Читать книгу Либеллофобия - Наталья Мар - Страница 11

Небо над Рубигеей раскололось, лёд зазвенел по крышам разорённых хижин и по обшивке гломерид. Из космоса хлынул целый водопад света. Тяжёлые туманы разметала радужная взвесь из бриллиантовых капель. Не посадка звездолёта, а сошествие богини.

Сверкающий частный борт не успел приземлиться, а лёд уже растащили проворные рабы. Корабль затих, заняв место в ряду других гломерид. За прибытием гостей наблюдал эзер в чёрном капюшоне. Провалы глазниц в маске-черепе горели красным. Никто в своём уме не рискнул бы подойти к нему, разве лишь за смертью. Клинкет частной гломериды пшикнул, выпуская клубы фильтрата перед выходом пассажира, и эзер в чёрном хромосфене отвернулся. Напротив так красиво догорал захваченный Альдой посёлок. Глаз не оторвать.

– Ку-ку! – зазвенело мелодично, и ладони смерти нежнейшей, сладчайшей – обняли его сзади и прикрыли огни глазниц. – Угадай, кто соскучился?

Эзер напрягся, застыл, как ледник. Потом взял пальцы гостьи в свои и обернулся. Белый, будто пуховый, хромосфен. Крылья шелкопряда в бархатистой пыльце. Даже в броне эта дьяволица была ангелом.

– Здесь не место для медиазвезды, Маррада, – заметил он.

– Я ведь говорила, у меня репортаж по заказу эзер-сейма.

– Ах, да. Кажется, ты упоминала, но невнятно: мешал член моего покровителя у тебя во рту.

– Берграй Инфер, не забывайся, – гостья металлизировала голос и отстранилась, высвобождая пальцы из его рук. – Ты знал, какая я. Видели фасеты, что лапки брали.

«Беспринципная, падкая на славу и деньги, самая прекрасная на свете шлю…бимая». О, эти мысли, став ежеутренней молитвой, давали облегчение.

– Знал, бесстыжая, – сдаваясь, смягчился Берграй. – И всё-таки зря ты явилась: для съёмок здесь слишком холодно и грязно. Да и нам не до тебя сейчас. Ему… не до тебя.

Белая смерть отмахнулась, несколько театрально вывернув хромосфеновые костяшки:

– А ему вечно ни до кого. Лучше прикажи меня проводить. Или лучше сам.

– Боишься столкнуться с Альдой? Не волнуйся, тебе не составит труда отыскать нужный штаб. Там вокруг всё, как у него дома.

Берграя осыпало пыльцой с роскошных крыльев. Снова он один, как в дурмане, наблюдал за тлеющим пожарищем. Нет, что за плутовка! Захотела, чтобы он своими же руками препроводил её к… А впрочем, Маррада наверняка ничего такого не замышляла. Нарочно мучают только те, кому не наплевать.

Над военным лагерем порхала бабочка-шелкопряд. Эзеры расположились неподалёку от Граная, на краю циклопического метеоритного кратера. Его глубокую чашу избороздили трещины и щели. В самом центре кратера качалась, балансируя на острой вершине, стеклянная пирамида. Что это было за здание такое удивительное, гостья и гадать не бралась.

Нужды таиться от караульных не было. Все знали Марраду Хокс, минори, светскую львицу, лауреатку медиапремий. Она предвидела: ещё до заката каждый солдат правдами и неправдами, под любым предлогом, через третьи руки или рабов выудит у неё автограф. Кремовые крылья будоражили смог в воздухе над лагерем. Вот позабытый ящик с провизией и нестройный ряд воланеров. Это всё было не то. Брошенный респиратор. Караульный завалился на шасси гломериды и спит. Не то. Не то.

За очередным воланером крыло ей обжёг тонкий луч. Маррада обернулась белой смертью и спешилась. Лазеры блестели повсюду в этой части лагеря. Значит, бабочка была на правильном пути. Неопрятные владения сестрицы закончились, и начались меры безопасности, близкие к параноидальным.

