Читать книгу Семь ключей родового дерева - Наталья Сергеевна Вечерина - Страница 4

Мацко. Любимый сын! И так все глупо получилось!

Так много надежд Ворон лелеял в отношении Мацко, так много вкладывал в него, так заботливо и настойчиво учил его всему, что знал сам. Он прожил уже не одну тысячу лет, и тешил себя мыслью однажды передать титул старейшины племени сыну. Конечно, оставались еще племянники, среди которых было немало достойных кандидатов на роль правителя вороньего семейства. Но Мацко! Мацко на эту роль подходил лучше всех. И вот тебе поворот! Непонятно откуда взявшаяся рыжеволосая любовь! В том, что это любовь Ворон не сомневался, он слишком хорошо знал своего сына. Несмотря на свою внешнюю холодность, и даже порой казавшуюся окружающим отстраненность от эмоциональных порывов и нежностей, Ворон обладал необычайной проницательностью. Считалось, что он способен видеть все и вся насквозь. Но так как при этом Старейшина оставался мудрым и справедливым правителем, его одновременно побаивались и уважали как члены племени, так и все жители Залесенья.

Власий, а именно так звали старого Ворона, никому не сказал об увиденном в лесу в тот злополучный вечер. Он только стал еще более молчаливым и задумчивым. И чем больше он думал, тем тягостнее становились его размышления. Тем чаще и чаще поднималась в его душе глубоко спрятанная тоска, которая, как иногда, казалось, Власию, заполняет его всего, и от него самого не остается ничего, кроме желания выть на всю округу. Но ни кричать, ни тем более выть, было нельзя. А терпеть становилось невыносимо. И старый Ворон уходил в глухой и заброшенный кусок леса, обессиленный борьбой с самим собой, долго сидел на земле, и не имея возможности что-либо изменить, и хоть с кем-то разделить свое отчаяние, беззвучно стонал от разрывающего его непрожитого и непринятого горя.

Власий не просто понимал, чем грозит Мацко нарушение закона племени – никогда не брать в жены женщин из человеческого рода.

Он видел в ситуации с Мацко свою, личную, еще юношескую историю, случившуюся с ним так много лет назад, что уже не вспомнить, когда это было. Когда-то ему казалось, что все произошедшее давно перегорело, отпустило, забылось навсегда и утекло как вода в реке, на берегу которой молодой еще Ворон встречался со своей любимой, рыжеволосой, едва достигавшей его плеча, с насмешливым, и таким доверчивым взглядом – Настасьюшкой.

Странная эта вещь – память, думал Ворон. История с Мацко оживила воспоминания так, будто и не было прожитых лет. Он вспомнил, а, как оказалось, и не забывал, запах ее волос, трепет ожидания встречи, и бесконечную нежность, горячей волной желания разливающуюся по всему телу.

Как странно, размышлял Власий, я помню все так, будто все случилось на днях. Будто и не было тяжелого разговора с отцом. Не было тяжелого расставания. Не было такого жесткого выбора – долг или личное счастье. Не было разлуки. И не было горечи отчаяния, навсегда заморозившего его душу, сделавшего его холодным, жестким, а иногда и жестоким.

Воспоминания встреч оказались настолько близкими, теплыми, нежными и настолько наполненными счастьем, что заслонили собой всю прожитую жизнь Власия, и мгновенно сделали твердого, решительного и хладнокровного правителя беззащитным перед самим собой.

И теперь, думая о Мацко с высоты прожитых лет, Ворон понимал, ему не остановить сына. Как понимал и то, что хотя он искренне уважал свою жену и прожил с ней в согласии множество земных лет, его тайная история любви вдруг неожиданно повторилась, прорвала толщу времен, проросла новыми свежими побегами, но уже в жизни сына. И шансов ее прекратить у Власия практически нет. Как и нет сил противостоять случившемуся. Оставалось только принять решение Мацко, каким бы оно не было.

Поняв это, Ворон почувствовал некоторое облегчение. Он долго стоял, прижавшись лбом к стволу дерева, вспоминая и вспоминая бесконечные фрагменты встреч, позволяя себе окунаться в них без угрызений совести, наслаждаясь каждой минутой счастья, бывшего в его жизни. Пока, наконец, не очнувшись, неожиданно увидел для себя совсем другой мир – яркий, насыщенный красками и запахами, согретый теплыми лучами летнего солнца. Набежавшая тучка брызнула на Власия крупными тяжелыми каплями дождя и Ворон, улыбаясь дождю, как в детстве, побежал домой. Такой прилив сил, он испытывал только в далекой молодости.

Если кто-нибудь заглянул бы в душу Власия в тот момент, он увидел бы, как с каждым воспоминанием тают в ней холодные куски льда, а по крови Ворона безудержным потоком разливается горячая и бурлящая жизненная сила. Сила любви, равной которой ничего нет.