Читать книгу Биография неизвестного. Роман - Наталья Струтинская - Страница 6

Часть 1. Амфиболия

Оглавление

Маленький велосипедный звонок издал короткий звонкий звук. Велосипед снова подскочил на выпирающем из земли корне сосны, и вновь лесную тишину прорезал звон. В воздухе густо пахло смолой. Жаркое солнце едва проникало сквозь пушистые верхушки сосен, раскрашивая влажную после ливня землю десятками солнечных бликов.

Уже около получаса мы с Борей ехали по узкой лесной тропинке, отчаянно выкручивая руль там, где корни сосен были особенно высоки. Под колесами прогулочных велосипедов то и дело трещали шишки и шуршали мягкие иголки.

Дом, в котором жили бабушка и дед, находился в одном из тех многочисленных сел и деревень, которыми полнятся Подмосковье и прилегающие к нему области.

Дом стоял на холме, и из всех окон, выходивших на запад, открывался вид на желто-зеленые, а в начале лета местами голубые от люпинов просторы. Восточные стены дома закрывали сосны, так что дом, будто из зеленой колыбели, широко распахнутыми окнами смотрел вслед тонущему солнцу.

Летом мы приезжали сюда почти каждые выходные. Бабушка, маленькая, седовласая, суетливая, встречала нас так, будто мы не виделись лет пять. Дед, всегда спокойный и рассудительный, по три раза крепко целовал нас с Борисом, после чего мы все садились за стол, где нас ждал горячий травяной чай. А после, когда чашки наши пустели, мы с Борей брали из гаража велосипеды и ехали в лес. Густой, безмолвный и одухотворенный, он выводил нас к полям.

В высоком чистом небе кружил лунь. Волны пшеницы клонились к земле, а две колеи ухабистой грунтовой дороги убегали к горизонту, на котором, у самой линии, стояла береза. Подпрыгивая на редких кочках, мы выехали из лесной тени и, миновав небольшой поворот, оказались под палящим июльским солнцем. Свежий душистый ветер разбивался о жаркие золотые лучи, облизывая нагие плечи и макушку. Уже не было в воздухе того свежего аромата разнотравья, какой наполнял поля в начале лета, – пахло сеном, что говорило о закате жарких дней и скором наступлении осени.

Но осень была еще далеко от здешних мест. Жара как будто не догадывалась о приближении августа, Ильин день словно и не собирался в скором времени ознаменовать начало затяжных дождей, а грозы, кажется, и вовсе только разыгрались, то и дело резвясь на небосводе. И здесь, вдали от города, где время терялось, воздух был пуст, а небо и вовсе скрывал панцирь высоток, июль затаил дыхание, нежась в золоте света, теплом и обволакивающем, как парное молоко.

Дорога шла в гору, и педали стало крутить тяжелее. От напряжения слегка заломило ноги, однако я только сильнее сжала ручки. Ветер бил в лицо так, будто перед нами было бесконечное, простирающееся на миллиарды километров пространство, будто атмосфера исчезла, и вся непостижимость и объемность Мира дышала нам в лицо.

Я посмотрела на Бориса, который, казалось, едва нажимая на педали, ехал метрах в двадцати от меня. Его смуглая обнаженная спина лоснилась под палящими лучами, а мускулы играли на худощавых крепких руках. В отличие от меня, Боря успел загореть за лето, проводя у деда с бабушкой не только выходные, но и недели. Я же на фоне него была совсем бледной, мои руки были едва тронуты загаром, а ноги и вовсе отливали снежной белизной. В то время, когда солнце особенно усердно облизывает тело, оставляя на коже темные следы, я сидела за ноутбуком в своей комнате или на широкой веранде у деда с бабушкой, в тени сосен, и писала диплом. Теперь же я уже не надеялась хоть чуть-чуть подзагореть – солнце было горячее, но не липкое, и потому я надела открытый топик и не взяла с собой кепки, чтобы скрыть лицо, в надежде поймать на свое тело хотя бы легкий оттенок солнечных поцелуев.

Скоро мы поднялись на небольшой холм, дорога стала ровнее. Снизу казалось, что как только ты поднимешься в гору, там, на самой вершине холма, откроется вид на что-то необычайное, раскинувшееся по ту, скрытую от глаз сторону. Но вершина как будто незаметно достигла нас сама, подъем плавно перетек в небольшой спуск, а волны пшеницы продолжали шуметь по обе стороны дороги, словно бескрайнее золотое море растекаясь к самому горизонту.

Мне внезапно захотелось пить. Жажда наступила неожиданно, как и все то, что наступает в тот момент, когда ты чем-то увлечен. Боря уехал достаточно далеко от меня, однако я, остановившись, все же окликнула его. Звук моего голоса, не успев возникнуть, мгновенно утонул в пении ветра. По всей вероятности, Боря не услышал меня, потому как его фигура продолжала медленно удаляться, маленьким темным пятном выделяясь на фоне объятого золотом мира.

