увидеть мужа, детей, друзей, за то, чтобы быть счастливой.

Не понимая, зачем и почему я это делаю, я вытянула руки, словно обнимая ладонями рукоять меча, ища опору, которой мне сейчас не хватало. Чувствуя, как за моей спиной невидимыми крыльями взмывает моя сила, как вспыхнувшая жаром кровь согревает мое тело, как домашним питомцем сворачивается у моих ног Пустота, признавая меня своим хозяином.

И в моем сердце не было удивления, когда тяжесть Пронзающего заставила меня привычно напрячься, принимая его мощь, слившуюся с моей.

– Так вот как выглядит легендарный меч рода Там’Аринов.

Вилдор стоял в нескольких шагах от меня и улыбался. С трогательной нежностью, за которой чувствовалось удовлетворение. Его лицо было открыто, брошенное небрежно набиру лежало рядом на траве.

Я кинула быстрый взгляд вокруг, уже и так догадавшись, что здесь мы одни. И меня это нисколько не удивляло.

– Зачем?

Хрипло спросила я, ощущая, как меч дрожит в нетерпении пролить кровь и не сводя глаз с его лица, не кажущегося мне в этот миг застывшей маской. Видя то, что было яснее слов, которые он мог бы произнести, – он радовался, видя меня такой.

– В моих планах ты должна одержать победу, и я не мог позволить тебе отступить, признавая поражение, – продолжая улыбаться, ответил он, подходя ко мне ближе.

И в том, как он при этом посматривал на мой меч, было лишь искреннее любопытство, но не опасение, что я могу им воспользоваться. Впрочем, безоружным он не был, а насколько быстро он сумеет пресечь мою атаку, я знала. Хотя присутствие родового меча в моих руках делало итог схватки совершенно непредсказуемым.

– И что теперь? – Я глубоко вздохнула, успокаивая и дыхание, и рвущийся в бой Пронзающий.

– Теперь? – Его улыбка стала плотоядной. – Ты отпустишь меч, и мы сделаем то, ради чего тебя сюда привел Ярангир.

Его заявление не ранило меня, несмотря на то, что ясно давало понять, – его игра продолжается. Силы вернулись ко мне. А осознание того, что у меня еще есть время, чтобы разобраться в намерениях Вилдора, добавляло уверенности. Да и нашедший дорогу ко мне Пронзающий вполне мог стать весомым аргументом в нашем с ним противостоянии.

– Почему он исполнил твой приказ? – надеясь в душе, что он не посмеется над моей глупостью и пользуясь его благодушным настроением, решила уточнить я.

– Это не был приказ. – Мое недоумение отразилось россыпью искр в его глазах, но он не позволил себе усмехнуться. – Мне достаточно было попросить его об этом, напомнив, что следы его сына затерялись где-то на Лилее.

– У Ярангира есть сын?! – было похоже, что Вилдор решил поиграть в откровенность.

И даже если меня это и смущало, то от той апатии, которая душила меня еще совсем недавно, уже не осталось и следа.

– Да. И многообещающий. – Он замолчал, взглядом напоминая мне про меч. И, дождавшись, когда тот растает в зыбком мареве, с явным удовольствием продолжил, медленно направившись в сторону озера: – Он командовал мобильной группой, которая готовила переворот у темных эльфов.

Заметив, как я в растерянности замерла, он остановился и, опережая мой вопрос, с притворным сожалением начал рассказывать.

– В вашем роду не все отличаются таким бескорыстием, как знакомая нам с тобой принцесса Д’Тар. Жена правителя Элильяра всегда стремилась к власти, а уж когда появилась ты и угроза того, что ее муж уйдет на покой, оставив за себя старшего из сыновей, не питавшего к маменьке трепетных чувств, совсем потеряла рассудок. Нам оставалось лишь подтолкнуть ее к нужному решению.

– Элильяр об этом знал, – мрачно перебила его я, вспоминая все, что творилось перед тем, как мы покинули Лилею.

Вот только он не удивился моим словам.

