Читать книгу Резонанс единства - Не Егоров - Страница 9

Из новостной ленты местного портала «Город и общество»:

«По сообщению пресс-службы банка «Лепрекон-брокер», все операции местного филиала проходили в строгом соответствии с рекомендациями системы «Анализ-Прогноз», сертифицированной Ассоциацией кредитно-расчётных алгоритмов, а также в рамках действующего законодательства и требований Комиссии по обеспечению легитимности и целостности банковских вкладов. Возникшие проблемы банк объясняет расширенной настройкой горизонта планирования системы «АП» и спецификой отображения отчётности в регистрационной системе КОЛЦБВ. По утверждению пресс-службы банка, оценка системой перспектив филиала не менялась и на сегодняшний момент находится в положительном секторе. Специалисты надзорных органов начали проверку».

Из комментариев:

«А деньги-то где?!»

«Не тупи, чудила, сказали же – за горизонтом».

Правильно нейтрализованный кофе вполне позволяет подремать после его утреннего употребления. Редактор убедился в этом уже через полчаса после ухода «инспектора» – закрыв служебный аккаунт, он решил посмотреть что-нибудь, поудобней устроился в кресле и очнулся только часам к десяти, оттого что у него затекла шея. В остальном самочувствие было вполне себе ничего – лёгкая разбитость не в счёт, к этому состоянию Разуто уже давно привык. Да и лечится этот недуг легче лёгкого – или получасовой гимнастикой, или полным его игнорированием. Часы порекомендовали первый вариант, Разуто выбрал второй.

Он заварил себе кофе и вернулся в кресло. Открыл хьюмидор, выбрав тонкую «Кросс-дукат» и включил личные аккаунты. Количество засветившихся первыми уведомлений было отнюдь не субботним.

– Э-э, да я популярный, – протянул редактор, вдыхая аромат утреннего напитка.

Информация о поступивших сообщениях и пропущенных вызовах как будто возвращала его в понедельник, лет двадцать назад. И за что боролись? Разуто смахнул уведомления с экрана и вывел в центр страницу поисковика. Трафик трафиком, но утренний визит оставлял вопросы. К тому же хотелось понять, кто и почему вчера его преследовал. И зачем вообще люди заклеивают рот.

Кстати, про молчунов нужно было уточнить у этого… как его? Они как раз в сфере его интересов – странные и не могут внятно объясниться. Утром из головы вылетело, а жаль – эти парни вполне подходят под реальное «не пойми что». Редактор вспомнил пустой взгляд ночного сопровождающего. Интересно, какой сюжет они пародируют? Так сразу и не скажешь. Ладно, сейчас выясним.

Пока он формулировал запрос, периферию стены беззвучно заполнили каналы из фаворитного списка, и новостные тут же начали привлекать к себе внимание тревожным мерцанием маркера «Срочно». Карл переместил один из них в центр и включил звук.

– …наш корреспондент находится рядом с офисом компании, и мы передаём ему слово.

Корреспондент ждал слова, видимо, давно. Во всяком случае зачастил он очень бодро, вставляя плоды наблюдений в короткое окно информационной сетки. Из его скороговорки выходило, что он уже на посту и ничего значимого пока не произошло, но, судя по всему, вот-вот случится и он тут же снова попросит слова. Ведущая поблагодарила корреспондента за интересные наблюдения и обратилась за их оценкой к хмурому аналитику. Карл переключил канал.

Посмотрев ещё пару репортажей с «места событий», Разуто докопался до сути тревожных сигналов. Ведущая актриса «Седьмого пришествия» не захотела продлевать контракт со студией на следующий сезон. Человечество было в шоке.

В углу стены засветился аватар Грабова. Редактор ответил на вызов.

Тори находился на перекрёстке нервного срыва и уныния. Сам он не мог определиться, какое состояние более уместно в его ситуации, и просил помощи Разуто.

– Приходи, а? Пиво свежее, – глухим голосом соблазнял он редактора.

– Может, тебе отдохнуть пару часов? – предложил Разуто.

– Я не могу! – слегка истерично взвизгнул Тори. – Полклуба перекрыто, какой уж тут отдых… – уже в прежней интонации закончил он.

Редактор прислушался к себе. Пиво. Янтарное, прохладное, с плотной пеной и лёгким брожением как показателем свежести. Неплохая мысль. Очень даже хорошая. А поиск можно поручить и профессионалам.

