Читать книгу Что такое свобода. Сборник КИФ-7 - Наталья Сажина - Страница 7

Вечер четверга перевернул мою жизнь. Я никогда не думала, что сюжет типового сериала для домохозяек может развернуться не на экране, а в моей квартире…

Мне тридцать, в любовь с первого взгляда давно не верю, да и в саму любовь тоже. Обожглась несколько раз и решила, что хватит, лучше быть одной, чем мучиться ради социального статуса, подстраиваться под запреты, правила. Нет уж. Выкупила однушку, которую снимала и коротала уже месяц вечера с очередной книжкой про ту самую любовь, в которую не верила. Смешно.

В районе десяти, когда за окном уже опустились по-майски теплые и темные ночные портьеры – в дверь позвонили. Я посмотрела в глазок – какой-то мужчина. Гладко выбрит, с рюкзаком походным, на продавца всякой всячины непохож.

– Кто? – спросила я.

– Добрый вечер. Вы простите, что так поздно. Меня зовут Николай, я тут жил когда-то.

Я догадалась, что это сын хозяйки, она держала квартиру для него до последнего, ждала, что вернется, фото показывала, нахваливала, но, как я поняла, они разругались и… теперь хозяйка здесь я.

– Что вам надо? – буркнула я, приоткрыв дверь на цепочке, и попыталась понять, не пьян ли незваный гость.

– Тут такое дело. – Николай почесал подбородок. – Я… Мне бы переночевать… Вы не подумайте ничего, я приличный… Просто время уже позднее, я с автобуса, ноги сами привели к родному дому, словно предлагали сюрприз маме сделать, хоть и запоздалый…

– Ну уж очень запоздалый, вы разве не знаете, что она давно уехала не просто из города – из страны, на малую родину и продала квартиру?

Николай вздохнул.

– А я думал, почему же у нее абонент недоступен последний месяц. Эх. Ну вы же добрый человек, слышно по голосу и по глазам видно.

Я отошла в темноту коридора. Видно ему, ага. А гость мой попытался надавить на жалость.

– На дворе ночь, телефон сел, как назло, да и голова не соображает, куда податься. Мне бы только ночь переждать, а завтра я что-нибудь придумаю.

Николай сложил ладони и посмотрел, как кот из Шрека, а меня словно муха укусила. Хотя, чего это муха? Вполне себе нормальная реакция.

– Вы, конечно, извините, но я посторонних мужчин в дом не пускаю. Надо было найти способ связаться с мамой и узнать, ждет ли она вас, а не приходить вечером к… – я хотела сказать «одиноким женщинам», но испугалась, а что, если он маньяк, решит еще, что я легкая добыча. Ну уж нет. – Идите лучше… да хоть на вокзал, только не маячьте у моей двери, а то полицию вызову.

Николай поднял руки, шагнул назад, развернулся и медленно начал спускаться по лестнице.

Я дождалась, когда он исчезнет из виду и вернулась в комнату. Меня раздирало возмущение. Ну какой наглец, а? Сейчас я его пущу, а потом как в сказке про зайца и лису – останусь на улице. Надо Тамаре Федоровне сообщение бросить, чтоб сыночку передала хорошие пожелания. Но, как назло, где и как я записала номер телефона бывшей хозяйки, не нашла.

Проворочалась всю ночь, утром разбитая встала. Быстро собралась на работу, открыла дверь и чуть не осела. Гость вечерний спал на лестничной площадке пролетом выше моего этажа. Вот же! Сделал вид, что ушел, а сам поднялся? И ведь свернулся, как котенок, рюкзак приобнял. Мне так жалко его стало… Но я тихонечко прикрыла дверь, чтобы не разбудить бедолагу и мягкой поступью зашагала по ступеням вниз.

Дом мой сталинский пятиэтажный в спальном районе маленького городка. Я любила его двор: в нем почти не было машин, много зелени, детская площадка, лавочки, спортивный уголок, до остановки быстрым шагом минут десять, а прогулочным двадцать. За это время можно собраться с мыслями утром, а вечером переключиться с режима «работа» на режим «дом». Выкинуть запахи и шумы центра города, офиса, гама коллег, клиентов, начальника. Забыть про буквы, цифры, отчеты.