– Он всегда вызывал у меня уважение, – словно говоря о лучшем друге, заметил Вилдор, рождая в моей голове множество новых вопросов. – И я даже огорчился, когда мне доложили о его разладе с сыном, не сразу сообразив, что это была весьма успешная попытка убрать вас и детей из столицы, когда все это и произойдет.

Моему удивлению не было предела. Нет, я, конечно, отдавала себе отчет в том, что Вилдор, чтобы так долго держать своих подданных в руках, должен обладать не только запредельными физическими данными и впечатляющим магическим потенциалом… Но знать о том, о чем не смог догадаться хорошо знающий своего отца Олейор… Это вызывало замешанное на паническом ужасе восхищение.

– И чем все закончилось? – настороженно уточнила я, чувствуя, как гулко бьется мое сердце в груди.

К счастью, он не стал тянуть с ответом. И по той гамме чувств, что отразилась на его лице, можно было догадаться – от всего этого он получает огромное удовольствие.

– Эта длинная история, стоившая мне частично разгромленной стационарной базы на Лилее, исчезнувшего вместе со своей возлюбленной Закираля, – он остановился, взглядом уточняя, поняла ли я, о ком он говорит, и, посчитав, что мое смущение означает согласие, продолжил, – попавшего в плен благодаря твоему сыну коммандера и двух его теров. Все остальные потери на фоне этих выглядят сущими мелочами.

Теперь мое сердце уже не билось – оно металось испуганной пташкой, туманя мой взгляд и не давая дышать. После вестей о муже – упоминание о Сашке.

Спокойное, небрежное, словно не для того, чтобы ранить, а дать возможность услышать, избавить от беспокойства, от той неизвестности, что не менее страшна, чем горькая правда.

– И этим попавшим в плен коммандером и был сын Ярангира? – с трудом сдерживая срывающийся голос, уточнила я.

Он сначала кивнул и лишь потом произнес то, что уже подтвердил.

– Да. И насколько мне известно, твой сын уже знает о том, что его ученик является вашим родичем.

– Ученик?! – Мое волнение было слишком сильным, чтобы я могла его удержать.

А его смех – ярким, звонким и легким.

– Мое удивление, когда мне об этом сообщили, было не меньшим. Вот только у меня не было твоего преимущества – я не мог его демонстрировать.

Он проговорил это, продолжая смеяться, и если до этого я еще пыталась сдерживаться, то, представив себе воочию то, что он мог испытывать, засмеялась тоже. И оттого, что Вилдор понимал, над кем именно я смеюсь, и делал это вместе со мной, между нами словно протянулась тоненькая нить.

И ничего с этим поделать было нельзя.

– Ты хочешь сказать, что тебе известно все, что происходит на Лилее?

Наш переход от изысканной вежливости к непринужденности оказался неожиданно естественным. Но это не означало, что в моих глазах он перестал быть врагом. Хотя и стоило признать, что я никак не могла сложить своего представления о правителе Дарианы. И то, что он давал в себе увидеть, было слишком противоречивым, склоняя меня к выводу о том, что понять его невозможно. Оставался лишь один путь для познания – чувства.

– Не настолько, как мне бы этого хотелось. А после того, как твой сын развил бурную деятельность, пользуясь своими новоприобретенными способностями, моей разведке приходится очень туго. Но где сейчас находятся Вэон и Амалия, мне известно.

И вновь я не услышала подтекста за произнесенными именами моих младших. Но прежде, чем я осознала, что это вызывает скорее страх, чем что-либо другое, он с успокаивающей улыбкой заметил:

– Князь Аль’Аир настоял на том, чтобы, не дожидаясь начала вторжения, их отправили на Землю. Но даже если бы этого ни случилось, ты могла за них не беспокоиться. Твои дети не пострадают в любом случае.

– Почему?! – У меня в глазах опять стояли слезы.

Я чувствовала, что он говорит правду, и мне было важно знать, что стоит за ней.

– Потому что я так хочу, – сделав вид, что не замечает моего волнения, ответил он. – Я приказал накрыть стол в беседке у озера. Ты ведь не откажешься разделить со мной трапезу?

Его улыбка была столь же двойственна, как и он сам. Но несмотря на то, что его глаза предостерегали меня от отказа, я решила проверить свое возродившееся мужество.

