Читать книгу Демонология и я. Сны Зимы. Часть 2 - Нелл Уайт-Смит - Страница 6

Когда я задремал, то увидел Коду. Она взяла со стола бокал с белым вином. Напиток имел очень красивый и насыщенный, почти янтарный цвет. Мне на мгновение показалось, что в стекле сверкает пойманное маленькое утреннее солнышко. Демонесса пригубила вино и неторопливо, с ласковой неспешной грацией, неслышно ступая по тёплому тёмному полу, направилась к огромному панорамному окну. За его прозрачной стеклянной стеной шумел белыми кудрявыми струями водопад. Она находилась в просторной и очень светлой комнате. Здесь струился свежий и лёгкий, словно наполненный тоненьким хрустальным звоном музыки ветра, воздух.

Кода подошла к сидящему в кресле у окна Ювелиру и ласково коснулась губами его волос. В ответ он, не отвлекаясь от своих мыслей, рассеяно дотронулся рукой до её щеки. Демонесса улыбнулась тепло и, обойдя кресло, села на пол рядом с Ювелиром. Она устремила взгляд на захватывающую красоту водопада, и не спеша сделала ещё один глоток. По комнате стелилась тишина. Если не считать отдаленного шума воды, падающей вниз на острые камни, дробившие тяжелые фалды в мелкую пыль, ничто не нарушало полотна безмолвия, укрывшего этот дом.

Демон, перебирая что-то в голове, задумчиво выдохнул ароматный табачный дым. Механический пёс, почти задремавший у ног хозяина, при приближении Коды проснулся и ткнулся мордой ей под руку. Она приласкала его и прислонила голову к Ювелиру. Сейчас она наслаждалась невозможным для себя счастьем, так, как будто имела на него право. Будто выторговала, вырвала его у судьбы с боем, получив свои три дня на то, чтобы примерить ту маску, которую одну ей хотелось бы носить на себе всегда… Но любым мечтам уже никак не сбыться, потому что далеко отсюда в хрустальном куполе Бирюзовых Сводов разрасталась сеть трещин. И я уже мог смотреть на мир Снами Зимы…

Я чувствовал себя рассеянной водной завесой, я чувствовал тело Зимы и чувствовал её дыхание, её стремление посмотреть в те глаза, что заставят её проснуться к сознанию, но я был лишь изморосью на её ресницах, и я не мог коснуться её рукой. Мне вдруг стало страшно, что я никогда и не смогу…

Я проснулся. Точнее… я не то чтобы проснулся, скорее я расстроился из-за того, что мне не удалось толком подремать. На окно вагона набегал холодный дождик. Нужно думать, он только что и проник в мои сны. На стекле расползалась, прочерчиваясь то тут, то там жирнее от новых капель, прозрачная водяная сеточка, напоминавшая мне линии железных дорог.

Чувствовал я себя неважно, ещё не совсем отойдя от того, что случилось со мной, когда мы попали в город, к тому же болела шишка на лбу, и попытки поспать только меня раздразнили.

Повреждение ликровых вен в организме никак не болит: это не то же самое, что ушибить руку или получить по зубам. Никакая часть вашего организма не скрипит и не ноет, а просто плохо всему телу одним куском. Моей же системе ликроснабжения родной механики здорово не повезло сначала пострадать от холода в Снах Зимы, а потом получить чуть ли не ожог при пересечении межей без назначения. Не думаю, чтобы всё это стоило принимать всерьёз, но неприятностей мне вполне хватало.

Сейчас я хандрил, забравшись с ногами на полку купе в поезде. Этот состав, встретивший нас по прибытию в город, подобрал нас по просьбе того, застегнутого на все пуговицы, механоида, который дал мне назначение.

Я пытался укрыться Лириной курткой, но та, являясь скорее красивой спецовкой, совсем не грела. Особенно морозило ту ногу, что осталась босой. Подумав об этом, я вздохнул: ни я, ни уж тем более Лири не найдём здесь подходящей обуви. Потом я снова вспомнил глаза того парня, что чуть меня не убил. Я содрогнулся и смирился. Не в ботинках счастье.

В купе сейчас я находился один. Я помню, что нас предупредили о том, что путь до самого города займёт минут сорок. Так далеко межи от жилой части отстояли, потому что город готовился к расширению. Сев и подвинув несчастную ногу ближе к радиатору под окном, я как раз увидел приготовления этому волнующему событию: убиралась почва, в подготовленные котлованы закладывались рельсы. По ним будут переезжать дома… Вообще, мне бы хотелось остаться здесь на само расширение и посмотреть, как город будет увеличивать размеры улиц, передвигая дома, становиться просторней. Наверное, в городе состоится большой праздник!

