Читать книгу Seattle Overdrive - Nick Bachman - Страница 5

Прошло около полугода после нашей поездки на мотокросс. Мои навыки росли: пальцы как будто были ведомы кем-то невидимым, голос тоже улучшился. В голове было только одно – музыка, ритмы. Слова крутились в голове роем пчел и не давали покоя, блокируя все посторонние мысли. Я собрал какую никакую группу и назвал ее «Jarash» – в честь города на севере Иордании, который был разрушен землетрясением, но был воздвигнут вновь. Тут некая параллель с рок музыкой, которая явно потеряла былую вездесущность. Мне от этого действительно больно; я видел, как она умирает и хотел успеть побывать на вершине ниспадающей гранж революции, несущей погибель рок-н-роллу. Время психоделического рока3 давно прошло, а гранжа4 как раз уходило. Бывали времена, когда на пике популярности «The Rolling Stones»5 женщины падали в обморок на концертах и мочились в штаны. Сейчас все это начинает неумолимо затухать, происходит смешение стилей, но ничего нового не изобретается. По крайней мере после нулевых. Кто знает, может случиться еще что-то особенное, ведь скорое начало нового тысячелетия сулило много перемен, – но все же, кажется, что гранж революция была последней. Короче говоря, у нас была непосильная задача – напомнить о рок-н-ролле, сделать что-то новое и успеть отхватить кусок той остаточной истерии. Подозреваю, что это не возможно, но попробовать стоит, терять особо нечего, – а если говорить совсем уж откровенно – это не возможно абсолютно точно: идти в тупик, делая вид что это не так – мое кредо. Ну и к черту.

В группе состояли: я, как ритм-гитарист и вокалист. Джейк был соло гитаристом; играл он лучше меня, но петь не умел, да и не хотел. Рич был басистом, играл на клавишных инструментах, а также разбирался в мастеринге и во всех этих сложных и страшных словах; у него было много аппаратуры и у единственного из нас музыкальное образование, – оно нам всем сильно пригождалось. Это был редкий случай, когда человек вспоминал своего злого преподавателя по фортепиано и его линейку-хлесталку на своих пальцах добрым словом впоследствии. Алан слыл барабанщиком: учился сам под нашим давлением – ибо другого барабанщика не нашлось, поэтому получалось не очень круто, но получалось.

Музыка вообще странная вещь: всего лишь набор звуков в определенном порядке, но этот набор может творить великие вещи. Одна мелодия заставит радоваться, другая грустить. С одной песней шли в бой, с другой придавались земле. Одна композиция спасет жизнь, другая может ее забрать. Не конкретный аудио ряд, конечно, имеет такое воздействие, а скорее культура и точка сборки, которую он предлагает. Может музыка, которую мы слушаем отражение нас самих: поэтому она и столь разнообразна? Или мы становимся отражением нашей музыки, как всего остального окружения? Сложно сказать определенно, да и не так уж мне это и нужно.

Как-то вечером, я начал сочинять песню для Мишель: выходило неплохо – текст простой, не слишком замысловатый, но думаю, как раз подходящий. Просидев в одиночестве пару часов, на лист легли ноты и слова, которые я собирался воспроизвести в нужный момент.

Кстати, я, наконец, начал снимать захудалую квартиру, нашел работенку в магазине строительных товаров пару месяцев назад… поганая работа, но зато не сильно напрягающая. Моему отцу предложили работу в другом городе, это было очень плохо, только все стало понемногу налаживаться, мечта стала понемногу собираться в путь. Нельзя было уезжать, но я не знал, как сказать, что намерен остаться – разговор предстоял не простой. Слава богу, поток мыслей перебил звонок в дверь: пришла вся моя горе команда, с несколькими паками пива «гинес». Еще с ними была девушка Джейка – Линда и угадайте кто… Мишель, которую, они якобы, встретили по дороге. Я был явно не в форме для встречи: в рваных джинсах, кофте на молнии на два размера больше; с грязными волосами, как будто прошлую ночь провел на газетах в парке. Хоть я и был нелицеприятного вида, я был энергичен и весел, был все же рад видеть Мишель, – даже очень.

– Мар, привет, как дела? Вид у тебя не очень – потрепанный – мягко говоря…

– Привет Мишель. Нормальный у меня вид – но всяко хуже, чем твой, – сострил я.

