Читать книгу Лис, который раскрашивал зори - Нелл Уайт-Смит - Страница 5

Принцип работы ПОРЗа прост: в действительности небо вовсе не перекрашивается, то, что вы видите, – это оптическая иллюзия. Мы распыляем в атмосфере на определённой высоте сложные нетоксичные газы, при необходимости пропускаем через них магнитные линии. И в итоге кажется, что небо изменило цветовую гамму, светится, выписывая сполохами ваше имя, ну или как в нашем случае – стремительно темнеет. В действительности рабочие газы собираются у верхних границ межей, и город, таким образом, чем-то напоминает игрушечный шар со снегом, у которого вместо хрустальной оболочки межи, а вместо стеклянной крошки, имитирующей снежинки, – красящие газы.

Что же касается темноты, то тут нужно не столько, чтобы небо стало «черным», сколько то, чтобы на его фоне хорошо было видно представление: салют или световую феерию, погребальный костёр… Но чем светлее небо изначально, чем ярче оно над межами, тем задача сложнее, и тут наши заказчики оказались правы, позвав сразу два дирижабля – это гарантировало то, что результат получится что надо.

Мы прибыли вовремя и во всеоружии – я чувствовал себя просто великолепно, когда за что-нибудь держался (так меня ещё пошатывало). После того, как мы пересекли межи, то покружили немного над городом, выискивая коллег, и выяснили, что город оказался в трауре. Весь.

– А когда ты сдохнешь – о тебе никто не вспомнит, – объявила мне Лёгкая, когда я делал последние корректировки курса.

– О тебе и при жизни-то все забыли, – попытался сумничать я и взглянул за окно вниз. Чёрные флаги вяло трепыхались и тут, и там, окна домов были зашторены, мелкие лавки закрыты.

Угольные Спирали – большой город, чуть меньше Изразцов, но при этом куда как богаче. Через него проходит неслабый пассажиропоток и много грузов. Куча механоидов и големов, которые сейчас находятся в городе – не отсюда, и события городского масштаба их не касаются и им не интересны, но тем не менее, казалось, что всё затихло, помрачнело, словом, город грустно прижал уши. Мне это не понравилось – оставляло неприятное и лживое в чём-то впечатление.

Наконец, мы высмотрели второй дирижабль ПОРЗа, и я очень удивился, как мы вообще кроме него могли хоть что-то рассмотреть – такой он был огромный. Ну Тайрис, зараза, поднялся. Где он только нашел столько денег, второй глаз что ли продал? Я начал про себя прикидывать объём баллона и сколько эта зараза должна жрать при плавании, а Реку крикнул:

– Давай к ним!

– Ух ты, Кай, а почему у тебя не такой большой? – я смерил глазами девушку Река. Как там её звали? Вай… Вай… Забыл. А, ладно – я буду звать её Вай-Вай, тем более всё равно Лёгкая её уже никогда не простит за то, что она только что сказала, и второй раз на этом дирижабле ноги её не будет никогда.

– Потому что дирижабль должен быть правильным, а не большим, Вай-Вай. Вот Лёгкая, – я положил руку на стену, с ласковой уверенностью и надеждой подлизаться, – правильный дирижабль – она кормит себя и нас с Реком, а это недоразумение пустило бы своими аппетитами «Северное сияние» по ветру.

– Будь у тебя столько заказов, чтобы они оправдывали дирижабль такого размера, ты мог бы купить ещё несколько мест в команде, – не унималась девчонка.

– А зачем мне ещё несколько мест в команде? – беспечно задал я риторический вопрос, любуясь тем, как грациозно мы спускаемся.

– Жениться, – завершила логическую цепочку Вай-Вай и немедленно получила «дружеский» подзатыльник. Ох, Сайрика… я не мог привыкнуть к мысли, что я теперь один. Я её запомнил, эту мысль, да, но привыкнуть – никак.

Мы спустились. Я вздохнул и скомандовал:

– За работу!

Через четверть часа мы с мастером второго дирижабля молча смотрели друг на друга. Это был совершенно точно не Тайрис и не его экипаж. Я созерцал его как нечто, что мне не нравится, он меня – как досадное, но очень привязчивое недоразумение.

