Читать книгу Круги от камушка - Нибин Айро - Страница 25

***

Дверь учительской приоткрывается сантиметров на пять, издав удовлетворенный предательский скрип, и застывает в этом нелепом положении. Юлька, оторвавшись от журнала, смотрит на меня с ехидной ухмылкой. Сволочь ты, подружка…

– Заходи, кот, тут все свои, – и стальным взглядом – по ухмылке, по ухмылке! Только ляпни мне что-нибудь! Юльке, впрочем, плевать на мои немые угрозы, она прихорашивается перед спектаклем: отодвигает журнал, откидывается на диванчике, положив одну красивую ногу на другую красивую ногу, и одним движением взбивает сливочно-белую челку. Натурального цвета, между прочим, не крашеную. Я сейчас рядом с ней – как дикая куропатка на фоне райской птицы.

Тик протискивается в выпевающую рулады дверь, торопливо закрывает ее за собой. Кидаю взгляд на диванчик: Юлька смотрит плотоядно, две верхние пуговки блузки расстегнуты (когда успела?), руки сложены на бедрах, пальцы правой теребят край юбки, и без того открывающей слишком много. Хычница. Львица в период течки. Шлюха вокзальная. На мгновение во мне дергается паника: отобьет ведь! Старательно затоптав ее поглубже, встаю навстречу Тику, непроизвольно пытаясь оказаться между ним и Юлькой. Спиной чувствую, как она улыбается во весь рот, трогая языком ровненькие зубки. Убила бы. Убью еще. Дождется.

– Лис, я тебе бутеров принес… и соку… апельсинового. Ты когда освободишься? – Тик смотрит на меня, но я вижу, как его взгляд то и дело дергается мне за плечо. Нет, так дело не пойдет.

– Спасибо, кот. Знаешь, хорошо, что ты зашел. Я как раз думала – посидеть еще, или плюнуть. Пойдем уже, пожалуй, да?

– Ага… Пойдем…

Сзади чуть скрипят пружины. Напряженный до предела слух улавливает шорох ткани, скользящей по кружевному капрону. Вверх скользящей, естественно. Глаза моего возлюбленного стекленеют. Ах, так, да?

Внутри меня внезапно поднимается незнакомая волна – кажется, это называется «веселое бешенство». Щас мы им цирк устроим… внимание, всем оставаться на местах, не стрелять…

– Тик, я только сбегаю… минут на десять, подождешь, ага?

– А… ага. Подожду.

За спиной – онемение. Игриво щелкаю пацана по носу, огибаю, нарочно проехавшись грудью, и цокаю к двери. Уже выходя, из темноты коридора бросаю взгляд внутрь. Что, Юлечка, не ожидала? Теперь выкручивайся, стриптизерша бесплатная. А я и подглядывать не буду, у меня поважнее дела есть.

«…Нет, братцы, вы не летчики! Вы кооператив извозчиков!»

Надо отдать им должное: играют старательно, изо всех невеликих сил. Сидят, чинно беседуют – о погоде, не иначе; Юльчин сок прихлебывает. Только двумя руками стаканчик держит, иначе расплещется. Прямо на одернутую сколько возможно юбочку (до колен натянула, во дает!) и дорогущую обтягивающую блузку – с тщательно застегнутыми доверху пуговками. Зря, что ли, я топала, как слон, от самого угла коридора до двери?

Вы кого обмануть хотели, девочки-мальчики? Я этот запах на всю жизнь запомнила – с того вечера, когда забежала на минутку к Машке – без стука, как обычно – и обнаружила у нее своего Александра, в расстегнутых джинсах и без футболки. Они на меня таращились молча, а я нагнулась, вытащила из-под стола подружкины трусики, бросила их Сашке в лицо – и вышла. А запах измены – ни с чем больше не спутаю.

Медленно подхожу к дивану. Не торопясь, вынимаю стакан из трясущихся рук, ставлю на пол. Не встречая сопротивления, рывком заваливаю Юлечку на спину – и, уставившись в полные ужаса глаза, запускаю руку под юбку.