– Если ты не откажешься отвечать на мои вопросы.

И вновь улыбка. Но теперь в ней удовлетворение. Да и взгляд, с хитрым прищуром и россыпью серебряных искр.

– Если они будут касаться только Дарианы.

И это было значительно больше, чем я могла бы ожидать, но намного меньше того, что мне хотелось. Но он и так сказал мне уже так много, что настаивать на ином было просто неразумно. Пока.

– Я с удовольствием разделю с тобой трапезу.

И без сомнений оперлась на предложенную им руку.

Беседка оказалась совсем рядом, скрытая стоящей плотной стеной живой изгородью. Он пропустил меня вперед через увитую мелкими белыми цветами арку и, пройдя вслед за мной, мог наслаждаться захлестнувшими меня эмоциями, отразившимися на моем лице.

Тонкие столбы из полупрозрачного камня, пронизанного чуть более темными по цвету нитями, создающими в его глубине замысловатый узор, поддерживали многоярусную крышу, напоминая пагоду. Выложенные таким же камнем ступени спускались к воде и уходили ниже, словно приглашая на прогулку в подводный мир. Золотистые песчинки пляжа чуть слышно пели в дуновенье легкого ветерка, накатывающего на берег мягкие волны.

Едва видимые отсюда горные вершины, скрытые маревом горячего воздуха создавали иллюзию нереальности.

– Ты можешь быть свободен, Айлас.

Голос Вилдора вывел меня из созерцательного состояния, напоминая, что пейзажи – это последнее, что должно меня здесь интересовать. Тем более что очарованная открывшимся видом я не только не увидела, но даже и не почувствовала присутствие здесь слуги.

– Прошу. – Он отодвинул резной стул, предлагая сесть так, чтобы вся эта красота продолжала оставаться перед моими глазами.

Если бы при этом еще не устроился прямо напротив меня, лишая картину налета сказочности…

– Я жду твоих вопросов, – напомнил он, подливая мне в бокал вино. И продолжая улыбаться, что делал все то время, пока я утоляла оказавшийся неожиданно сильным голод. И я могла бы назвать эту улыбку ласковой, если бы не застывшая в его глазах горечь, которая почти сливалась с их чернотой.

– Почему под черным набиру белые костюмы? – решила я начать с чего попроще, надеясь увлечь его таким вариантом нашей игры.

Хотя, сама себе я могла признаться, что ответ на этот вопрос был мне очень интересен.

– Высшая воинская доблесть. – Он склонил голову, пристально вглядываясь в выражение моего лица, словно ожидая, когда на нем проявится изумление. И хотя оно было, мне пришлось его сдержать, чтобы заставить Вилдора продолжить: – Считается особым шиком не позволить обагрить кровью белую ткань. Ни своей, ни чужой.

В ответ на его вопросительный взгляд, требующий подтверждения, удовлетворил ли меня его ответ, я кивнула. И, набравшись решимости, спросила:

– Ты можешь рассказать о моем предке?

У меня был готов другой вопрос, но этот вырвался сам, потому что был важен для меня. И судя по тому, как нахмурился Вилдор, мое чутье меня не подвело.

Но вопреки появившимся у меня сомнениям в том, что я не услышу от него больше ни слова, он, поднявшись из-за стола и спустившись к самой воде, начал говорить.

И когда он произнес свою первую фразу, я поняла, что было бы значительно лучше, если бы я его не задавала.

– Талтар Тинир был другом моего отца и… моим первым наставником. Моим, Сэнара и Айласа. Тогда мы еще были друзьями.

Таши Арх’Онт

Пограничная крепость, с которой мы начали свой путь на север, защищала человеческие земли от нашествия нечисти. В горах пространственная ткань всегда тоньше, и малейшие магические возмущения вполне способны разорвать ее, открыв дорогу чудовищным порождениям других миров.

Нельзя сказать, что эти стихийные прорывы всегда заканчивались появлением отнюдь не миролюбивых гостей, но даже те редкие случаи, когда это происходило, добавляли проблем в и так нелегкую жизнь людей: этот край был суровым, но щедрым на зверье, ягоды, грибы, древесину и, что было самым главным, руду.

