Читать книгу О чём речь? Маленькие реальные истории. Сборник новелл - Наталья Майорова - Страница 7

Про людей

– Я – процесс! – сказал бомж Стася бомжу Васе и аккуратно выложил просроченные пачки с сосисками из мусорного бака. Рядом стопочкой сложил пустые коробки и прочее несъедобное – перфекционист.

– Ты, Стася, ловелас. Пожиратель, так сказать, сердец и покоритель женщин из «Пятёрочки». Кормитель мой, – прохрипел Вася. Он был безгранично рад большому сердцу Тамарочки из магазина, которая манерно выкидывала просроченные продукты в мусорный бак. То ли от любви, то от жалости. А может, она вообще ни о чём не думала. Просто выкидывала и все.

– Приказали долго жить, – приговаривала она, и чей-то ужин из сосисок летел вниз, – и эти не заставили себя ждать, – хлоп-хлоп синими тенями и длинными накладными ресницами. Некоторые женщины от рождения красятся безумно и носят тапочки на шерстяные носки.

– А ты, Вася, результаааат, – Стася достал консервированную рыбу и подумал, что это к празднику. – Тебе, Вася, надо учиться наслаждаться жизнью. А то будешь как эти все… на драндулетах. Бабки, бабки, бабки, бабки… Вот я нашел рваный свитер – хорошо. И от поиска, и от свитера. Все мне в кайф, Василий!

Стася – доктор кафедры философской антропологии. В прошлом. Что-то он там однажды прочитал и после этого домой не вернулся. Что прочитал – не сказал никому, но бомжи из окрестностей его сразу приняли и любили с ним раздавить чекушку. После чекушки Стася добрел и делал своими разговорами всем хорошо, ставил цели, и жизнь обретала смысл.

– Вот ты, Вася, когда ботинки приобретешь теплые? Скоро зима, холодно. В чем будешь жить? – Стася крутил в руках резиновые сланцы и думал, хранить их или здесь оставить. Решил, что не нужны они ему сейчас – нечего гардероб раздувать, и аккуратно положил на крышку закрытого соседнего бака. Рядом с баками хотел припарковаться Федор Тимофеевич, вернувшийся с работы. Посмотрел на баки на колесиках, на бомжей, оценил силу ветра. Почесал висок и умчал на соседнюю улицу.

– Вот выкинут – и приобрету, – ответил Вася, вдохнул через рот и выдохнул через нос. Что означало недоброе. Еще пару раз выдохнет – и чекушку к ночи не жди.

– Не по смарту, дружище! – глумился Стася, на что был послан в барбершоп. Бомжи бомжами, а культуру не пропьешь и на улице не проспишь. Никакой нецензурщины, особенно при дамах.

Тамара в это время курила тонкую сигарету и хлопала длинными ресницами. Она смотрела на бомжей, на мимо проезжающие машины и думала о том, как устроен этот мир. Дома её ждал муж и сын Петька, которому тоже нужны зимние ботинки. «Фирмовые», потому что дети в школе любят хвастаться.

– Черт с тобой, куплю я тебе твои… Тимберленды, или как там это убожество называется, – сказала Тамара, разглядывая звезды в луже под ногами. Затушила бычок о стену магазина и пошла сдавать кассу.

Про малину

– Я читаю твои мысли, – сказала Рыжая и запила из бокала. Глаза зеленые, не ведьма.

– Тогда тебе должно быть страшно. Я же думаю там всякое… про твое платье-и-запястья-и-щиколотки, – сказал Сильный и налил себе чая с чабрецом.

– Даже читать не надо, и так все расскажешь…

Рыжая всегда любила сильных, и чтобы агрессия была. Здоровая, мужская, чтобы «Я первый» и никак иначе. А она такая маленькая, острые коленки и пальчики аристократа. Просто рядом, и ничего не страшно. Даже мысли читать.

– Вы сегодня пили, – сказала она официанту. Тот смутился, глаза большие, брови вверх.

– Ну да, я тут в четыре часа дня был на курсах. Я вот хожу на курсы сомелье, и мне это так нравится. И вот я туда хожу и…

– Губы у вас синие, знаете?

– Ах, да. Шесть сортов сегодня пробовали и …знаете, как будет вкуснее это есть?

