Читать книгу Никто не избегнет блаженства. Часть первая - Нелли Горицвет - Страница 14

****

– В юности Иван Гейне и Арсений Зимоглядов вместе проходили воинскую службу в секретном французском легионе, в летных испытательных войсках, куда завербовались одновременно. Именно там они и познакомились. Оба, Иван и Арсений, считались лучшими из лучших, асами из асов, и оттого часто соревновались между собой в различных видах спорта, в том числе и в аэробатике. Вскоре они стали закадычными приятелями. Арсений и Иван летали на истребителях «Мираж», в одном звене. По очереди каждый из них был то ведущим, то ведомым. Товарищи по службе любили их и прозвали за опасные финты «Летучими авантюристами». Но друзья успешно зарекомендовали себя не только как мастера своего «ремесла». Также они открыли в себе конструкторский талант, не стеснялись проявлять инициативу на поверках и вносить дельные предложения по изменению некоторых параметров самолетов. В конце концов, ими заинтересовался некий пытливый старичок, который увидел их совершенно случайно, посетив воинское подразделение по своим делам. Как выяснилось впоследствии, «старичком» оказался не кто иной, как полный тезка и якобы внук знаменитого Анри Потеза – авиаконструктора, прославившегося еще в эпоху зачинателя французской авиации Луи Блерио. Потез-третий порекомендовал пилотам поступить в академию, получить высшее конструкторское образование и начать заниматься серьезными разработками в современной аэродинамике.

Летучие авантюристы вняли совету, но, не найдя для себя ничего нового и полезного в современном французском самолетостроении, а также, ознакомившись с французской системой образования, предпочли начать свое обучение в Гарварде. Отслужив положенное по контракту время во Франции, Иван и Арсений пересекли Атлантику с мечтой работать в недалеком будущем в Lockheed у прославленного Клэренса Леонарда Джонсона, причем, на равных с самим Натаном Прайсом.

В конце концов, отучившись – и не только в Гарварде – а также изрядно помотавшись по Штатам, друзья попали на совершенно засекреченный полигон, где им пообещали весьма выгодную плату за отнюдь не сложную работенку. Нанимали, преимущественно, иностранцев. Везли в закрытой бронемашине, откуда было невозможно увидеть и запомнить дорогу, после чего эту же машину со всем составом грузили на паром, потом на грузовой самолет – таким замысловатым был путь к месту службы. Чтобы попасть туда, приятелям пришлось дать подписку о невыезде из США сроком на двадцать пять лет и о пожизненном неразглашении военной тайны. По молодости ли, природному легкомыслию ли, но Арсений и Иван даже не задумывались над тем, почему им предложили столь странные условия контракта. Ведь технологии, чертежи и политический курс устаревают намного быстрее.

Уже на территории полигона, в огромной долине, окруженной со всех сторон неприступными отвесными горами, друзья узнали, что дело, на которое они согласились, не совсем конструкторское, хотя и сопоставимое с их образованием. Оказалось, что в Экспериментальном Исследовательском Центре полигона, в закрытых диспетчерских лабораториях велась работа по изучению проблемы полетов в экстремальных погодных условиях. Полеты эти совершали тест-пилоты, преимущественно прошедшие школу спецназовцев или, в крайнем случае, каскадеров. Многие из них погибали, не отслужив и полугода. Но для граждан свободной страны все, что творилось в горном кольце посереди океана, оставалось тайной.

Летучие авантюристы попали именно в одну из таких лабораторий Центра. Следя за мониторами компьютеров и датчиками, они анализировали полеты, отправляли рекомендации испытателям, делали соответствующие записи в своих блокнотах, заносили данные в компьютер. Затем давали характеристику испытуемой машине, готовности ее к серийному производству, а также рекомендации по изменению тех или иных параметров: аэродинамической дальности полета, прочности и проводимости материала, отражаемости волн, затухаемости колебаний, и тому подобное. Основная цель работы данной лаборатории – лаборатории номер четыре – сводилась к тому, чтобы научиться перехватывать, сдерживать и подчинять себе скопления небесных разрядов, попадающие в фюзеляж, крылья, оперение – с намерением добывать из разрядов энергию и управлять ею целенаправленно, превращая молнии, подобно Перуну-громовержцу, в мощное оружие, однако используя при этом совершеннейшую электронную технику…

Внезапно Этьен умолк, задумавшись над чем-то, и посмотрел ввысь, на очистившееся от облаков небо. Спустя несколько мгновений он продолжил.