Сам я расширения никогда не видел. Мои родные Котлы меняли объём всего один раз – город наоборот сузился после того, как наше не слишком большое в мировых масштабах предприятие проиграло конкурентную борьбу, и его выкупил один из промышленных монстров. У нас в городе располагалась далеко не штаб-квартира, а просто одна из производственных ветвей, и её решили закрыть. Работы лишилась добрая треть населения, и специалисты уехали, многие с повышением в большие города. А Котлы остались опустевшими: вслед за уменьшением населения пошла волна частных банкротств, и вскоре городу пришлось сузиться и усыпить часть домов, чтобы потреблять меньше энергии.

– К сожалению, чая уже нет, – сказал вошедший в этот момент моих размышлений механоид. Тот, застёгнутый на все пуговицы. Когда он открыл дверь, в купе проникли звуки из коридора, и перестук колёс стал громче. За мужчиной в купе проскользнула и Лири. Девушка сразу уселась рядом со мной и участливо меня обняла. Я убрал её руку. Жаль, что нам не досталось чая: я бы поел из него карамели.

– Кроме того, – продолжил говорить мой новый знакомый, – я повторно попрошу вас воздержаться от использования ликровой сети до момента, пока вы не пообщаетесь с эпидемиологическим фильтром.

– Надеюсь, это произойдёт скоро, потому что я уже очень давно не чистил ликру, и это уже создаёт опасность для моего здоровья, – напомнил я мрачно.

– И не только это, – согласился мужчина и устроился напротив нас. Его взгляд скользнул по нашим ногам, и Лири поджала пальцы, спрятав свою голую ступню за мою. – Моё имя —мастер Аваор.

– И вы мастер Центра этого города, – не то, чтобы угадал, скорее, просто сказал я, поскольку уже точно это знал.

– А этот город – Цветные Крыши, – тоже блеснула Лири, и мастер отдал нам обоим знак согласия.

– Вы привели Тени к его межам. Вы из Храма, – это скрытое обвинение попало в цель. Даже зная суть манипуляции, я всё равно почувствовал себя виноватым.

– Всё, что я знаю о Цветных Крышах, – начала оправдываться Лири, – так это то, что город уничтожил Хозяин Гор во время красной чумы. Из-за эпидемии.

– Болело две трети населения, – подтвердил наш собеседник. Я невольно прислушивался к его акценту: неяркому, какому-то осторожному, но цепляющему собеседника произношению некоторых букв. – Но Хозяин Гор не уничтожил этот город. Напротив, он заключил с ним вечный союз, сделав своим доменом и навечно оградив от Храма и Центра.

– Но… – не очень понял я этого маневра, – в городе всё же есть Центр?

– Эта ветвь действует только внутри городского союза Цветных Крыш и не интегрирована в Полотно мира, – ответил мастер Аваор и проследил за нашей реакцией. Он подозревал, что мы рисуемся и, возможно, действуем под прикрытием. Я об этом совсем не подумал и беззастенчиво подался вперёд:

– Как не интегрирована? А как же вы живёте: как перемещаете механоидов по городам, как выполняете заказы предприятий на редких специалистов, как формируете микрогруппы? Социальные девиации, тойя, нойя, оборотни, как вы всё это…

– Пушистик! – оборвала меня Лири, и когда я, замолкнув, на неё посмотрел, напомнила. – Я думала, ты демонолог.

– Демонолог, – повторил мастер Аваор, пока я прожигал взглядом выглядящую довольно виноватой Лири.

– Нет. Я не демонолог. Храм хотел, чтобы я им стал, но зря. Я влюблён в Зиму, а не в Храм и ничем господину Ювелиру не обязан, – я сказал это для того, чтобы отвести глаза мастеру Центра, но уже в середине фразы понял, что мне нравится эта идея, а к концу – что я, вообще-то, и не вру совсем. Я действительно злился на мастера Конструктора, а через него и на остальных принимавших в «моём» проекте участие демонов и механоидов, поскольку я не хотел считать свою судьбу чьей-то ещё. Я собирался жить сам по себе.

– У Зимы начался новый цикл? – быстро, не позаботившись завуалировать свой интерес, спросил наш собеседник. И дальше объяснил таким тоном, будто тянул билет всамделишной беспроигрышной лотереи. – Город Цветные Крыши очень благодарен госпоже Зиме за то, что она не пришла сюда во время Красной Чумы, хотя мы знаем, что её пытались заставить. И мы гордимся тем, что её возлюбленный и невенчанный супруг родом из нашего города. Он работал в том же здании, где теперь я мастер.

