Читать книгу Штрафная зона - Неля Булгакова - Страница 4

Мальчики возвращались из школы по окружной дороге. Начало марта было непривычно сырым, поэтому ноги постоянно застревали в топкой жиже подтаявшего снега. Пашкины ботинки почти сразу промокли, но он и не заметил. К мокрой обуви мальчик давно привык – ботинки никогда не успевали за ночь просушиться в холодной квартире.

По прямой дороге идти было короче и суше, но там караулила банда Шелеста. Нарваться на них никак было нельзя, потому что в кармане у Пашки лежала драгоценная батарейка. Кроме того, на Боньке сегодня была надета невиданная куртка. Мать ему где-то выменяла. Очень старая куртка, вся залатанная, но теплая и прочная. Еще с «тех» времен. Такую куртку падальщики из банды Шелеста не упустят, вмиг разденут, еще и наподдают. А Боньке без куртки нельзя, он и так всё время кашляет. Пашка помотал головой, прогоняя мысли. Вот так же отец начал кашлять за год до смерти. Не смогли они достать лекарство.

Несмотря на то, что в охранной зоне жители получали дополнительный паек за повышенную ответственность, всё равно еды не хватало, не говоря уже о лекарствах. Утешались тем, что в других местах снабжали ещё хуже. Им хоть редко, но выдавали мясо и сахар, такая роскошь была доступна только шести посёлкам охранной зоны. В остальных городах мясо выделялось исключительно членам инспекции и комитетов. Но в охранной зоне все привилегии давались не просто так, а потому, что здесь находилось захоронение ядерного оружия и прочих дьявольских изобретений «страшного» века. Здорово люди придумали – оружие в землю закопать, саркофагом прихлопнуть и забором в три ряда обнести. Только непонятно, чем им батарейки помешали с фонариками. Пашка подумал, что ему повезло жить рядом с запреткой. Во-первых, голодали не так. И к тому же, сама запретка кормила. Бандюганов, правда, вокруг неё развелось. Однако, что ни говори, жили они неплохо. В дальних городах, по слухам, было совсем голодно. А все из-за Последней войны. Но ничего, они потерпят. Главное – чтобы до оружия никто не добрался.

Пашка думал о войне отстраненно, вроде как о монстрах с щупальцами из фильмов, про которые Песок рассказывал. Эти монстры потом так и стояли перед глазами, захочешь – не забудешь. Жуть какая, придумают же люди. Пашка сжал руками батарейку в кармане. Если Кривой ему фонарик принесёт и с собой пару раз возьмёт, он потом сам сможет на запретку ходить. Пашке обязательно надо стать сталкером. У него нет выбора. Нет отца, нет старшего брата, только мать и сестра Ольга. Ей семнадцать, а она уже на вторую работу устроилась, чтобы налог выплатить. Не выплатишь налог – придётся идти на завод в горячий цех, а после него кашлять как раз и начинают. Нет. Этого Пашка не допустит. Он уже взрослый. Пашка не сомневался, что у него всё получится. Ему Кривой показывал карту, ничего сложного там нет. Пашка ещё и ловкий, а то, что мелкий, так это на пользу – в любую щель пролезет. Ему игрушки с запретки не нужны, не для забавы пойдет, только на продажу. Будут деньги – через два года уйдет из ненавистной школы. И лекарства достанет. Их всем каждый день пить надо, про это Пашке один умный человек рассказал. Если каждый день пить, то кашлять даже после горячего цеха не начнёшь.

Бонька тяжело дышал, с трудом вытягивая из грязи тяжелые сапоги. Есть хотелось нестерпимо, из-за Пашкиного наказания колкой дров они задержались почти на час. Пашка вообще-то отлично колет, если дерево сухое, и для школы ему не жалко наколоть. Да только то, что он наколол, в школе не останется. Бушка гнилой дрова себе заберет. Он-то не в сырой квартире живёт, такие гниды все в избах деревянных расселились и топят школьными дровами. Никто Бушке поперёк не смеет сказать, знают, что сразу донесёт в инспекцию за то, что не выполняешь протоколы запретов. А как выполнять, когда и запомнить их все невозможно.

Чтобы отвлечься от мыслей и подбодрить Боньку, Пашка стал насвистывать любимую песню про звёздного коня. Песню им давал слушать знакомый сталкер Песок. Хорошая песня, но почему-то плакать от неё хотелось. Тоже с «тех» времен. И слушали «старые» песни только сталкеры на невиданных плеерах. Пашка сначала насвистывал, потом запел, но Бонька его не поддержал. Он давно уже устал. Быстро стал уставать Бонька в последнее время. Купить бы ему лекарство. Ничего. Пашке только до запретки добраться, он сразу разбогатеет и всем-всем поможет. Маме, сестре, Боньке… Надо думать о хорошем. Ведь есть же хорошее, есть.

– Слышь, Бонька? А если бы в войне мы не победили, чего бы тогда с нами было? – спросил Пашка, чтобы не слышать свист из Бонькиной груди.

– Как чего? Ничего бы не было. И нас бы не было.

– Почему? Они бы нас всех убили?

– Поработили. Нам же сто раз рассказывали.

