Читать книгу Мост. Реальная история женщины, которая запуталась - Нэнси Роммельманн - Страница 9

Через три дня после того, как Аманде предъявили обвинения, я отправилась к мосту Селлвуд. Мужу я сказала, что иду покупать арбузы, но вместо этого поехала к мосту. Мне необходимо было увидеть место, куда Аманда привезла своих детей, прежде чем, насколько нам известно, сбросить их в реку.

Река Уилламетт делит Портленд на две половины, восточную и западную. В 2009 году в черте города над рекой протянулись десять таких мостов. Я добиралась до моста Селлвуд с восточной стороны, через Такома-бульвар, проезжая мимо одноэтажных домиков с неогражденными дворами. Припарковалась напротив стрип-клуба «Риверсайд Коррал», который когда-то был баром для моряков. Может, именно здесь остановилась в тот день Аманда?

Я прошла по длинному жилому кварталу до самого входа на мост. И нашла там импровизированный мемориал, посвященный детям, об участи которых стало известно общественности. Там были тряпичные кролики и плюшевые мишки, надувной шар с надписью «Помним» и белая доска с фломастером, на которой люди могли оставить слова прощания и благословения. Одно из посланий было написано крупным, неровным детским почерком («Самой смелой девочке в мире! Мы скорбим о твоем братике!»). Среди увядших букетов были записки, на одной из которых значилось: «Надеюсь, в следующей жизни у тебя все будет хорошо».

Я шагнула на мост. Ширина тротуара составляла около четырех футов. Велосипедистам приходилось сигналить пешеходам; на такой дорожке и двое разошлись бы с трудом. Для автомобилей были выделены две противоположные полосы движения. По другую сторону моста тротуара не было вовсе.

Вряд ли Аманда припарковалась прямо здесь, она пришла пешком. Останови она машину посреди моста, могла бы возникнуть и пробка, даже в ночное время; кроме того, нашлись бы свидетели – водители с противоположной полосы, которые заметили бы ее с детьми. Пусть ночь была темной, а мост освещался плохо – кто-то все равно мог увидеть ее и подумать: что за чертовщина?

Представьте двух детей, четырех и семи лет. Они ведь маленькие. Их можно запросто подхватить и перекинуть через невысокие перила. С двумя, конечно, сложнее, особенно если они пинаются и кричат. Вынуть их из машины спящими, пока они сладко посапывают, – совсем другое дело.

Только я подумала, что вряд ли дети спали, потому что (как я думаю) Аманда никак не смогла бы припарковаться, вынести детей из машины, сбросить их с высоты в семьдесят пять футов, а потом уехать – и при этом остаться незамеченной. Обычно на мосту полно машин. Аманде пришлось бы перекинуть через перила сначала одного, а потом сразу второго ребенка, у нее не было времени на паузу.

Посмотрела ли она вниз? Увидела ли их в воде? Слышала ли крик дочки? Уж не знаю, как долго она там ждала, сбросив детей, и ждала ли вообще? Если бы она остановила автомобиль прямо на мосту, у нее не осталось бы на это времени. Ей пришлось бы вернуться в машину и дать газу.

Скорее всего, Аманда пришла с детьми на мост пешком. Предложила ли она детям эту «прогулку» как некую игру? Вряд ли. Сценарий, в котором Аманда искренне (или с затаенным коварством) говорит своим детям: «А пойдемте-ка сыграем!», выглядит неправдоподобным. Да и мне не хотелось бы представлять детей, скачущих по узкому тротуару в час ночи. Даже взрослому человеку средь бела дня здесь перехватывает дух от проносящихся вблизи машин, так, что возникает желание поскорее взяться за низкие перила; но один взгляд на воду – и ощутишь в животе что-то вроде электрических разрядов при виде пугающей высоты.

Не думаю, что дети испытали эти ощущения. Ночь была темной, час был поздним – малыши давно уже должны были спать. Если бы мама предложила им «игру», уровень адреналина зашкаливал бы в их крови отнюдь не от радостного возбуждения. Их волновало бы иное: мама сошла с ума? Что, вообще, происходит? Перила на мосту были слишком высокими для ребенка, а потому перегнуться и увидеть внизу воду дети не могли. Они не могли также предположить, какая участь их ожидает. Сознанию ребенка четырех или семи лет недоступна мысль, что этой ночью мама намерена сбросить его с моста.

Аманда заставила детей опереться спинами о бетонные столбики парапета, прорези между которыми были похожими на окна в церкви? Возможно, маленький Элдон как раз и выпал через одну из прорезей. Быть может, дети и вправду стояли спиной к перилам, а поток воздуха от проносящихся мимо машин прижимал их к парапету? Наверное, им было безумно страшно. Аманда могла просто помахать рукой обеспокоенным водителям: «Все окей, все хорошо», – а дети, может быть, удивленно думали: все и правда хорошо? А может, и машин-то на дороге не было…

Неизвестно, разглагольствовала Аманда перед тем, как столкнуть детей с моста, или хранила молчание. Второй вариант был бы страшнее первого. Возможно, у нее было столь ужасное расположение духа, что дети не понимали ровным счетом ничего, и произошедшее стало итогом беспорядочного набора событий. А может, Аманда открыто заявила детям, что намерена их убить. Возможно, она заставила их подняться на перила и взяться за руки. Может, сказала: «Так надо». И хотя на подобную прямоту способен лишь бессердечный убийца, такие действия казались мне более человечными, чем попытка сбросить в воду мирно спящих детей. Ведь если бы дети узнали о предстоящем, то, например, Тринити могла невольно задуматься о том, как спастись.

У Элдона такой возможности, конечно же, не было. Разве может четырехлетний мальчик выжить в быстрой реке темной ночью? Не может. Он рано или поздно захлебнется. Представляю, как Тринити держала тонущего Элдона за руку. Представляю, как все, кто узнал о произошедшем, хотели бы спасти Элдона – все мы, тщетно жаждущие подарить ему вздох, нас можно было бы выстроить в линию вдоль ночного берега… Но в воде с ним была только его сестра. Она спасала его как могла. Она кричала изо всех сил.

А где же их мама? Можем ли мы вообразить, что она стояла на мосту, следила за тем, как течение уносит ее детей на север, и недоумевала: да когда же они перестанут кричать? Может, Аманда боялась, что их услышат посторонние? Что, если сесть в машину и умчаться прочь ее вынудил именно страх огласки, усиливаемый криками дочери?

Двинулась ли она к машине как сомнамбула? Или бежала со всех ног? Она плакала? Кричала? Была в ступоре? Торжествовала? Быстро ли билось ее сердце? Она хотя бы оглянулась? Позвала детей?

К сожалению, о том, что на самом деле произошло на мосту в ту ночь, теперь могли рассказать лишь двое. Не было ни одного свидетеля; никто ничего не видел и не слышал, ни на мосту, ни возле него – до той минуты, когда дети оказались в воде.

В ту пятницу – через два дня после того, как Тринити выписали из больницы, и за два дня до похорон ее брата – погода была восхитительной. По поверхности Уилламетта едва заметно пробегала рябь; воздух был теплым, а деревья на западном берегу все покрылись листвой.

Когда я остановилась посреди моста возле еще одного мемориала, уже в виде букетиков, привязанных к фонарю, внизу проплывала моторная лодка. Затем она замедлила ход. Мужчина на лодке обернулся и взглянул на мост. И долго смотрел. Возможно, пытался представить, как далеко было детям лететь до воды. Затем он взглянул на меня, и за мгновение до того, как он повел лодку на юг, я чуть было не окликнула его, почувствовав, что наши тревожные мысли совпали.