Читать книгу Ее секрет - Наташа Лестер - Страница 3

Уже в самом конце мая, непривычно холодным и пасмурным днем, когда по небу яростно неслись грозовые тучи, Лео сделала свой первый шаг из Саутгемптона на пути в Нью-Йорк. С момента ее разговора с мистером Бэнксом минуло два месяца, на протяжении которых стряпчий отца искал и таки нашел покупателя на лавку и квартиру. Немногим людям была нужна аптека в Богом забытой и пострадавшей от войны деревне. В результате у Лео появилось немного денег, хотя и куда меньше, чем мистер Бэнкс рассчитывал изначально.

Вагонные колеса отстукивали прочь-прочь, прочь-прочь, и мимо промелькнула долина Уайли-Вэлли: сначала Уорминстер, потом Хейтсбери, Кодфорд и Уайли. Ночь она провела в Солсбери, где дождь обрушил свою ярость на крышу гостиницы, а ветер стучал в оконные стекла. На следующее утро рассвет едва успел заняться, как солнце уже закрыла черная туча. Вновь оказавшись в поезде, Лео вскоре провалилась в сон, который бежал от нее всю прошлую ночь, но ее разбудило внезапное ощущение падения, падения со своего места на пол, когда поезд резко затормозил.

Кондуктор принес свежие новости:

– Ураган повалил половину деревьев в Гемпшире. Пути заблокированы, и расчистят их не раньше, чем к завтрашнему полудню. До Данбриджа, где можно будет переночевать, придется идти пешком. Багаж можете оставить здесь.

С большой неохотой Лео вышла из вагона, раздосадованная опозданием. Уже через несколько секунд она насквозь промокла под проливным дождем, оказавшись в неровной цепочке пассажиров, бредущих по щиколотку в воде. В ее дорожных башмаках хлюпала вода, а над головой змеились огромные молнии. Дорога до Данбриджа заняла почти два часа, а там к услугам пассажиров нашлась одна-единственная гостиница.

Толпа людей до отказа запрудила крошечное фойе. Лео оказалась зажатой в последних рядах, едва сумев протиснуться внутрь, и потому не слышала, что говорила владелица. И вдруг она увидела, как ко входу подошел какой-то темноволосый мужчина, вежливо стряхнувший целый водопад с полей своей шляпы на лужайку вместо того, чтобы занести ее внутрь, хотя остальная его одежда промокла настолько, что это уже не имело никакого значения.

– Чертова погода, – проворчал он, подходя к ступенькам.

– Совершенно согласна с вами, – с чувством выразилась Лео. – Я бы предпочла оказаться на борту корабля, плывущего в Нью-Йорк, а не мокнуть здесь под дождем.

Незнакомец улыбнулся.

– Хотя в такую погоду морская болезнь свалит кого угодно.

– Пожалуй, вы правы. – Лео улыбнулась в ответ.

Теперь в фойе было тихо; большинство пассажиров уже разошлись по своим комнатам. Последние несколько гостей как раз поднимались по лестнице, и вскоре Лео и мужчина остались одни.

– Бог ты мой, почему же вы промолчали, когда я спросила, остались ли еще в очереди женщины? – пожелала узнать владелица гостиницы при виде Лео.

– Я вас не слышала, – ответила та.

– У меня больше нет свободных комнат, – сердито заявила хозяйка, словно в этом была виновата Лео. – И я не могу подселить вас к кому-нибудь, потому что вы – единственная женщина среди прочих пассажиров. Полагаю, мне придется подняться наверх и попросить нескольких мужчин потесниться, перебравшись в другие комнаты, хотя все они настолько битком набиты, что я просто не представляю, что мне с ними делать.

– Я подожду в гостиной, – сказала Лео. – Я уверена, что надолго мы здесь не задержимся.

– Очень оптимистическое заявление, – заметил мужчина, глядя в окно на сплошную пелену дождя, затянувшую окрестности.

Владелица гостиницы вздохнула.