– Ладно, меняй бочку, скоро буду.

Редактор надиктовал запрос в службу «Аскинс» на подборку материалов по тегам «Прогалич, удивительное, заклеенные рты, молчаливые незнакомцы, Тантамир». Поставив среднюю скорость и низкую стоимость выполнения запроса, он собрался и вышел из дома.

Субботнюю улицу освещало блёклое солнце. Ни ветра, ни осадков, даже тучи, плотно обложившие небо в последние дни, куда-то разбежались.

– Погода – наше всё, – постановил Разуто. – Сценаристы недооценивают мутный безоблачный день.

Наслаждаясь неяркими лучами осеннего светила, редактор совершал неторопливый променад, разглядывая скучные пейзажи и предвкушая первый глоток. Он любил это состояние «до». Приятно было греть свои желания на неторопливом огне предвкушения, не спеша взращивать чувственные атрибуты будущего удовлетворения и…

– Трям, редактор. Куда ссутулился?

Из-за угла, подсвечивая себе на пол-лица фингалом, шустро выкатился механик Лорк и тут же пристроился в такт шагов Разуто.

– Где тебя так? – склонился, разглядывая украшение, Карл.

– Производственная травма, – отмахнулся Лорк. – Утреннюю очередь в соцбюро не поделили. «Мой номер, сволочь», – говорю. А он мне без дискуссий – на! Упал. Встаю – нету. Пришлось догонять.

– Догнал?

– Ага, – удовлетворенно кивнул Лорк. – Суд, повязку им на глазки, на послезавтра назначили.

– Так сильно догнал?

– Отняли его у меня, он там с батальоном родни тусовался. Ну и хорошо, родне здоровья, – и так половина соцпакета по судебным уходит. А у тебя как дела?

– Ну, таких успехов нет.

– Да какие успехи? Совсем безработные очумели, даже по субботам в драку лезут. Вот если бы я его положил, а мне его соцпакет в наследство, то был бы успех. А так одно расстройство. О! Ты бы похлопотал там у себя! Пусть такое шоу замутят, и народу занятие, и вам прибыль. А то ходишь без дела, звёзды загораживаешь. Куда, кстати, идешь то?

– Пива захотелось.

– Меня угостишь? А то я до суда пустой.

– Так ты выигрывать собрался?

– А куда ж я денусь, говорю же – отобрали мерзавца. Ты слушаешь, нет? У меня увечье сфотографировано и зафиксировано, перед заседанием цвет в цвет подправлю. Нет у суда, справедливость им зарплатой, шансов мне отказать. Так угощаешь или и дальше будешь ерунду спрашивать?

– Пошли, – улыбнулся Карл.

– Идём уже и сворачивать не будем. Тяжёлый ты человек, редактор, по два раза повторять приходится. Но везучий, на такую должность неудачника не возьмут. Я вот…

И Лорк пустился в честные рассуждения о времени и о себе. Карл улыбался. Механик был ему симпатичен, и лишние расходы не портили настроение.

– Пиво сейчас очень в кассу, редактор, очень. Давай прибавим, плетёшься, как барсук стреноженный. Дождёмся, Грабов напиток разбавит! У него по субботам жаждущих – как в КПЗ после демонстрации. А коммерсы, налог им в дыхание, народ неконкретный, за грош людей попортят.

– Про Прогалича слышал? – перебил скороговорку механика редактор.

– И слушать не хочу. А чё с ним?

– Говорят, украли.

– Показатель, чё – совсем барахло тащить начали. Ну, плакать некогда – дедуля давно уже чужой кислород потребляет.

– Добряк. А наверху сейчас часто играют? Ставки большие?

– Я за куст-камерой не слежу, у меня денег на глупости не водится. Но есть желающие соцпакет пристроить, только с базовым и за стол не пустят. Чё, редактор, зарплата жмёт, хочешь адреналина прикупить? Не советую, в баре дешевле и надёжней.

– Ну, значит, пойдём в бар.

* * *

Коммерсант Грабов пиво испортить не успел. Большой зал был перекрыт жёлтой полицейской лентой, и Лорк, схватив пенящуюся кружку, устремился на второй этаж. Перед этим он не забыл потребовать, чтобы Бруно «не тормозил и притащил ему ещё пару таких же», так как официанты, по мнению Лорка, там черепахи беспанцирные, и…

Редактор перебил механика и уточнил у Бруно, где найти Грабова. После чего попросил принести ему туда кружку светлого.

