Читать книгу Янтарный вамп. Роман. 2006-2019 - Наталья Патрацкая - Страница 3

Рядом с молодыми людьми остановилась HONDA красного цвета. Из нее выскочила женщина в красном брючном костюме, с длинными черными волосами.

– Платон, это кто с тобой? Что за тихоня в твоих руках? Да отпусти ты ее! Это моя кузина Анфиса!

– Полина, проезжай! Сегодня не твой день.

– Я уеду, но с тобой.

Рядом резко остановился темный автомобиль, из него выскочил мужчина.

– Я, я передумал. Я могу передумать? Поехали домой, хватит сердиться.

– Это судьба, – сказала женщина в красном и повернулась к сухощавому мужчине. – Амон, Вы теперь брошенный мужчина? Я Вас бросила? Можно я Вас подниму?

Амон посмотрел на бледную Анфису в объятиях Платона и на яркую Полину.

– Поднимайте меня, Полина! – сказал решительно бывший мужчина Анфисы.

– Четыре человека и четыре машины, а надо сделать две пары, – растерянно проговорила Полина.

– Машины оставляем здесь и идем на берег пруда, – четко сказал Платон.

– Пошли, – сказал Амон.

Все четверо пошли к берегу. Амон посмотрел на сухую траву, увядающую на берегу пруда, сбегал к машине, взял сдутый надувной матрас с насосом и догнал людей. Он быстро накачал матрас и предложил дамам на него сесть, но они отказались, тогда он сел сам. Рядом с ним села Полина.

Платон взял меня за руку, и мы вдвоем быстро пошли к машинам. Я села в BMW и мы поехали. Тут я почувствовала тяжесть на плечах и странное дыхание. Я увидела крупные лапы собаки и отменную собачью мордочку крупных размеров.

– Хорошая, хорошая, – выдохнула я собаке.

– Это он, его зовут Львиный Зев. Можно Зева де Люкс, как удобно, но лучше Зев. Он всегда меня сопровождает.

– Мы куда едем? – спросила я с нервной дрожью, глядя больше на собаку, чем на Платона.

– Сегодня выходной день у меня, и у тебя тоже. Мы поедем туда, куда глаза глядят. Первым делом нам надо повенчаться, поэтому мы поедем в Загорск. Там чинная обстановка, она способствует очищению от блудных мыслей. Ты Полину видела? Моя бывшая дама сердца, ей храмы и соборы не помогают.

– Мы едем венчаться?

– Не совсем так, но близко. Послушаем пение колоколов, и ты легко забудешь Амона. Мы с тобой пройдем обряд очищения. С экскурсией погуляем между храмами и в один обязательно зайдем. Сегодня день – самый раз для таких мероприятий. Там есть особая святая вода. Выпьем – помолодеем. Душа наша и очистится от скверны прежних отношений.

– Как у Вас все серьезно.

– Я тебя долго ждал, уже забывать стал.

Все так и было. Через Гефсиманский Черниговский Скит и святой источник мы вошли в новую жизнь, в которой пока все было по-старому.

– Платон, Вы меня не спросили о моей семье.

– Ты о чем? Ты одна гуляла в выходной день. Где твоя семья? Твоя семья – это ты.

– Почти угадал. Тебя волнует, сколько мне лет? Кем работаю?

– Я могу ответить, кто я. Я работаю менеджером по продаже электронных товаров высшего качества, хотя по образованию я электронщик. Знаешь, кого я видел? Ко мне приходили певцы и актеры. Я теперь всех актеров без телевизора вижу.

– Ты почему хвалишься?

– Прости, Я, я помечтал. Я охранник, обычный временный охранник. А актеров я на самом деле вижу, но они меня не видят.

– Замечательно, а вдруг ты дворник на Мосфильме? Вообще тогда всех знаешь.

– Я не дворник. Я совсем забыл, мне сегодня в ночь выходить. Я тебя подвезу к твоей Ладе, и мы разбежимся.

Платон высадил Анфису у машины и быстро поехал в сторону городской больницы. У него отец лежал в реанимации с обширным инфарктом, сегодня он мог его увидеть. Отец казался тенью самого себя. Он был абсолютно бледный, похудевший, какой-то прозрачный. Если бы не бригада врачей из реанимационного отделения, его бы уже не было на свете. Отец выглядел живым покойником.