– В приемной есть камин, чтобы просушить одежду, и диван, которым вы можете воспользоваться, мисс. А вот вы… – Она повернулась к мужчине, разглядывая его пальто, которое было сшито из мягчайшего кашемира и свидетельствовало о его богатстве. – Я уверена, что кто-нибудь уступит вам свое место.

– В этом нет нужды, – отозвался он. – Я тоже могу подождать в гостиной.

– Не знаю, уместно ли это, – с сомнением протянула хозяйка.

– Это же общая комната, – сказала Лео. – Со мной все будет в порядке.

– Полагаю, иного выхода все равно нет, – проговорила наконец владелица гостиницы, которой явно не терпелось поскорее решить проблему, и увела Лео с собой, чтобы подобрать ей сухое платье.

Когда они вернулись в гостиную, мужчина уже поджидал их в дверях. Он ослабил узел галстука и закатал рукава сорочки.

– Эверетт Форсайт, – представился он, протягивая руку Лео.

Владелица гостиницы ахнула.

– Из лондонских Форсайтов?

– Верно.

Лео смутно припомнила фешенебельный универмаг в Лондоне, который назывался «У Форсайта», хотя у нее никогда не водилось столько денег, чтобы совершать там покупки.

– Леонора Ист.

– Очень рад, – ответил он.

Владелица удалилась, строго-настрого запретив им закрывать дверь.

– Интересно, чем, по ее мнению, могут заняться в общей комнате гостиницы двое промокших и усталых путников? – проворчала себе под нос Лео.

Но Эверетт Форсайт услышал ее и улыбнулся.

– Очевидно, воображение у нее куда живее, чем у нас. – Но тут же поспешно добавил: – Я вовсе не имел в виду…

Лео рассмеялась.

– Я понимаю, что вы имели в виду. – С этими словами она подошла к огню.

Мистер Форсайт ничего не ответил и остался у дверей. Молчание стало неловким, и он приблизился к буфету и взял с него колоду игральных карт.

– Вы играете в бридж? – осведомился он. – Хотя нам нужны еще компаньоны.

– Мы можем сыграть с двумя «болванами», – сказала она. – Мой… отец научил меня. – Эхо произнесенных слов больно кольнуло ее в самое сердце, напомнив о том, что она больше никогда не сыграет в бридж с отцом. Лео устало опустилась в кресло.

– Нам вовсе не обязательно играть, – сказал мистер Форсайт. – Я просто подумал, что игра поможет нам убить время, раз уж у нас его так много.

– Да. Давайте все-таки сыграем, – резко бросила Лео. – Я покажу вам.

Она протянула руку за колодой и объяснила правила для двух игроков. Они сыграли первую партию в молчании. Раздавая карты, которые с мягким шелестом падали на стол, объявляя ставки и выслушивая поздравления, которые он сделал ей в конце, Лео исподволь изучала мистера Форсайта. Он был высокого роста – выше ее, чем могли похвастать немногие мужчины, – с темными волосами и голубыми глазами, похожими на солнечное небо. Лео страшно завидовала ему в том, что эти глаза не рассказывали историю смерти.

Усилием воли она отогнала от себя эту мысль.

– Вы хорошо играете, мистер Форсайт, – заметила она, когда он выиграл у нее вторую партию.

– Зовите меня Эверетт. Мистером Форсайтом меня называет только горничная.

– Ни за что бы не подумала, – отозвалась она, не в силах удержаться от того, чтобы беззлобно поддеть его. – У меня никогда не было горничной.

Но он не рассмеялся ее шутке, а лишь на мгновение задержал на ней взгляд. Она же сосредоточилась на раздаче, испытывая неловкость от того, что он пристально рассматривает ее.

– Почему вы выглядите такой печальной? – вдруг спросил он.

От его вопроса у нее перехватило дыхание, потому что в голосе его прозвучала нескрываемая нежность, словно ему действительно было интересно. И тогда она рассказала ему обо всем, хотя голос у нее то и дело дрожал и срывался, но усилием воли она вновь брала себя в руки.

