Читать книгу Совсем не страшно в темноте - Наталья Евгеньевна Винокурова - Страница 17

– Расскажи мне, зачем люди на такое идут?

– Это делает вас сильнее.

– Я не понимаю.

– Это делает вас сильнее в глазах окружающих. Успешнее. Создаёт вам идеальный облик, который вы показываете обществу. Людям ведь очень важна сторонняя оценка. Важно, что о них думают. Никому не хочется всю жизнь слыть неудачником, верно?.. И ещё это превосходная защита. До самого последнего дня.

– А недостатки контракта? Ты, конечно же, не скажешь?

– Зачем мне лгать. Достижения не будут вашими собственными. Вы сами, внутри, ничего не достигнете. Ваша истинная суть останется слабым ничтожеством и не обретёт духовного развития.

– Это всё?

– Пожалуй.

– Тогда я согласен.

– Не слышу вас?

– Я согласен. По рукам.

– По рукам, Господин.

Глава I

Конечно же, я не сказал ему всего. Однако остальное мне запрещено говорить моими печатями. Остальное человек должен понять или увидеть сам. И это решил не я. Так говорят те светлые сволочи, которые выжгли на мне свои отметины, окрестив демоном. Если быть точным, печатей у меня три. Самая сильная – печать на горло. Она запрещает говорить. Ещё две на руках, они запрещают влиять на материю или создавать предметы реального мира. Таким образом, сам по себе я бессилен что-либо изменить во вселенной, но если я буду использовать руки моего партнёра, то смогу слепить из его бренной человеческой жизни всё, что он пожелает. Принести ему славу, деньги, успех у женщин. Всё, чем они так любят здесь заигрываться. Люди глупы и слепы в большинстве своём. Сконцентрированные на своём быте, они не видят главного. Им дают великую книгу жизни – лучший учебник во все времена – а они засматриваются обложкой. Увлекаются тем, что лежит на поверхности, и не заходят дальше. А я не слеп, я мог бы подсказать, в чём их основная ошибка. Если бы только не чёртовы печати.

Светлые говорят, что знание без осознания разрушает душу. Что человек должен не просто услышать от кого-то священные истины, а выстрадать их собственными потом и кровью. Я же показываю обратное: как разрушается душа, находясь в незнании. Несомненно, разрушаются такие души благодаря мне.

Вот такое противодействие света и тьмы. Обе стороны, по сути, понимают, что занимаются чепухой, но это скорее принципиальный спор.

Люди заключают со мной сделки, потому что не знают главного. Они не видят бесконечности жизни. Им кажется, что со смертью их физического мяса заканчивается всё. Как глупо и бездушно. Такие души мне почти не жаль забирать.

Вы знаете, что такое душа? Некоторым из вас, особо верующим, кажется, что душа – это бессмертная личность. Я вынужден вас огорчить. Личность смертна, личность – это проявление вашего физического мяса, животное эго, себялюбивое. Душа же кристально чиста от любых личностных характеристик. Душа является чистым светом. Нам внизу иногда очень не хватает тепла, и мы любим греться, вот вам и ответ на вопрос, почему я этим занимаюсь. Без света мы все слепы и беспомощны, как вверху так и внизу. Люди не умеют пользоваться своей внутренней силой, я же, научившись, использовал её во зло, и за это был её лишён. На тело моё были поставлены печати, с тех пор я был назван тёмной сущностью и занялся единственным приемлемым для таких как я делом. Контрактами о завещании душ.

Разумеется, внешности я не имею, как не имею имени. Но я могу выбрать любое из обличий и подобрать любое из имён. Чтобы людям было проще понять, кто я такой, я одеваюсь в чёрное и называю себя Тринадцатым. Мне не очень нравится это имя, но так люди быстрее запоминают.

– Тринадцатый?..

Вот, пожалуйста. Это проснулся мой Господин. Я люблю называть так своих человеческих партнёров, только «Господин» и только на «вы». Это наделяет их смертную персону ещё большей важностью и ещё больше отдаляет их от собственной души.