– Мм, мокрая какая. Он тебя как, Юльчин – пальцем? Или языком? Или… как положено? А, кот? Как ты ее поимел, расскажи?

Тик явно пытается свернуться в шар. Не выйдет, милый, мы не ежики.

– Я тебя не убью, котяра. Но ты пожалеешь, что не убила. Говори – ты ее трахнул?

Сдавленное «кхы-кхы», мотание головой. Ага. Так и знала. Ничего, это поправимо.

– Ну как же это? Такую девочку, и не трахнуть? Ну-ка иди-ка сюда.

Юльку начинает ощутимо колотить. На всякий случай прижимаю ее второй рукой к дивану. Грудки под ладонью ходят, как кузнечные меха.

– Ну? Я жду. Иди сюда, – и вкрадчивого металла в голос побольше.

Тик деревянно выбирается из кресла, подковыливает к дивану.

– Смотри, какая девочка. Куда круче меня, правда? Блондинка натуральная, сам уже видел. И сисечки – не чета моим мешкам. – Придерживающей рукой я принимаюсь расстегивать пуговицы на блузке. Юлька каменеет и перестает дышать. Это еще, наверное, от того, что вторая моя рука под юбкой отнюдь не лежит корягой. У подружки там есть что погладить и потискать, а я в этом деле, как юный пионэр: всегда готова.

Лифчик под блузкой – черный, кружевной, из дорогих. Не стесняясь, завожу ладонь под чашку. Ого! Так и самой возбудиться недолго… что ж я раньше-то тебя не попробовала, сладкая? Ну, что ж – лучше поздно…

Пока же наблюдаю за реакцией своего мальчика. Отличная реакция, только что слюни не текут. Пока. Во всех железах переворот, в штанах рреволюционные силы поднимают красный флаг. Прекрасно, продолжаем…

Резко – одну руку под Юлькину жопку (собственная моя лапочка отзывается на прикосновение горячей волной – ах, хороши у подружки булки!), второй подхватываю юбку за подол и вздергиваю на живот. Юлечка охает и сжимает ноги. Нет, родная, не пойдет: отпускаю грудь и властно обеими руками развожу ножки «бабочкой». Тик издает терминальный звук досасываемого с донышка через трубочку коктейля.

Трусики, конечно, из комплекта – черные и кружевные. Ну хоть не стринги, и то ладно. Мокрые – насквозь. И ноги аж блестят. Явно облизывал, скотина. Жадно оглаживаю ладонью бедра, вторая рука возвращается наверх. Ой, не могу, еще раз… по чулку – и выше, на голую теплую кожу, стиснуть, и обратно… и вторую теперь. Гладенькая, пухленькая, шелковистая, отпускать не хочется. Я уже всерьез завелась, хотя и пытаюсь сдерживаться. Сначала надо закончить дрессировку.

Руку – на промежность. Сжать, пока еще поверх влажных кружев, помесить, натирая губки друг о друга. Юлька явно «плывет» – дышит со всхлипами и выпячивает грудь навстречу моей руке. Тик сжимает и разжимает кулаки, взгляд мечется по распростертому телу. Еще немного…

Не прекращая мять Юлечку между ног, быстро расстегиваю еще пару пуговиц на блузке – и сдергиваю, наконец, лифчик к шее. Да, подружка, есть тебе на что парней ловить: пусть «двоечки», зато совершенно неотразимые. Плотные загорелые полушария отлично держат форму, а ореолы аж выпятились. С наслаждением загребаю одну грудку в ладонь, мну, выкручиваю… Юлька, не выдержав, ухватывает себя за вторую, начинает щипать и крутить сосок. Ноготки такие аккуратные, розовые, блестящие…