Когда она умолкла, Эверетт в порыве сострадания взял ее руку в свои.

– Мне очень жаль, – проговорил он.

А Лео вздрогнула всем телом. Потому что это случилось. Та самая молния, которую она когда-то искала в прикосновении Альберта, пронзила ее с головы до ног внезапно и безжалостно.

* * *

Дождь лил без остановки всю ночь напролет, сопровождаемый раскатами грома. Лео сидела в кресле, слушая рассказ Эверетта Форсайта о том, почему он отправился в путь, а в следующий, как ей показалось, миг проснулась на диване, укрытая одеялом, с подушкой под головой. Приподнявшись на локте, она увидела мужчину, сидящего в кресле у огня.

– Что случилось? – сонным голосом пробормотала она.

– Вы уснули. Под мой рассказ, и это означает, что он был невыразимо скучен. Я решил, что вам будет удобнее на диване. Хозяйка, миссис Честертон, снабдила нас одеялом и подушкой.

Лео зарделась до корней волос.

– Ваш рассказ вовсе не был скучным. Просто я устала. Я почти не спала с того дня, как…

– Со Дня перемирия.

– Да.

– Я принес вам чай и гренки из столовой. – Эверетт кивнул на поднос, стоявший на столе.

– Благодарю вас.

Лео встала и потянулась, поймав свое отражение в зеркале над камином: грива спутанных рыжих волос, рассыпавшихся по спине, бледное лицо, до сих пор хранившее отпечаток потрясений последних дней, и Эверетт, наблюдающий за нею.

В комнате вдруг стало слишком жарко.

– Мне нужен свежий воздух, – сказала она. – Пожалуй, я пойду прогуляюсь.

– Там такие лужи, что в них можно утонуть.

Лео выглянула в окно. Гроза и не думала стихать.

– Мы не сможем уехать отсюда до завтрашнего дня, как минимум, – продолжал Эверетт. – Мой автомобиль по-прежнему застрял, да и ваш поезд стоит на рельсах. Так что вы спокойно можете позавтракать.

– Вы были очень добры: принесли мне завтрак, уложили меня на диван, когда я заснула.

– Я хочу, чтобы вы знали: я не во всем полагаюсь на горничных, что бы я там ни говорил вчера вечером.

Лео вспомнила свою шпильку, адресованную ему.

– Туше, – сказала она, со смехом поднимая руки и делая вид, что сдается. – Я больше не буду засыпать под ваши рассказы и не стану дразнить вас тем, что у вас есть горничная, а вы не будете напоминать мне, что я сделала и то, и другое.

Он тоже рассмеялся.

– Договорились.

Лео села, отпила глоток чаю и не смогла удержаться, чтобы не спросить:

– Вы были на войне или…

– Или сидел, задрав ноги на стол, в уютной конторе в Уайтхолле? – закончил он вместо нее, насмешливо подняв брови.

– Я думала, что мы с вами заключили перемирие! – сказала Лео.

Он улыбнулся, и она поняла, что теперь уже он поддразнивает ее.

– Просто… Все дело в ваших глазах. – Не успели эти слова сорваться с ее губ, как атмосфера в комнате стала такой же унылой и мрачной, как и день за окном. – Вы выглядите таким счастливым, словно никогда не сталкивались с чем-либо, что могло причинить вам боль. – Еще не успев договорить, она поняла, какую глупость сморозила. – Извините меня, – поспешно добавила девушка, – я сама не знаю, что говорю. Пожалуй, мне все-таки лучше прогуляться.

Она поднялась на ноги, но Эверетт коснулся ее руки.

– Прошу вас, останьтесь, Леонора, – сказал он.

Сердце у Лео замерло, и ей вдруг отчаянно захотелось, чтобы это мгновение длилось вечно – когда рука Эверетта касалась ее руки, а в ней проснулись и ожили неведомые чувства, о существовании которых она даже не подозревала.

