Читать книгу Дело N-ского Потрошителя - Наталья Михайловна Дым - Страница 6

Следователь из Москвы раздражал Дениса. Причём раздражал – иррационально. Не заметить его высокий уровень было просто невозможно, вернее – непрофессионально. И Денис наступал на горло собственному самолюбию и вежливо слушал предложения и редкие, но точные замечания Иванова. Даже старался не возражать ему, ловя себя на мысли, что против доводов Иванова протестует не логика, а вредный дух противоречия, который скрипуче и надоедливо шептал Денису в самое ухо, что не бывает хороших следователей. А если и бывают, то не в этой жизни и не в этом отделении. А если всё же такое сказочное стечение обстоятельств случится, то это будет то редкое исключение, которое лишь подтвердит непреложное правило. И будет выглядеть такой сказочный герой совсем не так, как выглядит Иванов.

Когда-то, в далёком отрочестве, заставляли Дениса учить наизусть Пушкина, причём не короткие стишки вроде «Мороз и солнце; день чудесный!», а целого «Евгения Онегина». Поэма про избалованного барчука совсем не нравилась Дениске, но в памяти отложилась. И сейчас, глядя на Иванова, невольно всплывали строки: «…Как денди лондонский одет…».

А денди, или, если по-русски сказать, щёголь, не мог быть хорошим следователем. Да и удивительно: как этот Иванов вообще попал в органы? Он вообще не мог быть следователем, ни хорошим, ни плохим, – явно же из бывших, и рожа, и повадки. А уж одевается… Будто и не тридцать пятый год на дворе, а какой-нибудь там девятьсот первый. Будто и не было революции, и служит он не в советской прокуратуре, а в самой что ни на есть царской жандармерии. Откуда у советского следователя белый шарф, бобровая шуба и холёная высокомерная физиономия? И уж точно рабочая лошадка или, вернее про следователя сказать, ищейка не пробьётся на самый верх следственной иерархии. Следователь из Москвы, да ещё – следователь по важнейшим делам… Да в тридцать с небольшим… Это вообще уже перебор по всем статьям.

На следующий день после убийства Алевтины Матросовой они разъехались в разные стороны. Денис, прихватив с собой Петровича, двинулся к тому самому водопроводчику, Митьку отправили в Торгсин, там нашёлся специалист, который брался по одной нитке определить не только вещь, из которой та нитка была вырвана, но даже и фасон. А вот Иванов и напросившийся с ним Егор отправились к тому самому Сидорову, с которым отдыхала и ужинала в ресторане потерпевшая Матросова.

Такую диспозицию практически и предложил Иванов, дипломатично добавив: «Если товарищ Ожаров не возражает».

Товарищ Ожаров скрипнул зубами от еле сдерживаемого раздражения, но был вынужден признать: это логично и целесообразно. И почти полностью совпадало с его решением, за тем исключением, что с Сидоровым он тоже намеревался сам побеседовать. Но мысленно представив, кто из них двоих, Денис в его порыжевшем тулупе и застиранной офицерской гимнастёрке, купленной по случаю, или Иванов в хорошем заграничном костюме, произведёт на сотрудника наркомата наибольшее впечатление, неохотно и сухо кивнул. Плюс – не разорваться же самому Денису. Как говорится, за двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь.

Денису очень хотелось уточнить для Иванова список вопросов, которые следовало задать Сидорову, но он сдержался. Ну, во-первых, не тот человек Иванов, который бы подобные нравоучения выдержал, да и стоило соблюдать субординацию хотя бы при группе. А во-вторых, Денис тайно надеялся, что Иванов облажается. Это желание было не только не профессиональным, но и очень вредным. И Денис это понимал. И бесился от этого ещё больше.

Водопроводчика Денис и Петрович застали хоть и дома, но уже на пороге. В подвале дома прорвало трубы, и водопроводчик, хмуро оглядев их с ног до головы, буркнул себе под нос:

– Некогда мне беседовать. Ежели дом без воды и тепла оставить – кто отвечать будет? Да и не видел я ничего, спал!