– Итак, сидя в диспетчерской лаборатории номер четыре, Арсений и Иван наблюдали за полетами секретных сверхзвуковых самолетов через специальные компьютерные системы. На мониторах отображались всевозможные диаграммы, схемы, координаты, записи с видеокамер, гистограммы образования воздушных масс и грозовых фронтов.

И так случилось, что друзья обнаружили одну очень странную закономерность в поведении молний в критические моменты.

Однажды, когда пилот едва не врезался в скалу во время грозы из-за плохой видимости, а предупреждающее локационное устройство, альтиметр и радиосвязь оказались повреждены, шаровая молния вовремя осветила горный утес, так что испытатель заметил его и вырулил. Таким образом, молния спасла ему жизнь.

В другой раз подобное произошло вблизи линии электропередач при скоростном сближении. Тогда белый светящийся шар попросту пережег провода пополам, и самолет пролетел прямо между падающих обрывков, не задев ни одного из них.

В третий раз помощь шаровой молнии подоспела ясным днем при встречном полете кондора. Несчастная птица сгорела, так и не долетев до земли, но зато пилот остался жив.

В четвертый раз возникла совершенно уникальная ситуация. Экспериментальный дозаправщик чуть было не сбил истребитель «F 15.5 Эос». Заправочный трос, как позже выяснилось, излишне гибкой, несовершенной конструкции, оборвался и намотался на хвостовое оперение истребителя. Руль высоты заклинило, а впереди предстояло столкновение с грозовой тучей и встречными турбулентными потоками. В хвосте начались расходящиеся вертикальные колебания – бафтинг. Вскоре весь корпус от ударов воздуха начало трясти так, что, еще немного, и он развалился бы. Тут, войдя в грозовой фронт, самолет стал стремительно сваливаться, его завертело в штопоре. Пилот изо всех сил рвал рычаг на себя, но это было совершенно бесполезно. Однако шаровая молния вновь, как всегда, появилась к месту и ко времени. Одна ее вспышка – и обрывки троса оторвались от хвоста, а пилот, выровняв машину у самой земли, вниз головой взмыл в небо.

Было также много других подобных случаев. И у всех у них проявлялась одна особенность. Та самая молния – именно та, которая не поражала технику, а спасала – возникала сама по себе. То есть не в эпицентре, где сталкивались две воздушных массы, а, скорее, в стороне, причем, во время относительного затишья. Иногда молния давала о себе знать еще задолго до грозы, а иногда – в хмурую погоду, при безветрии и мелкой измороси. В ясные же дни она вспыхивала чаще в горах, причем, даже и не думая приближаться к летному полю. Это легко можно было увидеть, если наблюдать одновременно за несколькими мониторами. Ну а слаженная работа Ивана и Арсения позволяла вести исключительно точные синхронные наблюдения, что удавалось далеко не всем ученым лаборантам, работающим парами. И, наконец, явно не простое совпадение: это всегда была не обычная молния – линейная, а редко встречающаяся ее форма – шаровая.

«А что, если перед нами вовсе не молния, а некое разумное существо, иная разновидность жизни?» – задавались вопросом Летучие авантюристы.

В результате долгих размышлений Иван и Арсений пришли к единому мнению, что шаровая молния является самостоятельной и независимой мыслящей субстанцией, наделенной состраданием и стремлением помогать людям. И если опираться на идею, что вся природа, вся материя вокруг подчинена какой-то осмысленной цели и наполнена разумом, то молния – концентрат такого разума. И, стало быть, четыре движущие Стихии природы – Огонь, Земля, Воздух и Вода – тоже разумны, их деяния отнюдь не бессмысленны и не хаотичны. Более того, эпицентры этих Стихий, сгустки или ядра, обладают мыслительными способностями, далеко превосходящими человеческие. Следовательно, Наводнение и Цунами, Торнадо и Шторм, Землетрясение и Вулкан, Шаровая Молния и Полярное Сияние – это все разумные сущности, наделенные духом и душой, а значит, из уважения их следует обозначать на письме заглавными буквами.

