Читать книгу На перепутье миров - Наталья Морозова - Страница 5

– …А потом бах! – прилетела эта хреновина. И выгружают обоих голубчиков прямо туда, откуда взяли, прикинь!

Оба бледные какие-то, встрёпанные. Но целые. И вроде как скорешились – один говорит, другой добавляет. Прямо сладкая парочка «Твикс».

Бежим, значит, прямо по полю к ним, орём. Потом я спохватился – а чего это никто нас больше не торкает? Раньше, хоть слово скажешь, хоть шепнёшь – сразу по мозгам торк! А тут разговариваем – и норм.

– Есть контакт! – это дрыщ, Зорг, – мы говорили с ними.

– С кем? Кто они? Чего хотят? – народ забурлил, вопросы один за другим. Только азиатка эта, Кван, стоит столбом. Кошку свою наглаживает. Будто знает что.

Короче, офонарели мы знатно. Да и было от чего.

Возвращаться нам некуда. Вот так. Не то, что нашей планетки голубой больше нет – на месте старушка. Но тот бада-бумс, который случился, разрушил всё. Пока мы здесь цветочки тыкали, процесс стал необратимым – Зорга слова. Откуда он такие слова только достаёт. Наверное, из своей напыщенной задницы.

Как наши учёные проморгали метеорит размером с Тунгусский – сказать теперь сложно. Теперь я думаю, научные задницы и правительство просто скрыли от нас это. «Когда ничего нельзя сделать, сиди на жопе ровно и жди», – как мой папаша говорил в таких случаях.

Как я понял, глыба эта упала очень неудачно. Чего-то там сорвала, а другое пробила до самого ядра. И атмосфера, воздух наш драгоценный, весь потихоньку в космос выходит, а на её место поступает газ из этой самой дыры. Как-то так. И сейчас воздух почти закончился. Ну и жизнь, понятное дело.

Пришельцы эти инопланетные просто мимо пролетали. Ага, как же. Увидели весь этот пиздец – конец цивилизации то есть. Стали оставшихся спасать. Вот уж спасибо, спасли, бл… С утра до ночи цветочки ковырять – лучше б я на Земле остался.

Короче, кого успели – вытащили. Другие корабли свои на помощь позвали. И сейчас всё оставшееся человечество болтается на нескольких скорлупках в космосе, прикинь.

Дети перехода не выдержали. Тут у меня горло перехватило, конечно. Там, на автостанции, забавный такой пацанчик бегал, конфетой меня угостил. Не выдержал, значит.

Нет, самих инопланетян не видели, говорит Зор. «Опосредованно разговаривали», как он выразился. Ух, блевать тянет от его словечек.

Короче, нашего дома больше нет. То есть жить там нельзя.

Тут я заорал:

– Да что вы их слушаете, пришельцев этих! Небось сами всю планету разбомбили, а нас на мясо! А теперь сами заселятся на наше место! Вот пидоры гнойные!

Но Мад быстро меня заткнул. Спасибо, что не кулаком. С него станется. Если б он тоже орал, я б не поверил ему ни на грош. А он тихо так, устало говорит:

– Заткнись, щенок. Думаешь, один такой умный? Я своими глазами видел, что дома творится. А тебе лучше не видеть – да и никому.

Оказывается, этот хрен космический, который на нашем кораблике главный, устроил им краткую экскурсию на Землю. Краткую – потому что дышать там уже нечем. А скафандры сляпали из чего придётся, плохо они защищали от радиации – да, ещё и эта хрень, прикинь.

Короче, атмосферу не починить. То, что осталось, отравлено. Нас еле успели вытащить. Нас – и ещё несколько тысяч человек.

– А почему же всё- таки это случилось, вам не сказали? – это Тельник. Вот тупой. Я и то понял. Вы б его не узнали – тощий стал, оборванный. Как все мы, впрочем. Только нога, что я прострелил, зажила. Мы все тут очнулись без единой царапинки.

– Говорят, техногенная катастрофа, спровоцированная падением метеорита, – пожал плечами Зорг. Надменная задница.

– Осколок метеорита попал в одну из атомных электростанций, а там пошла цепная реакция по всей планете. Плюс дыра в земной мантии.

Он помолчал и добавил:

– Прогноз плохой. Очень. Даже если планета не разлетится на несколько кусков, жить на ней будет невозможно.

Мы замолчали. Говорят – " тихий ангел пролетел». Вот так перед мысленным взором каждого вставал его дом, близкие. Огромные города и цветущие поля. Синее небо и бирюзовые океаны. Мы оплакивали наш погибший дом. И над нами летал тихий ангел.

– Ладно. Что ж. Значит, маманя моя тоже… того! – Тельник вытер глаза. Да что там – многие плакали, а девчонки ревели в голос.

– А я как раз к ней собирался. Автобуса ждал.

Я чувствую, что сейчас тоже разревусь, как мокрощёлка, поэтому нарочно грубо спрашиваю:

– А дальше-то что? Что с нами будет?