Сперва он велел нам отчаливать, потому что на это посадочное место он ждёт команду ПОРЗа, а потом, узнав, что это и есть мы, впал в вот такое безмолвие, в течение которого я демонстрировал взглядом как мог всю свою лучезарную неприязнь. Наконец, он спросил:

– Доложите о комплектации реактивами что ли…

– Всё готово у нас, – «доложил» я. Он протянул мне переданные помощницей (у него была личная административная помощница) бумаги.

– Просто проставьте галочки в спецификации.

Я с надменным видом передал бумаги Реку, не смотря в них. Парень с минуту повертел документы в руках, а потом спросил:

– Кай, это что?

– Просто проставь галочки, какие у нас реактивы есть, и укажи их количество.

– У нас ничего этого нет – я взял то, что нужно для чернения неба, Кай.

– Вообще ничего этого нет? – уточнил я, не сводя глаз с мастера большого дирижабля, у которого вот-вот должен был начаться какой-нибудь нервный тик, а пропустить этот момент я никак не мог.

– Неа…, – протянул парнишка, – я всю эту чепуху не брал, зачем она нам?

– То есть ты видел эту спецификацию перед полётом? – переспросил я для уверенности.

– Да не смотрел я эти спецификации – я что, без них не знаю, что делать? – с видом оскорблённой невинности раздразнился парень.

Лучше бы мы вообще сюда не летели.

– Господин Кай, – вежливо и тихо, как к умалишенному, обратился ко мне мастер большого дирижабля, – вам знакома специфика неба Угольных Спиралей?

– Да, я выполнил два заказа здесь, – гордо ответствовал я.

– В таком случае, каким образом ваш ученик мог предположить, что достижения цвета 854697 в данных условиях возможно с помощью стандартного набора реактивов? – почти промурлыкал он, и я понял, что, возможно, мы будем сегодня драться.

– Таким, что это небо ничем не отличается от всего остального неба, я полагаю, – так же нарочито медленно произнёс я и незаметно опустил руку в карман, где всегда держал пару гаек для утяжеления кулака при первом ударе.

– Хорошо, представьте тогда свою команду, я хочу познакомиться с вашим химиком.

– Рад знакомству, – я улыбнулся и отдал соответствующие знаки, – я наш химик, штурман, баллист, первый, второй, третий и четвёртый механики, оператор всех пушек и руководитель этого безобразия. А это, – я положил руку на плечо Реку, – мой заместитель по всем вопросам. Например, в этот раз дирижабль к полёту готовил он, – решил я похвастаться, но потом понял, что хвастаться тут нечем, и руку убрал.

– А я его девушка! – поспешила представиться Вай-Вай, – я воздушная гимнастка!

Дивен поймал на себе полный надежды взгляд моего оппонента и грустно признался:

– Я здесь оказался случайно, мастер… кто-то должен был дотащить до дирижабля команду, – Дивен глянул на Река и исправился, – не всю, хотя бы четверых механиков, штурмана и капитана…

– Два механоида – достаточная команда для работы на таком дирижабле, как Лёгкая, – с некоторым укором напомнил я. Вообще-то такому воздухоплавателю, как Вы, следовало бы знать это.

– Вы должны были подобрать дополнительный персонал на станции в Каменной Пыли, – поставил меня в известность вышеозначенный воздухоплаватель.

Я продолжал на него смотреть, а Рек с глупым видом протянул мне согнутые в пять погибелей и потрёпанные по краям бумаги, среди которых и правда было требование о дополнительных механоидах от ПОРЗа и ещё страниц двадцать дополнительных указаний по заказу. Ах, вот где, оказывается, был экипаж Тайриса!.. Ну, по крайней мере это прояснилось.

– У тебя это было с самого начала?

– Ну да… Койвин дал мне, вы ведь бумаги держать не могли…

– Ты мне этого не показывал. Почему?

– Вам же читать было нельзя, вас от чтения блевать тянуло, – объяснил мне парнишка.

Я от беспомощности кивнул с важным видом. Прилетели.

Всё это время я продолжал устремлять взгляд, полный ядовитой самоуверенности и элегантно сдерживаемой враждебности, на своего коллегу. Тот сам себе грустно отдал знак принятия. Нервный тик у него так и не начался.

– Пойдёмте со мной, – подвёл итог разговору мастер, и я вынуждено переместился на вражескую территорию для продолжения ведения переговоров. Река я с собой не взял.