«Вон оно как! Значит, я еду в важное для моей Зимы место», – подумал я. Лири же радостно ткнула меня в плечо:

– Так ты тоже ненавидишь Ювелира?! – спросила она так, словно мне после этого следовало повесить на лацкан значок и записаться в кружок выходного дня. Как у неё всё в голове-то так работало?..

В это время поезд затормозил и стал плавно замедляться. Кажется, принявшись при этом усерднее стучать и больше раскачиваться. Мимо окна поплыла пятиугольная плитка перрона, потемневшая от уже давно не кончавшегося дождя. Под стеклянный навес мы въехали почти сразу же, как началась платформа. Видимо, дожди здесь частые гости, и архитекторы сразу учитывали их.

– У выхода из поезда будет ждать многоточечник. Он довезёт нас в Центр. Там мы продолжим говорить, возможно, при участии высокого совета города. Пожалуйста, продумайте заранее свои слова: мы должны знать всё о Тенях у наших межей.

Я отдал знак согласия и подумал тихонечко о том, будут ли при этом нас угощать обедом. Конечно, не будут, но, с другой стороны, обычно этикет предписывает предложить чай. А чай можно попросить сладкий. Дальше я подумал, что уже думал о сладком чае, и мне стало грустно. Я перевёл взгляд на перрон. Качнувшись в последний раз, он застыл.

Мастер Аваор вышел из купе. Скоро я увидел его на улице. Для него действительно подали многоточечник прямо к поезду. Я их видел вблизи только в детстве, ещё до сужения города, и потому почти прилип к окну:

– А ты каталась на таких?

– Нет, – ответила демонстративно безучастно Лири, – в Храме же нет улиц – зачем там ездить по стенам домов?

– Для быстроты и удобства, – рассудил без запинки я, разглядывая восемь независимых механических ног транспорта (каждая из них, по слухам, отдельный живой механизм), – а то у вас всё коридоры да коридоры, так агорафобию можно заработать.

На этом за нами пришел оператор транспорта, и мы прошли (а по улице – попрыгали на одной ноге) до многоточечника. Машина присела, забирая нас внутрь (мастер Аваор ловко вскарабкался прямо по одной из ног, продемонстрировав умение механоида, очень часто имеющего с ними дело). Дальше за нами закрылась дверь, и мы поехали.

Я был счастлив.

Многоточечник ловко вскарабкался по опоре на крышу вокзала и там, разминувшись с несколькими такими же, поспешил уйти на одну из крышных магистралей.

Я хотел посмотреть на город, но многое скрывалось из виду. Все сливалось в одной серой дымке набегающего с неба дождя. К тому же стремительно вечерело и бусинки фонарных огней проходили через капли на смотровом стекле, превращаясь в световые кляксы. Если прищуриться определённым образом, их можно легко принять за своего рода витражные розы, какие бывают во всяких старых церквях и зданиях Центра. Я обожал так играться со светом, но мне редко доводилось этим заниматься в движении, меняя одну рыжую кляксу на другую и собирая из этих витражных цветов целый сад, структурированный придуманными железными рамами и настоящей световой геометрией.

Лири, пока я занимался окном, мрачно молчала в своей части многоточечника, но по глупости я опять не испугался. Пока мы ехали, краски дня уже совсем погасли, и города стало вовсе не различить, а дождь зарядил до конца ночи. Впрочем, сама поездка и не заняла много времени.

Многоточечник остановился на крыше здания Центра кадрового администрирования, присел, чтобы мы могли удобно выйти, а я отметил, что нас не повели через главный вход. Может, чтобы избежать толпы в фойе (вечером часто регистрируют браки и бывает шумновато), а, может, от того, что не хотели, чтобы нас кто-то видел.

Выйдя, мы добрались до крышного входа в здание, и я в темноте всё-таки наступил носком в ледяную лужу, ловко притаившуюся в полумраке (тёмная вода и крыша тоже тёмная). Мастер Центра тихо попросил нас поторопиться. Я отметил, что, несмотря на то, что мы уже разговаривали, я всё ещё не успел составить собственного мнения о нём.

Он появляется там, где надо, говорит вроде бы приятные вещи и, что особенно важно, когда нужно говорить неприятные – не лжет и не юлит. Он вообще не старался составить у меня какое-то о себе впечатление, что очень необычно для сотрудника Центра, поскольку по инструкции мы почти всегда обязаны перед клиентами его создавать: приятное впечатление, или давать ощущение поддержки, а иногда рождать и обратные чувства.

Пока я размышлял, нас проводили через обустроенную часть чердака, официальную лестницу и закрыли в одной из совещательных комнат. Внутри стояла мебель, но вся – немеханическая, без единой ликровой вены, и в стенах тоже никаких заводей.