– Никто не называет меня Леонорой, – сказала она, опускаясь на свое место. – Собственно говоря, я Лео.

– Вам идет это имя, – мягко заметил Эверетт. Он прочистил горло. – Но, отвечая на ваш вопрос, – да, я воевал. Я служил офицером во Франции. Дрался на Сомме. И под Ипром.

– Вы были ранены?

– В плечо. Пуля прошла навылет. У меня остались шрамы размером с серебряную крону на груди и на спине. – Голос его прозвучал равнодушно, но Лео прекрасно поняла, что ранение было тяжелым.

– Вы уже проснулись, как я вижу? – В дверях появилась миссис Честертон с подносом в руках и двумя кружками, от которых валил пар. – Вот вам обоим еще чай, чтобы согреться. Пейте, молодая леди, у вас кости наружу так и выпирают.

При этих словах владелицы гостиницы рука Лео взметнулась к груди, накрыв острые косточки выступающих ключиц. Эверетт взглядом проследил за ее движением.

– Теперь, когда мы знаем, что вы останетесь здесь еще на одну ночь, я постараюсь найти вам комнату, мисс, – сообщила миссис Честертон. – Надо соблюдать приличия. – Она посмотрела на Эверетта, который упорно не сводил взгляда со своей кружки.

Приличия! Лео покачала головой. Кому теперь какое дело до подобных вещей?

– Миссис Честертон права. – Голос Эверетта прозвучал резко, и Лео сообразила, что слишком уж разволновалась. Вообразила обмен пылкими взглядами там, где его быть никак не могло. Эверетт Форсайт был богатым человеком; вероятнее всего, знатные дамы так и падали к его ногам. И что для него Лео Ист?

– Я вернусь за вами, когда все устрою. – Миссис Честертон удалилась, а Лео рассеянно взяла со стола колоду карт и принялась тасовать ее.

– Хотите сыграть еще раз? – поинтересовался Эверетт. – Или я могу не докучать вам, если пожелаете, – чопорно добавил он.

– Нет, давайте сыграем, – сказала Лео, сдавая карты. Закончив, она спросила: – Как же вы управляли своим универмагом во время войны?

– Собственно, я им и не занимался, – отозвался Эверетт. – Мне повезло, у меня уже был хороший управляющий. А как только мне давали отпуск, я проводил его в конторе. Да и на фронте, пока все писали своим девушкам, я строчил письма исполнительному директору.

Лео улыбнулась и машинально отложила карты в сторону.

– Значит, теперь вы наверняка рады тому, что можете руководить всем лично.

Эверетт откинулся на спинку стула.

– Собственно, я предоставил вести дела управляющему. Я знаю, что у меня есть человек, которому я могу доверять, что дает мне возможность… гоняться за мечтами, которые посещали меня, пока я сидел в окопе и слушал, как свистят над головой осколки.

– Как вообще можно мечтать в таком положении?

– Мечты – единственное, что позволяет тебе остаться в живых.

Пожалуй, он был прав. Ее мечта о Нью-Йорке вдохнула в нее новые силы и желание жить дальше.

– И о чем же вы мечтали?

– О том, чтобы открыть универмаг «У Форсайта» в Нью-Йорке. Я уверен, что в течение следующих десяти лет глаза всего мира будут прикованы к этому городу. У них нет карточной системы, и их экономике не нужно выздоравливать после войны. Я собираюсь переехать туда через пару месяцев; я уже приобрел там обанкротившийся склад, который намерен превратить в райское местечко. Я хочу, чтобы люди приходили туда, как в театр. Там женщины, которые не хотят отказываться от работы, на деньги, заработанные во время войны, смогут покупать модные вещи из Парижа, шелковые чулки, может быть, даже косметику.

– А я вечерами работала в аптеке своего отца, изготавливая косметику для медицинских сестер в военном лагере.

– Кто бы мог подумать, что под внешностью скромницы скрывается женщина, снабжавшая англичанок столь скандальными вещицами? – поддел он ее.

Лео рассмеялась.