Пока мы шли до каюты мастера, спесь с меня по некоторому количеству размышлений слетела, и я полностью погрузился в мысли о том, что заказ мы фактически провалили, что этот гигант, отделанный внутри красной парчой и позолотой, не нуждается в нас, и придётся, по всей видимости, лететь домой на попутных ветрах, если таковые будут иметься, так как если мы сожжем ещё немного топлива, то в следующий раз подняться в воздух уже будет не на чем. То есть подняться в воздух мы сможем, управляемо лететь – нет.

В общем, события последних нескольких дней, а точнее всё, что произошло с момента покупки злосчастного кулона, очень хорошо можно было бы определить как «финансовый и репутационный крах». Заказы обычного радиуса ответственности останутся за нами, но не более того.

Когда мы пришли на место проведения переговоров, мастер закрыл за нами дверь, достал пару стаканов, налил мне и себе. Я от выпивки отказался, честно объяснив причину. Заодно я рассказал, как и почему дирижабль поднимал в воздух и комплектовал перед плаванием пятнадцатилетний пацан, пока я валялся в отключке, почему не были изучены документы по заказу, почему у нас на борту воздушная гимнастка и часовщик-недоучка вместо дополнительного необходимого персонала.

Рассказал о том, какие и когда мы выполняли заказы, что умеем, чего не делали. Рассказал, как я никогда и ни у кого не учился и что умею из химии. Показал полученные во время самостоятельного обучения шрамы от ожогов.

Потом я выслушал про проблемы мастера – ему нужен был второй дирижабль в помощь ввиду сложности заказа и большого объёма распыляемых реагентов. Его собственный дирижабль, Энкорра, мог перевозить много груза, долго оставаться в воздухе и выполнять по пять-шесть заказов, не возвращаясь на базу. Так вот, этот заказ как раз был четвертым, и на нашу поддержку они рассчитывали.

Что касается пушек, то Энкорра была универсальным судном в том смысле, что у неё были специализированные пушки для всех видов заказов. Но если брать каждый конкретный вид реагентов в отдельности, то пушек, способных распылять, выходило не так и много – на Лёгкой было больше подходящих орудий, ведь на моей красотке всё было универсально до полной безысходности.

В общем, подводя итог, получалось, что мы с мастером Кейриком (я удосужился узнать его имя) были нужны друг другу, и не было между нами никакой неприязни. Просто недопонимание, неудача, но неразрешимых проблем – не было.

Чтобы выйти из положения, нужно было просто намешать нужное количество реактивов, да обучить Дивена и Вай-Вай обращаться с пушками на уровне чуть выше нулевого. Это все мы могли сделать.

Подбив итоги, мы решили действовать сообща. Кейрик отправился в город за материалом, а я вернулся на Лёгкую.

Ступив на борт, я раскинул руки и, лучезарно улыбнувшись, объявил:

– Мы в деле!

Лёгкая недовольно забухтела. Начала ревновать меня к Энкорре. Я обернулся назад. Шикарное судно. Если бы у меня было такое, я был бы уже женат, и моя маленькая Сайрика всегда была бы со мной. Мы были бы уже знакомы с сыном, он хоть бы толкался, когда я подходил, а то Дивена он узнавал, а меня нет… Этого… как его там, его тоже, возможно, узнавал… мой сын.

Лёгкая заворчала громче, и я очнулся от мрачных мыслей. Ну, пусть ревнует. Может, впредь сговорчивей будет.

Я собрал всех в кают-компании, объяснил текущее положение дел, и Дивен сразу же мотнулся в город за той деталью, за которой приехал, пока не привезли материалы для реагентов. Рек с Вай-Вай тоже тихонько покинули помещение, обещав быть на Лёгкой (ну конечно, где им ещё уединиться-то), а я взял бумаги, которые должен был изучить, и пошел к себе.

Лёг на застеленную койку, положив ноги на стену (я так всегда читаю), и приступил к изучению материала. Слова там попадались сложные, и я закрыл глаза, пережидая, пока голова перестанет кружиться, чтобы уделить им всё должное внимание.

Разбудил меня Дивен к ночи ближе. Проснувшись, я чувствовал себя совершенно разбитым, да и ноги затекли. Кот сходил куда-то, вернулся с книгой в руках и присел в кресло напротив меня. Несколько раз попытался придвинуться ближе, но потом вспомнил, что на моём судне всё привинчено.