О, а это что за новости? Тик, пока я отвлеклась на Юлькино вымечко, распустил руки, и теперь увлеченно тискает ей бедрышки, подобравшись уже вплотную к роскошным шарам, что повыше. Года три, небось, на эти арбузики засматривался, когда училка рисования поворачивалась ими к классу. Юбочки у моей подружки разной длины и скромности, но все их объединяет общая деталь: сзади пониже пояса они… как бы сказать… подчеркивают. Благо, есть что подчеркнуть. Ну, вот и не уберегла малышка свою попочку – ладони Тика уверенно ложатся на половинки, сжимают, ощупывают. Юлька стонет в голос. Хорошо, что до вахты далеко, а то были бы у нас благодарные зрители.

Что-то мы увлеклись. Пора бы перейти от преступления к наказанию…

Не могу.

Вот черт. Не могу.

Отпустить эту мякоть? Вытащить палец из этого обжимающего и влажного? Да. Надо.

Нет. Не хочу. Хочу, наоборот, поглубже: вот так, например. Ага, вот где у нее точка. Еще раз. И за сосок ущипнуть. Еще. А вот кричать так громко не надо, дай я тебе ротик закрою. Своим. Мяау, какие сахарные. Языком по ним, изнутри. Давай, Юлечка. Будешь мокрой, как травка осенью, чтобы моему мальчику мягче было…

Что??

Я свихнулась?!

Отпустить, немедленно, и бежать отсюда. Нелька, дура, ты что делаешь? Кретинка, кретинка, кретинка!!

– Тик…

Взгляд в ответ – из другой вселенной, где меня не стояло. Его рука уже давно на Юлиных губках, вторая мнет ей грудь. Зачарованно наблюдаю, как палец – моего мальчика! – трогает клитор – чужой женщины! Нажимает, поглаживает. Большой палец аккуратно пытается втиснуться в дырочку рядом с моим.

– Тиик…

Ноль реакции.

Юлька протягивает руки, обнимая меня за шею, и тянет вниз. Нет сил. Нельзя. Нет. Тик, остановись. Останови меня… дурак…

Молочно-острый запах зрелой самки. Розовый сосок прямо перед глазами, руки на затылке мягко толкают меня к нему.

Шло бы все к черту!

Приоткрываю губы, впуская между ними плотный столбик. Трогаю его языком, прикусываю, вбираю поглубже, целуя темный ореол. Обожаю такие грудки: налитые, торчащие, горячие.

