Читать книгу Рио-де-Жанейро - Наташа Корнеева - Страница 8

Разбитый гостиничный унитаз напомнил мне  покупку квартиры. Переехав из военного городка в Новосибирск в девяносто седьмом году, мы поселились в типовой двушке. Ну, а что такое типовая двушка в панельном доме?  Да, совершенно в дырочку. Это коробка из-под апельсинов для чебурашек (кстати, Чебураха переехал потом в будку телефонную). Комнаты шестнадцать и девять метров, кухня – восемь. Туалет такой, что пукнуть страшно – взлетишь нахер или двери картонные  вынесет. И ванна – заходим передом – выходим задом. Нет, я, конечно , все понимаю. Всем квартиру хоца. Но какого художника они  такие? Это не квартиры. В нормальных квартирах шкафы для обуви больше, не говоря уж про гардеробные.  А мы за эти кладовки выкладываем кругленькие суммы. Сейчас строят, строят  приличное жилье, но  … цены. А  кому не по зубам нормальная квартира (хотя ее, почему-то, гордо именуют "элитное жилье". Да какое оно к чертям собачьим "элитное". Оно просто  ж и л ь е. И все), тем  поналяпали так  называемых "студий". Вот здесь я ваще валяюсь. "Студия"" – йокарный бабайка!  Номер это гостиничный, а не студия. Вот у меня была студия. Да. И то не очень большая. Что-то около восьмидесяти квадратов. И не совсем студия.  Щас, расскажу.

Короче,  в агентстве в основном занималась финансами, делопроизводством, отчетностью всякой, кадрами, рекламой. Иногда корчила из себя юриста, но это там, где понтануть нужно было для пользы дела. Например, когда клиент пальцы гнуть начинал и учить меня ипаться. Еще реже занималась непосредственно риэлторской деятельностью. Но … У меня вошло в привычку ежедневно просматривать не только новинки своей базы данных, но и общегородской. Особо интересны частные объявления. Тогда их печатали в газетах. Для физ лиц бесплатно.  Вот там – то я и выцепила чудную квартирку в чудном месте (на мой вкус) и практически даром. Тетенька-еврейка с тремя  большенькими детками уезжала на ПМЖ в Германию. Хатку продавала. Но взамен ей нужна  была  самая дешевая квартира, а лучше комната, для бывшего мужа алкаша. Я позвонила сразу же,

– Привет! Сонечка! Не узнала? Ой, богатой буду. Слушай, душенька, я тут проездом. Щас заскочу к тебе. Тут деткам подарочки передали. Но вот я запамятовала. Визуально помню, как к тебе добраться, а циферки все забыла …

– Ааааа…  Ой, Сашенька .. а я и не узнала тебя. Записывай…

Какой там "записывай", я его запомнила наизусть и навсегда. Сколько у меня после было адресов – ни один не помню. А тот – ночью подними – скажу.

Ну, я накупила всякой всячины. Я ж не знала, какие там дети. Было указано, что дети. А сколько и что за дети – ни-ни.

Гриня где-то шлялся. водила был на месте. Я сгоняла за дочерью. И мы с подарками пришли. «Радости» начались с входной двери. Ее не меняли с момента постройки. Дом строили военнопленные немцы. Нормально, да? То есть как в трех поросенках – Фуууу… и пипец. Но это только начало. Дальше веселуха поперла по-полной программе, с клоунами и воздушныи гимнастами.

Значит, заходим. А дочка моя, Олька, деваха  с закидонами. Она вот чего видит, то и говорит.  Ага. Коридор порадовал.  Но прежде чем попасть в него, нужно пройти через прихожую (блть, вот пишу сейчас и рыдаю. До того я любила эту квартиру… эх). Прихожка прямоугольная, на отшибе, никакие комнаты, санузлы и кухни с ней не сообшаются. Чтобы в них попасть, нужно повернуть направо и там коридор,  по площади раза в полтора превосходящий прихожку. Ну, и три комнаты, кухня, ванна, туалет. Потолки почти пять метров. Класс.  Дом – кирпичный сэндвич, перегородки – лиственница. ММММма .... конфетка. Только сильно погрызанная.

Хозяйка встретила радушно, из вранья по телефону выкрутилась я свободно и непринужденно. Да Соня, так звали продавщицу, увидев подарки, не стала задавать глупых вопросов. Вот люблю я евреев. Да. Люблю. Пробабка моя еврейка была.

Соня показывала, рассказывала… Я ее слушала вполуха. За шесть лет нагляделась достаточно. Если коротко, то квартиры убитая вусмерть. От и до. А больше всего меня рассмешил унитаз. Вот он-то точно помнил задницы пленных немцев. Унитаз был расколот ровнехонько пополам, сверху до низу. Держался исключительно на честном слове и силе воли. Неприкасаемый такой унитаз. Да. Соня так и сказала,

– И я Вас умоляю, не прикасайтесь к нему. Он еле дышит.

– Ой, какие у вас шторки на антресольках интересные, – тихо разговаривать Ольга не умела никогда, с рождения.

– Где? – Соня пялилась в указанном Олькой направлении и  тупо моргала

– Фубля … фу … Мама, пошли отсюда, я не буду тут жить, – и дочура пропылила на выход, шмыгнула за двери и поскакала вниз.

Я обалдела. Что случилось? Чего она там узрела? Ну, шторки, ну, грязные … хм. Странно …

– Ха-ха-ха! Тюуууу …Так  то  ж не шторки! То ж паутинка. Паучок сплел.

Теперь я обалдела окончательно. Там паутинка в палец толщиной, яркого серого цвета. Похоже, что "паучок" жил еще при немцах.

В общем, купила я стены, крышу и перекрытия. Угу. Дешево, почти даром. Бригада строителей вынесла все к херам. Все. Даже стены до кирпичей ободрала. Ну, и забацала просто охренительный ремонт. Объединив спальню и гостиную, сделав альков, выпилив в стенах проемы под французские окна. Вот это была студия. Просторная, с выделенными зонами. А то, что сейчас обзывают студиями, это, извините, гробы в вертикальном положении. Пеналы для карандашей. Ну, да ладно. Кого-то они реально спасают.