– Спасибо, если это комплимент.

– Да, он.

Я сел на ковер, закурил сигарету и включил музыку, а конкретно «The Who6». Следом все тоже расположились на полу:

– Слушай Мар, ты придумал хоть пару песен? Пора первый альбом клепать. Время то идет – надо что-то делать, – сказал Рич, отхлебнув пива.

– Кое-что набросал… пару текстов… пару мелодий, материал есть, – ответил я.

Материала было и правда много: кучи черновиков и демо-версий на демо-версии, только из-за проблем с собранностью, все это превращалось в кипящую кучу мусора. Не зря когда-то мне приписывали «риталин», чтобы я мог хоть как-то сосредоточиться. Я его бывает и сейчас принимаю, но уже не по рекомендации врача. Можно кстати сказать, что этот препарат и был мостиком к более сильнодействующим веществам. Не очень радужная картинка получается, когда поймаешь откуда пошло твое пристрастие к разным пилюлям. Спасибо старому дядечке в белом халате.

– Ты мне песню обещал, не забыл? Я все помню, – сказала Мишель.

– Не забыл, уже есть, – что за дерьмо, – подумал я.

– Ну, так давай! Я же сказала, что не отвертишься.

– Не-не, не сейчас. Не хочется.

– Давай- давай, вон инструмент в углу стоит, – влез в разговор Рич. Кретин. Алану и Джейку было до лампочки, они говорили о своем.

– Да хватит вам, черт бы вас побрал!

– Давай!

– Ладно-ладно. Идите к черту, – сказал я обреченно.

Мишель смотрела на меня своими карими глазами – видно было, что она ожидает чего-то особенного: от этого становилось не очень уютно, я не знал смогу ли я оправдать ожидания. Я всегда хотел известности, но не любил публики – она меня смущала – мне было тяжело с собой справиться и собраться. Однако мне хотелось прятаться от папарацци, натягивать бейсболку на глаза. Находясь в общественных местах делать вид, как я от этого всего устал. Хотел читать небылицы из газет про себя за завтраком, – делать плохие вещи во славу себе и своей известности и прикончить себя, не дожив до тридцати пяти, – так бывает, когда имеешь все, но остаешься подростком – тем же парнем с улицы. Вот такая несуразица. Как сказал один человек «Найди то, что любишь, и пусть это убьет тебя»7

– Хорошо, слушайте демоны.

Я подстроил гитару, покрутив колки. Прокашлялся и начал:

– Там – там – пам – пам.

Я уже не помню ту песню, ей богу, найти бы черновики, но думаю все это тщетно. А жаль. Хотя сейчас она бы мне показалась диким бредом. Как и вся эта ситуация. Как и все ситуации до сих пор.

Все… самое сложное выступление в жизни: один на один – уж слишком интимно и близко. Мишель смотрит на меня, ее глаза блестят, излучают радость и легкое смущение. Все мне похлопали – секунд пять – вроде понравилось.

– Нормально мужик, мы должны добавить в альбом эту песню, ты не против? Не то чтобы мне очень понравилось, чисто для количества, – сказал Алан, валяясь на полу в позе сытого моржа.

– Можно, конечно, почему бы и нет. Мог бы и соврать, сказать что она блестящая.

– Спасибо Марлон, мне очень понравилось, лучший подарок для меня, серьезно, – наконец прокомментировала Мишель.

– Я старался, Мишель, – сказал я, не слишком обрадованный вынужденным исполнением, красный как спелый помидор.

– Ты молодец.

Я снова включил музыку и вечер пошел в привычное русло. Я снова закурил сигарету; подумал о разговоре с отцом, стал проигрывать в голове варианты развития событий – что ответить, что он может сам сказать. Ничего толком в голову не приходило – в смысле ничего путного – только хуже становилось. Я решил поддаться общей волне – раствориться в сейчас, а это очень тяжело, почти невозможно, это сводит с ума: время замедляется, множество деталей открывается взору. Если честно, в состоянии «сейчас» мне удавалось пробыть не более двадцати минут за раз, может год или два в своей жизни я и прожил по-настоящему, – в остальном, жизнь просто автоматика, рефлексы. Пустые оболочки, передвигаются по улицам и я вместе с ними, такой же манекен. Кусок пластика кем-то отлитый. Но это нормально, стараться быть необычным вообще моветон. Но не об этом.