А уж в пятницу, когда короткий день, да погода прекрасная. Я наслаждалась свободой, возвращаясь домой, зашла в магазин, купила попкорна и решила, что вечер проведу в этот раз не с книгой, а у экрана с мелодрамой, такой, чтобы душу вывернула. Про вечернего гостя я почти не вспоминала и убедила себя, что это была нелепая случайность.

Подъезд встретил ароматами: кто-то готовил что-то вкусное. Наверняка вкусное. Я чувствовала запах жареного чеснока, тушеного помидора, от кислинки мой рот топила слюновая волна. Я решила, что завтра обязательно покашеварю, чего-нибудь эдакого сотворю, а то давно себя не баловала блюдАми.

Поднявшись на третий этаж, я краем глаза отметила, что лестничная площадка выше свободна, значит, гость ушел. Надеюсь, не придет снова… Я открыла дверь и обомлела. Запахи шли из моей квартиры, а на кухне в моем фартуке стоял он…

– Привет. Голодная? Я подгадал со временем. Конечно, набор в холодильнике у тебя так себе, но и из него удалось сварганить ужин. Мой руки и садись.

Меня окатил гнев, он волной прошелся с пяток до макушки и обратно, я почувствовала, как слова попытались вырваться, но застряли от негодования:

– Вы… Вы… Как… Какого черта! Что вы здесь делаете и как попали в мою квартиру? Мою! Квартиру! Я сейчас вызову полицию!

Меня трясло, я с трудом вытащила телефон, но в глазах все плыло, я промахивалась мимо виртуальных кнопок, стоя в дверях так, чтобы в случае чего быстро убежать. А он. Вытер руки о мой. Мой! Новехонький! Фартук. И спокойно так пояснил:

– Вы простите. Мне мама приснилась, просила помочь, жаловалась то ли на проводку, то ли на протечку. И оказалась права – утюг вы не выключили, видимо, в спешке. Пожар мог бы случиться.

– Ничего не понимаю, какой утюг? Как вы дверь открыли?

– Ну… Ключом. Своим. – Он взял с комода связку с брелоком в виде поварского колпака.

Вот же я дура… Ведь говорят: купил квартиру, первым делом смени замок. А я? Наивная. Думала, ну бабулька давно не живет здесь, кому нужно в ее квартиру лезть? Брать нечего. Сэкономила блин на свою голову…

– Это частная собственность. Вы не имеете право, убирайтесь, пока полиция не приехала.

Я повторила попытку справиться с кнопками, уже набрала три цифры экстренной службы и почти нажала «звонок». Николай примирительно поднял руки, но подошел немного ближе. Прислонился боком к стене, улыбнулся и подмигнул:

– А что вы им скажете? Дверь не взломана, на кухне ужин. Подумают, что обычная семейная ссора. Кстати, выходите за меня замуж. – Он встал на колени и протянул мне ладонь.

Ну каков? А еще смотрит голубыми глазами, хлопает выгоревшими ресницами. Ямочки на щеках. Ммм. Мамочки, что же творится? Сердце завальсировало, ноги подогнулись, словно я стала персонажем одной из книг, которыми зачитывалась. А запах из кухни? Желудок заурчал, а гость незваный засмеялся.

– Кажется, у меня появился союзник? Ириш, мой руки, ужин стынет. – Встал и по-хозяйски отправился на кухню, видимо, накрывать стол.

Я вздохнула. Ну, а что такого-то? Вроде не совсем уж незнакомый человек. Заочно-то я его знаю. Да и еда уже приготовлена, я только поем… Мои ведь продукты, а значит, имею право.

Сняла туфли, повесила на крючок плащ и отметила, что вешалка не шатается. Как интересно, гость-то мой не только готовить умеет. Весь такой идеальный вырисовывается… Жаль, что даже в книжках у самых положительных персонажей есть червоточина, и у Николая наверняка имеется. Но мой желудок так сжался, что я на время отложила размышления – сначала поесть, а уж потом…

– А мы уже на ты? – выкрикнула я из ванной.

Поправила прическу, смахнула осыпавшуюся тушь, покусала губы. Посмеялась – точно вжилась в роль героини книги. И осознала, что меня смутил не только переход на ты: имя-то я ему не говорила…

Николай встретил меня на моей же кухне, как официант: через руку полотенце. Блин… плохо отстиранное. Отодвинул стул. И тот не скрипнул, царапая перепонки, а мягко прошуршал по плитке. Как? Я все никак не могла придумать, как восстановить стертые резинки, а тут – магия. Николай сел рядом и ответил на незаданный вопрос про имя:

– Мне кажется, я знаю тебя очень давно, мне мама говорила об интересной девчонке, которая присматривает за квартирой. Честно скажу, сватала.