– Я вас слушаю.

– Мне нужно идти в школу. Тебя точно никто не увидит там?

– Разумеется, Господин. Видеть меня можете только вы.

Этот мальчик учится в десятом классе. Он очень молод, но правила не запрещают нам вступать в контракт с детьми. Единственное условие – наличие астрального тела у заказчика, а его формирование, как правило, заканчивается к четырнадцати годам. Это прекрасный возраст для заключения сделок. Во-первых, в этом возрасте их проще заинтересовать, во-вторых – чем дольше мы сотрудничаем, тем больше благ им удастся получить от физической жизни. Ведь именно этого они так хотят.

– Скажи, а о чём я могу тебя просить?

– Обо всём.

– Обо всём, что угодно?

– О любом физическом процессе из тех, которые вам знакомы.

– Даже о…

– Об убийстве в особенности, это моё любимое занятие. У вас уже есть кто-то на примете?

Его жалкое тельце содрогнулось от ужаса. Как же они ничтожны. Маленькие слепые щенята. Впрочем, я положительно отношусь к животным.

– Простите, если напугал вас, Господин. Без вашего на то решения я не совершу ни единого шага.

– Мама уже ушла. Ты не мог бы погладить мою школьную форму?

– С удовольствием, Господин.

Да, сейчас максимум, кто ему нужен – это нянька, и ничего интересного с ним не провернёшь. Но вместе с тем мне прекрасно известно, что всё начинается вот так, со школьной формы. Главное – войти во вкус. Нам обоим. Так же и для меня: каждая новая душа – это новое кушанье, и его порой не сразу удаётся распробовать.

11.02.1993, четверг

Я называю его коротко – Трин. Он мой демон. Личный наставник с этого момента и на всю жизнь. Я заключил с ним самый настоящий контракт, который мы подписали кровью. Человеческой кровью, моей. У него крови, конечно же, нет, хотя есть тело, и оно смотрится вполне реальным. На вид ему около двадцати пяти, он брюнет и всегда носит чёрное. У него очень бледное лицо, а глаза тёмные и неестественно блестят, но в целом он выглядит как обычный парень, поэтому если даже его кто-то и заметит, то я уверен, что примут за моего друга или старшего брата.

Он всегда обращается ко мне с почтением, добр и поэтому совсем не похож на демона. Мне они всегда казались злыми, теми, кто причиняет вред. Этот же одновременно и помощник, и защита. Он ходит за мной повсюду как верный пёс, а всё из-за такой мелочи как душа. Которую я даже не видел, и вообще не знаю, есть ли она у меня. Наверное, идея продать душу может прийти только к человеку бездушному, а в таком случае мне нечего терять.

Он сказал, что я не смогу развиваться, не смогу получать опыт. Но разве то, что я сейчас делаю, нельзя назвать опытом? Наша училка по литературе говорит, что любое событие, как положительное, так и отрицательное, – это опыт. Конечно же, она это не сама придумала. Слизала у какого-нибудь классика и выдала за своё, что училки любят. Но смысл не меняется.

Порез на запястье ужасно болит. Я и не предполагал, что ему понадобится столько крови для подписи. Правда, этой кровью он нарисовал ещё какую-то пентаграмму у меня на шее, сзади, вокруг выпирающего позвонка. Потом расстегнул воротник и показал мне свою такую же. Он сказал, что эта пентаграмма запрещает говорить. Не вообще говорить, разумеется, а только упоминать о сделке. Но в своём дневнике-то я могу такое писать. Поначалу я боялся, что рисунок увидит мать, но он впитался, или испарился, довольно быстро, за пару часов. Я пошутил перед ним, мол, тату оказалась некачественной, а он спокойно ответил, что это астральная печать, и она просто перешла через моё физическое тело на другие тела, невидимые. По его словам, если я вдруг решусь нарушить данное обещание о неразглашении, то она себя обязательно проявит.