Официант взял бутылку у панорамного окна, за которым развернулась типичная набережная типичного Питера. Панорамы Питера почти мейнстрим, почти «лифтолук» в инстаграмме какой-нибудь современной девчонки. Но все равно невероятно медитативно.

– Мы все так это едим, – в бутылке пошевелились усы креветки. Рыжая удивилась, когда поняла, что это оливковое масло с перчиком. – Пара капель остренького и вот этого вот, – бальзамический уксус появился на плоской белой тарелке. Вместе с маслом все растеклось как кофейная гуща. Или дорогая картина.

– Макайте туда, так интереснее, – официант явно испытал подъем и симпатию. Рыжая тоже осталась довольна.

Сильный наблюдал за ее косточками на руках. У женщин такие изящные кисти, особенно он любил маникюр с красными оттенками. Пальчик, пальчик, и такая манящая малина на каждом пальчике сверху. Он испытывал желание укусить каждый пальчик, как настоящий охотник за ягодами. И греть эти графичные очертания, даже если им не холодно. Просто потому что может.

Рыжая сокровенного прочесть не могла, хотя ей бы понравилось.

В воздухе почти физически ощутимо застыло желание и взаимность.

Про любовь

– Жутко громко и запредельно близко.

– Это как? – спросила девушка на ломаном русском.

– Это так, – ответил парень в адиках, – ощущай.

Парень смотрел кино Вырыпаева. И видел обложку книжки Фоера. От таких культурных посылов парень был потрясен как белые хлопья в снежном шаре.

Слоган: «Скоро в каждом офисе страны».

Близился Новый год.

– Я совсем не понимать, – девушка почувствовала снежинку на реснице, но не волновалась. Только еще шире открывала глаза, пытаясь понять чужой язык. Снежинка растаяла, и белое оставило черный след. «Как странно», – подумал парень и стал пританцовывать танец замерзшего человека.

Парня звали Валя. Он с детства не любил свое имя, потому что дразнили и нужно было давать сдачи. Как-то раз он смотрел передачу, что-то вроде «Вокруг света». Мужик из телевизора сказал:

– В этих племенах до сих пор считают, что имя обладает силой. И если враг знает твое имя – он может забрать твою силу. Поэтому местные аборигены придумывают себе имена, а данное при рождении скрывают.

Мужик еще много чего рассказывал, но Вале было до лампочки. Он думал, что охренеть как много людей знают его имя, ввиду чего и сила растрачена. Поэтому надо вести себя, как крутой, иначе пацаны догадаются и тогда адьёсы-папиросы. На самом деле имя сделало его сильным, обрекая на необходимость самообороны. Валя это поймет, но много позже.

– Пуля, – сказал парень, – меня зовут Пуля.

– Пачему Пуля? – спросила девушка. – Пуля – это стрелять, ты стрелять?

– Ага, сижки, – поржал он в ответ.

Девушка подумала, что мужчины в этой местности волнительно странные. Гротескно смеются и страстно бьют друг другу морды, так страстно могут только великолепные любовники, не видевшие друг друга много лет. Был еще какой-то стереотип про ушанки и медведей, но это совсем скучно по сравнению с местной дискотекой. Сначала была воробьиная дискотека, с семи до десяти вечера.

– Варабьинная, – отуманенная какой-то настойкой из бутылки без этикетки, повторяла она в гугл-переводчик.

– Смотри, как подругу штырит, – говорили все, кто видел ее.

– Штырьит, – говорила подруга переводчику, хотела стать своей.

Потом начиналась дискотека для взрослых. Хотя большой разницы между девушками с воробьиной дискотеки и другими взрослыми не было. Иностранка как-то читала статью про зависимость длины юбки женщины от экономического состояния страны.

«Какая дивная у них экономика», – думала она, разглядывая мини, – «какой у них волшебный президент!»

– Ну что, ощущаешь? – спросил ее Пуля снова, – ощущаешь, как я к тебе запредельно близко?

Он по-птичьи кивал головой на каждом произнесенном слоге.

– Вы наверно очень любить свою страну и свой президент, – сказала девушка четко, на лад Маяковского.

– Любить, еще как любить, и не только свою страну между прочим, – хохотал Пуля. – Жутко громко здесь, родная! Пойдем, я покажу тебе весь мир!

– Правда вьесь?

– Ну может что-то мы и не увидим, но свой мотоцикл тебе точно покажу!