Я почувствовала, что краснею. Мне-то Тамара Федоровна тоже намекала, что было бы здорово, если бы мы присмотрелись друг к другу, что видела во мне родственную душу и маячок, который смог бы сына вызволить из заточения соблазнами больших городов. Но я увиливала от темы, а тут… словно желание прошлой хозяйки сбылось.

Николай пододвинул ко мне тарелку, источающую непередаваемый аромат. Зараза, еще и всколыхнул воздух рукой, как сомелье, чтобы мой желудок перетянул все внимание на себя и вновь отключил мозг. Так же нечестно!

– Если ты против можем на вы, но у меня предложение лучше: давай съедим по ложке ризотто на брудершафт – еда-то сближает.

Так вкусно я не ела давно. Рис без комочков, которые у меня обычно получались, он просто таял, и я растворялась вместе с ним. Мне стало интересно узнать побольше про Николая. Ну раз уж все равно сидим вместе, чего в молчанку-то играть.

– Вы…

Он обиженно вздохнул, и я поправилась.

– Ой, прости. Ты повар?

– Да. – Он откинулся на стул и посмотрел в окно. – Уехал в большой город на заработки. Хотел славы, драйва, свободы. А мама обратно звала, говорила, что скучает, не справляется. Я обещал: вот стану шефом номер один и к себе перевезу. Но она отказывалась и жаловалась, что я изменился, отдалился. Да, каюсь: вместо звонков изредка писал сообщения. Короткие. Некогда все было. – Он вздохнул, встал и подошел к окну. – Ритм у нас с мамой был разный: я чаще в ночные смены работал, а днем отсыпался.

Я заметила, как слегка подрагивали его плечи, захотелось подойти и обнять. Но Николай развернулся и сел по-мальчишески на подоконник.

– Я стал другим. Не сразу заметил, а словам мамы не верил, отмахивался, злился, грубил. Но знаешь, как только наша нить связи оборвалась, я словно прозрел. Гонка за деньгами и славой не приносила удовлетворения, она бесконечна, она рождала рамки, оковы. Другие, не такие, как дома. Там ты от них задыхаешься, разрушаешься. А здесь чувствуешь скорее заботу родного воздуха, защиту. Даже детские воспоминания укутывают шалью и согревают: неважно хорошие они или плохие – они часть тебя. – Он спрыгнул с подоконника и сел обратно за стол. – В общем, я собрал сумку и приехал…

– А тебя тут никто и не ждет уже…

Он кивнул и перевел разговор на поварские истории: о пригоревших котлетах, сбежавших соусах, пересолах и волосах, подкинутых конкурентами на конкурсах.

Я слушала его бархатистый голос и фантазировала, наделяя Николая качествами персонажей из книг. Почему-то показалось, что он поет. Под гитару. И обязательно умеет танцевать вальс. Как на балах.

Мои мысли скакали, пока он насвистывал незнакомую мелодию, убирая со стола и намывая посуду. Я представляла, что прямо сейчас у какого-то автора рождаются строчки сюжета и сцены из него воссоздаются на моей кухне. Для меня. Блин… наверное, я сплю. Ну не бывает же вот так все гладко. Не бывает. Не верю. Я еще немного побуду в мечте, а потом…

Но и потом я Николая не прогнала, а разрешила остаться на ночь. На кухне. На полу. Ну а что? Гостевых кроватей у меня нет, диван один. А на кухне все лучше, чем в подъезде…

Этой ночью я снова плохо спала: прислушивалась, не захрапит ли нежданный постоялец. Но нет. Я все больше удивлялась: ну, откуда он взялся? Почему такой положительный? За что мне чудо досталось? Хотя… Бывают же подарки вселенной. Я вот намучилась раньше – поэтому и заслужила. Бери не хочу.