– Мар, ты чего загнался! – крикнул, пытаясь напугать Джейк и бросил в меня пробкой – попал в щеку.

– А?.. Что?.. Ничего… просто задумался. Слушайте – может, пиццу закажем? Есть охота ужас.

– Заказывай, че. Я за, – сказал Рич.

– Сейчас… а сколько?

– Я думаю, стоит взять две, ведь нас много, – рассудила Мишель.

– Всякую фигню едите. Это же яд форменный, – сказала Линда, очень гордым голосом – как обычно. В шутку или нет – не понятно.

– Подтираешься капустным листом? – произнес Ричард.

– Черт, Рич, помолчал бы – говнюк.

– Да, не груби тут, – сказал Джейк, в шутку грозно.

– Хрен вам.

Мишель, Алан и Рич, вышли на улицу проветриться. Остался я, Джейк и Линда. Наконец стало чуть тише.

– Кстати Джейк, ты работу нашел? Приоделся смотрю. Глядишь и долг отдашь мне когда-нибудь, – cпросил я. Он, к слову, так и не вернул мне те деньги, которые я ему занял полгода назад.

– Да… работу, мать твою за ногу.

– Работник месяца на криминальном поприще, – сказала неодобрительно Линда.

– Что? В каком смысле? Бабулю свою ограбил?

– Твою мамашу. Магазинчик одного араба… только не никому.

– Эмм… ясно. А зачем? Все так плохо? Не верится, что в этом была такая уж нужда, – поинтересовался я.

– Просто так…

– Что значит просто так? Решил в тюрьму угодить? Странно, что тебя еще ни разу не сцапали – ты прямо ловкач. Ха.

– Нравится мне. Нравится быть гаденышем. Ощущать это все – понимаешь? Делать что нельзя, переступать запреты назло. Деньги не главное, хотя это не плохое дополнение.

– Вот не осел ли, а Мар? – спросила Линда чуть не плача.

– Не знаю даже. В принципе я понял, что он имеет в виду. Даже не знаю, – как отнестись к этому? Что-то тут есть. Но все равно советую бросить этого Чарльза Мэнсона8.

– Ну ты и… – не успел договорить Джейк.

Все вернулись, разговор был окончен… Я взял банку «гинеса», откупорил ее и решил пойти постоять на балконе. Не было такого уж настроения участвовать в разговорах; вообще надоели вечные посиделки у меня дома. Я закурил сигарету и просто смотрел вдаль. Бывает такое, что как будто отключаешься; почему так происходит? Интересно… сатори на несколько секунд. Приятно стать ничем хотя-бы ненадолго: не мыслить, не хотеть. Однако реальность коварно подкрадывается сзади и тут-же пытается изнасиловать с особой жестокостью. Эх, стресс явно ударяет мне по мозгам. Мой любимый, выдуманный стресс. Я хотя бы это признаю, правда?

Снова из пучины мыслей меня выловил голос:

– Марлон, ты чего тут делаешь? – спросила Мишель, тихим приятным голосом с небольшой хрипотцой – мне понравилось.

– Просто стою, курю. Сбегаю на сторону – как обычно… – сказал я, пытаясь оправдать нездоровую тягу к уединенности в неподходящее для этого время.

– Зря мы пришли без приглашения?

– Нет-нет, я не против. Просто нужна пятиминутная передышка. Улыбаться и делать веселый вид – сложная работа, знаешь ли.

– Да, знаю… Что делал, пока мы не заявились? – спросила Мишель, сказав еще тише и загадочней, приблизившись к моей спине с лева, пытаясь безуспешно заглянуть мне в глаза. Я немного напрягся – не знал, что делать. Обычно я спокоен, обычно мне до лампочки – но не с ней.

– Песню сочинял, которую обещал, прямо перед вашим приходом. Вовремя. Что тут скажешь, – ответил я, безнадежно делая вид, что ничего странного не происходит.

Я почувствовал, как щекой она облокотилась мне на плече. Меня смутила еще больше эта неожиданность. Что я за тряпка… Я крутой! Я рокер!.. Нет!

– Я тебе нравлюсь? А, Мар?