Денис успел только мельком оглядеть комнату и убедиться в том, что её окна прямиком выходят на подворотню, где и была убита Матросова. Спорить с потенциальным свидетелем Денис не стал, сейчас напирать на него – только делу вредить. Покладисто улыбнувшись, только спросил:

– А если мы за вами машину вечерком пришлём, сможете в отделение приехать?

Петрович одобрительно крякнул. Понятное дело, что явится этот водопроводчик в отделение по повестке как миленький. Но проявить уважение к занятому человеку – это сделать огромный шаг к его доверию.

И действительно, лицо у водопроводчика неуловимо дрогнуло. Он даже чуть улыбнулся и уже гораздо приветливее ответил:

– Ну, ежели успею до темна управиться, то отчего бы и не приехать?

Денис вышел из подъезда и опять пожалел, что не поехал сам к Сидорову. Вот и время свободное образовалось. Хотя… Откуда у опера свободное время? Нет его и быть не может по определению. Есть же ещё ресторан, и нужно опросить официантов и швейцара. Если, конечно, сегодня работает та же смена, что и вчера. Хорошо, что есть сейчас у Дениса невиданная для оперативника роскошь – автомобиль в собственном распоряжении. Так что можно везде успеть и при этом не мёрзнуть, отмахивая километр за километром, носясь савраской из одного конца города в другой. И не трястись в насквозь промёрзшем вагоне трамвая.

Но день, как-то не задавшийся с самого начала, продолжал подкидывать мелкие, но неприятные сюрпризы. Смена у официантов была другая. А швейцар ничего вспомнить не смог. Вроде бы и видел, как приходила-уходила, но одна ли или, может, пошёл кто за ней – швейцар точно сказать не мог. Таких дамочек, как Алевтина, в тот вечер немало было. За каждой не углядишь!

Всю смену для дачи показаний Денис завтра, конечно, вызовет, но интуиция ему подсказывала, что в данном случае тянет он пустую карту.

Время шло к обеду, в ресторане уже пахло свежей вкусной едой, и у них с Петровичем разыгрался аппетит. Так что поехали они в отделение, где в милицейском буфете можно было поесть, пусть не так изыскано, зато гораздо дешевле.

Митька из Торгсина ещё не вернулся, а вот Иванов с Егором уже были на месте.

Подходя к кабинету, Денис услышал, как обычно неразговорчивый и нелюдимый Егор что-то рассказывает следователю из Москвы. И не просто рассказывает, а даже смеётся.

В душе Дениса опять шевельнулось неприятное чувство. Что-то сродни ревности, что ли, или, вернее сказать, досады. Вот он, Денис, за столько времени, что работал с Егором, ни разу с ним по душам не говорил. Тот обычно молча выслушивал поручения, так же молча кивал и шёл выполнять. Точно так, как было поручено. Ничего не упуская из того, что ему велел Денис, но и не проявляя никакой инициативы.

Подавив раздражение, Денис распахнул дверь резче, чем это стоило делать, быстрым взглядом окинул кабинет, кивнул, здороваясь, и спросил отрывисто, пряча за деловым тоном своё недовольство:

– В толк съездили? Рассказал что-нибудь стоящее Сидоров?

Смотрел Денис на Егора – ведь не со следователя по важнейшим делам ему результаты разговора требовать, верно? Но ответил ему именно Иванов:

– Думаю, да. Во всяком случае, ещё одна зацепочка появилась. Сидоров этот глубоко и плотно женат, разводиться не собирался. Он поначалу даже вздумал отпираться, мол, знать не знаю никакой Алевтины Матросовой. Но потом всё же разговорился.

«Ты кого хочешь разговоришь». Злость, глупая и мешающая работать, вновь прорывалась сквозь железный панцирь выдержки и воли, который Денис выращивал у себя не один год. Это было очень плохо. Нельзя позволять такой мелочи, как личное отношение к человеку, мешать работе. Денис на несколько мгновений прикрыл глаза, а когда открыл – был вновь собран и спокоен.

Иванов продолжал невозмутимо рассказывать:

– Но самое интересное не это. Сидоров сказал, что Алевтина наша особой принципиальностью в выборе кавалеров не отличалась. И были у неё… как бы это точнее сказать… партнёры для интимных встреч, помимо самого Сидорова.