Тори находился в своем маленьком закутке при кухне и возбуждённо мерил шагами несколько свободных от мебели метров. Похоже, из двух пограничных состояний эмоционально нестабильное ему приглянулось больше. Поприветствовав редактора словами «Наконец-то!», он принялся однообразно ругать Прогалича за то, что он, такой-сякой, весь этот бедлам устроил. Лестных эпитетов удостоились также полицейские, их родители, некоторые посетители, которым не дозвонишься, и снова причина всех неприятностей – «этот старый пень Занзимир». Мнения редактора никто не спрашивал, и Разуто, удобно расположившись на диване, наслаждался пивом, даже не пытаясь прервать этот поток сознания.

– Я включаю видеофиксацию, понял? – внезапно и безапелляционно заявил Тори, затормозив напротив редактора. Выглядело это так, как будто Карл всё это время спорил и отговаривал, но Грабов принял решение наперекор всему. – Хватит, наигрались с терра инкогнита. И в клуб теперь только по приглашениям, всех сомнительных и на порог не пущу. Охрану найму!

Редактор отсалютовал этому решению кружкой, и Тори снова пустился в бега, лихорадочно потирая виски и подозрительно оглядываясь на Разуто.

– Больше ни одна сволочь не пропадет и руки распускать не посмеет! – продолжал мечтать Грабов, нарезая круги вокруг дивана. – Ни психи, ни нормальные! Солидность, респектабельность, безопасность и…

– Справедливость, – закончил перечисление достоинств проекта Разуто и снова отсалютовал кружкой.

– Точно! Сейчас же займусь! – твёрдо постановил Грабов и выскочил из комнаты.

Редактор проводил его взглядом.

– Ну что ж, помог чем смог.

Он допил кружку и вышел в большой зал, решив, что неплохо бы позавтракать и чем-то кроме пива. Сделав заказ, Разуто поднялся на второй этаж. Здесь сидело несколько компаний, между которыми бродил Лорк и, как гроссмейстер, участвовал во всех разговорах одновременно. Разуто заметил сидевшего в одиночестве Пола Грача, называемого всеми полковником, и направился к нему.

Пол Грач появился в городке года три назад, поселился где-то на севере и, так же как Разуто, сделал «Матовый глянец» местом своей частой дислокации. Они и внешне были похожи – Пол был немного повыше, обладал такими же твёрдыми чертами лица и седой шевелюрой, правда коротко подстриженной. Различия были в осанке, точности движений и выражении лица. Все эмоции Грача скрывались под невозмутимостью, и эта невозмутимость соответствовала облику надёжного хранителя государственной тайны. Снисходительная мимика физиономии Разуто была все же более эмоциональной.

Прошлое Пола было никому не известно. О себе он ничего не рассказывал, а расспрашивать как-то никому не хотелось. Даже звание, на которое он откликался, было из разряда догадок. Точнее, не догадок, а беспардонности Лорка, давным-давно обратившегося к нему в заполненном пятницей баре:

– Слышь, военный, плац тебе периной, рядом с тобой никто не занимал? Значит, я занял. Эй, Бруно, накрути мне на три монеты и вот сюда, рядом с полковником, припаркуй. Я ща должника поймаю и вернусь.

«Полковник» крепко прилип к образу, и даже Грабов, ненавидевший клички, обращался к Полу исключительно по присвоенному ему Лорком званию. Грач не возражал.

Совместно проведенное в «Глянце» время, можно сказать, подружило Карла с Грачом. Пол, несмотря на облик немногословного тайны хранителя, оказался достаточно общительным, хоть и с лёгким налетом категоричности. Они редко совпадали в оценках, но Грач слушал не только себя, поэтому споры выходили полновесными, пусть и слегка общими, не аргументированными примерами из личного прошлого. Редактору это импонировало – он не любил вспоминать столицу и оперировать собственным опытом. Но ещё больше ему нравилось то, что полковник всегда платил за себя сам. В безденежном городке, стремившемся к красивой жизни, это было достаточно редко.

– Привет, Пол, – кивнул редактор, устраиваясь напротив. – Про Занзимира Прогалича слышал?

– Да. И не только слышал, но и рассказывал. Я вчера зашёл неудачно, как раз в предполагаемое время его исчезновения.

Редактору принесли салат и ещё одну кружку пива.

– Какая-то тёмная история с тихим Занзимиром, не находишь? – спросил редактор, сделав глоток. – Какой-то он лишний в свете софитов.