– Однажды я услышала, как сестры жаловались на то, что нигде не могут приобрести косметику, и сообразила, что я – единственный человек во всей деревне, располагающий необходимыми ингредиентами. Вот так и получилось, что в перерывах между изготовлением линиментов и мази от ожогов я делала губную помаду и румяна. Кольдкрем. И духи. Одни мне понравились особенно, у них был такой чудесный аромат.

– Я его чувствую, – негромко сказал Эверетт.

Лео неловко поерзала на стуле и вновь заговорила, стараясь не обращать внимания на то, что между ними возникло некое притяжение, которое почему-то нагревало воздух в комнате, словно языки пламени из камина вырывались далеко за его решетку. Ведь он подсказал ей одну идею, способ решить проблему нехватки денег, не позволявшую ей открыть собственную лавку или аптеку.

– И теперь я направляюсь в Нью-Йорк, – сказала она. – Быть может, я смогу продавать свою косметику тамошним универсальным магазинам?

– Прекрасная мысль.

– Я тоже так думаю, – согласилась она с широкой улыбкой на лице и вновь взволнованно заговорила: – Когда вы будете открывать свой магазин, не называйте один из отделов «Туалетные принадлежности». Назовите его «Отдел косметических средств». Я, например, желала бы совершать покупки именно в таком месте.

– Я так и сделаю, Лео. А еще я хочу, чтобы вы знали: я с радостью помогу вам.

Тон его голоса заставил Лео позабыть обо всем, кроме сияния его голубых глаз, которые больше не походили на летнее небо, а потемнели, словно он пытался скрыть голод и жажду, которые она, тем не менее, ясно различала в них. Взгляд ее остановился на его губах, и она вдруг поняла, что необычных ощущений от Альберта она ждала из чистого любопытства, тогда как в случае с Эвереттом ею руководило дотоле неведомое ей желание.

– Итак. – Появление миссис Честертон заставило их обоих едва ли не подскочить от неожиданности. – Погода более-менее наладилась, что дает мне возможность разместить нескольких мужчин в деревне. Соответственно, теперь я могу выделить каждому из вас по комнате. Работы по восстановлению движения на шоссе и железной дороге уже начались, и, как мне сказали, поезд отправится завтра в семь утра. Я договорилась с одним из наших местных жителей, чтобы он в то же самое время подвез вас к вашему автомобилю, мистер Форсайт. Мисс Ист, если вы будете так любезны проследовать за мной, я провожу вас в вашу комнату.

Лео встала.

– Благодарю вас за то, что составили мне компанию, Эверетт, – сказала она, словно пробуя на вкус его имя.

– До свидания, Лео.

Вот и все. Утром он поедет дальше на своей машине, а она – на поезде. И, скорее всего, они больше никогда не встретятся.

* * *

Единственным, что доставило Лео радость в тот вечер, стала ванна. Она наполнила ее до краев и опустилась в нее, позволяя теплой воде смыть пыль и грязь, а заодно и грусть. Она вынула заколки из волос, и, когда те тяжелым облаком легли на воду вокруг нее, ей еще пуще прежнего захотелось поскорее отправиться на поиски приключений. Особенно теперь, когда Эверетт подсказал ей такую замечательную мысль. Эверетт… Ей нравилось мысленно катать на языке его имя. Выбранив себя за глупость, она погрузилась в воду с головой, чтобы смыть его образ: как он смотрел на нее с другой стороны стола перед тем, как миссис Честертон прервала их.

Наконец вода остыла, и Лео вылезла из ванной. Встав перед камином, она стала сушить волосы, но огонь прогорел до углей, а корзинка для дров была пуста. На мгновение она замерла, не зная, что предпринять, а потом вспомнила о тепле, исходившем от камина в гостиной. Быть может, огонь в нем еще не погас. К этому времени Эверетт уже должен был уйти к себе в комнату, а миссис Честертон предупредила ее, чтобы она не приближалась к столовой, поскольку мужчины заняли ее для игры в покер. Так что гостиная наверняка пуста.

