Читать книгу Тройственный грех - Недружелюбная - Страница 3

Я прихожу в себя в помещении, оформленном в лучших традициях фильмов для взрослых: белые стены, чёрный кожаный диван, стеллаж с какими-то коробками и папками, большой стол. Кто-то накинул на меня плед, из-за которого я вспотела во сне.

Кроме меня в комнате никого нет. Сбрасываю на пол плед и в первую очередь проверяю, на месте ли моё нижнее белье. Не нахожу никаких следов того, что меня кто-то раздевал и что-то со мной делал, пока я спала. Дорожная сумка лежит рядом с диваном, молнии застегнуты. Но что, чёрт возьми, происходит?

Это место похоже на чей-то офис, но что в таком случае я здесь делаю? Не сразу замечаю, что на здоровенном деревянном столе лежат одноразовая зубная щётка и нераскрытый тюбик пасты. Дверь справа от меня, как выясняется, ведёт в санузел – очень кстати, учитывая, что именно из-за позывов в туалет я и проснулась.

Через десять минут я привожу себя в порядок, насколько это возможно, и решаю шагнуть за другую дверь – ту, которая располагается справа от дивана. Так я вышла в тёмный коридор, а потом – в зал, который на первый взгляд совершенно не кажется мне знакомым.

Первой меня замечает смуглая женщина лет тридцати пяти в лиловом платке, протирающая столики.

– Доброе утро! Вы подождите, я сейчас Саше позвоню! – говорит она и быстро удаляется. Я же ощущаю себя прокажённой, как будто для того, чтобы войти со мной в контакт, нужен особый человек.

В зале пахнет моющим средством и кофе. Мне очень хочется воды, и я двигаюсь к барной стойке, чтобы попросить спасительный стаканчик и выяснить, что произошло. За стойкой крутится невысокий лысый парень.

– О, проснулись, звезда, – добродушно улыбается он. – Кофе хотите?

От его слов мне становится очень неприятно и даже тревожно. Какая ещё звезда? Что за издёвки?

– Мне бы воды, – говорю я, и голос мой похож на скрип.

– Сию секунду, мисс! И да: Александр Романыч просил передать, чтобы вы его дождались.

Ещё бы знать, кто такой Александр Романыч. События минувшей ночи в моём сознании сохранились обрывками: я помню, как убегала от быдловатого парня в сквере, как заняла столик в этом зале и начала заказывать, заказывать, заказывать… Потом вместо стен перед собой я видела потолок, а на нём – светильник в виде Сатурна.

Бармен приносит мне воду за столик, и я решаюсь заговорить с ним снова.

– Извините, а который сейчас час?

– Тринадцать ноль семь. Мы снова открылись несколько минут назад. Вы проспали здесь половину ночи и всё утро, во даёте! – весело объявил он.

– Боже, ну и дела…

Едва я успеваю сделать первый глоток, как в зал медленно входит молодой крепкий брюнет в круглых чёрных очках и блестящей кожанке. Его начищенные тяжелые ботинки поскрипывают в такт моему дыханию. Он кивком здоровается сначала с девушкой, а затем с барменом, и те так же молчаливо отвечают ему. Только после этого незнакомец видит меня. Следующий его вопрос окончательно сбивает с меня дрёму.

– Эта пьянчужка что, хочет пойти на второй круг? Что она тут до сих пор делает?

Ощущаю себя так, будто минуту назад попросила не воды, а жидкого золота, и теперь вогнала себя в непомерные долги перед этим «прелестным» местом. Ну конечно, тот факт, что я проспалась и пришла в себя, не отменяет моих вчерашних приключений. И я, судя по всему, наворотила здесь такого, что этим людям было, что обсудить.

– Простите, но мне пора, – мямлю я и сгребаю в руки все свои вещи, что лежат рядом. Мой нос начинает нелепо дёргаться, пока я семеню к выходу мимо грозного темноволосого человека. Первой меня окликает девушка, но я не могу разобрать её слов. Слышу лишь, что она произносит имя «Александр Романыч» с восточным акцентом и что-то кричит про «просьбу». Но довольно! Никаких Александров я больше видеть не хочу, мне хватило первого знакомства. Да, я повела себя скверно, но никак не ожидала, что меня прилюдно назовут пьянчужкой.

Перейдя на рёв, я совсем не замечаю, как на пути появляется высокий человек в светлой куртке. Я влетаю ему прямо в грудь и он бережно хватает меня за плечи, чтобы я не упала. Поднимаю глаза и вижу… симпатичного блондина с ясными, как озеро в свердловской глубинке глазами. Он улыбается мне, но в этой улыбке нет издевательства или насмешки.

– Ну вот! Я же не просто так попросил ребят сказать вам, чтобы вы меня дождались! – говорит он.

– Кто вы? – спрашиваю я, чтобы не молчать.

– Меня зовут Александр. Александр Заславский Пойдёмте в зал, я хочу с вами поговорить.