– Недостаточно фактов, чтобы делать какие-то выводы. Утверждают, что у него произошло помешательство, но кто его связывал и куда спрятал, остается невыясненным.

– Ну, значит, какое-то очень стремительное помешательство. Когда я с ним говорил, он был абсолютно нормален. А вот настоящих психов я встретил на улице.

И редактор между употреблением чудесного напитка с иронией поведал о своей прогулке под молчаливым конвоем. После чего пересказал инцидент в «Глянце» и разговор с бородатым гуру, волонтёром фонда «Реальная жизнь».

– Целый час заливал мне про проседание нервных импульсов, деградацию памяти и риск утраты самоопределения. Я уже запоминать начал. И тут он давай кричать – почему вдруг меня это интересует? И агрессивно так, прям до драки дело. Здесь я догадался, что передо мной хорошо замаскированный сумасшедший. Собрался уходить, так он ко мне с предложением употребить какую-то гадость, которая быстро решит все проблемы. А его сподвижники за такое дело готовы хорошо заплатить. И не отстаёт, главное. В результате вышли на крыльцо, так там он эту гадость сам и выпил. И что ты думаешь?

Полковник ответил внимательным взглядом.

– Упал навзничь, а пока я за помощью ходил – уполз. Вот такие пошли продавцы наркотиков – не могут переварить собственный товар.

– Почему наркотиков?

– Ну а какие ещё варианты? Раньше первая порция была бесплатно, теперь с доплатой. И философскими размышлениями в качестве презентации. Кстати, и с остальным понятно – видимо, эту дрянь они в группах распространяют, вот участники и заклеивают рот, чтобы назад не полезло. Или что-то наподобие этого. Но респектабельный продавец, совершенно не таится. Видимо, в список запрещённых эта моча ещё не попала.

– Чем он тебя так испугал? – внезапно спросил полковник. Разуто перестал улыбаться. Видимо, перестарался, делая повествование весёлым.

– Не то чтобы испугал… – задумчиво протянул он. – Вчерашний попутчик был намного неприятнее. Но участвовать ещё раз в такой презентации мне бы точно не понравилось. Тем более в качестве потенциального наркомана.

– Если это наркотик, – кивнул Пол.

– Считаешь, что я выгляжу как самоубийца? – хмыкнул Разуто. – Ну так продавать яд с доплатой тоже как-то бессмысленно. И тем более для рекламы пить его самому.

– Своих координат этот волонтёр не оставил? – без намёка на улыбку спросил Пол.

– Я знакомство продолжать не планировал, – покачал головой редактор. – Мне рекламы одной пробирки хватило. Попросил сотрудника узнать, куда он пополз, чтобы в оставлении без помощи не обвинили. И запрос утром разместил, но его вставил так, до кучи. Меня больше интересовало, чего ждать от заклеенных молчунов.

– А ничего хорошего! – вклинился в разговор взъерошенный Вальзоват. Он внезапно возник у столика, склонился и, приплясывая от распиравших его новостей, зачастил: – Вы же об этих ненормальных? Вчера они напали на Чуллера! Прикиньте?! На Чуллера!

Редактор переглянулся с полковником. Гном Чуллер меньше всего подходил под объект нападения. Двухметровый дядька с татуированной лысой головой, переломанными ушами и огромной кучерявой бородой, теряющейся на фоне мощного тела. Рот дяди украшали два бриллиант-зуба, свирепо сверкающие при редкой улыбке. То есть одним своим видом Гном внушал уважение любому, даже хорошо употребившему дебоширу.

Но внешней свирепостью дело не ограничивалось. Чуллер, в прошлом профессиональный борец, сейчас возглавлял охранное агентство «Гомо сапиенс протекция, мы лучше роботов» и поддерживал форму постоянными тренировками. Свирепая пластика чувствовалась в каждом его движении, заставляя окружающих угадывать его маршрут и уступать дорогу. Он часто заходил в «Матовый глянец» и всегда удивлял редактора сильнейшим диссонансом внешнего образа и внутреннего содержания – на самом деле Гном был очень рассудительным и достаточно добрым дядькой, немного прямолинейным и не склонным к юмору. Что, впрочем, было понятно уже по названию его фирмы.

И вот такого персонажа «молчуны» выбрали для своего непонятного преследования. Вальзоват только что не подпрыгивал от обуревающих его эмоций.