Но сомнения нарастали, и дрозд выстукивал по сознанию, выискивая намек на червоточинку Николая. Ведь в каждом она есть, просто некоторые умело скрывают недостатки. И выявляются неприятные тайны, как только ты расслабишься, поверишь в сказку. Нет уж. Завтра же сообщу Николаю: «Все гость дорогой, ты безумно вкусно готовишь, но в мои планы не входит сдавать койко-место». Я посмеялась и поправилась: вернее, поло-место.

Но утром… мой мозг снова проиграл битву желудку.

Яйца пашот, кофе со взбитыми сливками: не из баллона, а взбитыми обычным венчиком. Я чувствовала себя принцессой на личном пиршестве. Нет, королевой. И я понимала, что мне хочется, чтобы гастрономическая сказка не кончалась. Еще хотя бы денек.

А Николай вновь встал на колени и повторил предложение выйти замуж. Я нахмурилась. Зачем ему это? Точно что-то затеял. Наверно брачный аферист, они такие песни поют. Сейчас скажет, что ему деньги нужны, квартиру предложит заложить. Ну уж нет. Я не поддамся.

– Ну а что? – бормотал Николай, намывая снова посуду. – Ты красавица, умница, незамужняя, я холост и вкусно готовлю. Зачем прятаться в коконе одиночества? Мы можем создать не только семью, но и бизнес. Ты работаешь менеджером и, судя по твоим же словам, хорошо продвигаешь. Других. Но пора сделать это и для себя. Замутим домашнюю кухню, будем продавать в офисы обеды. А то что вы там едите-то в обычных столовых: кашку, да жидкие супчики в лучшем случае.

Вот оно. Вот… Запел. Эх, а я так надеялась, что чудеса бывают.

– У меня плохая кредитная история, – выставила я первый барьер.

Николай обернулся, вытер лоб тыльной стороной ладони.

– А при чем тут кредитная история? А-а-а-а. Ой… Да нет. Черт, представляю, что ты подумала. Нет. Мне не нужны от тебя деньги. У меня много знакомых, готовых инвестировать в бизнес. Убеждали меня давно, а я отказывался. Но вот здесь ощутил такой прилив сил, наблюдая, как ты уплетаешь мои блюда. Ты не веришь мне?

Я покраснела.

– Мы знакомы один день. Как ты думаешь, верю ли я тебе?

– Резонно.

Он подошел ближе, взял мою руку и приложил к своему сердцу.

– А ему?

Я засмеялась, шаблонный сюжет продолжался.

– Кому ему?

Он взял вторую мою ладонь и поцеловал ее. Ох, какие же табуны мурашек побежали по спине, шее, а пальцы на ногах поджались.

– Я умею не только готовить, – добавил Николай.

Я это и без слов заметила по, так скажем, мужским мелочам, так не хватавшим квартире: вон и кран перестал подтекать. Но высвободила руки, поворошила его мягкие темные волосы, с трудом сдержалась, чтобы не коснуться его губ и не вдохнуть запах сливок, которым он, кажется, пропитался.

Николай щелкнул меня по носу, взял опять за руку и провел большим пальцем по ладони. Нет. Он это специально? Чувствую в его союзниках теперь не только желудок…

– Слушай, ты же здесь относительно давно живешь, а как хорошо знаешь наш район? Хочешь, я покажу тайные места, где мы мальчишками устраивали засады, куда приглашали девчонок, чтобы украсть первые поцелуи.

Давно я так романтично не проводила субботу. Николай держал меня за руку, рассказывал смешные истории. Мы сидели под деревом желаний: необычная осина покосилась, в нее однажды попала молния и с тех пор ребята решили, что дерево волшебное.

– Ты у него просил стать известным шеф-поваром, – догадалась я.

– Ага. А еще про экзамен с первого раза, скидку на билеты. Да много разной мелочи. У Димки из третьего подъезда велик самый крутой был, батя в лотерею выиграл. А у Саньки родители не развелись, хотя уже документы подали.

– И ты прям веришь, что это из-за дерева?

Николай встал, протянул руки к веткам, похлопал по-дружески ствол.

– Как сказать. Некоторые события можно назвать совпадениями: вещи потерянные быстро находились или сосулька падала в двух шагах от тебя. Но мы просто хвастались, что умеем с деревом разговаривать и оно наш оберег. Но предупреждали, что оно слушало только, жителей этого двора, а просьбы чужаков игнорировало. – Николай обнял осину и приложил к стволу ухо, словно прислушивался.