Поэтому сотня воинов, которые несли здесь службу, всегда были готовы ко всякого рода неожиданностям. Правда, не к тому, что представляли собой даймоны.

Король Ригнар, проявив должную осмотрительность, которая еще никому и никогда не вредила, мягко, но настойчиво отказался дать повелителю координаты своих приграничных гарнизонов, предложив воспользоваться услугами его портального зала. Ну а мы и не стали настаивать, понимая, что один лишний переход в данном случае никакой роли не играет.

Так что на рассвете, шутливо наказав маме оберегать своего демона и добавив тихо, но так, чтобы он услышал: «От соблазнов», – я вслед за Закиралем шагнула в серый туман. Успев заметить, как сохранявшая до этого выдержку Рае прижалась к отцу, скрывая на его груди предательские слезы.

Мне и самой хотелось бы сделать то же самое, но… положение обязывало. И не столько титул, сколько наличие телохранителей, которые знали меня с лучшей стороны, не позволяло мне этого.

Во дворце короля к нам присоединились Рамон и Асия, покинувшие нас вчера сразу после церемонии. Они выразили желание хоть одну ночь провести в своем собственном доме, а не в гостевых покоях, которые продолжали оставаться чужими, несмотря на роскошь и уют.

После этих слов все дружно опустили глаза, прекрасно понимая, какими были их истинные мотивы, и предпочли ретироваться вслед за ними. Посчитав, что последнюю, относительно спокойную, ночь нужно использовать по ее прямому назначению.

Надо сказать, что мы с Закиралем были этому только рады. Как и тому, что варидэ, сославшись на необходимость еще о многом переговорить с Каримом, также оставила наши покои, в которых мы устроили небольшую семейную вечеринку по поводу провозглашения нового ялтара и наречения меня его женой.

То, что утро наступило слишком быстро, можно было не говорить. Мы и молчали, делая вид, что не замечаем ехидных взглядов, которые бросали на нас Радмир и Алраэль. У остальных просто хватало воспитания не делать этого в открытую. И только в глазах Тамираса, которые он не успел отвести, я успела заметить отголоски боли. Но каждый из нас уже сделал свой выбор. И Элизар, помочь которому когда-то попросил меня отец. И Алраэль дер’Ксант, мечтавший обратить на себя внимание Элильяра и добившийся этого. Правда, совсем не так, как себе это представлял. По приказу своего правителя он вместе с боевой пятеркой Веркальяра теперь охранял наши с Закиралем жизни. И Тамирас, который вынужден был отказаться от любви ко мне ради верности своему миру. Все мы сделали выбор.

И я о своем еще ни разу не пожалела.

В крепости нас встретили двое: служащий здесь маг и сотник. Дюжина воинов, контролировавших переход, отошли сразу, как только стало понятно, что мы именно те, о ком и предупреждал вестник. А когда выяснилось, что маг по имени Никола и Элизар хорошо знакомы по службе в Магическом Патруле, стал мягче и взгляд самого сотника, который хоть и не показывал недовольства, но вряд ли был рад нашему появлению.

Коротко обменявшись любезностями и заверив командира сотни, что наше пребывание здесь никоим образом не скажется на их службе, мы поторопились отправиться в сторону предоставленного нам дома, который стоял чуть поодаль от основных построек и, похоже, использовался для таких залетных гостей.

Я плотнее закуталась в подбитый мехом плащ, вслушиваясь, как скрипит под сапогами недавно выпавший снег. В отличие от Марлаша, где наступающая осень радовала яркими красками и летним теплом, здесь лес уже давно был укрыт снежным покрывалом.

– Ты как? – тихо спросила я у мужа, пытаясь понять, пока мы шли, как он воспринимает такую погоду.

Насколько я знала, он предпочитал жаркий и сухой климат, хотя его магия позволяла ему не испытывать неудобств и при других условиях. Но не сейчас: нам без видимых причин не стоило тревожить естественный фон. И не только для того, чтобы иметь возможность засечь открытие порталов, – эта часть Лилеи не знала магов такой силы, как мы с Закиралем, и трудно было представить, как среагируют на нее границы миров.