– А это как, Бонька? Вот ты мне расскажи, как это поработить? Как собаку что ли на цепь посадить? Так зачем нас на цепи держать, жратву переводить?

– Чё ты придуриваешься. Раб – он для работы.

– Так и сейчас все работают. У меня мамка на заводе десять часов работает.

– Ну это же для себя, для своего государства, – начал объяснять рассудительный Бонька, – а не для врагов. Для своих можно и двенадцать часов работать и, ещё, знаешь, если бы нас поработили, то фиг бы стали в школе учить, а сейчас мы образование получаем.

Пашка недоверчиво посмотрел на Боньку.

– Я это образование ненавижу вместе с их вонючим санблоком и похрями. У меня от протоколов между ушей чешется. Вот ты скажи, на кой черт они нам нужны, эти протоколы? Лучше бы рассказывали про другие планеты.

– Ты что! Информация про другие планеты находится в основном протоколе запрета.

– А почему?

– Чтобы не повторилась война.

– Не понимаю. Вот хоть тресни, не понимаю. При чём здесь война?

Бонька хотел ответить, но неожиданно закашлялся и кашлял минут пять.

Пашка нахмурился. Потом шли молча, Пашка думал про образование. По всему выходило, что он был предателем, потому что он, пожалуй, совсем не против, если б какие враги его отменили, это образование. Особенно, санблок. После него шрамы от ожогов месяц не заживают, а попадал Пашка туда уже два раза. Ну не получалось у него соблюдать дисциплинарную матрицу, никак не получалось.

Мальчики подходили к поселку. Дорога стала суше, кучи мусора на обочинах запорошил снег, стекавший вонючей жижей в узкую канаву вдоль дороги. Некоторые мусорные завалы были высотой выше метра. Поселковые собаки бродили по вершинам помойных архипелагов, как горные козлы.

– Смотри, это ж Дуська! – обрадовался Пашка, увидев знакомую псину с оттянутыми сосками. – Она с нашего двора, в подвале живёт, у нее щенки маленькие. Эх, покормить бы её, – Дуська, Дусь… – Пашка позвал собаку, та завиляла хвостом, примериваясь, как бы ловчее спрыгнуть с горы к приятелю.

Собака уже вытянула вниз лапы, но вдруг зарычала, потом сунула нос в мусор и вдруг громко залаяла, отпрянув назад. Некоторые хвостатые товарищи удивленно поддержали её с соседних куч, но без особенного энтузиазма. Собаки здесь были пуганые и битые человеком, поэтому без надобности пасть старались не открывать. Дуська же продолжала лаять, время от времени переходя на глухой рык.

– Ты чего, Дусь? – Пашка шагнул к обочине, – ты чего там нашла?

Бонька быстро оглянулся. Улица была пуста. Пашка остановился возле кучи, не решаясь шагнуть через канаву. Дуська, увидев поддержку, потянула из мусорного завала, хрипя и мотая головой, какую-то тряпку. Пашка встал на цыпочки, чтобы получше рассмотреть Дуськину находку и вдруг так же, как и собака, отпрянул. Тряпка оказалась рукавом пиджака, из которого торчала человеческая кисть. Дуська потянула дальше, и Пашка увидел уже и самого обладателя руки. Мертвяк. Труп. Сомнений не было. Среда обитания давно научила Пашку с Бонькой определять подобные штуки на глазок, как и то, что оставаться рядом с находкой было неразумно. И уж совсем было бы глупо звать на помощь.

– Пашка, уходим, – Бонька нервно озирался, – не стой. Пошли. Сейчас «нарзы» появятся. Потом не докажем.

Пашка уже собрался шагнуть назад, но тут рука мертвяка упала вниз, и откуда-то из рукава выкатился небольшой шарик, размером с каштан. Шарик покатился с кучи мусора, явно целясь свалиться в канаву, но почему-то скакнул на ржавую жестянку, потом ловко подлетел вверх и приземлился прямиком под ноги Пашки, чудесным образом миновав узкую вонючую топь. Мальчики завороженно смотрели на удивительный шар. Тот заманчиво поблёскивал и немного светился. Пашка вопросительно посмотрел на Боньку, тот отчаянно замотал головой. Пашка дёрнулся было уходить, но все-таки не выдержал и присел на корточки.

– Не надо, Паш. Нас найдут. Вот увидишь. Там запрет во всех протоколах – не трогать незнакомые вещи и сразу сообщать в народную защиту. Пашка, мы санблоком не отделаемся. Трибунал же. – Бонька продолжал бормотать, но Пашка его не слушал. Он дотронулся до шарика пальцем и почувствовал лёгкое дрожание.

«Вот оно! Наконец-то! Свершилось» – подумал Пашка, не осознавая ясно, что именно свершилось, но понимая, что нашёл вещь непростую. Он схватил шарик и быстро сунул в карман.

– Бежим!

Боньке повторять было без надобности. Они помчались вместе до главной развилки в начале поселка. Дуська, благоразумно заткнувшись, бежала за ними. На развилке мальчишки, не прощаясь, разбежались в разные стороны. Бонька перед поворотом оглянулся и внимательно посмотрел назад. Дорога оставалась пустой.