Она быстро оделась и спустилась вниз. Огонь в камине в общей комнате жадно пожирал дрова и гаснуть не собирался, так что она взяла книгу с полки, опустилась на пол и повернулась к камину спиной, рассыпав по спине влажные волосы, чтобы они поскорее просохли. Забывшись, она вздрогнула, когда дверь отворилась.

– Лео! – сказал Эверетт. Судя по голосу, он был удивлен, но, тем не менее, явно рад видеть ее. – Не хотите ли выпить? – В руке у него оказался бокал. – У здешнего повара обнаружился превосходный запас спиртного, на что я, признаться, даже не рассчитывал.

– Хочу, – сказала она.

Эверетт исчез, чтобы вернуться через несколько минут с двумя бокалами. Один из них он протянул ей, и она отпила крошечный глоток.

– Что это? – спросила Лео. Она покатала восхитительную жидкость на языке; ее несомненная крепость сглаживалась легким привкусом чего-то сладкого и острого.

– Это – коктейль из виски, горького пива, сахара и лимонной корочки. Вам нравится? Извините, мне следовало спросить, что вы предпочитаете. Сейчас я принесу вам что-нибудь другое.

Лео улыбнулась.

– Нет, он очень вкусный. Да я и не знала бы, что заказать. Мой отец ограничивался одним лишь виски.

– Что ж, в этом коктейле есть приличная доза виски. Что, скорее всего, напомнит вам об отце. Сейчас я все-таки принесу вам что-нибудь еще.

– Нет, – отказалась Лео. – Это приятные воспоминания. И поэтому спасибо вам.

Эверетт опустился в кресло возле камина, а Лео осталась сидеть на полу не далее чем в двух футах от него.

– Когда я так невежливо уснула давеча вечером, вы собирались рассказать мне о том, куда ехали на своем автомобиле перед тем, как вас настигла буря, – сказала она.

– В Саутгемптон, как и вы. Надо решить кое-какие семейные проблемы, – угрюмо сообщил он. – Для меня это нелегкое испытание. – Он потер лицо ладонью. – После того как я воевал в окопах, семейные разногласия представляются мне почти нереальными. Хотя, пожалуй, все должно быть совсем наоборот.

– Как я вас понимаю! – сказала она, не покривив душой.

Смерть давно стала неотъемлемой частью повседневности, тогда как обычные семейные трудности или хотя бы то, что она сидела сейчас перед камином на полу в гостинице и поддерживала интересный разговор, представлялись ей каким-то вымыслом, игрой воображения. Она не сводила глаз с его лица, хотя усилия, которые она к этому прилагала, казались ей столь же интимными, как если бы она протянула руку и провела пальцем по голубым венам у него на запястье.

– Я уверена, что вы со всем разберетесь. Вы кажетесь мне достойным мужчиной.

– Достойным мужчиной? В самом деле? – Эверетт одним глотком допил свой напиток. – Я сижу один в комнате с вами, когда должен находиться очень далеко отсюда, потому что вы – самая красивая женщина из всех, которых я когда-либо встречал, и… – Голос его сорвался, и он умолк.

А Лео могла лишь упорно смотреть себе под ноги, будучи не в силах поверить в то, что услышала. По жилам у нее растекся жидкий огонь, а лицо пылало из-за чувств, которых она еще не испытывала раньше, но знала, что имя им – желание. И, Господь свидетель, оно было сильным – достаточно сильным для того, чтобы ей захотелось подойти к Эверетту вплотную, позволить ему поцеловать себя и ощутить прикосновение его рук к своему телу. Но она прижала колени к груди и заставила себя остаться на месте.

– Не думаю, что это может быть правдой.

– Может. – Голос Эверетта прозвучал негромко и ласково, словно его рука погладила ее по щеке.