Летучие авантюристы решили проверить свою теорию на практике. Для этого им необходимо было напрямую вступить в контакт с Шаровой Молнией и задать ей ряд вопросов. Вскоре они нашли хитроумный способ, как это сделать.

Сославшись на необходимость проводить длительные расчеты и вычисления, Иван и Арсений стали регулярно задерживаться на работе. Они хотели сначала найти подтверждение своей теории, запатентовать открытие, а потом уже и обнародовать его. Друзья подсоединили сенсорный датчик от процессора к громоотводу, дабы в удобный момент попытаться вступить в контакт…

– С Молнией? – перебила я рассказ Этьена.

– Разумеется, с Шаровой Молнией, – невозмутимо ответил мне друг.

– Но ведь ты говоришь, что она появлялась всякий раз неожиданно в относительно тихую дождливую погоду, если над пилотами нависала беда. Тогда получается, что для своего эксперимента Иван и Арсений нарочно выбирали возможные моменты критических ситуаций, предшествующие катастрофе, и своими действиями отвлекали Молнию от спасательной миссии, а несчастные испытатели становились козлами отпущения? Ни за что не поверю в такое!

– И правильно! Молнию невозможно отвлечь, так как ее мозг способен просчитывать миллионы операций в секунду, проделывать тысячи умозаключений. Она может одновременно и спасать пилота, и отвечать на контакт.

– А еще я уверена, что наши отцы не совершали ничего жестокого и безнравственного. Что они всего-навсего уповали на ненастные грозовые дни, просто слепо надеясь на встречу с Шаровой Молнией, а не намеренно жертвуя людьми.

– Да, естественно, это так. Жертвовал людьми тот, кто организовал все эти бесчеловечные опыты на полигоне, а наших отцов, напротив, волновали лишь явления, связанные с чудесным спасением и выживанием пилотов – вот почему они так заинтересовались Молнией! И, разумеется, друзья вынуждены были задерживаться в лаборатории допоздна именно в дождь, ведь в ненастные дни проводилась большая часть летных испытаний. Летучие авантюристы постоянно ожидали удобной грозы, неожиданной вспышки в небе.

– Но ведь не знаешь наверняка, когда в очередной раз такое случится.

– Надо полагать, – возразил Этьен, – что грозы – частое явление в том районе, где был расположен секретный полигон, и специфическое местоположение его среди гор, потухших Вулканов, ветров и шумящего океана было задумано специалистами изначально. Что же касается задачи, которую поставили пред собой Иван и Арсений, то, в принципе, она была рассчитана всего на несколько дней. Итак, они…

– Прости, но у меня еще есть вопрос, – решила я выложить все сразу, – ты сказал, что для общения с Молнией процессор соединили с громоотводом при помощи сенсорного датчика. Как это?

– Очень просто. Громоотвод сам, в свою очередь, является своего рода сенсорным датчиком. А соединен он с компьютером через устройство, напоминающее телеграфный аппарат. Металлический стержень, чувствительная мембрана, преобразователь колебаний, интернет… Каждая буква клавиатуры связана с соответствующим сигналом азбуки Морзе. То есть «а» – это «тире – точка». «Б» – это «три точки – тире». И так далее. Я думал, ты сразу догадаешься, в чем дело, – мельком кинув в мою сторону многозначительный взгляд, сказал Этьен.

– Так вот почему ты сегодня так сурово среагировал на мои слова о сенсорном датчике, когда я объясняла, как вызволяла тебя из Космоса? – вдруг дошло до меня, – неприятные воспоминания?

Этьен промолчал, насупившись и отведя глаза в сторону.

– Я угадала?

Принц Грозы кивнул молча.

– Ну и что же случилось дальше? – вкрадчиво попросила я продолжать.

– Ну, слушай.