– Они издеваются, – грустно констатировал я, подумав, что уже съел бы что угодно.

– Это, скорее всего, карантинная комната, если город находился в изоляции столько времени, то наши свободные агенты войры могут заразить здесь ликру, вызвав информационные сбои, а то и вовсе эпидемию. Слушай, – загорелась Лири неожиданной, но отвлеченной от нашего разговора догадкой, – я подумала, возможно, цитадели Хозяина Гор перестали работать из-за этого города.

– В смысле, он поддерживает город вместо цитаделей? А это как-то можно подтвердить расчётным методом? – начал я уже вяло соглашаться. Но потом вспыхнул и обернулся к Лири. – Ничего этот город не изолирован! Во-первых, Центр всё равно пользуется одними и теми же ликровыми протоколами. Они поддерживаются в Храме, иначе у них тут это должна стоять машина по насыщению ликры размером с железнодорожный вокзал, а обслуживать её бы пришлось половине города. А мастер этот, что нас встретил…

– Он ученик Ювелира, – согласилась со мной Лири. – Я никогда не слышала об огранщике с таким именем, хотя, судя по его возрасту, должна бы, но он точно воспользовался камнем, чтобы успеть к прибытию Машины Творения.

– Или просто стоял там рядом, – напомнил я ей принцип дурака. – Начинать нужно с очевидных объяснений.

– Мастер Центра просто стоял, ничего не делая, на отсыпке у железной станции в шестидесяти километрах от вокзала, очевидно же, да!

– Мастер Аваор не учился у демона, чьё имя не произносится в Цветных Крышах, но брал уроки у мастера Райхара во время обучения в Храме, – произнесла вошедшая в зал молодая женщина. Возможно, она чуть старше меня, но скорее – только психологически, а по годам – в действительности ещё и моложе. Короткая стрижка, что очень её красила, однотонный сарафан с блузкой, застёгнутой под горло, оживлял красивый гарнитур из сережек и браслета, подобранный в тон родной механике пальцев. Она представилась, назвавшись личной помощницей мастера Центра. Звали её Лерен. Я заметил, что мочка правого уха у неё припухла, виднелась капелька засохшей крови у венчальной сережки. Бедняжку только что отозвали с её собственной свадьбы.

– Обычно частные уроки у огранщиков никто не берёт, – засомневалась Лири, но я как-то уж догадался, что происходит, и произнёс:

– Если только у тебя не чисто индивидуальная программа обучения. Или иными словами – если ты не гений. А гениям часто не хватает обычных городов, ведь они избраны Сотворителем, а значит, им нужно нечто особенное. Вот и выходит у нас – гениальный мастер в отверженном городе, ну не героически ли звучит?

– Мастер Аваор – скромный механоид. Прежде всего, он много работает, – заступилась за своего начальника девушка. И у меня сомнений в её искренности, как и в интеллекте, не возникло – скорее всего, Лерен сама принадлежала к первой ступени интеллекта (ваш хвостатый повествователь обучался на третьей и мог перейти на вторую, но провалился). Впрочем, провинциальность и изолированность города, скорее всего, многое в ней загубили.

Пока она брала у нас пробы ликры, для того чтобы определить, представляет ли она или свободные агенты войры в ней опасность для ликровой системы города, дверь в комнату отварилась снова. Это вернулся мастер Аваор, за ним осторожно ступала высокая женщина с медными волосами и глазами, чей цвет можно назвать и зелёным, и карим в зависимости от освещения. Она носила строгое дорогое изумрудное платье и даже в помещении не сняла перчаток. Мне понравилась её шея, обрамлённая несколькими прядями из причёски под шляпкой, и эстетичные мимические морщинки у глаз. Они предавали её взгляду одновременно и ищущий, и уверенный тон. Видимых механических деталей я в её теле не заметил.

– Господа, – пригласил нас к разговору мастер Аваор, и эта интонация оживила у меня в памяти светлый образ нашего лектора по ораторскому искусству, – откуда появились Тени, и откуда на Машине Творения появились вы?

Мой преподаватель по ораторскому искусству был умудрён годами настолько, что разваливался, кажется, каждое утро и собирал себя заново с какими-то новыми ошибками. Руки его часто тряслись, голова на тощей шее тоже ходила ходуном, сухие губы над беззубым ртом шамкали, колени подгибались, а сам он скрипел так, что нам постоянно хотелось позвать ему врача. Но он всё равно нас учил, и мы всё равно его слушали. Хотя я и не верил, что его дисциплина действительно может пригодиться мне в жизни. Но вот, я оказался на экзамене, буквально устроенном самой жизнью, и, посмотрев мастеру Аваору в глаза и вспомнив всё, чему меня учили, промычал: