Читать книгу Драконьи горы - Наталья Владимировна Никанорова - Страница 5

– Спасибо тебе, – обратился дядька Игнат к Мунку, – спасибо, что не испугался и вмешался.

– Не то говоришь, неправильно, – покачал головой Мунк, – если бы не вступился, последним бы человеком стал. Из стариков здесь только мы и остались. Вард – шакал пришлый. У него два страха: император и мы. И, – гигант помолчал, – первый сильнее. Рэм, что будешь делать?

Рэм сидел, сжимая и разжимая кулаки, иногда метко подбрасывая ветки в огонь.

– Уходить надо, дядя Игнат, – решительно сказал он, метнув в костёр очередной сучок, – вместе.

– Куда, – грустно усмехнулся наставник, – кому я теперь нужен?

– Мне, – сказал Рэм. – Ты не бойся. Не пропадём, вместе выступать будем. Создадим труппу. Дядя Мунк, пойдёшь с нами?

Пухлые губы мавра растянулись в улыбке.

– А как же Линда?

Рэм посмурнел, вспоминая.

Появление в предместье юноши в трико произвело фурор.

– Цирк, цирк приехал, – восторженно загомонила ребятня, столпившаяся у колодца. Рэма окружили сразу пять босоногих ребятишек, одетых в рубашки из белёного полотна и такие же штаны.

Самый смелый, с льняными волосами и огромными конопушками, дёрнул Рэма за рукав.

– Дядя, а клоуны будут?

Парень осторожно погладил его по голове и признался:

– Нет, я один.

Но заметив огорчение в ребячьих глазах, торопливо исправился.

– Но если хотите, выступлю только для вас. Есть здесь где-нибудь ровная площадка?

– Есть, мы покажем, – наперебой загомонили ребята, – это там… – и побежали вперёд по пыльной мощёной валунами дороге, вдоль которой щетинились пучки трав, оглядываясь, идёт ли за ними гость.

«Там» оказалось на заднем дворе возле кузни. Разумеется, часть его была занята боронами, требовавшими починки, плугами, старыми наковальнями. Но небольшой утоптанный травянистый пятачок размером примерно шагов в двадцать был свободен. Юному артисту этого хватило. Ребята расселись кто где, кто бухнулся прямо на землю, кто присел на старый плуг или наковальню, и Рэм начал представление.

Для начала он разбежался и прошёлся по импровизированной арене колесом. Потом подпрыгнул так высоко, как только мог, закрутил сальто, снова и снова. Походил на руках, затем изогнулся, сделав мостик, да так, что голова коснулась пяток.

Ребята восторженно заулюлюкали. Посмотреть на представление вышел и кузнец, смуглый детина с короткой бородкой, в шапке густых чёрных волос поблёскивала седина, довольно улыбаясь он несколько раз хлопнул огромными ручищами.

Парень вскочил и элегантно поклонился, как учил Игнатий. Подумал, посмотрев вокруг, по прислонённой к кузне балясине неизвестного назначения, влез на крышу и осторожно как канатоходец пошёл. Обойдя всю кузню, сгруппировался и спрыгнул на землю. Приземлившись, слегка вытянул руки вперёд, потом выпрямился и поклонился публике.

Ребятишки и кузнец хлопали, не жалея ладоней.

– Ну спасибо, паря, потешил, – прогудел кузнец.

– Дядя, а ты к нам надолго? – с надеждой спросил ребячий вожак.

– Как получится, – не стал кривить душой Рэм. – Я одну девушку ищу.

– Какую? – вмешался черноволосый пацан, стоящий рядом с кузнецом. – Мы здесь всех знаем.

Кузнец нахмурился на него.

– Так, ну-ка геть отсюда, малышня, отстали от гостя! Ишь, замотали как. – И взглянув на бисеринки пота на лбу Рэма участливо спросил:

– Голодный поди?

– Немного, – криво улыбнулся артист.

– Заходи в дом, – детина кивнул на ладную избу неподалёку от кузни, – я сейчас.

Рэм поднялся на крыльцо с некоторой опаской. Постучал в дверь, не дождавшись ответа, толкнул. За ней была просторная комната, половину которой занимала огромная печь, на полу лежали свежие половики.

У окна длинный стол покрыт холщовой вышитой скатертью. Парень залюбовался, рассматривая узоры.

– Правильно смотришь, её работа, – прогудел за плечом кузнец.

Рэм оценил то, как бесшумно он подошёл и посмотрел с уважением.

– Ты ведь за Линдой пришёл? – поскрёб бороду тот. – Я понял, когда ты на крышу полез, бедовый ты. В тот-то раз не повезло.

– Ну, раз на раз не приходится, – улыбнулся парень. – Она ваша дочь?

– Племянница, дочь покойной сестры, – спокойно ответил кузнец.

– Да ты проходи, что в дверях стоим?

Накормив гостя, ради этого из печи он вынул тёплый чугунок, полный душистых щей – спросил. – Так Линда тебе зачем?

Парень зарозовел.

– Я подумал… Если она захочет… Мы могли бы вместе… Я буду работать, вы не думайте, я не только сальто делать умею. А из труппы я ушёл.

– Погоди, – поднял ладонь кузнец. – То, что её спросить пришёл, молодец. Коли захотите семью создать, в этом тоже препятствовать не буду. А то что из цирка ушёл, это зря. И не спорь – вы, цирковые, все друг за дружку держитесь, что я, не знаю? Потянет тебя ещё туда, крепко потянет. И тогда нужно будет выбрать, жена или цирк. Говоришь, работать умеешь?

– Умею, – кивнул Рэм. – Дядя Мунк научил по дереву резать.

Глаза кузнеца стали острыми.

– Формы для литья сделаешь?

Парень уверенно кивнул.

– Пошли в кузню, есть там несколько плашек, покажешь своё умение. А вечером и Линда с подругами из соседней деревни придёт. – И добавил, глядя на вскочившего парня, –зови меня Вальдор.

Пришедшая вечером девушка обрадовалась Рэму как родному. А узнав, что он из-за неё ушёл из труппы, испугалась и загордилась одновременно.

– Ну, что егоза, – усмехнулся Вальдор, – пойдёшь за него? Парень хороший и плотник не из последних.

– Пойду дядя, – решительно сказала Линда, и добавила непонятно, – он без меня пропадёт.

Свадьбу играли скромную, а через полгода Рэм с помощью соседей выстроил для семьи небольшой домик. Работы у плотника хватало, так что не бедствовали. То один, то другой сосед обращался к нему с просьбой то посуду вырезать, то наличники, а то и вовсе полочки для домашнего алтаря. А абы к кому с такими просьбами не обращаются. И парень старался, чтобы стать для жителей предместья своим. Вот только, как и предсказывал кузнец, он всё чаще вспоминал цирк, и чтобы не потерять навыков тренировался в небольшом сарае, выстроенном специально для этих целей. Гонец от Варда стал последней каплей. Рэм ничего не сказал жене, но после разговора с ним стал всё чаще задумываться и плотничал без прежнего огонька. Линда не раз слышала, как муж, воткнув нож в деревянную плашку, тихо ругается. В такие моменты она старалась не подходить к мужу, но смотреть, как тот мучается, было ещё хуже. Промучившись несколько дней, Линда как в детстве, побежала в кузницу, за советом.

Вальдор выслушал, опустив тяжёлый молот на землю.

Он и сам не раз видел, как смурной зять проходит по селу, не отвечая на расспросы и отговариваясь головной болью.

– Плохо, –сказал он, помолчав, – разрывается парень. При тебе останется, будет к труппе рваться, туда уйдёт, будет всю жизнь локти кусать, зачем тебя оставил. Тут я ничем не помогу Лидушка. Тут только тебе решать надо. Помоги ему выбрать путь.

Линда умоляюще посмотрела на дядю, затем кивнула и ушла.

Вечером она сама подошла к мужу и, страдая, предложила уйти.

– Иди, любимый, ты там нужен. Ты только вернись ко мне, я ждать буду, слышишь?

Он вспомнил большие глаза Линды, шершавые руки, которые так любил целовать. Вспомнил прощальные объятия. Дотянуться бы до неё и обнять крепко-крепко, чтобы не отпускать уже никогда. Но, встряхнувшись, твёрдо сказал:

– Она подождёт, мы договорились. Может, потом мы и её заберём, но попозже, сначала самим нужно обжиться. Так ты с нами?

Мунк кивнул.

– Парнишку только жаль, опять один останется.

– Нельзя его с собой брать, – качнул головой Мунк, – опасно, он ещё мал, хотя и не так прост. Зря думаешь, Вард на их тренировки, – он мотнул головой в сторону Игнатия, – редко приходит? Есть в мальчишке что-то, – мавр сделал жест открытой ладонью, словно подбрасывая кручёный мяч. – Вы что, не поняли, где мы его нашли?

Рэм удивлённо уставился на него.

− На ничейной земле, там были растения из другого мира.

– Ладно, – дядька Игнат допил бутылку и швырнул в костёр, – пойдёмте спать, сказочники. Встал и широкими шагами пошёл в сторону цирка.

Илан навостривший было уши понял, как влип. Сейчас наставник войдёт в палатку, обнаружит, что ученика на сундуке нет, и… Быть завтра, точнее, уже сегодня, на тренировке козлом отпущения, точно не то о чём мечтается. Нарушителей дядька Игнат не любит. Что же делать? Мальчик бросил отчаянный взгляд на ссутулившегося Рэма, которого прижал к плечу Мунк, и постарался бесшумно подняться с земли. Уф, получилось! Теперь бегом, не забывая пригибаться. И не думать, не думать о том, что колет в боку. Никогда Илан так истово не молил мироздание о чуде, как сейчас. И оно пошло навстречу. Цирковые палатки приблизились, осталось добежать всего десять метров. Когда наставник проходил мимо конюшен, ему под ноги бросился карликовый шпиц. Дядька Игнат пошатнулся от неожиданности.

– Вот, с–собака, – выругался он, – жить надоело? По скорняку соскучилась? Ушанка четвероногая!

Шпиц возмущённо тявкнул, на его голос прибежали товарищи и тоже стали облаивать артиста.

– Пшли вон, я сказал! – разозлился наставник. – Кто вас выпустил?

И накинулся на подошедшую дрессировщицу,

– Вы почему не следите за своими питомцами, мадам?

Мадам Кати наморщила нос, уловив алкогольные пары.

– Назад, мальчики! – приказала дрессировщица. И загнав последнего шпица в конюшню, которую они делили вместе с лошадьми, бросила через плечо,

– Мои крошки хотя бы не пьют. Доброй ночи, мсье Игнатий!

Дрессировщица скрылась в конюшне, наставник скривился и схватился за предплечье.

Благодаря их перепалке Илан успел добраться до палатки первым и поспешно улёгся на сундуке. Наставник вошел, зажёг свечу, посмотрел на мальчика, вздохнул и стал устраиваться в углу. Сундук заскрипел, приветствуя хозяина. Дядька Игнат забористо выругался. До Илана донёсся звук задуваемой свечи. И стало тихо.

На мягких лапах подкрался сон, боднул мальчика в грудь, как игривый котёнок и повалил на поляну. Вскочив на ноги, тот осмотрелся. Узнал колонны, уже виденные в одном из снов. Вновь пришло ощущение лёгкости и свободы, а ещё понимание, что здесь, в этом месте, ему рады, но к этому примешивалось ещё непонятное чувство ожидания, словно от него ждут действия или принятия решения.

Паренёк обругал себя:

«Я совсем уже ку-ку. КТО ЖДЁТ?»

Налетел тёплый, южный ветер, поерошил отросшую причёску Илана и подтолкнул мальчика к храму, мол, иди, тебя ждут.

Стало страшно и весело. После минуты колебаний паренёк решительно шагнул между колонн. Воздух перед ним сгустился, а потом он увидел ту же пухлощёкую женщину со свёртком с фотографии наставника. «Это его сестра», – вспомнил мальчик.

Несколько секунд женщина осматривалась, словно пытаясь понять, куда её занесло. Увидела Илана, улыбнувшись, поманила рукой. Мальчик охотно подошёл. Женщина села на траву, не боясь испачкать своё белое платье. Илан плюхнулся рядом.

– Ну, давай знакомится, – весело сказала женщина, – меня Люба зовут, по-цирковому мадемуазель Люси.

– А я вас знаю, – откликнулся мальчик, – ваш портрет дядька Игнат, ой, наставник Игнатий, с собой возит. Вы мама Рэма, да?

Женщина засмеялась и кивнула.

– А я Илан.

– Не смущайся, Илан, для тебя он уже действительно дядька, времени здесь прошло немало. Это мне кажется, что я его покинула только вчера.

– Так вы?

– Я не живу на Земле уже очень давно, – спокойно ответила Люба. – Рэм, наверно, давно вырос. Расскажи мне про него и про брата, Илан. А заодно и о себе не забудь.

У него дух захватило, но удирать от призрака пусть и во сне, было стыдно. Тем более, Люба была такой мирной, уютной. Мальчик вздохнул и стал рассказывать.

– Рэм уже настоящий артист. Акробат. Высокий, рыжий, сильный. Он дядьку Игната не боится, ну, совсем нисколечко.

Слово за слово, он рассказал Любе историю своего появления в труппе, мимоходом пожаловавшись на жестокие тренировки дядьки Игната и завершил рассказ тем, что старого артиста хотят прогнать из труппы. Люба слушала внимательно, то улыбаясь, то хмурясь, а в некоторые моменты она начинала задумчиво накручивать на палец локон.

– Ну не так уж сильно тебе достаётся, – сказала она, когда Илан завершил рассказ.

– То есть? – возмутился мальчик.

Люба чуть улыбнулась и повела рукой.

Перед Иланом из воздуха соткался экран, на котором он с удивлением увидел одну из тренировок с наставником. Люба что, представила его рассказ?

– Видишь? Ты каждый раз инстинктивно отклоняешься в момент удара и верёвка только скользит по твоей коже.

Илан хлопал глазами.

– О, а это вообще шедевр, – Люба показала Илану момент, где он в прыжке вырвал верёвку у наставника.

– Твоё тело многое помнит, мальчик. Поэтому Игнат тебя и ценит.

Она прищурилась и пристально посмотрела на мальчика, словно желая разглядеть что-то видимое только ей.

– Ох уж, – не поверил Илан, а в голове будто собачки мамзель Кати заскакали вопросы.

«Что значит помнит? Я вообще кто такой? Ведь я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, если это не обман глаз, каждый раз ухожу от удара!»

– Наставник, если не дерётся, так обзывается и вечно твердит, что я тунеядец, – насупившись сообщил паренёк.

Люба заливисто захохотала.

– Вот же, – сказала она, утерев слёзы, – медведь старый. Ни капли не изменился, такой же самодур, как его отец.

– А его отец, – он тоже?.. – осторожно уточнил мальчик.

– Тоже, – вздохнула Люба. – Все мы цирковые, Илан, гуляем по свету, как перекати-поле, нигде не задерживаемся надолго, а если кто-то и осядет, то скоро сам будет в дорогу рваться, даже от жены и детей, это и судьба, и проклятие. Мы по-другому не можем. Путешествуем по мирам даже после смерти. Наши мужчины редко бывают ласковы, но отдадут жизнь за тех, к кому привязались однажды. Рэм это понял, хоть ему и потребовалось время. А вот ты скажи, ты хочешь, чтобы Игнат ушёл из труппы?

Илан посопел и поскрёб траву носком тапочки. С одной стороны, обида на наставника была сильной, с другой стороны, то, что ему удалось подсмотреть и подслушать…

Люба терпеливо ждала.

– Нет, – наконец выдал он, – без него скучно будет.

Люба тепло улыбнулась и вдруг насторожилась, прислушиваясь к чему-то, что слышала только она. Легко вскочив, сообщила:

– Пора мне, Илан. Хорошо, что ты есть. Если сможешь, позаботься о брате, хорошо?

Илан печально кивнул. Улыбнувшись в последний раз, Люба исчезла. Мальчик сидел среди храма, опершись на колонну, и жевал травинку, насуплено думая, как будет исполнять обещанное.

«Просили тебя кивать?» – мысленно рыкнул он на себя не хуже дядьки Игната.

«Я не виноват, – возразил внутренний голос, – оно само кивнулось».

«Само, – передразнил он себя, – делать-то что?», – и по-взрослому вздохнул. Рассеянно окинул взглядом окрестности и замер, узнав Драконьи горы. То, что это они, сомнений не было, разве только раньше они были не такие большие.

«Что? Какое РАНЬШЕ?»

Захотелось спрятаться, чтобы никто не нашёл. Впрочем, мальчик тут же устыдился. Чего он боится? Уж здесь-то его точно никто не тронет, хотя бы из страха, что он с ничейной земли.

От колонны шло ровное тепло, Илан задремал и ему приснился смешной фокус, который однажды показал Илану в трактире старый Мунк. Сначала он поводил перед носом мальчика мясистой коричневой ладонью, показывая, что там ничего нет, а потом неожиданно на его мизинце засветился огонёк. И стал перелетать с пальца на палец. Разумеется, секрет был прост, мавр, давным-давно подружился со светлячком. Надо было видеть, с какой осторожностью он обращался с крохотным насекомым.

Илан открыл глаза, улыбнулся и повертел перед носом ладошкой, перепачканной в травяном соке представив, как с пальца на палец перелетает огонёк.

И он появился, маленький тёплый, похожий на пушистую звёздочку. Илан широко открыл глаза, убрал руку и огонёк завис в воздухе, чуть покачиваясь.

Мальчик осторожно, стараясь не дышать протянул к нему сложенную лодочкой ладонь.

– Иди сюда, кроха.

Огонёк помедлил и скакнул на руку мальчишки.

«Как здорово! – подумал Илан. Хороший сон.»

Вставать пора, понял он, взглянув на небо.

Мизинцем погладил огонёк.

– Мне нужно идти, ты подождёшь меня? Я приду снова, честно-честно.