Читать книгу Орхидейные сказки. Для взрослых и детей - Наталья Резникова - Страница 17

Стояла непривычно жаркая для подмосковного июля погода. Градусник показывал за 30 градусов. Днём стояла духота, но вечером становилось свежо, а ночью прохладно, даже хотелось укрыться одеялом.

Орхидей проснулся на рассвете. Остальные обитатели Орхидеевки еще спали.

Сладко потянувшись в стороны воздушными корнями, орхидей укутался поплотнее в листья и прислушался. Было удивительное утро. Тишина. Не чирикали птицы, не шелестели листья, в полном безветрии плыл запах цветущих лип. Орхидей вдыхал веламеном сладкий липовый запах и один наслаждался полной тишиной. Кот дрых где-то в доме. Он не любил утренней росы. Грибной комарик Альфред рано не вставал, он был сибарит и неженка.

Поправив лепестки цветов, Орхидей грелся под ласковым солнышком без опасения сжечь листья, пользуясь тем, что солнце ещё нежаркое.

Даже болтливая сорока, трещавшая без перерыва, куда-то подевалась. Обычно её трескотню было слышно везде, как будто целая стая окружила дом. Но сейчас она куда-то улетела, возможно, записалась на курсы ораторов, решив извлечь пользу из своей болтливости. Она никогда не могла остановиться и болтала без умолку. Часто она начинала рассказывать о каких-то неизвестных сороках, называя их по именам, и слушатели не могли понять, зачем им слушать о сорочьих родственниках и знакомых. Тем более, начав очередную историю, она забывала, к чему она вела, и разговор становился всё более бессмысленным, хотя и односторонне оживлённым.

Начав рассказ, сорока могла долго лететь за несчастным слушателем, попавшим ей в крылья, и продолжала делиться дорогими её сердцу воспоминаниями. Она была доброй, с синими перьями и ярко-белой грудкой, поэтому ей прощалась некая назойливость. Скворец подшучивал над ней, но добродушно. Кота же он ядовито подкалывал. С ним они вели яростные перепалки. Это было явное влияние вечерней программы Соловьева, как его ласково называли телезрители, «Вечернего мудозвона».

Небо было ярко-голубым, зелень играла всеми оттенками. Орхидей наблюдал за цветовыми пятнами на земле, за игрой солнечных бликов и ощущал себя счастливым. Он посматривал на трёх орхидей-бабушек, их вынесли на улицу только вчера, и они мирно дремали в прохладе. Листья их были огромными и они продолжали цвести, несмотря на то, что процвели всю зиму. «Старая гвардия», – с уважением подумал Орхидей и поправил ветку так, чтобы лучи солнца не падали на листья почтенных бабушек-орхидей. Хозяйка хотела разделить эти орхидеи, но бабульки выпустили мощные цветоносы, пришлось отложить планы.

Орхидей медитировал и даже вздремнул, тихонечко посапывая.

Внезапно он вздрогнул стеблем и поднял голову. Отчаянно жужжа, к нему летел шмель Сысой. Он был одет только в полосатый жилет и торопился изо всех крыльев. Подлетев к горшку Орхидея, юркнул под ракушку, прикрывающую корни, и едва переведя дух, просипел: «Меня тут нет», – и тут же заполз глубже в кору. Орхидей остолбенело смотрел на него и ничего не понимал. Вдруг вдали показались две точки, превратившиеся в двух огромных слепней.

Подлетев к Орхидею, они присели на стебель каланхоэ, росшего рядом, и учтиво поинтересовались: «Не пролетал ли мимо шмель Сысой?» Орхидей отрицательно махнул цветоносом. У него внезапно пересохло в устьицах, и он закашлялся. Слепни, зорко осмотревшись вокруг, погнались за какой-то мошкой, мелькнувшей в вышине, приняв её за шмеля.

Сысой Степанович выглянул из-под ракушки и поинтересовался:

– Что, улетели?

– Да что ты натворил, Сысой? – спросил Орхидей. – Зачем тебя ищут эти нукеры?

Сысой, отдуваясь и пыхтя, пытался выбраться из норы, в которую залез с головой.

– Да ничего. Обещал договориться с дикими пчёлами о мёде… Не получилось, а слепням забыл сказать. Они сунулись в дупло, их там чуть не порвали…

– И?

– Немного схитрил. Туда-сюда… Пришлось бежать, подумаешь, забыл я.

Сысой поправил меховой полосатый жилет и полетел завтракать, хотя был начеку и постоянно осматривался, предусмотрительно кружа недалеко от горшка. Сысой подлетел к Жгучему Перцу, пытаясь выудить сладкий нектар из беленьких цветочков, в изобилии усыпавших растение.

Перец ткнул его сухим стручком и сказал: «Сысой, ты офонарел? Мои цветы не выдержат такого борова, как ты».

А днём Сысой уже полностью оправился от страха, и его видели – он обучал игре в покер Альфреда под кружевным листом аспарагуса. Орхидей слышал их возгласы: «Не с той карты пошёл!» и «Сам такой».