Лео вдруг обнаружила, что вскочила на ноги и заговорила:

– С тех пор, как все это случилось – война, инфлюэнца, мой отец… Да, действительно, я могу умереть завтра. И сейчас мне кажется, что осталась только одна возможность – жить сегодняшним днем, стремиться объять необъятное, пока его не отобрали, хвататься за простые желания, пока их предлагают, иначе… – Выражение его лица заставило ее умолкнуть. Еще никогда ни один мужчина не смотрел на нее так.

– Мы ступили на очень тонкий лед, Лео, – прошептал он.

Она шагнула к нему и оказалась так близко, что колени их соприкоснулись.

– Вы хотите поцеловать меня?

– Очень хочу.

Лео протянула ему руку. Эверетт принял ее и встал.

На мгновение они прижались друг к другу, но этого краткого мига было достаточно, чтобы кровь забурлила у Лео в жилах, и она жадно подставила ему губы для поцелуя.

Первый поцелуй превзошел все ее ожидания. Он оказался обжигающим, он пронзил ее, словно удар молнии, и ее язык устремился ему навстречу в яростном желании почувствовать его, узнать и раствориться в нем. Она смутно осознавала, что обвила его ногой, что его руки скользят по ее шее и опускаются к спине, крепче прижимая ее к себе, и она ахнула, ощутив жар его тела.

– Пойдемте наверх, – прошептала она. – Идемте ко мне в комнату.

Он уперся лбом в ее лоб, тяжело дыша.

– Вы уверены?

– Да. Приходите через минуту.

Она развернулась и с бешено бьющимся сердцем взбежала по лестнице в свою комнату. Здесь она сняла платье; оно только мешало ей, заставляя чувствовать себя пленницей войны, смерти и болезни; оно связывало ее по рукам и ногам на протяжении последних нескольких месяцев. Когда оно упало на пол, раздался стук в дверь, и Лео отворила ее в одном корсете и нижней сорочке. Она услышала, как у Эверетта перехватило дыхание, когда он взглянул на нее.

– Вы такая красивая, – сказал он.

Сильный ветер, поднявшийся к ночи, разогнал тучи, и в окно заглядывала полная луна; Лео видела свое отражение в зеркале на туалетном столике, и в этот миг она почти поверила ему. Он затворил дверь и остановился позади нее, выждав долгое и головокружительное мгновение, прежде чем поцеловать ее в шею. А потом его руки скользнули к ее корсету. В зеркале ее волосы отражались огненно-золотистым ореолом, ложбинка между грудей манила бледно-розовой тенью, и она увидела, как Лео там, за стеклом, откинула голову, упираясь ему в грудь, и медленно подняла руки, чтобы коснуться его лица. Зеленые глаза встретились в зеркале с голубыми, и дыхание ее участилось.

Медленно, очень-очень медленно, причиняя ей сладкую боль своей неспешностью, он принялся расстегивать крючки ее корсета, а потом развернул ее лицом к себе. Бретелька ее нижней сорочки соскользнула с плеча, и он провел пальцем по ее обнажившимся выступающим ключицам, задержавшись на верхнем крае ткани, которая, как она прекрасно знала, была настолько прозрачной, что он мог увидеть ее всю, если бы оторвал взгляд от ее лица.

Голос его прозвучал едва слышным шепотом, когда он сказал:

– Вы уверены, что хотите этого, Лео?

– Еще никогда и ни в чем я не была так уверена.

Он застонал и привлек ее в свои объятия, а она вновь поцеловала его, поцеловала так крепко, что ощутила приступ отчаяния, вот только что стало тому причиной, она так и не поняла. Он бережно снял с нее сорочку, и его ладонь накрыла ее грудь, пальцы принялись ласкать сосок, и она подумала, что, наверное, нашла то, что так долго искала, потому что ощущения испытывала просто невероятные и восхитительные. Ей хотелось ощутить прикосновение его обнаженной груди к своей, поэтому она расстегнула пуговицы его рубашки и отбросила ее в сторону, негромко ахнув, когда ее плоть встретилась с его плотью.