– А сейчас, о чем его просишь? Ведь ты не просто так меня сюда привел? – Я сощурилась и сложила руки на груди.

– Хочу, чтобы мы стали семьей.

Николай так посмотрел на меня. Серьезно. Не мигая. Словно речь была не про семью, а про что-то большее. Он не дышал. Или мне показалось? И ждал, что я решу. Вот прямо сейчас. Я почувствовала, как горло сдавило, под лопаткой зашевелился жучок, запуская волну онемения. Передо мной словно развилка появилась и оттого поверну ли я в нужную сторону, зависит не случится ли катастрофа? Землетрясение, взрыв, ураган… Что-то вот прям плохое-плохое, от чего уже сейчас хочется реветь в голос.

Видимо, уловив мое состояние, Николай подмигнул. Зараза. И встал на колено. Рыцарь, блин, с поварским колпаком вместо меча.

– Что скажешь?

Я толкнула его в плечо и рассмеялась. Натяжно. Видения развилки еще не до конца растворились.

– Вот заладил. Ну зачем тебе это? Когда ты холост – ты свободен, можешь уехать, куда и когда хочешь, можешь делать то, что твоей душе угодно, не оправдываться, не отчитываться. А брак – что это, если не оковы? Чем они лучше тех, от которых ты сбежал из мегаполиса.

Николай сел, скрестив ноги.

– Почему же брак так негативно окрашен? Для меня это, во-первых, семья, – он принялся зажимать пальцы. – Во-вторых, поддержка. Это ночью дыхание в унисон. А еще возможность уткнуться в плечо, когда плохо и визжать, как ребенок, когда хорошо. Это прогулки вдвоем, держась за руки. Это объятия и мечты.

Нет… Точно сон. Мужчины так не говорят. Даже в книгах. Я перевела тему в шутку:

– Это ты сейчас заказ дереву делаешь?

Он подмигнул и кивнул.

– Почему бы и нет? Проверю, вспомнит ли осина меня. Примет ли за своего. Или… – Николай поник и прошептал: – Или и с ней у меня связи потеряны…

Я встала, отряхнула травинки, провела по искореженной ветке и коснулась молодых листочков.

– Как ты себе это представляешь? Сейчас дерево меня заколдует: окутает невидимой паутиной, проникнет в мозг, нажмет на кнопку, а я как марионетка кивну и скажу «да»?

Видимо, со скепсисом я переусердствовала. Мой спутник встал, и сейчас это был не уверенный в себе Николай, а скорее расстроенный подросток Коля, которому отказала в дружбе девчонка, да еще и посмеялась над предложением. Он не посмотрел мне в глаза, плечи поникли, взлетела горсть земли, поддетая носком ботинка.

– Это же всего лишь детская шутка, местный фольклор.

Я попыталась сгладить ситуацию:

– Мне кажется, ты не все показал из обещанного.

Коля протянул мне руку и наше путешествие по двору продолжилось. Коля снова погрузился в воспоминания, а я наблюдала за его мимикой. Сбоку. Вслушивалась в интонацию и замечала, как он менялся, словно напитывался прошлым и возвращал постепенно уверенность в себе от каждого объекта, с которым был связан когда-то.

А для меня создавался мир – антураж книги по которой мы с рыцарем в поварском колпаке гуляли.

Вот школа с покосившимся забором, из-за него доносились крики мальчишек – играли в футбол. Вот узкая тропинка к гаражам, с большого расстояния в нос бросался запах машинного масла, бензина, звук инструментов и мужские междометия об автопроме.

Я отмечала, как много зелени вокруг, она уже давно пробудилась от зимней спячки и сейчас вместе с нами радовалась солнцу, привлекая внимание насекомых. Один шмель привязался ко мне, облюбовав свежесорванную веточку сирени. Коля устроил целое представление: типа украдкой подбирался к цветущему кусту, воевал с веткой, которая ну никак не хотела ломаться, а победив вплел сирень в мои волосы, задержался на мгновение, провел по щеке, я зажмурилась и ждала следующего шага. А шмель, мелкий вредитель, испортил момент. Пришлось моему рыцарю встать на защиту дамы. Без оружия! И полосатый нахал ретировался.

Мы похохотали, взялись как подростки за руки и пошли дальше. Но неуклюжесть или взаимное притяжение заставляли касаться плечами, сталкиваться ботинками, чиркать случайно тыльной стороной ладони по бедру спутника. Я снова стала героиней романа и думала: насколько нас хватит? Когда лопнет воздушный шар, сдерживающий нас… Или только меня. Ведь это моя сказка…

Случайно или нет мы оказались у старой церквушки с обшарпанным белыми стенами, покосившимся от времени забором. Открытая дверь приглашала заглянуть внутрь. Мне захотелось зайти, подышать запахом свечей, ладана, послушать особую тишину. Но я замерла, всплыли не самые приятные воспоминания об отпевании бабушки, дедушки и они оказались сильнее магии этого места.

Коля остановился за мной и прошептал, касаясь губами шеи:

– Что ты думаешь о венчании?

Я разозлилась.

– Ты издеваешься? За кого ты меня принимаешь? Решил – накормил вкусно, по местам воспоминаний поводил и все? Я уже твоя навеки?

Он отшатнулся.

– Прости. Я… – Коля взял мою ладонь.

Но я вырвалась, сжала кулак и уперлась ему в грудь, создавая между нами расстояние.

– Ну? Что ты?

Я осознала, что стою спиной к церкви, наверное, нехорошо вот так бушевать, а лучше проявить терпение. Медленно выдохнула и даже кулак убрала. Коля воспользовался моментом и прижал меня к себе.

– Ириш, ты веришь в любовь с первого взгляда?

Я помотала головой.

– Вот и я тоже. Если честно я и в любовь-то особо не верил. Не везло мне.

Я хмыкнула.

– Врешь!

Он расслабил объятия, отклонился и провел рукой по моим волосам, как укротитель мурашек, призывая их океан.

– Нет, честно. Подростком мне не везло, я был худой, прыщавый, из семьи без отца, а значит, без перспектив. Да и когда уехал мало что изменилось – в мегаполисе девчонкам нужно что? – он помотал головой. – Хотя я и сам виноват, не там искал.

Пролетела птица и… белое пятно растеклось у Коли на плече. Я расхохоталась, а он, вот зараза, попытался вытереть птичий подарок о рукав моего плаща. Пришлось теперь мне включать роль спасателя и воспользоваться вместо салфетки травой. Вот только… Сделала ли я лучше? Но Коля оценил и поцеловал мою руку при этом, зараза, притворно поморщился от запаха и продолжил делиться мыслями:

– Некоторые вещи невозможно объяснить. Но я понял, что значит найти свою половинку. – Он закрыл ладонью мой рот, уловив, как я набрала воздух, чтобы съязвить. – Пожалуйста, дослушай.

Я кивнула. Коля обнял меня за талию и, мы медленно отправились в направлении к дому. Моему нынешнему и его бывшему.

– Когда ты открыла дверь, у меня все перевернулось. Я вспомнил каждую мамину фразу о том, какая Ирочка отзывчивая, умница и грустная, потому что одинокая. Я смотрел на тебя и видел целый мир, окрашенный яркими красками – твоими красками: эмоциями и мечтами.

– Ага, поэтому и напрашивался переночевать?

– Ну… Попытка не пытка, я прочитал в глазах твоих, что шансов нет.

– И решил действовать иначе?

Коля остановился и посмотрел мне в глаза. Он долго молчал, я медленно тянулась к нему, но через ворота школы перелетел мяч. Это издевательство какое-то… Коля вернул мяч обратно, но момент снова разрушен. Я больно закусила губу, чтобы не заплакать. А Коля словно ничего и не заметил.

– Я правда собирался уйти, но закрыв дверь, ты будто зацепила мою подтяжку, и я не мог двигаться. Пришлось устроиться на площадке и ждать, когда ты выйдешь и резинка ослабнет.

– А потом?

– Все, как я и рассказывал. Мне правда приснилась мама, я взял связку ключей и без надежды на успех вставил в замок. Поругал тебя за беспечность.

Я прижалась к нему. Мой спаситель. И ведь правда спаситель.

– Ты разве не замечала, что розетка разболталась? Утюг оставила, искра пробежалась бы и все. Я ходил по квартире и не мог уйти.

– Ага, кран починил, вешалку прикрутил. Я заметила. Спасибо.

За разговорами мы дошли до дома, заказали на дом продукты и вместе готовили. Ну как вместе, я старалась не мешать, а он властвовал на моей кухне. И продолжал рассказывать: про школу, про первые вечеринки и как он с девчонками на кухне тусовался, нарезая салаты, пока пацаны заливались алкоголем, думая, что выглядят так взрослее. Про первую драку, нож в боку, переломы. И про решение уехать и стать частью другой жизни. Про то, как мама уговаривала остаться, про местечко в столовой при заводе. Но он все решил и уехал. Никому ничего не сказав. Даже матери записки не оставил, а позвонил спустя несколько дней и сообщил, что хочет свободы, что не готов гробить жизнь в захолустье.

– А мама ждала. Упоминала тебя каждый раз, когда приходила. Мы иногда чай с конфетами пили, и она просила, если буду ремонт делать, оставить… – Я подковырнула обоину в проеме двери и показала метки, как рос Коля.

Он провел рукавом по глазам. Лук? Или мужчины все-таки плачут?

Уже в сумерках мы сидели в комнате, тихо играл телевизор, горели свечи, я с бокалом белого сухого, он с грейпфрутовым свежевыжатым. Коля кормил меня нежнейшей рыбой, запеченной по-гречески.

Он медленно промокнул пальцем сок, потекший по моему подбородку. И я замерла. Но и в этот раз момент был испорчен. Колей.

– Тебе разве не хочется, чтобы так было всегда? – прошептал он.

– Коль… – я отодвинулась и обиженно уткнулась в бокал.

– Ириш, ну чего ты боишься?

– Мы знакомы второй день и то, если первый можно считать. Я почти ничего не знаю о тебе.

– Ну, смотри. – Коля снова принялся загибать пальцы. – Я готовлю как бог. И ты в этом убедилась. Я умею делать массаж.

Он помассировал мне плечи, я зажмурилась, а он задал дурацкий вопрос, вместо того, чтобы продолжить.

– Как тебе? Еще я немного пою. Не только в душе, – Коля подмигнул.

Я улыбнулась, значит, про гитару угадала? И представила его вечером на лавочке в компании подростков, его пальцы легко перебирали струны. Девчонки подпевали и спорили, кто сядет с ним рядом. Я вздохнула, снова сказка…

– Нет. Слишком все медовое получается, где же ложка дегтя? Раскрой, что в тебе не так?

– Резонно. Ну, смотри. Я рано встаю.

– Это не считается.

– Ладно, я ничего не понимаю в финансах, меня в магазинах постоянно обсчитывают, обвешивают. Знаешь, сколько раз от мамы влетало? Она одна тянула меня и дорожила каждой копеечкой.

– Это не недостатки, Коль.

– Ну если я такой, таким меня воспитали. – Он переместился на пол, встал на колени, взял мои руки в свои. – Я не пью – насмотрелся на то, что делает с людьми алкоголь. Я не курю – люблю чувствовать другие запахи.

– Тогда почему ты до сих пор холостой?

– Я ждал тебя.

Ну почему это звучит так банально? И так хочется верить…

– Но ты не знаешь меня. Совсем. Может, я плохая хозяйка, а еще трудоголик и к семейному быту вообще не приспособлена.

– И пусть.

Я смотрела на его ямочки и уже не представляла, как жила в этой квартире одна. Да, заполняла ее персонажами книг и сюжетами из ромфанта. Разговаривала с кактусом, поливая его по выходным, меняла имена у мягких игрушек, здороваясь с ними по вечерам и желая нескучного дня утром.

А сейчас передо мной Коленька – живой, настоящий. И наконец-то он меня поцеловал. Я боялась пошевелиться, хотела убедиться, что это не сон, нас не отвлечет шмель или мяч, или еще какая мелочь. Но он все же рядом, у него мягкие губы, слегка шершавые, теплые, уносящие дальше, чем самые смелые мечты героинь, описанные автором всего лишь словами. Нет, словами не передать, какие нежные руки у моего рыцаря с поварским колпаком, слегка колючая щетина, а ведь еще в четверг вечером он был гладко выбрит. Как же давно у меня не было мужчины, я и забыла, какие мурашки его прикосновения могут вызывать.

Коленька неторопливый, осторожный, реагирующий на каждый мой вздох. Мне хотелось кричать, и я кричала, мне хотелось кусать, и я кусала, он откликался, подстраивался под мой ритм. Я хотела, чтобы наши тела не разъединялись. Он слышал, отдыхал мгновение, показывая мастерство массажа. Моя кожа реагировала, и я стонала, теряя момент, когда наш кольцевой поезд наслаждений выходил на новый виток.