– Нет, вы можете себе представить?! Значит, так, рассказываю. Сидит себе Чуллер, в приличном месте, кстати, на бульварах, дела решает. К нему подходит хлыщ и начинает рядом тусовать, в кружку заглядывать. Гном ему по-хорошему: «Сгинь», – тот ни гу-гу. Гном встает и вежливо его так в сторону отодвигает, ну вы знаете Гнома, даже не порвал ничего! Только отвернулся, а хлыщ ему взял и на спину плюнул! А…

– Подожди, – перебил Разуто. – Как плюнул?

– Слюной, как! – на мгновение сбился Вальза и взахлёб продолжил: – Смачно так харкнул! А Гном, значит, был весь при параде, пиджак новый, из химчистки, он же дела решать прибыл…

– Вальза, подожди, не части! – потребовал Разуто. – Так у него рот не заклеен был?

– У кого? У Гнома? На хрена? Он же на переговорах!

– У парня! У того, кто к нему подошёл.

– Не, но молчал как немой! И когда Гном им спину вытирал, ни звука не курлыкнул! И пока, значит, Гном его так воспитывал, такой же клоун, наверно друг егойный, на собеседника Гнома выливает кувшин сидра! И не убегает, понял?! Гном к нему! Пока второго ронял, первый ещё один кувшин берет и на этого же мужика – на! А мужик серьёзный, Гном с ним по охране тёр, у того склады за городом! И тут два литра на плешь – и сидит обтекает. Гном, конечно, гадов уложил, но договор с ним так и не подписали! Какая тут охрана, когда два кувшина на плешь! Вот правильно мы с тобой, редактор, этих сволочей завалили, я Шокулям уже объяснил – мало мы им вломили!

Редактор усмехнулся этому «мы».

– Стеш! – снова подпрыгнул Вальзоват, заметив вновь прибывшего Стеша Сотникова. – Ты за Чуллера слышал?!

И он побежал удивлять своим рассказом нового слушателя.

Редактор посмотрел на полковника:

– Вот тебе и молчуны.

– Не факт, что это те же самые, – пожал плечами Пол. – Может, это конкуренты Чуллера подставили?

– Так по-дурацки?

– Ну, своего-то они добились. Многим метод не важен, если результат устраивает.

– Ну не знаю… – покачал головой редактор. – Уж слишком как-то… Ты сегодня какой-то чересчур задумчивый. У тебя-то всё нормально?

– В целом да.

– А в частностях?

– В частностях… – протянул Грач. – У тебя никогда доступ к счетам не перекрывали?

– У тебя неприятности с налоговой?

– Да нет, – покачал головой полковник. – Я исчез из базы данных банка.

– То есть? – не понял Разуто.

– Какой-то информационный сбой. Как усугубление – смена операторского коллектива. Неприятное совпадение.

– Подожди, подожди. То есть ты пришёл в банк, а тебя спрашивают: «А ты, собственно, кто?»

– Сначала обнулили доступ. А затем уже спросили.

Разуто примерил ситуацию на себя, и ему немедленно захотелось проверить доступ к счетам. Но он сдержался и сделал несколько глотков из кружки.

– Это какой же банк такое исполняет?! Подожди, это филиал «Лепрекона»? Я слышал, у них проблемы…

– Если бы. У этого всё в порядке. Если, конечно, меня не считать.

Он задумчиво посмотрел на редактора и внезапно продолжил:

– Помнишь наш спор о свободе?

– О какой свободе? – не смог переключиться Разуто.

– Пару лет назад, на тезоименитство. Ты утверждал, что свобода и ограничения несовместимы, а мои доводы о дисциплинарных рамках относил к профессиональной деформации личности.

– Сдать анализ на ветерана я тебе постоянно предлагаю. И что?

– Тогда ты утверждал, что свобода человека ограничена только его фантазией. То есть если человечество может что-нибудь придумать, то вполне вероятно, что когда-нибудь сможет необходимость этой фантазии обосновать, меняя правила и изменяя границы морали. Пусть в момент фантазии это смотрится диким и противоестественным. Меняющиеся правила и дают как раз толчок прогрессу. А дисциплина, мол, отменяет прогресс.

– Ну, в твоём изложении это слегка банально, но на меня похоже. Особенно накануне праздника. Так к чему ты это?

– Просто вспомнилось. Эти молчуны, твой сумасшедший продавец, банк… Любой сбой – это последствие дисциплинарного нарушения. Так вот, похоже, побеждает фантазия.