Ужас охватил все существо Платона, он не сказал Анфисе истинной причины поездки в Загорск. Он там молился за отца, но мысленно, вслух он этого делать не мог. Он не сказал ей, что лежал в траве у пруда от страха за жизнь отца. Платон любил отца. И теперь он видел его живого. Платон Анфису вообще почти забыл, но вспомнил пляжной памятью, лежа на земле. Она своим присутствием помогла ему выйти из транса, она на него явно положительно повлияла.

– Сын, почему с таким ужасом на меня смотришь? – тихо проговорил отец.

– Прости, отец, ты прекрасно выглядишь.

– Не хорошо обманывать старших. У меня для тебя есть информация. Когда я был между небом и землей, я видел тебя с женщиной, но это была не Полина. У нее рыжие волосы и зеленая Лада, она твоя женщина от природы, – сказал отец и потерял сознание.

Платон позвал медсестру, которая в свою очередь вызвала врача. Скоро подошла его мать, Инесса Евгеньевна Евдокимова. Он ушел из больницы, думая над последними словами отца. Если бы так было все на самом деле! Анфиса ему понравилась, но и только.

Я, выйдя из BMW Платона, почувствовала подставу, и ощутила себя брошенной и обманутой. Меня использовали и выкинули, как пакет. Посмотрев вслед уезжающей машине, я перевела взгляд на берег пруда. На берегу лежал надутый матрас, и рядом с ним в странной позе лежал мужчина. Я вздохнула и решила посмотреть, кто там меня ждет на этот раз. Берег пруда вновь был пустынным.

У надувного матраса лежал Амон лицом вверх. Он был ни жив, ни мертв, но шевельнуться не мог.

– Амон, что произошло? Что с тобой? – участливо спросила я.

Он замычал и показал на сердце пальцем.

– Я вызову врача, – сказала она и стала набирать номер скорой помощи на сотовом телефоне.

Амона увезли в больницу и положили в палату, куда в тот же день перевели отца Платона из реанимации. Его отца в палате звали Дмитриевичем, на что тот не обижался, он привык к обращению по отчеству.

Через пару дней Амон и Дмитриевич могли вполне сносно разговаривать, естественно, что их волновала причина их сердечных неурядиц. После нескольких фраз о том, что было с ними до сердечного приступа, они пришли к выводу, что причина их болезни одна, и зовут ее очень скромно – Полина. Она была девушкой Платона. Полина была столь яркой особой, что руки мужчин тянулись к ней, думая, что их руки растут из ее тела.

Кирилл Дмитриевич Евдокимов по простоте душевной случайно тронул рукой Полину, когда они почти одновременно выходили из парикмахерской, он практически случайно коснулся ее тела. Она взвизгнула и прыснула ему в лицо некий газ из баллончика. Он надышался этой прелестью до инфаркта.

Амон оказался покрепче. После отъезда Анфисы с Платоном, минут через пять, он полез к нежному телу Полины и глотнул газ из баллончика. Краткая история сердечных воздыхателей яркой женщины закончилась на соседних кроватях в больнице. У них мелькнула светлая мысль подать на нее в суд, но, поговорив, они решили: этого делать не следует.

В следующий раз я и Платон встретились в больнице. Я пришла к Амону, а он к отцу, Дмитриевичу. Больные с истерическими смешками рассказали причину своей болезни. В сторону Полины летели словесные шишки до тех пор, пока они не выговорились. Мужчины замолчали.

Амон посмотрел долгим взглядом на меня и сказал:

– Совет вам да любовь.

– Амон, я не выхожу замуж за Платона! Я к тебе пришла! Ты вылечишься и вернешься ко мне.

– Вряд ли. Но ты приходи, кроме тебя ко мне никто не придет.

Сказав вежливые слова прощания, мы разошлись.

Платон сел в свою машину. Я села в свою Ладу. Мы разъехались. Он поехал к Полине, злой на нее до крайней степени. Ведь он ее газ уже проходил! И вот две новые жертвы на больничной койке лежат. Где она эти баллончики берет? Выкинуть их – и дело с концом. Так он мечтал по дороге.