Чья-то рука ложится мне пониже спины, начинает жадно обминать сквозь ткань. Пусть. Я тоже хочу. Я заслужила. Юлька, красотка моя сочная, мы сейчас с тобой будем угощаться моим мальчиком. Вдвоем и на всю катушку. На всю Катюшку. Жаль, ее тут нет, она бы тебя оценила – твой запах, твой вкус. Твои губы. Давай, Тик, в два языка ее: ты снизу, я сверху. Нравится она тебе? Конечно, как же иначе. Вот так, а всего-то надо было – зажать в темной школе не меня, а ее – мокрую сучку с шикарными булками. Еще в девятом надо было. Ты не знал тогда, что она с восьмиклассниками трахается? Да, не удивляйся, сама видела, как ее в том же туалете, где мы с тобой тогда – симпатичные мальчики вылизывают. Как ты сейчас. Только это она их затаскивает, а не они ее. Усаживает на корточки, накидывает юбку мальчику на голову, и урчит от удовольствия, пока он там старается. Правда, Юлечка? Я однажды открыла дверь в их кабинку… задвижку второпях не закрыли… так чуть сама под ту же юбку не забралась. Перед мальчиком было неудобно, только поэтому ушла… А после, наверняка, расстегнет ему ширинку, станет коленками на унитаз, задерет подол, и направит его себе в самое сладкое… вот как тебя сейчас направит, мое золотко. Вот так, возьмет ладошкой, и направит прямо куда надо… войди в нее, не бойся. Любимый мой. Дай я тебя в этот момент поцелую… не бойся, не дрожи так, смелее, входи в нее. Это всегда праздник, я знаю – войти в незнакомую самочку, с каждым движением глубже и глубже, в юную самочку с остренькими грудками, в пухленькую самочку с мягким животиком… в глубокую, жаркую, узкую Катеньку… в маленькую, спортивную, упругую Леночку… в глупую, желанную, пышную Олечку… в беззащитную, доверчивую, невинную Вербочку… в смеющуюся, целующуюся, нежную Леську… в гостеприимную, уютную, страстную Нелечку… в жадную, всасывающую, мокрую Юлечку, аппетитную и недоступную женщину, известную в нашем городе художницу… которую по вечерам сношают пацаны за гаражами, и кончают ей в ротик, на грудки, на платье, на волосы, а самые нахальные кончают внутрь, просто так берут – и заливают ей весь сладкий тоннельчик, и она потом идет домой, чувствуя, как трусики пропитываются ее соком и их семенем. Вдохновение она таким образом получает, шлюшка. Залей ее тоже, Тик, мой мужчина, осемени эту блондиночку, она сегодня не предохранялась, я уверена – она не думала, что ее сегодня завалит самец без всяких церемоний и резинок. Давай, милый, держи ее за плечи, кончай, кончай в нее, вот, вот! Слышишь, как она воет? Привыкла насиловать мальчиков, никогда не думала, что придет расплата. Не торопись, слей в нее все до капли, чтобы точно понесла. Пусть бежит в клинику, пусть ее выскребают, кобылу похотливую. Давай я тебя почищу теперь. Умм, какой у нее сок вкусный! Остренький, мм! И я мимо такого сокровища два года ходила… Что, Юлечка, пришла в себя? Понравился тебе мой мужчина? Не ожидала, да? Хотела поиграть? Ну, вот и поиграла, теперь трясись. У него сперма мощная, я точно знаю. Если у тебя там что-то было или в ближайшие дни будет – поздравляю, ты молодая мама. А заявление подашь – я тебе засуну туда руку, до конца, ухвачусь и вытащу. Знаешь, как матка выглядит? Я тоже нет, вот и узнаем вместе. Приветик, Юльчин, спокойных снов. Пойдем, солнышко. Ох, какой ты у меня бешеный… дома, дома теперь, обещаю тебе сегодня ночь наслаждений…

– Лис… Лисенка… Нелькин, тише, тише, не пинайся так… ты чего разбуянилась, лап?

– Тиик? А… мы не в школе?.. А где Юлька? А?

– Какая Юлька? Тебе приснилось что-то, Лис, ты так прыгала, я аж проснулся.

– Извини, зверь. Правда, приснилось. – Нелька медлит, и вдруг заходится в истерическом сдавленном хихиканье. Сверху ворочается и бурчит во сне Котена. Вот-вот проснется. Старшая сестра загоняет смех внутрь и еще некоторое время тихо попискивает, подергиваясь. Тик лежит и смотрит, улыбаясь до ушей.

– Нелькин, ты такая смешная сейчас, вобще…

– Охохох… И-и-и… их… их… все, все, все, все! Хватит! Все! Не, вот приснится же, а? Будто мы с тобой на пару трахнули Юльчина… ну, Юльку-рисовальщицу. Прямо в учительской. Прикинь?

Теперь настает очередь Тику сотрясать оба этажа, а Нельке – зажимать ему рот. В конце концов он отодвигает ее ладони, еще пару раз всхлипывает, и наконец успокаивается.

– Лис, с тобой так классно засыпать, – моя радость медленно гладит меня сзади по шее ладонью, зарывшись в волосы. И вправду, засыпает уже, голос сонный-сонный.

– Сладких снов, чудо, – шепчу я ему. Чудо чмокает губами и вдруг улыбается во всю ширь, почти неразборчиво шепча в ответ: «Любимая…»

Какие Юльки, какие Ленки? Никому не отдам. Мой, мой, мой, слышите?!