– Да-а, – протянул Карл и похлопал полковника по плечу. – Банк – это серьёзно, куда уж здесь молчунам… Это же основа нашей цивилизации. Пол, если нужно перехватиться средствами, я помогу.

Полковник поблагодарил, но отказался. После чего посмотрел на часы и, пообещав зайти среди недели, попрощался. Как только он скрылся из виду, редактор достал коммуникатор и открыл банк-клиент. Все счета отображались и были доступны. К пиву вернулся вкус. Для того чтобы его закрепить, редактор заказал ещё одну кружку.

Он посидел ещё какое-то время, пообщался с компанией преподавателей, после чего расплатился за себя и уже «тёплого» Лорка. Механик исполнил свой коронный фокус – субсидируемые напитки он поглощал с космической скоростью.

– Аттракцион закрывается, – похлопал он механика по плечу. – Я ухожу.

– Это правильно, – закивал Лорк, – Что же, я, особь ты щедрая, берегов не вижу? Лорк человек порядочный: угостил – получай спасибо. Бывай, редактор, провожать не буду.

– Договорились, – кивнул Разуто и, попрощавшись с компанией, покинул уютное заведение.

* * *

Вечер был хорош для неторопливой прогулки. Опьянение было минимальным – опытный Разуто пива выпил в самую меру и остановился, когда напиток все ещё нравился. Самое время насладиться размерностью субботы и не срезать углы через унылые переулки, а совершить променад по длинному кругу, шевеля листвой на набережной, любуясь с моста стылым течением и слушая скудный поток автотранспорта на федеральном проспекте.

Настроение, подлая штука, было хорошим. Разуто не переживал о полковнике, он был уверен – Пол разберётся. Этот не жертва. Карл неторопливо вспоминал художественные постановки об обиженных когда-то и кем-то ветеранах и не мог вспомнить ни одного сюжета, в котором правильный ветеран утёрся, всхлипнул и поковылял в сумрак забвения. Весь тиражируемый медиаряд не позволял ветерану это сделать – это оскорбило бы взращённого на шаблонах зрителя. Что ждут зрители от правильного ветерана? Как минимум вздёрнуть обидчика на сосну, разнести дома вторично ответственных, а затем отстреливаться с какой-нибудь крыши. Как максимум – заехать на гусеничном ходу в президентский дворец, вздёрнуть кого-нибудь там (вздёрнуть – это обязательно), а затем хунта, диктат и самому быстренько стать самым отрицательным. В пределах искусства у ветеранов не было альтернатив.

А вот если бы из базы данных вычеркнули Разуто, ему бы стрелять было непозволительно – этого бы не оценили. Неправильный метод решения для гражданского образа. Правда, стоны о несправедливости и жалобные письма по инстанциям тоже бы освистали. Не та фактура. И на фига же такой тут такой седой и высокий? Пожилой редактор должен был оправдать надменную внешность и достать из-за пазухи ещё одну кубышку. Или, усмехнувшись, замутить такую медиасуматоху, что банк сам дописал бы к его восстановленному счёту пару нулей.

– Жертва собственного клише, – вздохнул Разуто и улыбнулся.

За этими рассуждениями Карл незаметно для себя прошел набережную, пересёк мост и, следуя изгибам освещённой аллеи, вышел к Федеральному проспекту. Проспект нависал над старыми кварталами бетонной эстакадой и шумел над головой малочисленным трафиком. На углу аллеи была одна из любимых скамеек редактора – сразу за ней за небольшим заборчиком размещалась маленькая кондитерская, работающая допоздна. В кондитерской всегда можно было прикупить что-нибудь горячее и терпкое в картонном термостакане, разместиться на скамейке и неторопливо выкурить сигару, запивая аромат хорошего табака. А ещё Карлу нравился вид, открывающийся со скамейки, – калейдоскоп, составленный из остатков аллеи, возвышающихся над деревьями крыш старых кварталов, и нависающий над ними монолит эстакады.

Карл, по рекомендации и не вникая в ингредиенты, купил большую порцию «Альтернативы осени», устроился на скамейке и достал «бейби кинга», маленькую, но толстую сигару любимого им сорта «Каравелос-дукс». Раскурив малыша, он с удовольствием сделал несколько затяжек, потянулся за стаканом и замер.

Под скамейкой лежал саквояж банковской инкассации. И явно не пустой.