Полина физически не выносила мужских прикосновений, она их терпеть не могла. Драться со всеми, кто западал на ее внешность, ей было не под силу. Она добыла баллончики с неким газом, он сужал сосуды человека, попадая в дыхательные пути. Дмитриевич много глотнул, да и стар был для таких злых шуток.

В Полине таился комплекс неполноценности, она и с Платоном вела себя как девушка. Посмотреть на нее, так только что с Тверской улицы пришла, а на самом деле у нее не было ни одного мужчины. На Тверской улице она посещала магические по своей престижности магазины и не более того. Разумеется, она видела моду этой улицы, и она отражалась на ее внешности.

Платон любил Полину, но он был нормальный мужчина, поэтому из-за нереализованных желаний так крепко вцепился в Анфису. Он изнемогал от элементарных мужских желаний. Все просто, как само устройство мира человеческих отношений.

Я думала в это время о том, почему для современного инженера вредны шахматы. Почему? Для того чтобы создавать современную технику, нужны чистые мозги, а если человек тратит их на тяжелую литературу и умные шахматы, то его элементарно не хватит на длительное служение науке. Его мозги сорвутся на пустых хлопотах.

То, что хорошо было для шаха десять веков назад, то плохо для современного инженера. Поэтому инженер не имеет права отдавать себя гарему женщин. Он истощится раньше времени, не выработав свой научно полезный потенциал. Это аксиома. А потом я стала думать о Платоне, неплохо мы съездили на экскурсию, и вовсе он не тупой, как я думала о нем на пляже. Он скорее крутой и таинственный. Амон и Полина пусть пообщаются. Внешне они друг другу подходят.

А проблемы Полины скорее всего в том, что она не нашла того, кто полюбил бы ее быстрее, чем она, как фокусник, вытащит свое оружие против мужчин. Нужен мужчина с быстрой реакцией, который бы ее обезвредил. Интересная мысль. Платон с ней справлялся, но терпение его иссякло. Полину надо непременно наказать настоящей любовью. Я задумалась, хорошо бы на это уговорить Амона, если он не побоится к ней еще раз подойти.

Я позвонила Платону и сказала:

– Платон, спасибо за поездку! У меня есть просьба: направь Полину в больницу к Амону, чтобы она посмотрела на результат своей газовой атаки, которая плачевно оканчивается.

– Анфиса, Полина – девушка непредсказуемая. Попробуй ее уговорить сама, – ответил он.

Я позвонила Полине:

– Полина, извини, что я тебя тревожу, но Амон лежит в больнице, он не понял, что с ним произошло. Ты не могла бы его посетить?

– Запросто. Говори номер палаты и отделение. Хорошо, я к нему заеду.

Я помахала головой от негодования, но лишнего слова не произнесла. Тогда я решила предупредить Амона по телефону:

– Амон, к тебе Полина едет. Будь любезен, предупреди мужчин, чтобы руки свои в карманах держали и ее не трогали.

– Я, а ты меня не могла раньше предупредить?

– А кто знал? Ты сейчас не попади в ту же ситуацию.

Полина приехала в больницу. Она зашла в палату и увидела, что все мужчины держат руки в карманах. Она сама поставила передачу на тумбочку Амона и сказала:

– Здравствуйте! Выздоравливайте! – и, повернувшись в сторону Амона, добавила: – Простите, но и Вы были неправы.

– Согласен, я поторопился, – сказал Амон, не вынимая рук из карманов.

– Амон, я думала о тебе…

– А почему не вызвала скорую помощь? Если бы не Анфиса…

– Я прыснула в тебя газ и ушла, откуда мне было знать, что ты копыта откинешь?

– Грубо как… Полина, ты яркая, красивая женщина…

– Я об этом наслышана. Меня не надо трогать руками!

– Не буду трогать тебя руками, пока сама не попросишь. Ты меня бросила…

– Не начинай. Если я тебе нужна, то будь добр, не будь нудным.

– Анфиса от меня ушла…

– Анфиса недалеко ушла, а к Платону. Найти ее можно. Я ее хорошо знаю, она тебе не подходит. Тебе я подхожу.

– В этом есть доля истины, но что мы с тобой будем делать? Что?!

– Спокойно, Амон, лечитесь, а там посмотрим! Я приеду к Вам завтра, – и она быстро вышла из палаты.