– Я поговорил с коллегами, вот – одолжил. Это книга в основном о твоём отце и том, что он сделал для этого города. Она иллюстрированная, так что прочесть сможешь даже ты, – закончил он, видя мою кривую мину. Он периодически отпускал шутки о моём мнимо ущербном образовании, которые я стоически терпел. Дело было в том, что я начинал в работном доме четвёртой ступени для инженеров, а закончил – в шестой для трудных подростков. На кухне послышался шум. Я оглянулся туда, но разбираться не стал. Дивен посмотрел на меня в упор и укоризненно, – словом, раньше здесь были угольные разработки…

– Были? – переспросил для имитации диалога я и попытался размять затекшие конечности. Подпрыгнул до потолка, уцепившись за брусья.

– До тех пор, пока в угольных шахтах однажды не нашли металл с необычными свойствами, – наставительно вздохнул он.

– Да, здесь компас частенько барахлит, и реагенты немного иначе себя ведут с магнитными линиями, – промямлил я, спрыгнув на пол, и вспомнил, что имел в виду мастер Кейрик, когда спрашивал меня об особенностях этого неба. Здесь были особенности – и немаленькие. Ладно, теперь-то я их вспомнил. Будем работать.

– Металл стали добывать и продавать, но это всё было до твоего отца. Весь город в трауре потому, что твой отец сделал его особенным и создал возможность для его процветания – он научил город танцевать, – Дивен открыл мне книгу на центральной иллюстрации и закончил с интонацией дешевого доморощенного сказителя, – танцевать в воздухе!..

Я тупо уставился в рисунок, а потом судорожно начал листать страницы заказа, глотая глазами чертежи.

– Что за… что за… что это такое?

– Танцующ…, – Дивена прервал грохот на кухне и крик Вай-Вай.

– Что там? – уточнил я с леденящим душу пренебрежением.

– Ничего, – удивлённо протянул Дивен, – я просто попросил Река сделать нам чаю, тебе бы не помешало…

Не дослушав, я метнулся на кухню, сразу по прибытии поглядев на потолок. Как к нему оказалась прилеплена горлышком вверх турка, как она держалась, знал только один Сотворитель, но сразу под ней стояла оттягивающая тунику с огромным кофейным пятом посреди груди Вай-Вай. И это было опасно – я рванул девушку за руку и этим спас от травмы, причинённой упавшим вниз почти в тот же момент предметом кухонной утвари. Остатки горячего напитка окрасили кухню в коричневую крапинку, но ущерба личному составу не принесли. Я императивно стянул с Вай-Вай одежду, на которую был пролит кофе, и отшвырнул подальше.

– Эй! – завизжала она, но, наткнувшись на мой ледяной взгляд, застыла.

Я объяснился:

– Сваренный на земле Реком кофе может обладать свойствами разъедать текстиль и оставлять на коже химические ожоги. Платьице теперь на половые тряпки.

– Рек, а почему кофе, я же просил чаю, – вмешался в диалог Дивен.

– Ах, нужно было чай… – уныло протянул паренёк.

– Дивен, Вай-Вай, – обратился я к своей небольшой команде – ничего не поручайте Реку, когда он на земле. Не спрашивайте, почему. Просто запомните – и останетесь целы.

Из-за окон донёсся звук, однозначно свидетельствующий о том, что привезли реагенты.

– Ну, – ударил я в ладоши, – костюмы химзащиты – сами знаете где, одевайтесь и за работу. Рек, ты просто постарайся выспаться к завтрашнему утру. Править Лёгкой завтра, возможно, будешь ты. А возможно, править буду я, а ты – палить из пяти пушек. Посмотрим, как пойдёт.

Мы переоделись и направились в нашу импровизированную лабораторию под открытым небом – благо, не было ни облачка. Когда я спускался, к нам подошел посыльный из почтовой службы. Мне пришло два послания: одно письмо от Сайрики. Там были или извинения, или проклятия. Я знал, что письмо не о том, что она родила, потому что в таком случае мне писал бы Центр. Я не открыл письма – не мог пока вести с ней диалог иной, кроме мысленного.

Второе – от отца. Там я нашел небольшой прямоугольный свёрток с сургучовой печатью и моим именем на коричневой бумаге. Он прислал мне отложенный подарок. «Я обещал подарить тебе всё на свете, сын», – гласила сопроводительная карточка. В свёртке была упаковка цветных мелков.

Мы приступили к делу.