Она предъявила визитку бодрому капралу на пропускном пункте. Удостоверение, пожалуйста. Карта – фирменная улыбка. Затем ещё двоим. Карта – улыбка. Подпись тут? И тут… Марраду начало потряхивать от выверенных по линейке указателей запретных границ, от дотошных часовых, исключительно прямых углов между контейнерами с провизией и штабелей с отходами, больше похожими на стопки учебников. Прав Берграй: зачем она здесь – эфирная муза в цитадели чёрствого, доведённого до крайности порядка? Дома, на астероидах, эта пугающая дисциплина не так бросалась в глаза. Но здесь – даже война была причёсана, приглажена. Только сумасшедший мог сортировать мусор там, где сам же устроил ядерный апокалипсис.

Пш-ш… – сделал клинкет.

Его каюта. Фильтры так освежали блок, что голова закружилась. Прохладный воздух подрагивал. Подошвы Кайнорта Бритца упирались в библиотечные полки на уровне глаз Маррады: рой-маршал полуобернулся стрекозой, чтобы цепляться за стеллажи хитиновыми лапами и освободить руки. Крылья трепетали, сохраняя равновесие эзера. Равновесие – в этом был он весь, изнутри и снаружи.

– Здравствуй, милая, – эзер оттолкнулся от полки и спустился к гостье с «Грамматикой октавиара» под мышкой.

– Я думала, все эти книги здесь для красоты, – Маррада кивнула на галерею файлов. – Такие они… аккуратные. По цветам, по алфавиту…

– И по году выпуска.

– Говорят, если книги любят по-настоящему, в библиотеке хаос. Ну, знаешь, кофейные круги, заметки на полях, вавилоны начатых и брошенных томов. Крошки от печенья. А у тебя всё мертво.

Она сняла хромосфен, подставляя вырез на загорелом плечике для поцелуя. Лицо Бритца обдало травянистой свежестью от лавины волос Маррады.

– У меня всё в порядке. А бардак в том, что любишь, это не повод для гордости.

Рой-маршал был в футболке с дохлой божьей коровкой – лапками вверх – и надписью «Всё тлен». Его безмятежный вид возражал натянутой струне внутри зачёхленной в обольстительный наряд Маррады. Ей стало тесно, душно. На своей или чужой территории, Кайнорт наступал первым:

– Ладно, ты чего здесь? – он запустил пальцы ей в волосы, намотал и потянул к себе. – Где-то не приняли мою кредитку?

– Нет.

– Коридор снаружи выложен красной дорожкой?

– Нет, Кай.

– О. Сдаюсь.

Лицо Маррады ласкало тёплым дыханием, но рука маршала удержала её от поцелуя за локоны, как за поводок. Это он-то сдаётся? Запрокинутой мордашке, поддавшейся кончику его пальца?

– Я… соскучилась.

Бритц увернулся от грешных губ.

– Кажется, со мной уже не проходят номера для двухсотлетних, – он отступил к стеллажу с пособиями по октавиарским диалектам. – Прости, у меня нет времени на интервью.

– Нет времени на меня?

– Не передёргивай. Маррада, я здесь на работе.

– Я тоже! Кай, я… летела почти неделю, прорывалась в зону боевых действий. А ты говоришь…

– В зону боевых действий? – переспросил Бритц. – Прорывалась? Маррада, милая, опомнись, мы ни с кем тут не воюем. Рядовой конец света для примитивной добычи. Эзерам ничто не угрожает. Рейтинги провалятся. Тебя уволят.

– А в эзер-сейме считают, что здесь творится история. Это они заказали материал.

Кайнорт сощурил алебастровые глаза. После третьей линьки радужки минори седели, теряя окраску. Какого цвета они были до?

– Хорошо. С отбоя до без двадцати одиннадцать я в твоём распоряжении.

– Сорок минут? Ты шутишь?

– Мне важно хорошо высыпаться.

И вернулся к пособию по шчерским идиомам. Чтоб уж если угрожать – так остроумно. Маррада заглянула ему через плечо на разворот вариаций со словом «убить».