Мужчины смотрели на Полину во все глаза и держали руки в карманах, пока она не скрылась из виду, потом подошли к Амону.

– Ничего себе женщина! – проговорил один.

– Отменная дамочка! – выдохнул второй.

– Повезло тебе! – выкрикнул третий.

– Амон, бойся ее, – предупредил Дмитриевич.

– Я знаю. Но она такая красивая, ребята! – восторженно воскликнул Амон и потянулся к полиэтиленовому пакету на тумбочке.

Мужчины по очереди исповедовались о своих подвигах на личном фронте. Амон слушал их и ел, ел, все меньше вспоминая Анфису, думая только о Полине.

Полина после посещения в больнице Амона выбросила все баллончики с газом. Она встретила его из больницы и привезла домой. Раньше у него была комната в трехкомнатной квартире, когда он жил с родителями, точнее с матерью и отчимом, его отец родной жил в стране пирамид, но питался он отдельно от них и вел скромный образ жизни. Родители его имели дачу, куда он редко ездил. Он сдавал белье в прачечную, потому что не хотел обременять родственников ничем.

Женщин у него практически не было, он со всеми дружил и заигрывал. Он очень хотел уехать на родину отца. Полина прониклась к Амону участием. А он ее практически не касался.

Долго такие отношения продолжаться не могли. Полина стала замечать, что перестает быть яркой женщиной, она стала полнеть, дурнеть. Она уже не смотрелась в зеркало, словно ее сглазили. Она становилась похожей на него. Амон тоже стал прибавлять в весе после больницы, но набирал не мышечную массу, а элементарную жировую прослойку. Полина вспоминала свои редкие отношения с Платоном все реже и реже.

Раньше она была яркой женщиной и вела насыщенный образ жизни, тогда и купила алую машину, теперь она этой машины стыдилась и хотела ее поменять. Прежний ее мужчина водил ее на приемы и презентации, на которые его приглашали клиенты. Они расстались, когда он полез к ней с нормальными мужскими намерениями. Она достала газовый баллончик, и он выбил его из ее руки. На этом презентации прекратились.

Я решила заняться вплотную Платоном, но он оказался неуправляемым и мне не подчинялся. Я билась как рыба об лед, и все безуспешно. Я хотела уже махнуть на него рукой и тут услышала звонок в дверь, заглянула в глазок и увидела цветок.

– Эй, кто там? Я не открою дверь, пока не увижу вас.

– Я, это я, Платон.

– Ты?! – удивленно воскликнула я, открывая нервно дверь.

Между ними красовался огромный букет цветов. Платон вошел в квартиру. Цветы поставил в вазу. Он прошел в комнату, сел на диван. Перед ним стоял журнальный столик.

– Нормально живешь, Анфиса, – сказал он, крутя головой.

– Не жалуюсь.

– А я с родителями живу, – без эмоций вымолвил Платон.

– Я поняла.

– Ничего ты не поняла, – нервно заговорил он. – Мы взрослые люди, а ведем себя как подростки. Жизнь мимо проходит!

– От меня что требуется? – раздосадовано спросила я.

– Прости, я погорячился. Ничего у нас не получится! – с истерическими нотками в голосе проговорил крепкий на вид мужчина. – Я сейчас один. Приходи ко мне.

– Ты уже пришел ко мне, а Амон сейчас с Полиной любовь крутит.

– Я в курсе. Я не против их пары. Хочу сделать тебе предложение: выходи за меня замуж!

– Отлично! Ты у меня спросил: свободна ли я?

– Согласишься, будешь свободная для меня. Ты мне подходишь.

– Я это знаю. Но у меня есть один бывший гражданский муж, и это Амон, хотя я сейчас одна.

– Возьмем его к себе! – удивился Платон своим словам, а еще больше он удивился тому, что у меня был кто-то до него, а именно донжуан Амон.

– Он иностранец. Я от него сбежала, теперь одна живу. Он привык жить с пирамидами, а я не могу с ними жить. Он меня звал в свою страну. У меня аллергия на чужой климат, поэтому меня он отпустил полюбовно. Я покрываюсь волдырями размером со смородину, стоит мне выйти на солнечную улицу на его родине.

– Размером с черную или красную смородину?

– Белую смородину. Я серьезно говорю.