Теперь отвечает Мад. Обводит всех тяжёлым взглядом.

– Вся штука в том, что они не знают сами, что с нами делать. Мы им не нужны, совсем. До этого никогда с людьми дела не имели. Говорят, просто летели мимо по своим делам. Так-то это исследовательский корабль. Из несколько в этом секторе. Они не приспособлены для нашего содержания. И ничего они про нас не знают. Более того, и знать не хотят. Из соображений гуманности подобрали, как замерзающего щенка зимой – а он нафиг никому не нужен, щенок-то этот.

Короче, эти исследователи хреновы поместили нас в подходящие герметичные помещения. Накачали воздуха из атмосферы. Синтезировали на коленке воду и еду. А я-то думаю, почему вкус такой гадкий! Чем так спасать, дали бы сдохнуть!

– А почему мы этими их дурацкими цветочками занимаемся? – спрашиваю, – это что, часть психотерапии?

Ответ меня просто убивает.

– А это, – Зорг обводит широким жестом поле с чёртовыми светящимися цветочками, – это, вообще-то, сборщики информации. Они нас так изучают, наши хозяева.

Блин. Так я и знал, что всё это – неспроста.

Писатель

И тут я понял, насколько же отличаются от нас наши спасители. Не зная о людях почти ничего, они приспособили для сбора информации эти вот странные растения. Их вырастили за считанные часы, пока мы были в беспамятстве.

Каждый цветок – своеобразный датчик, передающий сведения в главный бортовой компьютер. Всё просто. Каждый датчик фиксирует только один импульс – не знаю, как объяснить, я не технарь и не биолог. Все эти данные обрабатываются, машина учится. На момент катастрофы существа с далёкой планеты не имели представления, что мы за раса. Как дышим, чем питаемся. Как разговариваем.

В экспедиции на агонизирующую Землю погибли несколько членов экипажа. Но первоначальные данные были собраны. Благодаря им мы не умерли в первые же сутки на корабле.

Почему не разрешали разговаривать? Звуковые колебания создают помехи при записи и передаче данных, информация искажается. Теперь основных данных достаточно, и режим тишины соблюдать не обязательно.

– То есть можно орать и матюкаться? – это дурачок Флинт. Он не безнадёжен, конечно. Я видел слёзы на его глазах – да что там, мы все оплакивали наш потерянный дом. Думаю, его ершистость – след трудного детства. Чего не скажешь про Зора.

Ещё там, на Земле, я однажды читал статью о нём. Да, целый подвал в крупном журнале. Его называли Суперменом и героем наших дней. Он сторонился славы, но каждый хоть раз слышал аббревиатуру команды, где он работал.

Только сейчас я с ужасом и слезами вспомнил – на Земле у Зора осталась семья. Жена и дочь. Не знаю, что дало ему силы держаться. Я бы уже сломался.

***

Результатом переговоров Зора и Мада с хозяевами корабля стало соглашение. Нам разрешалось разговаривать, беспрепятственно ходить по отведённому пространству. Уединяться. Вот в этом месте я вздохнул с облегчением: справлять нужду в компании соплеменников – такое себе удовольствие.

По просьбе пришельцев мы должны быть готовы к сотрудничеству. Каждый из нас. Информации о человечестве было всё ещё недостаточно.

Теперь, когда бортовой компьютер научился синтезировать речь, стало возможно общение. И пришельцы этим пользовались. Их интересовало буквально всё: от обычаев разных народов до моего писательства. Они искренне пытались постигнуть психологические тонкости и нюансы отношений между людьми. Не потому, что хотели помочь нам. Думаю, ими двигало чистое, бескорыстное любопытство исследователей.

Мне не передать словами атмосферу тех дней. Уходя в поле датчиков, теперь уже просто прогуляться, я встречал то одного, то другого сокомандника. Каждый переживал своё горе, насколько хватало сил. И почти все предпочитали делать это в одиночестве.

Мне некого было оплакивать. Семьи не было. Так уж вышло. Слишком я эгоистичен для того, чтобы отдавать кому-то часть своей жизни. Не боюсь в этом признаться – больше всего я скучал по работе. Я так погрузился в мою новую повесть, в ее детали, действия героев и перипетии, что все дальнейшие события воспринимал как развитие сюжета. Возможно, это помогло мне не сойти с ума.

Через несколько дней я получил царский подарок. Лучший в моей жизни.

У меня нет слов. Я держу в руках всё, что осталось мне от прежней жизни. Открываю крышку – надкусанное яблочко на синем фоне медленно наливается светом.

Потом расскажу, как ноут вернулся ко мне. Всё – потом. Это просто – и одновременно фантастично. Как вся наша здешняя жизнь, впрочем.

Заряд. Ещё больше половины заряда! Кликаю по иконке. Сердце делает кульбит, а потом колотится, как ненормальное. Вот она, моя недописанная повесть…