Читать книгу Муж в черном скафандре - Наталья М - Страница 9

Когда Гена стал жить с нами, он постоянно вызывал удивление. Мой папа привык к порядку: никогда не оставит грязь после себя, все делает на совесть, аккуратно и чисто, уважает наше с Настей личное пространство и всегда с нами ласков. И тут в доме появилась полная противоположность, летающая по квартире со скоростью самолета и успевающая нагадить буквально в каждом углу.

После моего рыцаря всегда и везде оставались грязь и свинарник – на кухне, в гараже, в огороде, в машине, в квартире и в жизни вообще. Папе это было дико. Гена хватался за все одновременно и еще лез во ВСЕ дела ВСЕЙ семьи. По его мнению, никто из нас ничего правильно не делал – дом строился не так, собаку кормили и учили не так, Настя воспитана отвратительно, готовили не так, ели не то, относились друг к другу тоже неправильно. Даже кот был плох, потому что часто орал – не кастрировали. Думаю, если бы мы это сделали, нашлась бы другая причина, по которой он плохой.

Естественно, после нескольких лет абсолютно тихой и спокойной жизни втроем (на лето к нам приезжала бабушка), мы все были шокированы. Мне, со своей стороны, было очень стыдно за то, что я заставила мою семью терпеть этого странного человека и притащила его в нашу жизнь. Отец проявлял чудеса христианского смирения, потому что, несмотря на все это, поддерживал меня в желании сохранить семью и сам старался принять то, что по своей воле никогда бы не принял. Более того, возвращал и меня на путь смирения, когда я не выдерживала очередной вспышки бреда. Если бы не эта поддержка, возможно, все кончилось бы намного раньше.

Очень интересно было наблюдать, как Гена ремонтировал технику. Он никогда не тратил время на изучение схем и инструкций, все делал очень быстро. Разобрал, подкрутил, собрал как получилось. Ну подумаешь, остались лишние детали – значит, были не нужны. Так он переломал все смартфоны и некоторые другие приборы. Хотя, надо сказать, некоторые работали после его ремонта, но недолго. Однажды мой рыцарь прочищал трубу в ванной и вытащил из сифона какую-то деталь – лишняя. Из раковины стало сильно вонять. Папа потом исправлял и сказал, что эту штучку нельзя было вытаскивать. Вообще папе приходилось многое после Гены исправлять. Или чистить и отмывать.

Все инструменты, заботливо собираемые папой в течение жизни и хранимые аккуратными кучками в специальных чемоданчиках и полках, после ухода Гены оказались растерянными. В том числе из машины. Отец перестал давать ему приборы, в частности, краскопульт, потому что один раз дал, а зятек не удосужился его даже помыть – бросил. Краска засохла намертво. Папа с трудом отмыл и давать еще раз отказался. Генка был в бешенстве:

– Да твой отец просто жмот! Шагу мне не дает ступить, вы меня тут совсем замордовали, используете как рабсилу, ключа гаечного не допросишься! Я сам себе инструменты куплю и хрен ему что дам!

Но только воплями все и ограничивалось, класть что-то на место он не умел патологически. И малейшие просьбы об этом воспринимал как жлобство, ограничение его свободы и палки в колеса.

Так же он строил. То кроликов заводил в гараже в непонятно из чего сколоченных подобиях клеток, то курятник вдруг собрал из обломков, прикрепил к сараю это чудо инженерной мысли размером метр на полтора. Машины, правда, ремонтировать умел. Но где можно было упростить работу, даже подпортив внешний вид, – он всегда этим пользовался. Но все-таки делал! Гордился, что его дед был инженером-изобретателем.

Я была искренне благодарна. За то, что заботился о теплой одежде для меня, чтобы не мерзла, и покупал то, что считал нужным. Никогда, правда, не спрашивая, чего хочу я. Но я все равно ценила, потому что делал правда много, хоть и не так, как я привыкла.

А привыкла я совсем к другому: папа всю жизнь любил маму, никогда ни словом ее не обозвал, никогда не кричал, все умел и все делал на совесть. Качественно, кропотливо и красиво. Если ремонтировал – разбирался до винтика в схемах. Папа служил в войсках связи, отлично паял и своими руками собирал точные приборы. У Гены все было как-то поверхностно, на тяп-ляп. Но зато он долго не раздумывал и ничего не боялся. Я, конечно, видела разницу, но никогда ему этого не говорила. Ну делает и делает, зато на диване не лежит.

Волки

Довольно быстро нашелся повод для первого скандала на новом месте. Вернувшись однажды с работы, я застала любимого в бешенстве:

– И что ты меня сюда притащила??? Бросила на съедение волкам! Я тут их развлекать что ли должен? Я так и знал, нельзя идти на чужую территорию. Она на работу свалила, а я тут как попка между ними, всем угождать должен, под всех подстраиваться! – И так весь вечер.

Волками оказались мой папа и дочка. Я опешила от неожиданности, как, впрочем, и всегда от его обвинений. Почему волки, почему угождать. Ну понятно, что он не мог себя чувствовать хозяином при отце. Видимо, это и бесило. Но чтобы Гена под кого-то подстраивался? Ага. Его вообще не интересовало, что мы думаем, он просто делал что считал нужным. Приходилось только сдерживать от слишком уж кардинальной перестройки квартиры, которая нас совершенно не привлекала. Это его тоже выводило из себя – у нас ведь все было неправильно. А что делать, как еще жить? Я не понимала. На мои вопросы, как нам устроить свою жизнь так, чтобы ему нравилось, он не отвечал.

Поначалу, когда бывал в хорошем настроении, он много мне помогал – и готовил, и посуду мог помыть, и по дому что-нибудь сделать. Постепенно, по мере накопления недовольства, все это стало уходить. И когда мы встречались только по вечерам (я еще работала), все было как-то сносно. Но шло время, и я, вперемешку с любовью и заботой, стала все чаще получать выволочки.

В то же время, если что-то случалось – он бросал все и мчался на помощь. Даже ругаясь. Однажды заглохла машина, когда ехала от него зимой. И он примчался, сидел со мной в обнимку и согревал, пока не приехал папа, чтобы дотащить домой (ни у меня, ни у Гены не было троса). То сама что-то напортачу, а он бухтит, но спасает.

Пока он у меня жил, он перезнакомился со всеми жильцами нашего дома и всем помогал, чем мог. То машину толкает или дает «прикурить», то ремонтирует кому-нибудь, то женщине сумки домой отнесет. К нему за любой помощью можно было обращаться, и весь дом считал его чудесным мужем. Вот так надо уметь! Я 15 лет в доме прожила и соседей не знала, многих узнала лишь благодаря ему.

Гена мог спокойно отдать последнее чужому человеку. Однажды девушке молодой выгреб все деньги из кармана, на больного ребёнка. Бабушку подвезти, что-то отремонтировать – он не задумается, надо или нет, просто делает. Мог велосипед чужому мальчишке купить. И как это сочеталось с жестокостью и злобой дома – мне до сих пор не понятно…