Затем он принялся покрывать поцелуями ключицы, по которым его пальцы прошлись чуть ранее, и спустился к груди, лаская губами каждый сосок. Она не выдержала и тихонько застонала. Губы его спустились чуть ниже, нашли ее пупок, потом скользнули еще ниже, и Лео обнаружила, что делает то, о чем раньше и помыслить не могла: она подалась ему навстречу и вскрикнула, когда губы его прикоснулись к бугорку между ее бедер и он начал совершать круговые движения языком вокруг него. Ее бедра тоже задвигались, чтобы он мог крепче и быстрее прижаться к ней губами, и ощущение столь восхитительное, что стало почти невыносимым, начало зарождаться в том месте, где находился его язык, и разошлось жаркими волнами сначала по ее животу, а потом и по всему телу. Она не выдержала и закричала, на этот раз громче, не обращая внимания на то, что ее могут услышать другие постояльцы, и будучи не в силах остановиться, потеряв счет времени и забыв обо всем, кроме этого жгучего ощущения, этого мужчины, его языка и своего тела.

– Лео, – шепотом произнес он ее имя и взглянул на нее снизу вверх. Он еще раз назвал ее по имени, а потом приподнял и прижал к себе так, что она обхватила его ногами за талию, и перенес на постель, где наконец вошел в нее, перебирая пальцами ее волосы и прижавшись губами к ее губам, чтобы сдержать собственный крик удовольствия.

* * *

Ах, что они вытворяли в ту ночь! Это была ночь познания, знакомства с телами друг друга, наслаждения всем, что только есть в мире чувственного и эротичного, не оставляющего никаких тайн и недомолвок. Время от времени им требовался отдых, и тогда они лежали, обнявшись, голова Лео покоилась на груди Эверетта. Но потом она бросала на него лукавый взгляд, он улыбался, привлекал ее к себе, и все начиналось сначала.

Однако уже очень скоро сквозь занавески пробились первые лучи рассвета.

– Я мог бы остаться с тобой навсегда, – прошептал Эверетт и нежно поцеловал ее, и в этом поцелуе угадывалось нечто большее, нежели желание или страсть, нечто глубокое и искреннее.

– Я тоже, – отозвалась Лео.

– Спасибо тебе, Господи, за грозу, – сказал он. – Если бы не она, мы бы никогда не встретились.

При этих его словах глаза Лео наполнились слезами. Она знала, что чувство, которое она испытывала к нему, захватило ее. Оно было похожим на любовь настолько, насколько она могла себе представить. Но сумеют ли они найти место для этой ночи в жизни, которую им предстояло возобновить теперь, когда настало утро?

– Когда я попросила тебя поцеловать меня, то и подумать не могла, что испытаю такие ощущения, – призналась она.

– Я тоже, – ответил он.

– Но у тебя есть другие дела. – Лео повернулась к нему спиной. – И в Нью-Йорке ты появишься еще не скоро.

Эверетт обнял ее и поцеловал в плечо.

– Мне нужно уладить кое-какие проблемы. Я приеду в Нью-Йорк так быстро, как только смогу. И тогда…

Мы будем вместе. Слова эти повисли в воздухе.

Лео закрыла глаза, стараясь навсегда запечатлеть в памяти горькую сладость и потрясающую красоту этого момента, лежа в постели с Эвереттом и чувствуя, как он прижимается к ее спине и ласково поглаживает кончиками пальцев ее обнаженное плечо.

– И что мы теперь будем делать? – спросила она.

– В Гринвич-Виллидж есть кафе, которое называется «У Романи Мари». Там собираются поэты, художники и прочие творческие личности – вдохновенные и забавные люди. Давай поужинаем там во вторую субботу июля. Романи Мари – цыганка-предсказательница. Она погадает нам на судьбу – хотя мне никто не нужен, чтобы подсказать, какие чувства к тебе я испытываю. – Эверетт поцеловал ее в шею и погладил ее по груди.

Лео перекатилась на живот и в последний раз уселась сверху на его обнаженное тело.

– И мне тоже, – прошептала она. – И мне тоже.