– Ну… да… думаю, – и зачем я это сказал? – это очевидно.

– Хорошо…

– Эмм… это все? Хорошо? – сказал я, нахмурив брови и усмехнувшись.

– А что я должна тебе сказать, дорогуша?

– Должна – ничего. Просто обычно, – когда спрашивают о симпатии, – предполагается взаимность, – отчеканил я, как с листа: уж больно было интересно вступить в эту игру.

– Я нет, – ответила эта змея.

– Мы оба знаем, что ты не случайно встретила Рича, Алана и прочих. Скорее всего, вы с Линдой сговорились. Такая идиотская тинейджерская игра, – начал я было напирать. Не самое умное что можно было сказать конечно.

Гав-гав…

– Опять всю романтику портишь, Мар – у тебя в этом талант.

– Ладно, извини, – промолвил я, опомнившись.

Мишель обошла меня и встала напротив. Пристально посмотрела в глаза.

– Что ты будешь делать? – спросила она, хлопая глазами невинной овечки.

– Не понял, то есть?

– Ну что?

Гав-гав…

– Ты ненормальная, мне нравится…

– Опять мимо, Мар…

Она медленно приблизилась вплотную; длинная шея прислонилась к моей, обвивая ее словно змея. Это был демон, он похищал мою душу с помощью своей изощрённой магии.

Гав-гав…

Сущая черная мамба – в хорошем смысле. Поцелуй был горячий и мокрый, ее язык начал сновать туда-сюда, как выброшенная на берег рыба. Целоваться она совсем не умела, но мне понравилось – ее поцелуй как-никак. Хоть… Хоть… Э…

Прошу прощения, отвлекусь на секунду…

– Луис! Заткни своего тупорылого пса! Или я его навсегда заткну, осел ты чертов! Три часа ночи мать твою!

– Пошел ты, чучело патлатое! Да всем насрать на тебя! Ублюдок! Я убью тебя!

Так, на чем я остановился? Надо окно закрыть.

Где мои сигареты…

…Хоть мне и казалось, что она меня сейчас съест.

– Ладно, Мар, я пошла ко всем.

– Давай…

И что все это значит? Она ненормальная, странная – мне это нравится. Весь остальной вечер мы делали вид, что ничего не произошло: сидели, пили пиво, разговаривали, строили планы. Вечер прошел отлично; после того как все ушли я лег спать, думал о Мишель и что между нами произошло. Ну как спать – скорее это было жалким подобием сна.

***

На следующий день после работы я пошел к родителям и сестре в гости. Я про нее еще не говорил: маленький бесенок шести лет, комок беспокойства, я ее очень любил, моя маленькая Инна – курносое чудо в майке с котом. Пришел я, значит, к часам семи. Мы уселись за столом – стол был что надо, много домашней еды: салаты, мясо, рыба. Большой минус жизни в одиночку – питаешься непонятно чем: на завтрак кофе с сигаретой, а на обед кофе с сигаретой, на ужин обычно кофе с сигаретой. Уже через неделю меня начала мучить изжога, почти постоянно.

Все начиналось вполне себе не плохо: Инна бегала по дому с куском мяса в руках, ей никто не мешал. Чарльз – то есть мой отец, надел лучшую рубашку в полоску, по крайней мере – он считал, что она лучшая. Джоан – или моя мать, сделала прическу в стиле ретро, мне так кажется, и вела себя в стиле ретро, думала тоже в стиле ретро. Как-то все официально, меня это насторожило и тут я вспомнил о предстоящем разговоре – про переезд в другой город и все понял. Как я вообще мог это забыть? Пока все думали, как начать этот диалог, я принялся уминать все что видел без разбору, – совсем оголодал. Через несколько минут поднял голову и оглянулся, все смотрели на меня, как будто я только что съел соседского кота; я взял салфетку, аккуратно вытер рот и руки, начал есть более прилично и сдержанно; все сделали вид, что ничего не было. Забавно, наверное, это выглядело.

– Слушай Марлон, дорогой, помнишь, мы тебе говорили о переезде? Что ты об это думаешь? С чего начнешь на новом месте? – спросила Джоан.

– Пожалуйста, можете ехать. Я лучше тут останусь, – пробурчал я с забитым ртом.

– Марлон, не дерзи, – сказал отец сжимая вилку в руке.