От этого разговора у меня заранее не самые лучшие ожидания, а ещё я не хочу снова столкнуться с грубияном в кожанке. Даже готова упереться в асфальт пятками и прорыть там два рва, только бы не видеть эти круглые очки ещё раз. Но, к счастью, когда мы снова входим в бар, брюнета уже нет на месте.

– Диля, доброе утро! А сделай-ка завтрак. Два завтрака – для меня и нашей гостьи! – обращается Александр к девушке, которая снова выглянула из кухни, чтобы с ним поздороваться. Их приветствие уже можно назвать тёплым, и я начинаю понимать, что мой нынешний собеседник – человек куда более душевный, чем… Чёрт, а кто вообще тот странный тип?

– Вас, наверное, обидел Марк? – спрашивает меня Александр, когда мы садимся за один из центральных столиков.

– Как вам сказать… Наверное, он прав. Он назвал меня пьянчужкой, и явно не просто так.

Блондин слегка скривил лицо и пожал плечами.

– Простите его. Он просто очень трепетно относится ко всему, что происходит в этом месте. Понимаете, Марк – мой друг, и он работает начальником службы безопасности в сети моих ресторанов. Но на самом деле, если отбросить формальности, он такой же охранник, как и все остальные, поэтому просто игнорируйте всё им сказанное. Договорились?

Я киваю.

Выходит, этот почти модельной внешности молодой мужчина – хозяин сего заведения. Пора сказать спасибо небесам за то, что не все руководители точек питания в Москве стремятся ткнуть меня носом в мои косяки.

Александр явно старается выглядеть так, чтобы нравиться людям, но не уходя при этом в подозрительную манерность. Чувствую его парфюм: что-то амбровое, тёплое, даже осеннее. Он более чем приятный человек, но я никак не могу думать о том, что между нами – целая пропасть. Моральная, социальная и финансовая, в конце концов.

– Как вы, в порядке? – спрашивает он.

– Даже не знаю. Мне очень неудобно, потому что я плохо помню, что вчера произошло.

– Судя по всему, вы были чем-то очень раздосадованы и пытались это исправить с помощью алкоголя. Если коротко, то вы категорически отказывались покидать бар и пели песни.

– Чёрт, – в этот момент мне больше всего хочется просто исчезнуть вместе со своими вещами, материализоваться на вокзале и поехать домой в Екатеринбург. Вернее, в городок под Екатеринбургом.

Диля тем временем принесла нам завтрак.

– Это за счёт заведения, можете не переживать, – успокаивает Александр. – У вас что-то серьёзное стряслось? Очень странно видеть, как девушка приходит в бар, пьёт так много и совершенно не беспокоится о себе.

Чувствую, что вынуждена рассказать хоть что-нибудь, потому что мне дали выспаться, предоставили плед, зубную щётку и пасту, а теперь кормят завтраком. Неплохой гонорар за песни в моём исполнении.

– Простите. Просто позавчера я не смогла пройти кастинг в театр, где мечтала работать. К этим пробам я готовилась полгода, копила деньги, репетировала. Но мне не повезло. Кошелёк ещё на эскалаторе вытащили, да так, что я не заметила. Это и подкосило меня. Я не знаю, почему начала себя так вести. В обычной жизни я совершенно не такая, – пытаюсь спокойно говорить я, а сама всё-таки выбираю, какой кусок томата первым насадить на вилку, так как дико хочу есть.

– Вика, не переживайте. Если бы у меня была такая мечта и я провалился, я бы, возможно, тоже напился от обиды.

Кусок застревает у меня в горле.

– Откуда вы моё имя знаете?

Парень улыбается. Кожа у него приятного, слегка золотистого оттенка, как будто от недавно вернулся с отдыха на тропическом острове. Он красивый, его бы точно взяли на роль рок-звезды или какого-нибудь молодого миллионера, по которому с ума сходят девки.

– Марку вчера пришлось забрать у вас паспорт, так как вы… не хотели платить. Но примите мои извинения за него, он не должен был так поступать. Никто не имел права вас удерживать, тем более вам нужна была поддержка и внимание. Верю, что вы просто… погорячились. Когда мне позвонили и сказали, что вы… эм… уснули в зале, я попросил Марка аккуратно отнести вас на диван в моём мини-офисе. Надеюсь, вам хорошо спалось.

Помидорка на вилке – больше не самая красная вещь в зале. Теперь алым пламенем полыхают от стыда мои щёки.

– Господи! Это я должна просить прощения! Сколько мне нужно заплатить? – я оставляю столовые приборы и лезу в сумку за кошельком, хотя прекрасно понимаю, что у меня осталось рублей шестьсот. Последние деньги.

– Вика, не волнуйтесь, все вопросы я решил, – он уже не улыбается, как прежде, а скорее сочувственно смотрит на меня. Понял, что я смущаюсь. – Ничего вы больше не должны. Куда вы пойдёте после завтрака?

– Ну… на автобусный вокзал, наверное. Нет смысла больше здесь оставаться, пора домой. Неизвестно, когда теперь следующие пробы, да и стоит ли вообще на них идти. Посмотрю, есть ли в кассе билеты до Екатеринбурга.