– Нет света, нет воды, – бормотала она. – Дикость. Неудивительно, что и ты озверел… Как хоть здесь моются?

– Языком.

В его ответе подтаяла улыбка. Быстрым шагом – только так, иначе осечка – Маррада порхнула к Кайнорту. Её руки были слишком холодны, чтобы ласкать, но… как он сказал? Кончиком коготка она отвела воротник Бритца и коснулась кожи язычком. Смелее, вверх по плечу, шее, по заколотившейся вене – к тёплой жилке на виске, впитывая парфюм-эксклюзив: кофе и бергамот…

– Так?

Спросила на вдохе, а выдохнула уже ему в губы. Кай развернулся и захватил её, как анаконда. После горечи уличного смога его язык казался сладким на вкус. Гибкая и упрямая, Маррада извивалась в шести стрекозиных лапах и двух сильных руках. Цепкие когти разорвали блузу рядом с застёжкой. Он не скучал, нет. Он жаждал. Властвуя над всею влагой на планете, он упивался одним этим раскалённым зноем. С преимуществом третьей линьки, как полубог драйва и пламени, Кайнорт растрепал волосы бабочки когтями. Его руки высвобождали грудь Маррады из тисков корсета. Под шумное дыхание Бритц приподнял Марраду хвостом к себе на пряжку, поцеловал и швырнул на край стола.

Галактики голографических карт разметались и маялись, сверкали вокруг, не имея возможности вернуться назад. Их место заняли двое. Маррада сжала бёдра Кайнорта коленями и потерлась о мягкие брюки, – требуя, требуя… Она завелась от силы его желания. Ее пальчики порхали под хлопком с божьей коровкой. По напряжённому рельефу на животе. По позвоночнику Бритца вниз. Вдоль спины с пластичными перекатами мышц к чеканным плечам. Вокруг ремня… Кайнорт позволил расстегнуть пряжку, наконец приласкать себя. В ответ он прикусил ей острый сосок и слизнул боль прочь.

Маррада, уже не владея собой, распахнула крылья и впивалась ногтями в затылок эзера. Стол шатнулся под телами, когда стрекоза рывком распяла бабочку на списках пленных. Вдыхая голографические звёзды, Маррада судорожно дёргала ремешки на своих чулках. Сейчас же: долой влажные кружева, прижаться обнажённым пеклом к горячему, опасному, люб…

– Мне… – шёпот болезненно хриплый, – некогда.

– Что?

Кайнорт спрыгнул со стола и отстранился, придержав Марраду за талию. Его не мигом отпустило. Ещё маниакально блестящие, глаза искали кратчайший путь от безумия к равновесию.

– Надо идти, – голос вернулся в безразличное русло. Дыхание эзер укротил, пока застёгивал брюки.

– Кай!

– Дело жизни и смерти.

Он выскользнул за клинкет. Ещё не вполне в сознании и надеясь подавить эрекцию по пути.

Маррада качалась в расхристанном наряде и пыталась прийти в себя. Между ног ломило – сладко, тяжело. Вдо-ох – выдох. Засаднили царапины от стрекозиных лап. На спине, шее. В пылу похоти она их не чувствовала. Символическая плата за близость с хищным эзером: автограф зверя. Маррада поёжилась и натянула рваный лиф.

Хотелось свежей крови.

* * *

Поперёк коридора тянулся стеклянный заслон. Он отделял основной рукав от закутка без окон и дверей. Изнутри закуток медленно наполнялся влажным чёрным песком – тем, в котором нельзя засыпать. В песке, глубиной уже до подмышек, барахталась шчера. Она не знала первого правила букашки в трясине: расслабиться, а если бы и знала, ничто в мире не заставило бы ему подчиниться. Давление песка не давало вдохнуть полной грудью, и пленница, уже не чуя ног, в паническом смятении делала себе только хуже. Для шчеры четыре стены вокруг были глухим бетоном. Стекло просматривалось только снаружи, и Альда едва не касалась заслона носом, изнемогая в нетерпении.

– Я ничего не знаю! Я не знаю! Не зна-аю! – пластинка за стеклом не менялась часа полтора.

– Ну… ну же… – Альда притопывала каблуком по полу, когда почуяла рой-маршала. – Бритц! Где тебя носит?

Он материализовался – иначе не скажешь – из темноты коридора и коснулся сенсора на стекле, убавляя звук криков.

– Уточнял спряжение глагола «увязнуть» на октавиаре.

– Зачем ты её заткнул?

– Соблюдаю акустическую гигиену. Я читаю по губам: она всё ещё не знает… не знает… ничего не знает.

Альда косилась на него сбоку. В профиль глаза Бритца были совершенно прозрачными, отполированными лупами.

– Значит, твоя зазноба явилась, – усмехнулась Хокс, жадно охотясь на его реакцию.

– М-м, – рассеянно моргнул Кайнорт. – Шчера говорила что-нибудь кроме этих четырёх слов?

– Нет. В помойку эти твои штучки! – она покрутила пальцем у виска. – Мой экзекутор час назад вытащил бы из неё координаты бункера.

– Вы, госпожа, вольны пытать своих пленных, как считаете нужным. Но это моя добыча.

В такие моменты Альде хотелось его стукнуть. Треснуть упрямого отморозка, разбить его ледяную корку, чтобы хоть одним глазком взглянуть: да есть ли там внутри кто-нибудь живой? Или сгинул столетия назад.

– Ну, согласись, – рассуждала она, – если хочешь послушную рабыню, физической боли не избежать. Я знаю, тебе ближе ломать внутренне, но с пауками нет ничего лучше старых добрых ударов током.

– Зачем? Она всё равно заговорит так или иначе, но будет счастлива, когда её выпустят. А не помешана на идее меня убить.

– Чёрта с два: дура хлебнула песка, – фыркнула Хокс. – Всё кончено.

Шчера попыталась лечь на спину, чтобы перестать тонуть, но опоздала, и провалилась с головой. Бритц вернул звук на прежний уровень. С той стороны стекла заскоблила худая рука. Грязное лицо, вынырнув на секунду, закричало:

– …скажу! Пустите, всё скажу!..

Кайнорт отдал команду на пульте и тронул Альду за плечи, поторапливая отступить на пару шагов от стекла. Барьер стал опускаться. Из закутка посыпался чёрный песок – струйкой, фонтаном, и наконец валом повалил. Вместе с ним под ноги эзерам упала пленная шчера.

Она плевалась песком и дрожала. Откуда ни возьмись, в руках Бритца возник термос воды. Не обращая внимания на грязь и не пытаясь отцепить чумазые пальцы от своих брюк, он помог шчере отпить из бутылки и умыться.

– Ну? – потребовала Альда, отряхиваясь.

– В Вермильоне они, – шептала паучиха, ощупывая новенький ошейник. – Бункер, в котором прячется атташе Лау, находится в регионе Вермильон.

– Откуда тебе известно? – спросил Бритц.

– Между бункерами налажена связь, и недавно наш эвакуратор обмолвился, что где-то там обживается семья посла с Урьюи. Уитмас, Амайя и двое детей.

– Имаго? Диастимагия?

– Да помилуйте, минори, откуда же мне знать!

Несуразная, запуганная девчонка с тревожным взглядом. Её взяли в слабо защищённом убежище по наводке местных.

– Не переживай, Лимани, – эзер посмотрел на неё сверху вниз, не опуская головы. -Ты действуешь на благо шчерам, просто они этого не понимают.

– Вы убьёте меня быстро? Пожалуйста…

– Вставай. Идём за мной.

Лимани потащилась за насекомыми, непрерывно ощупывая обновку. Ей ещё предстояло узнать, что гладкий ошейник перестанет мешать уже дня через три. И что теперь она сможет выпускать клыки, но не превращаться.

– Умно с бутылкой, комбинатор, – похвалила Альда.

– О чем Вы?

– Ты открыл для неё новую. Как для… равной.

Бритц посмотрел на бутылку, будто видел её впервые, но ничего не сказал. Альда остановилась, припоминая:

– Кстати, тот дозорный воланер…Он пропал где-то в Вермильоне, но следов мы так и не нашли. Значит, там действительно есть бункер, серьёзный, с оружием.

– Дозорные вылетают, как я просил?

– Исключительно с полуночи до рассвета. Только не пойму, зачем. Шчеры смекнули, что мы вылетаем по расписанию, и в эти часы тихарятся. Внезапностью их не взять. Плохая была затея.

– А воланер этот пропал по расписанию?

– Нет. Он чинился и запоздал.

Кайнорт улыбнулся:

– Прекрасно. Не шчеры смекнули о расписании, Альда. Мы их выдрессировали, – он прикрыл веки, как сытый кот. – А внезапность ни к чему. Достаточно сократить место поиска так, чтобы уложиться в один час. Сегодня в полночь пусть вылетают, как обычно. Пошумят, постреляют барьяшков. Как только вернутся, мы тихонько обследуем весь сектор. Гектар за гектаром.

– Но бункер успеет спрятаться.

– Бункер – да. Следы останутся. Теперь мы знаем, где искать: ветер и солнце не успеют их замести.

Альде даже позавидовала, что блестящая идея пришла не ей. В который уже раз надо было отдать должное опыту проходимца. Опыту и исключительному таланту быть злодеем.

– Лимани, – щелкнул Кайнорт, и шчера втянула голову в плечи – так, будто её учили этому с детства. – Умеешь варить ботулатте?

– Нет, минори.

И снова сжалась в ожидании не то удара, не то крика.

– Приведи себя в порядок. Потом найдёшь Ёрля.

– Кого?..

– Ёрль Ёж – главный по персоналу. Он научит обжигать зёрна и карамелизировать миндаль. Подашь мне в каюту две чашки минут через сорок. Яд отдельно.

Лимани дёргано кивнула и отправилась, куда указали.

– «По персоналу», – усмехнулась Хокс. – Не перестаю удивляться, сколько у тебя терпения. Любишь ты носиться с рабами: пояснять им, разжёвывать.

– Что касается ботулатте, лучше потратить лишнюю минуту, – возразил Бритц, – чем умереть в страшных муках из-за невнимательности баристы.

– Я не только об этом. Ты вечно…

Альда еще что-то говорила о неприемлемом для хозяина поведении, но Кайнорт не дослушал: показалась его каюта, и… пш-ш… Он скользнул за клинкет, как призрак сквозь стену.

Коридоры, чёрный песок – всё испарилось. Маррада выкинула козырь: она ждала на краешке стола во всеоружии. Тихая, обнаженная, с распущенными по плечам волосами и распростёртыми крыльями. Укрытая свежей вуалью весенних лугов. Молекулы её аромата Кайнорт уловил из коридора. Он приблизился, и у Маррады побелели костяшки, так она вцепилась в столешницу. Чтобы не как всегда. Чтобы не первой. К чёрту, пусть он теперь! Не вынимая рук из карманов, Бритц задышал ей в ушко с бриллиантовой капелькой.

– Я люблю тебя, Маррада.

Он выпустил стрекозиные лапы и хвост, сцапал бабочку и взмыл с нею к иллюминатору. Распластал на бронированной панораме, как на витрине, лицом к метеоритному кратеру. Соски обожгло холодное стекло, а спину горячие пальцы. Двое видели всех, а их – никто.

– Полчаса до ботулатте, – Бритц коснулся своего позвонка, обнажаясь.

– Мало…

– Значит, остынет.

Панорама запотела целиком, прежде чем прибыл кофе.

* * *

Под утро Вермильон закутался в туманы. Альда ослабила мощность эмиттеров, и ночью на холмы опустилась взвесь из мороси. Сыро стало. Дышалось тяжело.

На поиски бункера отправились тишайшие из следопытов: Ёрль Ёж и Бритц. Они сели в глухом дремучем овраге, прикрыв воланер валежником, и ждали сигнала. Место, на которое указала Лимани, оказалось недалеко. Тот же континент. Та же широта. Если шчера не солгала, атташе Лау всё это время был у эзеров под носом.

– Дозорные вернулись на базу, Кай, – доложил Ёрль. – Бункер, где бы он ни был, вот-вот повернётся.

– Отлично. Подождём ещё несколько минут.

Старик Ёрль из расы гиеновидных ежей растопырил иглы на затылке, как капюшон, и сверлил Бритца чёрными стеклярусами глаз:

– Мне показалось, или ты мандражируешь, лис пронырливый?

– Ёрль, – рой-маршал сглотнул пересохшим горлом. – Дозорный пропал – ставлю миллион зерпий, они уже знают, что Уитмаса ищут. И знают, кто именно. Бун-штаб готов биться до последнего.

В такие моменты старик ёрничал: мол, это ж надо умудриться так жить, чтоб тебя смертельно ненавидели все, с кем ты даже не знаком. Но сегодня разумнее было промолчать. Сегодня алгебраически строгие черты и сверхточные движения рой-маршала были холоднее обычного, а это значило, что он на взводе.

– Что с семьёй Лау? – уточнил Ёж.

– По протоколу. Брать живьём и ждать меня. Не упустите: жена и двое детей.

– Все хочу спросить: а как ты собираешься говорить с Уитмасом? На дипломатическом?

Кайнорт фыркнул:

– На нём трудно вести шантаж, Ёрль. Дипломатический ведь так и задумывался, ты в курсе?

– Но ты убил ружейника у Берграя, помнишь? Парень был единственным, кто свободно владел октавиаром.

– Что ж, – криво улыбнулся рой-маршал. – Значит, Уитмасу Лау будут угрожать с акцентом. На худой конец, язык керамбитовых лезвий понятен всем.

Он проверил время и поманил сколопендр. Чуйку и Нюсса – биомеханических тварей из титана и обратных белков – никто не любил. «Поэтому Кайнорт завёл себе сразу двух», – шутил Ёрль. Твари выползли из воланера и заюлили у ног Бритца. Их вывели в качестве служебных псов, ищеек и компаньонов, но из-за чрезмерной агрессивности лишь единицы справлялись со зверюгами. Вставая на дыбы, те достигали метра в высоту. Триста пар кривых лезвий бряцали коготками, металлические жвала клацали, принюхиваясь к туману. Два проволочных волоса виляли в предвкушении приказа.

– Скажи им, пусть не направляют на меня хвосты, – проворчал Ёрль.

– Это не больно для такого громилы, как ты, – отмахнулся Кайнорт, почёсывая нетерпеливую тварь. – Щелчок и всё.

– Зато смертельно! Не хочу, чтобы мне все белки переиначило.

– Я же здесь. Если посмеют, я прикажу им щёлкнуть тебя обратно.

– Ой ли…

Ёж тут же спохватился, но сказанного не воротишь.

– Ёрль, – эзер и сам знал, какую боль причиняют слова, когда не те, не в том порядке или не вовремя. – Давай-ка начистоту, мы всё как-то скомкано об этом… Скажи, по-твоему, ты мне кто?

– Сейчас-то ни дать ни взять – время выяснять, кто есть кто! Ну, вырвалось, прости меня! Прости.

По глазам Бритца старик понимал, что с каждым словом только глубже закапывается. Рой-маршал отпустил сколопендр на разведку по влажным дюнам и вернулся к ежу:

– Ты считаешь меня хозяином?

– Не сейчас, бога ради!

– Нет, именно сейчас, Ёрль, – возразил он, цепляя взгляд старика. – Потому что… знаешь, что?.. Мне жутко.

– Жутко? – переспросил ёж, будто впервые слышал это слово из уст Бритца.

– Я иду убивать. Убивать, а после жить, как ни в чём не бывало. Разок можно, ну, два. А я делаю это каждый день. – Бесстрастный тон пробирал до мозга костей. – Мне нужен рядом кто-то – мудрее? Нет, не то. Кто-то морально выше, но обязательно на моей стороне. Понимаешь? Иначе мне конец. Ёрль, я не хочу, чтобы ты отстранялся. Отшатывался в страхе, когда мне нужно на кого-то опереться.