– И я не шучу. А здесь я на тебе волдырей даже на пляже не видел. Так что было с тобой раньше?

– Помнишь, когда я лежала на пляже, а к тебе не подходила? Тогда я вернулась на родину, мне так хотелось на солнце полежать и не покрыться волдырями! Земля одна, а солнечная радиация разная. Моя кожа выносит только наш климат с прохладным летом.

– Я понял, что виновных в твоей истории нет. Как твой гражданский муж посмотрит на нашу законную женитьбу?

– Он в том году сам женился. Он живет на две страны. Я живу одна.

– Славно, одна жизнь у тебя за бугром осталась, потому что что-то не получилась с Амоном. Мое предложение остается в силе, я не богат, но есть машина и квартира с родителями.

– Я поняла и могу выйти за тебя замуж! Но еще Амона надо пристроить, чтобы он нам не мешал.

– Он кто тебе? Поподробнее, если можно.

– Друг. Друг, и бывший гражданский муж. Он меня поддерживал морально, но не материально со дня знакомства.

– Тогда Амон с Полиной пара.

Слишком серьезный разговор ограничивал любовные импульсы. Платон и я просто побеседовали за чашкой чая и разошлись по домам. Мы договорились о том, что каждый из нас пока будет жить у себя дома, не обременяя друг друга семейными отношениями.

В дверь позвонили. Я открыла дверь, думая, что вернулся Платон, но за дверью стоял его отец Кирилл Дмитриевич:

– Анфиса, я хочу поближе познакомиться с будущей невесткой.

– Проходите, – сказала я, пропуская в квартиру предполагаемого родственника.

– Я по делу. Я хочу, чтобы Вы стали моей женой, а со своей женой, Инессой Евгеньевной, мы давно живем в разных комнатах.

– Вы нормальный человек?

– Вполне. Зачем тебе мой Платон Кириллович? Я лучше.

– Да Вы еще от инфаркта не отошли!

– А я такой! И у меня есть для тебя подарок, а у моего сына жабу в болоте не выпросишь, – и пожилой мужчина достал из внутреннего кармана пиджака коробочку, обтянутую желтым бархатом.

– Не надо мне подарков! Идите домой! Понятно, почему в Вас Полина разрядила газовый баллончик!

– Не смей вспоминать! Смотри! – и пожилой мужчина открыл маленькую коробочку.

В коробочке лежал малюсенький янтарь.

Я так была поражена, что даже не рассмеялась.

– Это янтарь из усыпальницы фараона.

– Чудно. Откуда там взялся янтарь? Как он к Вам попал?

– Я был членом экспедиции в тайны пирамиды и нашел этот камешек. Наша экспедиция спустилась в гробницу. Люди хватали все, что под руку попадало, но потом не могли выйти из усыпальницы. Они погибли почти на месте. Я стоял наверху. Один человек, умирая, бросил горсть самоцветов на песок. Это все, что он вынес из гробницы, и прожил больше других. Те, кто брал больше, жили меньше, они не доползли до выхода. Я не выдержал, взял маленький янтарь и больше ничего. Я тогда был совсем молодым человеком.

– Почему мне такая честь? – прошептала я, с восхищением взирая на янтарное чудо.

– Анфиса, ты вытянула Платона из тяжелой депрессии и спасла меня. Ты заслужила награду. Нет, замуж за меня выходить тебе не надо – это моя дежурная шутка, которую не поняла Полина. Если у вас с Платоном будет ребенок, то я буду счастлив, тогда и янтарь будет принадлежать моему внуку.

– Спасибо, – искренне сказала я, забирая протянутую коробочку.

Но бархатная коробочка выпала из моих рук. Янтарь выпал из желтой коробочки. Ноги пожилого человека подкосились. Он упал, протягивая из последних сил руку к янтарному зернышку. Ему стало плохо.

– Господи! – вскричала я. – За что мне эти испытания?! – и я стала вызывать врача.

Я с ужасом взирала на янтарь фараона. Я боялась взять в руки древнее сокровище и понимала, что его надо спрятать от людей. Мне показалось, что меня убьет током, если я рукой коснусь янтаря из коробочки. Я взяла пинцет через резиновые перчатки, подняла пинцетом с паркета янтарь фараона, положила его в желтую коробочку и спрятала ее.