– Ясно. Давайте я вас отвезу.

Через десять минут мы с Александром выходим на парковку. Там всего четыре машины, один из них его – это огромная «Тойота» чёрного цвета. Внутри так просторно, что мне становится грустно, так как совсем скоро меня ждёт неудобное кресло и куча посторонних. И не факт, что они будут такими же тактичными и щедрыми.

Когда мы трогаемся с места, я стараюсь не смотреть на водителя. Разглядываю сквер, в котором вчера встретила пьяного мужичка, но мы быстро проезжаем это место и двигаемся по направлению к вокзалу. По дороге Александр спрашивает меня о моей жизни, и благодаря этому уходит чувство подавленности и стыда. Я рассказываю, как посещала театральные курсы, устроилась на работу во дворец культуры, окончила училище и долгие годы продолжала мечтать. Мой спутник умеет располагать к себе уже как минимум тем, что при своей выдающейся внешности и высоком статусе он ведёт себя не так, как ожидалось. По крайней мере я предполагала, что он окажется высокомерным.

– Вика, могу я спросить, сколько в среднем получают артисты?

Я задумалась.

– У нас в области или в Москве?

– А скажите и то, и другое.

Мне стыдно называть свою зарплату во дворце культуры, поэтому я максимально округляю сумму большую сторону:

– Тысяч двадцать. В Москве, может быть, раза в три-четыре больше. Зависит от театра, от репертуара и так далее.

Глаза водителя слегка округляются – для него это даже не деньги.

– А кого вы играли у себя в ДэКа?

– Последний раз играла девушку, которая приехала навестить своего парня-солдата в воинскую часть. Чаще всего я играю чьих-нибудь девушек или жён. Ну а на Новый год я Снегурочка!

Мой спутник снова улыбается, я тоже не отказываю себе в таком удовольствии.

– А вы умеете петь? Не подумайте, что я издеваюсь и намекаю на вчерашнее… хотя, вполне могу и намекнуть, потому что Диля сказала, что у вас очень красивый и сильный голос.

Боже милостивый, я так благодарна этому человеку за то, что он изящно выбирает слова и пытается не ранить меня! А ведь мог бы общаться надменно, как те самые москвичи, которыми мы пугаем друг друга вдали от столицы, когда нужно сделать акцент на пошлости, развязности и жадности.

– Да, в детстве я даже ходила на уроки вокала. Почти всегда мне достаются вокальные номера в постановках.

– Вика, у меня еще один вопрос. Наверное, он неудобный…

Ощущаю, будто меня набили ватой, как щель в деревянной оконной раме. Пытаюсь предвосхитить его вопрос, но мысли разбегаются в разные стороны.

– Конечно, – говорю я и сглатываю так громко, что звук «гкл» из моей глотки явно был слышен даже водителю.

– Вчера вы не просто отказывались платить. Вы сказали персоналу, что у вас нет денег. Конечно же, никто не лез в ваш кошелёк, но я всё таки считаю себя обязанным спросить, так ли это? У вас есть хоть какие-то деньги на дорогу?

Раз меня поймали, то не вижу смысла врать. Рассказываю всё, ничего не утаивая. О потерянном кошельке, об обмане в кафе, о приставаниях в парке и о моей безумной попытке просто перешагнуть через эту обиду с помощью алкоголя, который я даже не могла себе позволить. Не могу сдержать слёз, но стараюсь плакать красиво: без соплей и слюней, просто с загадочными солёными дорожками на щеках. Но мой нос дрожит, как у чихуахуа при встрече с питбулем, поэтому в итоге я срываюсь на настоящий утробный плач.

– Так, успокойтесь. Я не просто так спрашиваю вас об этом. Дело в том, что я могу предложить вам работу. Приличную, с официальным трудоустройством. Я давно хочу превратить кафе в точку притяжения для креативных людей. Чтобы там проходили живые концерты, и люди уходили не только пьяными и сытыми, но и впечатлёнными. И мне нужен голос. Красивый, сильный. Ваш. Я помогу вам освоиться. Вместе обсудим репертуар. Тем более, первый концерт вы уже дали.

Внезапно я прыснула, а затем расхохоталась, даже не успев утереть щёки. Александр засмеялся следом за мной. Тучи в моей душе постепенно начинают расползаться.

Мы проезжаем через центр Москвы. Хочется просто смотреть в окно и каждую минуту напоминать себе, что я в России – ведь мне кажется, что я за границей. Дорогие автомобили, в которых сидят красивые люди; десятки километров ровной плитки, огромные чугунные фонари, стройные ряды декоративных деревьев. Я никогда не видела ничего подобного раньше, и, как это наверняка бывает у людей при первом визите сюда, я влюбляюсь в эти прекрасные виды. Мне не хочется уезжать, я готова найти любой способ, чтобы остаться здесь подольше. На многие километры вокруг меня кипит жизнь одного из величайших городов на Земле, я хочу вдыхать эту жизнь вместе с дорожной пылью, с прохладой поступающей осени.