– Мечтаю о камине, – ответил он мне, при этом не выказывая никаких признаков того, что ему здесь не комфортно.

Но и это было понятно: его тело создавалось для того, чтобы воевать. Не обращая внимания на такие мелочи, как холод или жара, дождь или снег.

– Ты его скоро получишь. – Элизар, успевший переброситься несколькими словами с местным магом, как раз возвращался к нам и расслышал слова Закираля. – Сотник не осознал всей важности нашего здесь появления, но Никола убедил его в том, что, если я сказал, что так надо, значит… – Он не стал договаривать. Все было и так понятно. Но, когда я кивнула, с легкой усмешкой добавил: – Тепло и еду нам обещали, а все остальное у нас и так с собой.

Его намек был весьма прозрачен. Судя по тому, как Радмир и Тамирас сгибались под тяжестью собственного багажа, вином мы тоже были обеспечены. Впрочем, воспоминания о Камарише были еще весьма свежими, так что наличие горячительных напитков меня совершенно не смущало: чтобы они перестали контролировать себя, прихваченные запасы надо было как минимум удвоить.

– Что находится за грядой гор? – Закираль резко остановился, и его взгляд стал острым и жестким.

– Ледяная пустыня на много дней пути, – лицо Элизара сразу стало серьезным, словно не он только что предвкушал тихий долгий вечер под треск огня в камине, со вкусом терпкого вина на языке. – Мало кто сумел вернуться оттуда живым, а те, кому посчастливилось разойтись со своей смертью, рассказывали о бескрайности, в которой не за что зацепиться взгляду, вымораживающем душу холоде и редко встречающихся следах неизвестных диких зверей. Возможно, те, кто не вернулся, могли бы рассказать больше, но…

– Мне здесь не нравится. – Голос мужа казался спокойным, но каждый, кто с ним хоть немного общался, мог заметить тонкий налет тревоги.

– Здесь мало кому нравится. – Сотник, заинтересовавшийся, почему мы остановились, счел за необходимость подойти. – Этот край суров, и только служба удерживает здесь таких, как мы.

Пока он говорил я, стараясь чтобы мое внимание не бросалось в глаза, рассматривала его. Он был высок, лишь немногим ниже моего брата или Закираля, но уже их в плечах. Его лицо было сильно обезображено пересекающим всю левую сторону шрамом, который заходил и на верхнюю губу. Волосы были скрыты под меховой шапкой, но я была уверена, что они коротки и седы.

Его перевязь была пуста, но за голенищами меховых сапог виднелись два огромных тесака.

– Мне не нравится здесь тишина, – словно не обратив внимание на слова сотника, вновь повторил Закираль. – В ней слишком много предчувствия.

И оттого, как он это сказал, теперь уже напряглись все. И даже те, кто не до конца ему поверил.

– Когда? – Рамон встал рядом с мужем, и его взгляд устремился в темнеющее небо.

До ночи было еще далеко, но сумрак уже начал сгущаться.

– Не знаю, но не этой ночью. Утром нужно будет пройти дальше.

– Я дам вам сопровождающих. – На лбу сотника пролегли глубокие морщины, из-за которых совершенно невозможно было определить его возраст.

– Нет, – не знаю, что хотел сказать Элизар, но Закираль его опередил. – Они нам будут только мешать.

И, посчитав разговор законченным, обнял меня за плечи, подталкивая по вычищенной тропинке к избе.

Изнутри она оказалась столь же большой, как виделось снаружи. Четыре комнаты поменьше, в каждой из которых могли расположиться на ночлег несколько человек и одна большая, с уже растопленным камином.

Элизар, довольно быстро обойдя все, указал нам с Закиралем на ту, окна которой выходили во внутренний двор. Асия с Рамоном облюбовали соседнюю с нами, а Дер’Ксант с пятеркой Веркальяра с молчаливого согласия Радмира расположились в дальней, которая была ближе всего к крепостной стене. Остальные заняли ближайшую к выходу.