Я достала из соломенной корзинки, прикрепленной к рулю, бутылку воды, дрожащими от напряжения руками открыла крышку и с жадностью прильнула к горлышку. Вода была теплая, как будто плотная и совершенно сухая. Я сделала несколько больших глотков, чувствуя, как маленькие влажные капельки стекают по моему подбородку, опускаясь ниже, по шее, и устремляясь туда, где гулко билось сердце. Набрав в рот воды, я несколько мгновений подержала ее в надутых щеках, после чего медленно проглотила – только после этого я почувствовала на языке влагу.

Оглянувшись в ту сторону, где должен был быть Боря, я не увидела никого. Вероятно, он успел скрыться за небольшим холмом. Дорога, разверзнувшая бескрайнее море золотых колосьев, была пуста. Мне казалось, я стою одна среди пустого безмолвного мира, я, невольный участник тихого перешептывания трав и облаков, незначительное препятствие, возникшее у ветра, и в то же время неотъемлемая частица совокупности, представляющей собой одухотворенную, живую Вселенную.

Когда мы ехали на велосипедах и потоки ветра заглушали шепот колосьев и стрекотание полевых птиц, казалось, что мы в поле совершенно одни. Но теперь, когда я остановилась и ветер больше не бил в лицо, а ласково прижимался к моим волосам и щекам, я услышала ровный гул, наполнявший поле.

Тысячи насекомых перелатали с одной стороны поля на другую, маленькими запятыми обозначаясь на голубом небе, а потом снова исчезая. Иная муха, самая любопытная, садилась на колесо велосипеда или сиденье, поправляла свои крылышки, подрагивая маленьким тельцем, а потом снова взлетала, растворяясь среди сотен колосьев. Жуки, деловито перебирая лапками, переползали дорогу, не обращая ни малейшего внимания на инородный незнакомый объект, неожиданно вписавшийся в их привычный ландшафт. Темная нить муравьев торопливо тащила соломинку, а черная мохнатая гусеница медленно двигалась к траве между двумя колеями. Где-то вдалеке жаворонок оглашал окрестности своим звучным пением, то и дело взлетая с земли и зигзагом устремляясь вверх. Кипела незримая жизнь, бурлили потоки невидимых судеб, управляемых всемогущей рукой. И в этом котле я чувствовала себя маленькой и незначительной, но все же частью этого мира, подчиняющегося непостижимым законам.

Внезапно я услышала звон. Ветер принес его откуда-то, потому что, оглянувшись, я не увидела источника звука. Я бросила бутылку в корзину, взобралась на седло и оттолкнулась от земли, раскручивая педали. Снова ветер зашумел в ушах, исчез ровный гул и все слилось воедино.

Скоро я увидела Бориса, который остановился в ожидании меня в тени рядом с березой, что совсем недавно казалась такой далекой.

Я остановила велосипед около брата и опустилась на багажник, вытянув ноги и подставив солнцу белые коленки. На моем лице и руках подрагивали маленькие солнечные лучики, пробивавшиеся сквозь листву березы.

Мы посидели некоторое время в тени, слушая треск цикад в траве и отдаленное стрекотание полевых птиц. Постепенно на смену чувству жажды пришло легкое ощущение голода, с каждой минутой усиливавшееся. Мы повернули обратно.

Кажется, уже на подъезде к дому мы услышали аромат фаршированных карпов и укропа. Дома нас ждал накрытый, будто на праздник, стол, на котором, в самом центре, красовалась большая овальная тарелка с тремя фаршированными карпами. Здесь же стояли графины с компотом и настойкой, свежий хлеб, дымящаяся вареная картошка в сливочном масле, посыпанная укропом, и овощной салат. Вокруг стола, виляя своим молочно-персиковым хвостом, крутился лабрадор Персик. Уже семь лет он жил у бабушки и деда и все так же неизменно радовался всяким застольям, на которых и ему перепадало что-нибудь особенно вкусное.

И только вечером, когда золотой диск солнца начал медленно скатываться за горизонт, постепенно темнея и принимая оранжевый оттенок, а мы все вышли из дома, чтобы насладиться вечерней трескотней и хвойным ароматом согретых сосен, остывающие лучи, едва проникавшие сквозь мягкие пушистые иглы, показались мне ужасно горячими, будто расплавленный металл обволакивал мои скулы и плечи. И вернувшись вечером домой и подойдя к большому зеркалу в своей комнате, я увидела в отражении свое красное от солнца лицо, потемневшие, отливающие розовым плечи и руки. И тогда я с ужасом поняла, как сильно я ошибалась относительно загара в конце июля в средней полосе России…

Биография неизвестного. Роман

Подняться наверх