Подряд третья бессонная ночь, но в этот раз я не хотела, чтобы она заканчивалась. Если он завтра попросит снова выйти за него: я скажу «да» и пусть будет, что будет. Ведь лучше жалеть о том, что сделала, чем сожалеть об упущенном.

Утром я потянулась, коснулась подушки, где спал он. Но та оказалась пустой и даже холодной. Я вспомнила, что Коленька говорил про ранний подъем и принюхалась: чем сегодня угостит мой повар на завтрак? Но пахло только рыбой, со вчерашнего вечера лежащей на столике, и кислятиной от вина.

– Коль? – крикнула я, а в ответ – тишина.

Его не было. Ни на кухне, ни в ванной. Его не было совсем. Даже рюкзака.

Я чистила зубы и ревела. Вот знала же, что чудес не бывает. Увлеклась с сухим белым и от одиночества придумала жениха. И не абы какого: оживила персонажа из книг. Надо к психологу сходить. Нет! Сразу к психиатру!

В дверь позвонили, я побежала, опережая рвущееся за порог сердце. Но там меня ждал не Коленька с пакетом продуктов, цветами или после пробежки, весь потный и извиняющийся, что забыл взять ключи. Нет, на меня смотрел уставший мужчина в полицейской форме.

– Вам знаком Николай Александрович Зубрищев? – сказал он лениво.

Хорошо не зевнул. А я отшатнулась, прикрываясь дверью, ведь распахнула-то ее, не подумав, в чем выскочила из ванны, а полотенце, как назло, попыталось сбежать, захватив с собой самообладание.

– К-кто? – выдавила я, не понимая, что за Зубрищев и почему о нем спрашивают у меня.

Полицейский вздохнул. Словно каждое воскресное утро приходил к девушкам и сразу определял, как они провели вечер. По внешнему виду? По запаху? Я почувствовала, что краснею. Но попыталась собраться и понять, что же этот человек от меня хотел, а тот медленно повторил вопрос:

– Николай Александрович Зубрищев – вы знаете этого человека?

Я зажмурилась и помотала головой, в кино после таких вопросов следовала неприятная весть, а я не хочу. Не хочу, чтобы сказка превратилась в драму, пусть это останется вымыслом, ну, пожалуйста. Пожалуйста. Вопрос вылетел сам собой:

– Что случилось?

– Он в аварию попал, нужна… эмм… помощь… Мы не смогли связаться с его матерью, выяснили только, что она не в России, нашли вот адрес, где Зубрищев проживал ранее. Так вы знакомы с ним.

Я кивнула, а в голове поднялись хлопушки, как в снежном шаре.

– Хорошо. Тогда пройдемте, нужно, в общем, его опознать.

– Что значит опознать? – я с трудом выдавила эти слова.

Полицейский пожал плечами. Он что-то объяснял, но я не слышала. Туман ворвался в квартиру и закружил меня: подсказывал, как одеться, обуться, взять сумку, проверить паспорт, положить телефон. Я действовала как марионетка. Да потому что все это сон. А если это сон, значит, я скоро проснусь, очень надеюсь, что не одна, а пока, так и быть, сяду в машину с мигалкой.

Сон, увы, не прекращался, погрузил в атмосферу больницы, окутал запахами лекарств, страхами, горем потерь, напомнил, как мы выхаживали бабушку, потом деда, но…

Полицейский открыл передо мной дверь, и я застыла. На кровати лежал мужчина. Весь в бинтах. Аппараты попискивали, словно жаловались на его состояние. Я топталась у входа, но полицейский взял меня за локоть и подвел ближе к больному, так чтобы я рассмотрела лицо.

Как? Как такое возможно? Эти ямочки… Или мне показалось, что, увидев меня, он улыбнулся? Такие, ставшие родными, темные волосы и щетина… Приборы, бинты, трубочки обнимали того, кого обнимать хотела я. Что за… Я посмотрела на полицейского, тот равнодушно ждал в стороне, но мне так захотелось ударить его. С трудом сдержалась: еще загребут за нападение на представителя власти… Выдохнула и насколько это возможно спокойно сказала: