Читать книгу Водяные знаки - Наталья Владимировна Тимофеева - Страница 3

Искусно ветер добывает груши:

Срывает с ветки и об землю бьёт.

А солнце под навесом перец сушит

И каждый день размер его крадёт.

Котёнок скачет за листвой опавшей,

Попутно ловит желтобрюхих ос…

У осени, мне счастье обещавшей,

Ещё не накопилось в небе слёз.

Короче день, но не довлеет сумрак

Над сединой задумчивых вершин.

Протяжен час спокойных сельских суток,

Составленных из разных половин.

А звуки ткут свой невесомый полог

Над светом дня и теменью ночной,

И кажется, твой путь ко мне недолог,

Ещё чуть-чуть, и встретимся с тобой!

Ведь там, в Москве коптящей и гремящей,

Где осень топит в лужах явь и сон,

Ты вновь один среди ненастоящей

Московской жизни, – ею взят в полон.

Ещё немного, смилуется время,

Отпустит сердце раны врачевать,

Ведь мы с тобой – неведомое племя

И нам на расстоянья наплевать!

Не в первый раз разлука, нам ли киснуть,

Когда судьба за дверью стережёт…

Опять сентябрь мои благие мысли

Пускает, будто воду, в оборот.

С ветвей роняет резкий ветер груши,

И сок их пьёт с камней армада ос,

А солнце под навесом перец сушит,

И осень затевается всерьёз.

Слюдяные чешуйки звёзд

Пересыпали Млечный Путь.

Он повис, как ажурный мост…

Стоит ветру туда подуть,

Заколышется, что вода,

Этот зыбкий летучий свет,

И, сорвясь, упадёт звезда

И закатится в бересклет.

Будут тени качать муар

Отражений на глади стен,

И забвения тонкий пар

Двор погрузит в туманный плен,

А ущербной луны лоскут,

Зацепившись за неба край,

Станет музою пёсьих смут,

Вдохновляя на вой и лай.

Снова ночь занавесит мир

Необъятным своим крылом,

И фонарь жестяной потир

Вновь наполнит златым вином.

Каплей мёда заклеит глаз

Развалившийся в спальне кот

И немыслимый свой рассказ

Про грядущее заведёт.

У изголовья кружка с молоком,

Кот на груди мурлычет важным басом,

Собаке снится колбаса, волчком

Хвост кружится её и лапы брассом

Плывут куда-то сами… От луны

Ложится на пол блёсткая дорожка,

И очи звёзд загадочно-влажны,

И ветер в фортку тянется сторожко,

Чтобы блокнот, шурша, перелистнуть…

Кота тревожить жаль, но встать охота,

Коль всё равно не можется заснуть.

Опять под крышей колобродит кто-то,

Мне говорили – белка, но не та,

Чей хвост изогнут, рыжий и пушистый…

Ночь хороша, – глухая пустота

Качает горный воздух свежий, льдистый,

Кругом разлиты нега и покой…

Петух соседский – истый полунощник

Проклекотал, перильца под рукой

Отозвались скрипуче, в чёрной толще

Пространства драгоценные дрожат

Огни, как в ожерелье сердолика

Мерцая, сгусток времени зажат

Здесь, в кольцах гор и духе базилика…

Отшельничество вольное моё,

Как мне мила сейчас твоя отрада!

Проснулось, вышло на крыльцо зверьё, —

Какого же рожна ещё мне надо?

Плывёт луна, серебряным веслом

Гоняя пух небесный надо мною,

А рядом крепость – мой старинный дом

С судьбой своею, вовсе не простою.

Здесь жили люди, и за веком век

Плыла луна, своим надменным ликом

Напоминая, – смертен человек.

И в этом равноденствие великом

Смертей, событий, жизней и любви

Я оказалась волею незримой

Как в эпицентре вечности. Увы,

И я уйду однажды, будто мимо

Вот этих окон свет немой скользнёт, —

Недолгий блик, неяркий и усталый…

Запрыгнул мне на плечи чёрный кот.

Пожалуй, мне пора под одеяло.

Оса жужжит и бьётся о стекло,

Сейчас тебя я выпущу, бедняга…

А стрелки уползают под уклон,

И белка1 барабанит дробным шагом…

Ветер несёт околесицу полную,

Хлопает дверью, кидается грушами,

Ходит в гривастых акациях волнами,

Только себя с пониманием слушает.

Вот застучал по ступеням орехами,

Выгнул дугою тростину кленовую,

Вымел тропу перед домом с огрехами,

Песню запел, словно пьяный, бредовую…

Что ему жар, проходимцу, полуденный,

Он им дохнёт, словно факелом, огненно…

Ветер предгорий, мой ласковый суженый,

Я принимаю твой пламень растроганно.

Скоро погонишь ты тучи осенние,

Скоро возглавишь ты грозное воинство…

Боже, пошли мне ума и терпения,

Толику строгости – ветреной вольнице…

Виноградная спелая гроздь

Налилась упоённо закатом,

Небо заревом роз занялось

И речные зажгло перекаты.

По алеющей водной тропе

Заскользили волшебные блики,

Зимородок несмело запел,

Пустельги возбуждённые крики,

Трепет крыл её – звуки свели

В резонанс безутешного эха,

И с водой в берегах потекли…

Словно первая осени веха

На траве засияла роса,

Паутин потянулись тенета,

Сладким соком огрузла лоза

И, наверное, кончилось лето.

Только зелено всё невпопад

В этом царстве добра и покоя…

Догорел за горою закат,

Воцарилась луна над землёю,

Зазмеилась река серебром,

И таинственно выкрались тени,

И посыпались колким стеклом

Звёзды с неба ко мне на ступени.

Ветер тронул листву, как струну,

Задышал упоительно, влажно

И, колыша тугую волну

Ароматов, продолжил отважно

Кроны тёмных деревьев трепать,

Нагнетая безудержно тучи,

И в прозорци2 с разбега стучать,

Обещая грозы неминучей…

Пала ночь, и глуха, и черна,

Засквозило вокруг, зазнобило…

Я опять очутилась одна

И опять своё имя забыла…

На небе алыми мазками

Небесной магмы цвёл закат.

Он невесомо над горами

Висел и плавился. Раскат

Ворчливый грома плыл, стихая,

С востока из-за синей мглы,

Где гор громада налитая

Дубов баюкала стволы.

И робкий месяц из-за тучи

Ловил последний солнца луч,

И остриё звезды падучей

Вонзалось в спины дальних круч.

Одно мгновение, и пала

Завеса ночи, словно рок,

И ничего вокруг не стало, —

Закрылся видимый чертог.

Лишь в отдалении неясном,

Переливаясь и горя,

Огнивом вспыхивая красным,

Зажглись огни монастыря.

А ночь сгустила чёрный полог

И обострила каждый звук,

И стал невидимым посёлок,

И горы, ставшие вокруг.

Лишь под оркестр кузнечьих скрипок,

Под лай нестройный местных псов

Качался воздух, прян и зыбок,

И ждал заветных вещих снов…

Слоистый воздух то студён, то жарок

В заросшей улице над каменной тропой,

Из-под поникших виноградных арок

Вослед за мной он льётся медленной рекой.

На повороте хмелевой волною

Обдал лицо моё дремотный аромат,

И пчёлы заскользили дружным роем,

В излёте лета опыляя чей-то сад.

Цикорий отражение заката

В кордиеритовые чашечки пленит,

И, кажется, я здесь жила когда-то,

И потемневших стен мне дорог тленный вид,

Когда они, средь зелени мелькая,

Убогих будто бы щербин своих стыдясь,

Мне отдают тепло чужого края,

Где я и впрямь недавно снова родилась.

Река молчит. В остудном ожиданье

Прозрачных струй – осенняя печаль.

За перекатом – синих ив смыканье

И омута таинственный Грааль.

Так тихо, словно жизнь вот-вот угаснет

И в зазеркалье омута падёт,

Лишь старых ив несмелые запястья

Над ней дрожанье успокоят вод.

А берега, не ощутив событий,

Гиперболой вопроса замерев,

Останутся хранилищем наитий,

Где скрыт в молчанье вечности распев.