За окном заревела сирена. Врач выслушала меня, она поняла, что больной недавно перенес обширный инфаркт. Пожилого человека вновь увезли в больницу. Я вышла на улицу, посмотрела на стриженый газон, вспомнила янтарь фараона, села на скамейку и задумалась.

После смерти отца Кирилла Дмитриевича Платон расхотел жениться на мне. У него была трехкомнатная квартира с родителями. Мать, Инесса Евгеньевна, ему не мешала, а помогала, и жена ему теперь была ни к чему. Я Платону про янтарь фараона ничего не сказала. На отказ жениться на мне не обиделась.

Я спросила у будущего наследника:

– Платон, а не остались ли желтеющие бумаги в архиве твоего отца?

Платон такому исходу дела очень обрадовался и пригласил меня посмотреть бумаги отца. В одном шкафу я обнаружила стопку папок. Я сложила архив в четыре полиэтиленовых пакета и с помощью Платона донесла их до машины. А он был рад избавиться от старого, пыльного хлама отца.

Полина, прослышав об изменениях в судьбе Платона, явилась к нему с повинной. У него глаза от изумления стали как пятирублевые монеты: перед ним стояла бурая дурнушка. От прежней яркой красоты Полины почти ничего не осталось.

– Полина, где тобой мыли пол?! – воскликнул удивленный Платон.

– Я так изменилась?

– Не то слово, ты обветшала, как старая тряпка.

Она подошла к большому зеркалу, осмотрела себя и пролепетала:

– Я давно такая.

– Бросай Амона и возвращайся ко мне. Я расстался с Анфисой, она слишком самостоятельная девушка. С тобой мне проще и легче.

– Я не против тебя, – затравленно сказала Полина.

– Какая ты теперь! Ой, что из тебя сделали, уму непостижимо! – все не переставал удивляться Платон. – Принимай хозяйство в свои руки: убирай, готовь еду и меняй все на свой вкус. Действуй! Мама постоянно на работе.

– Я что, от домашних хлопот красивее стану? – с наивным притворством спросила Полина.

– Красивее вряд ли, но стройнее станешь, если не будешь съедать все, что приготовишь.

– Такая перспектива меня не радует, лучше помоги мне поменять красный автомобиль на любой другой.

– Ой, совсем потухла девочка. Нет, не помогу. За какие заслуги твои передо мной я должен тебе помогать и тратить свои купюры? Я тебе предложил быть хозяйкой в моем доме? Ты отказалась. А я отказываю тебе.

– Ты предложил мне стать твоей домработницей.

– А в чем разница? Я не понял! – искренне удивился Платон.

– Пока. Я ушла, – сказала Полина, захлопнув за собой дверь в прошлое.

Полина вышла от бывшего друга с внутренней обидой на всех мужчин. Но солнце светило, трава зеленела, грустить не хотелось и одной быть тоже не хотелось. Амон ее больше не привлекал, он вел холостой образ жизни. Она знала, что он богатый, его карманных расходов ей бы на новую машину точно хватило! Но у него и рубля не выпросишь – это она знала по личному опыту, хотя Анфиса утверждала, что он щедрый. Но когда это было?!

Пошла Полина домой, а навстречу ей шла Анфиса.

Мы остановились, испытующе посмотрели друг на друга.

– Полина, ты от Платона идешь к Амону? – с легкой обидой спросила я.

– А ты от Амона к Платону? – не удержалась Полина.

– Отлично, так и пойдем по своим новым местам.

– Анфиса, Платон сказал, что вы разошлись, – обиженно сказала Полина. – А ты к нему идешь. Он мне предложил быть хозяйкой в его доме.

– Надеюсь, ты не отказалась? – тревожно спросила я.

– А вот и отказалась! – неожиданно гордо ответила Полина и пошла домой.

Мать, Любовь Сергеевна, открыв дверь Полине, сказала, что купила посудомоечною машину, и ее уже установили.

– Спасибо, мама! Я буду жить дома! – воскликнула Полина и стала рассматривать новую посудомоечную машину на кухне. Сама кухня сияла всеми светлыми поверхностями. Она с наслаждением оглядела творение рук матери. Ей осталось вымыть руки, а мама уже ставила на стол тарелки с едой.

– Хорошее решение, живи дома, – ответила довольная ее решением мать.