Денис даже папиросы отложил, которые уже по привычке достал из кармана.

– Вот оно как… И Сидорова это устраивало?

– А куда ему деваться? – Иванов пренебрежительно пожал плечами. – Алевтина – девушка яркая и молодая, с его-то данными ему приходилось мириться с наличием если не соперников, то соратников.

Денис задумчиво побарабанил пальцами по столу.

– Может наклюнуться интересная версия, что её убил кто-то из кавалеров, более ревнивый или горячий, чем Сидоров. Или сам Сидоров организовал убийство, устав терпеть измены подруги.

Иванов кивнул.

– Теперь надо дождаться экспертизы. Если совпадения с остальными жертвами только внешние, то это, скорей всего, не наш случай.

Как ни цинично это звучало, но именно благодаря жестокости и беспрецедентности всех этих убийств, все экспертизы группа Дениса получала небывало быстро. Вот и сейчас, когда Денис набрал телефон прозекторской, патологоанатом Бергер, привычно поворчав на торопыг-оперативников, коротко отчитался:

– Полное заключение получишь после обеда, не все ещё закончили, но, если судить по углу повреждения, по глубине и ширине раневого канала, могу с уверенностью сказать: орудие убийства то же, что и в предыдущих случаях. Повреждения прижизненные и нанесены с той же силой.

– Один и тот же человек? – Ожаров знал: если Бергера не остановить, он ему по телефону и про гистологию с микроскопией10 расскажет.

Бергер засмеялся:

– Предположения и гипотезы вы будете строить, а судебная медицина – наука точная. Говорю же, совпадает по всем основным параметрам. А уж что это значит – тебе решать.

Денис посмотрел на застывших в ожидании коллег и покачал головой:

– Или Потрошитель стал заказы брать, или Сидоров не имеет к убийству Алевтины никакого отношения. Но версию всё равно прорабатывать надо. Буду просить у Малькова людей. Иначе закопаемся напрочь.

Иванов снова понимающе покивал и в свою очередь спросил:

– Ну а вы с каким уловом?

Денис коротко рассказал об аварии в доме, где трудился их водопроводчик, и подытожил:

– Будем ждать, как аварию ликвидируют, и сюда привезём.

К счастью, долго ждать не пришлось. То ли авария была не такая серьёзная, то ли водопроводчик – настоящий мастер своего дела, или совпали оба эти фактора, но уже через час автомобиль, закреплённый за группой Ожарова, доставил возможного ценного свидетеля в отдел.

Настроение у водопроводчика опять поменялось, даже автомобиль не смог его смягчить. Оглядев присутствующих тяжёлым насторожённым взглядом из-под кустистых бровей, в ответ на расспросы Дениса и Петровича, тот припечатал:

– Спал я. Не слышал ничего.

Петрович с Денисом переглянулись. Да, с этим свидетелем будет тяжко. Из тех он людей, кто по-житейски мудро считает: меньше говоришь, дольше живёшь. Знал Денис таких. Самые скверные из них свидетели. Будет ли толк – неизвестно.

Но тут молчавший до сих пор Иванов совершенно неожиданно улыбнулся водопроводчику и как-то очень по-свойски спросил:

– Иван Никифорович, а правда, что вы раньше в гостинице работали? Я сейчас там проживаю. Что там за бардак! Вода из кранов то тонкой струйкой течёт, не помыться толком, а то хлещет как оглашенная! Я слышал, при вас такого не было. И канализация была в порядке, пока вы ею занимались. Золотые у вас руки! А вот завистники выжили вас оттуда, говорят, из-за какой-то мелочи… А теперь там ужас и светопреставление творится! По-другому и не скажешь.

Водопроводчик вдруг встрепенулся и целых пять минут рассказывал, что есть глупые люди, не понимающие, что в чистке канализации главное – солидол!

– Оно ведь как, значица… Оно ведь, дерьмо, простите уж товарищи сыщики за прямоту, к солидолу не липнет. И если трос, значица, как следует им смазать, то смело можно работать и не бояться ничего! И сам не изгваздаешься, и отхожее место чистое будет.

Он поиграл бровями и припечатал:

– А краны регулировку любят. Иначе напора нет. Так, как котёнок ссыт, больше ничего!

Иванов, которого меньше всего можно было заподозрить в интересе к солидолу и содержимому нужника, кивал с озабоченным видом и даже начал задавать уточняющие вопросы с таким знанием дела, что Денис не удержался и негромко спросил:

– А вы, Сергей Алексеевич, откуда столько про дерьмо и канализацию знаете? Как заправский золотарь!

На что Иванов, усмехнувшись, ответил:

– Так одно дело с золотарями делаем. Стоки от засоров чистим!

А разговор с водопроводчиком закончился весьма продуктивно. Тот увлечённо, буквально в лицах, блестя глазами и возбуждённо жестикулируя, пересказывал, как «собачился» с управляющим гостиницы. Иванов только подбадривал его, изредка кидая заинтересованные фразы:

– А вы?.. А он?.. Неужели так и сказал?.. А он не из НЭПманов будет?.. Или из бывших?..

Водопроводчик с обожанием смотрел на следователя, который так хорошо разбирается в нужных и полезных вещах. Вот ведь как бывает, начальник вроде – а человек… А с первого взгляда и не скажешь.

В какой-то момент Иван Никифорович остановился, словно вспомнив что-то, недоумённо похлопал глазами, покрутил головой, словно сам себе не веря, и, хлопнув ладонью по колену, воскликнул:

– А Алька, зараза, ведь так в тот день материлась, стервец управляющий бы обзавидовался!

И добавил задумчиво:

– Даже я пару раз удивился.

Денис с Ивановым переглянулись и одновременно сделали движение в сторону водопроводчика. Денис хотел было что-то сказать, но вовремя остановился и только молча махнул рукой Иванову, мол, давай сам дальше! Ловко у тебя выходит.

– Так, значит, вы, Иван Никифорович, слышали, как Алька домой возвращалась. – Следователь Иванов сейчас меньше всего походил на того высокомерного хрена, которого Денис увидел у себя в кабинете в их первую встречу, сейчас это был доброжелательный и очень внимательный молодой человек, с уважением слушающий, что ему скажет умудрённый жизнью старший товарищ.

Водопроводчик хмыкнул насмешливо, словно это не он твердил поначалу: «Ничего не видел, ничего не слышал, ничего никому не скажу», и довольно протянул, удобнее усаживаясь на казённом стуле:

– Знамо дело, слышал. Навернулась она на своих козьих копытцах. И так заругалась, значица, что я в окошко выглянул. Думал, может, переломала себе чего, помочь хотел…

И следователь, и старший уполномоченный – оба обратились в слух, боясь только спугнуть свидетеля неосторожным словом.

– Не понадобилась, значит, ваша помощь? – осторожно спросил Иванов, доставая из кармана картонную коробку «Казбека» и протягивая водопроводчику.

Денис лишь удивлённо качнул головой. Что Иванов сам не курит, Денис понял ещё вчера, но вот, поди ж ты, держит при себе хорошие папиросы. Видимо, как раз для таких случаев.

Водопроводчик от коробки отмахнулся:

– Не курю я ваши цигарки. Слабоваты они для меня.

Но предложением был явно доволен и вообще поглядывал на Иванова одобрительно и чуть покровительственно.

Достав из кармана кисет, сшитый из весёлого ситчика, водопроводчик ловко свернул козью ножку, прикурил, не чинясь, от спички, поднесённой Ожаровым, и принялся вдумчиво рассказывать:

– Значица, первый раз Алька растянулась под самым моим окном. Ну и завернула так, что я её зауважал сразу. Я, значица, в окно выглянул, смотрю, она, как корова на льду, на своих копытцах поднимается. Ну, я думаю, значица, руки-ноги целы. А она схватилась за стенку и дух переводит.

– Крепкая девка была, значит, – по-свойски подмигнул водопроводчику Иванов.

Тот радостно угукнул и затянулся ядрёным самосадом.

Иванов понимающе улыбнулся и словно невзначай, пока водопроводчик выпускал сизый дым и потирал заслезившиеся глаза, спросил:

– Так что Алька? Встала и домой пошла?

– Да нет, – поморщился от непонятливости следователя водопроводчик. Ну, сразу видно, молодой ещё, хоть и не дурак, и вообще, человек неплохой, видно, как ему не помочь? – К ней хахаль подошёл. Приобнял, значица и в подворотню повёл.

Водопроводчик в две затяжки докурил свою самокрутку, аккуратно затушил её в пепельнице и задумчиво посмотрел на Иванова.

В комнате повисло молчание. Наконец Иванов не выдержал:

– А дальше?

– А дальше – всё, – спокойно припечатал водопроводчик. – Я на кухню пошёл чайник ставить, а когда вернулся, в подворотне ни Альки, ни её хахаля уже не было.

У Дениса резко пересохло в горле, и сами собой сжались кулаки, так, что ногти впились в ладони, но сейчас он ничего не чувствовал.

– А вы его рассмотрели, хахаля этого? – судя по севшему голосу Иванова, эмоции он сейчас испытывал примерно те же, что и Денис.

Водопроводчик впал в некую задумчивость: хмурил брови, жевал губы и молчал. Молчал не меньше минуты. Все терпеливо ждали, понимая, что сейчас торопить свидетеля нельзя. Это как на рыбалке: если поспешишь, не выдержишь, то сорвётся рыба с крючка – и поминай, как звали.

Наконец Иван Никифорович снова заговорил:

– Ну, чего на него смотреть? Чай не девка. Алька – хороша, а хахаль… Парень как парень.

Иванов кивнул, полностью соглашаясь с умным человеком, но спросил:

– Парень, значит? Не мужик?

Водопроводчик важно кивнул:

– Не мужик! Такой… дохляк, соплёй перешибёшь. Навроде вашего мальца, что давеча ко мне приходил.

– А ты, Иван Никифорович, раньше его не видел? – с явной надеждой в голосе спросил Иванов.

Водопроводчик опять пожевал губы:

– Не видел вроде… Темно в подворотне-то!

– А свет? Свет в комнате у вас горел, Иван Никифорович?

Водопроводчик отрицательно мотнул головой и презрительно скривил губы:

– А зачем мне свет? Я и без света что надо найду. Не то что Сидоровы. Жгут и жгут электричество. А чего жгут, спрашивается?

Но Иванов не дал свидетелю уйти от главной темы разговора и ловко вернул его в нужное русло, мягко улыбнувшись и с сожалением в голосе протянув:

– Жаль, что вы почти ничего не видели…

Водопроводчик сердито насупился:

– Как это не видел?! У меня глаз – ватерпас! Я тебе и без света что хошь увижу!

Он беззвучно зашевелил губами, сердито поглядывая на Иванова, и вдруг радостно и победно улыбнулся:

– В пальто он был! Да!

И тут водопроводчика как прорвало, он вдруг начал взахлёб рассказывать разные подробности. И какого роста ухажёр был: «Пониже тебя, значит, но не сильно. Говорю, на мальца вашего похож». И про кепку: «Как вот у товарища милиционера» – и тыкал пальцем с обломанным ногтем в сторону вешалки, где висела кепка Ожарова. «И поздоровался он с Алькой так ласково» – и причмокивал губами, что, видимо, должно было означать ласковый разговор. «Алечкой назвал» – и игриво, но неловко подмигивал Иванову.

По всему выходило, что Алевтина и правда знала своего убийцу, прав был Петрович.

После того, как подписали протокол, Иванов проводил водопроводчика до самой двери, уважительно пожал руку на прощание и торжественно объявил:

– Выражаю вам благодарность от всей советской милиции! Вы настоящий товарищ, Иван Никифорович!

Водопроводчик побагровел до самых ушей и что-то пробурчал себе под нос явно довольное.

Иванов подал ему листок бумаги с номером телефона:

– Если что вспомните, Иван Никифорович, звоните сразу мне! Скажите, мол, следователь Иванов ждёт моего звонка.

Водопроводчик бережно свернул бумажку с телефоном и убрал во внутренний карман пиджака.

«А ты действительно кого хочешь разговоришь». И вдруг Денис понял, что думает про московского следователя без уже ставшим привычным раздражения. Пожалуй, впервые с момента знакомства.