– Нет-нет, ты не подумай… Я не хотел грубить, я имел ввиду, что вам действительно нужно ехать – там тебе и платить больше будут. А мне нет смысла уезжать – у меня тут все, – попытался я сказать что-то умное.

– Марлон, мы должны быть вместе. Что ты тут будешь делать? Палец сосать на ужин, жить в коробке из-под холодильника? – Говорила Джоан уже слезливым голосом. Инна почуяв неладное, исчезла из поля зрения – умная козявка.

– Я снимаю квартиру, мне на себя хватает. Ужинать буду собственным запахом, ничего получше я же не смогу придумать, – сделал я блестящее саркастическое замечание. Ну да.

– А дальше что? У тебя ни образования, ни связей – мы мало чем можем помочь, к сожалению, – процедил Чарльз.

– У меня есть план…

– Какой у тебя план? Какой план?.. ты же еще ребенок, ты сейчас себе все испортишь… вот поедешь с нами, пойдешь учиться снова куда-нибудь.

– Вот так всегда: говорите, что я ребенок, а требуете взрослых поступков. Я не хочу никуда поступать – я не вижу смысла в этом. Кругом надменные люди которым ты что-то должен, старые маразматики которых нужно бояться – небожители среди людей, черт подери – а мне все равно, они для меня никто, и поэтому они мне проходу не дают. Я просто хочу чувствовать себя хорошо, не более того…

– Ты понимаешь, что говоришь вообще?! Идиот… дурак! – выкрикнул отец.

– Все! Хватит… еще месяц времени есть подумать, а сейчас давайте спокойно посидим как семья, – сказала Джоан, поняв, что разговор все равно зайдет в тупик из ругани и недопонимания.

Остаток вечера мы просидели изредка задавая банальные вопросы, меня это устраивало. В общем – мне нравилось: тепло, вкусная еда, семья, детёныш бегает вокруг стола. Но… но… но… это был не мой дом – я его уже потерял, а нового еще не нашел. Не смотря ни на что, я чувствовал себя лучше, чем обычно. Мое было только моим, хоть это и были – две пары штанов, две кофты, заплесневевший сыр в холодильнике, ковбойская шляпа, пару маек и гитара – круто. Перед уходом я заглянул в комнату Инны, она сидела на полу и рисовала что-то цветными карандашами.

– Привет братик. Почему ты не с нами живешь, я скучаю.

– Так получилось. Когда вырастешь и будешь взрослой, у тебя тоже будет свой отдельный дом. Будешь гулять допоздна, там, есть конфеты сколько влезет. Все такое.

– А ты уже взрослый?

– Наверное… сравнительно. Где-то между тобой и отцом.

– А где твой дом? – спросила Инна, распахнув свои голубые глаза.

– Не знаю, не здесь. Нарисуй мне рисунок Инночка и я пойду уже.

– Хорошо, сейчас.

Я вышел из комнаты, позвонил заказать такси, после пошел попрощаться со всеми. Я хотел дождаться такси на улице – курить хотелось жутко. Перед тем как выйти на улицу, я снова заглянул к Инне – она как раз закончила рисунок на клочке бумаги: на нем была нарисована машинка, тучка и солнце сверху. Машинка ехала перпендикулярно вверх. Есть ли символы в таких вещах? Маловероятно… хотя… Я взял рисунок и заложил его в паспорт, поцеловал Инну в макушку и, наконец, вышел из дома. Пошел небольшой дождь – в самое время, а то было слишком жарко и душно: много людей – много напрягов. Я достал сигарету, зажег ее и крепко затянулся, выдохнул дым, запрокинув голову, чтобы ощутить капли дождя на лице, они были прохладные, было чертовски приятно. Свежий воздух, смешавшись с сигаретным дымом, вырвался изо рта, затем из носа и сразу, подхваченный ветерком растворялся в вечерних сумерках. Вдалеке я увидел фары моего такси, – желтый «форд». Я быстро докурил, как раз к тому моменту как оно подъехало, сел внутрь и уехал прочь.

***

Через пару дней мы с группой пошли в студию записать несколько песен для первого альбома. Все происходило по отработанной схеме: мы просто собирались вместе и пытались родить хоть что-то приличное, потом все превращалось в шабаш и хаос. Попутно работе много пили, курили до тех пор пока не свалимся с ног. Часто там же и просыпались – в этой студии. Вообще я знал до жути много таких команд – просто бунт плохой музыки какой-то. Честно говоря мы были все похожи, все местные коллективы играли одно и тоже, поэтому я собирал все их кассеты, пересушивал и думал, – нужно такое добавить в свою музыку, чтобы выбиваться и толпы. Пока ничего не придумал…

Давно замечаю такую странную вещь: если я сочинял песню, то потом все происходило примерно так, как поется в ней. Наверное, в момент сочинения, ты, от части, принимаешь на себя эти слова, и те, для кого поешь, делают также – ищут себя, свою роль в этой маленькой истории, а потом неосознанно следуют этому тайному плану. По моему я это уже говорил? Или нет… Так вот, через пару дней мы поехали загород, и я как будто оказался в строках, почуял это всей кожей, – тогда я понял, что уже никогда не остановлю мелодии в голове. Вообще, честно говоря, я не чувствовал, что кроме меня кто-то относится серьезно к нашему делу. Ну да ладно.

О чем я?

Сперва, мы решили исполнить недавние хиты «Something in the way»9, затем «Come As You Are»10 еще пару песен Alice in Chains11. Напоследок, сыграли совсем свежую песню, которая особенно хорошо у меня получалась – «Black Hole Sun»12. Потом Джейк отправился за пивом, мы решили перекурить. Студия была небольшая, но хорошо оборудованная, ее соорудил один знакомый Рича, молодой мажорчик, отец помог ему деньгами на бизнес – вот он и решил сделать студию и сдавать ее в аренду, тем более он сам записывал, правда, набивавший последнее время популярность – хип-хоп. Пока Джейк отсутствовал, Рич разговаривал с тем парнем, а ко мне обратился Алан:

– Такое дело, Мар, мне скоро домой.

– Алан, черт тебя побрал, мы только начали. Что за дерьмо. – Меня аж тряхнуло. Медиатор вылетел из руки и куда-то завалился. Пока я ползал в его поисках, разговор продолжался:

– Чтоб тебя… еще недолго только.

– Ладно, только вот тебе самому не хочется разве остаться? – Говорил я ползая на карачках.

– Да так, мы же просто развлекаемся? Правда? – спросил Алан с сарказмом.

– Да-да, конечно… – О! Нашел.

Пришел Джейк с виски – посчитал что пива недостаточно – дело пошло лучше. Удивительно, – только сейчас заметил, – откуда он все время это тащит, в два часа ночи? Ближе к утру мы записали три песни, – довольно продуктивный денек вышел, – решили их разослать нескольким знакомым, как «demo» еще не существующего альбома. Нужно послушать оценки нашей деятельности, хотя бы дилетантские.

***

Через пару месяцев прошла неожиданная весть – Джейк и Линда решили сыграть свадьбу. Я не очень понимал этого. Варварские ритуалы, ей богу, еще и в таком возрасте. Не сложно догадаться, кто были свидетелями, да-да – я и Мишель. У меня такое чувство, что все давно решено за меня, – происходящее чей-то большой план и все мои друзья в нем замешаны. Может, конечно, я просто параноик – так видимо и есть. Нас уже считали парой, хотя об этом и речи не было. Не скажу, конечно, что я был так уж против. Там, – в смысле на свадьбе, – было мало что интересного, а вот через три дня у нас было первое выступление в рок баре – об этом стоит рассказать.

В баре было довольно круто: гитары на стенах, и даже мотоцикл подвешенный цепями к потолку. Темно и небезопасно – самое то. Байкеры, рокеры, бунтующая, – пока что, – молодежь и прочее «отребье», считающее, что свободу можно купить за цену мотоцикла или косяка. Страждущие революций и перемен, ведомые гормонами, а не идеями и созидательными намерениями – вечно недовольные маргиналы. Что было еще? Виниловые пластинки на стенах, плакаты с музыкантами – то, что надо. Ближе к делу стало действительно страшно. Я уже говорил, что боюсь публики? Я решил предпринять срочные меры и покурил травки за углом бара заранее, – вот такая стратегия. В баре была небольшая сцена, на который мы еле убрались. Благо нам сказали исполнять спокойные песни под фон часика четыре с перерывами, лучше всего кого-нибудь из Сиэтлитов. После того как мы отстроили инструменты, установили всю аппаратуру, – провели саундчек, – до начала еще оставалось минут сорок, мы решили не терять время и выпить немного. Расселись за барной стойкой и заказали по виски со льдом, бармен мужик лет сорока с каменным лицом налил нам за счет заведения.

– Ну как себя чувствуете? Готовы? – спросил я.

– Черт. Мужик, страшно немного, – сказал Алан.

– Да нормально, сейчас отыграем спокойненько и все, думаю, никто особо не будет вслушиваться, – встрял Рич.

– Я лично рад, черт. Там всем побоку вообще – невнятно пробурчал Джейк, уже борясь с рвотными позывами.

– Как у вас с Линдой? – спросил я, сделав вид, что мне интересно. Я до сих пор не понимал, зачем они это делают.

– Отлично, квартиру берем скоро, чтоб его.

– Она тебя прямо в свои тески заманила, привыкаешь к семейной жизни? Придется изменить свои привычки, ответственность там, все это дерьмо, ну ты понял.

– Давно уж привыкаю – пришлось на работу автомехаником устраиваться, чтоб ее вывезти, времени нет почти, хорошо, что университет бросил. Хм… Да.

– И зря, будешь неучем. Я вот стараюсь побольше учиться, думаю это необходимо в наше время, – сказал с волчьей долей уверенности в голосе Рич, снова влезая в разговор, – будешь куском говна как Марлон.

– Эй!

Я решил что-нибудь спросить у Алана, а то он молчал и думал о своем:

– А ты как думаешь Алан?

– Не знаю, каждому свое.

– Пора начинать ребят, – сказал Джей-Джей, местный заправила.

Мы решили исполнять только каверы, не стали рисковать и играть свое. В списке были: «Alice in Chains», «Pearl Jam»13, «The Smashing Pumpkins»14. Мы начали, все пошло как по маслу, никто и в правду не вслушивался, но вроде всем нравилось, по крайней мере, никто ничего в нас ни кинул – уже хорошо. Так мы спокойно отыграли все четыре часа, в процессе перекуривая, немного выпивая, нас даже угостили закусками. Я чертовски устал, весь вспотел и охрип с непривычки, но был очень рад. Джей-Джей предложил нам играть каждую пятницу в тоже время, дал двести баксов – по пятьдесят на каждого. Мы решили еще посидеть немного – выпить и отдохнуть, в итоге, уже утром, разъехались кто куда потратив все деньги.

***

В тоже утро, я лежал и смотрел в потолок освещаемый первыми лучами солнца, думал о следующей пятнице и о походе в студию. Решил уволиться из магазина завтра же, чтобы больше времени уделять любимому занятию. Подумал, что уже несколько дней не видел Мишель, – нужно позвонить ей завтра, может, даже сходим куда-нибудь. Что-то желудок болит и бок – не к добру это.

В обед я встал, сходил на работу, забрал деньги за отработанные дни и больше никогда там не появлялся. После пошел обратно домой и позвонил Мишель:

– Ало, привет, как дела?

– О, привет Марлон, хорошо, я думала… ты про меня забыл… – ответила Мишель, как-то печально.

– Не забыл. Чем сегодня занималась? Может, придумаем что-нибудь вечером?

– Училась, потом на работу… устроилась, наконец. Вечером не знаю. А ты чего не на работе?

– Я уволился.

– Мм, понятно. В общем, вечером позвони еще. Я пока тут занята.

– Хорошо, до вечера.

– Давай.

– Клади трубку первой, – решил пошутить я и, не успев даже договорить, услышал гудки – посмеялся сам над собой.

Только я начал готовить новый материал для альбома, как неожиданно наведался Ричард.

– Эй, здорова. Заехал новость сообщить – тебе понравиться.

– Слушай, Рич… друг… ты предупреждай, перед тем как приходить, ради приличия хотя бы.

– Не гунди, а послушай, – Рич уселся на диван и закинул ноги на столик.

– Ну, выкладывай…

– Короче, один мой знакомый, был в баре в тот день, когда мы там были. Он работает в клубе «Спирит», короче – он мне позвонил и предложил выступить на шоукейс-фестивале, вот, – говорил перевозбуждено Рич. – Говорят, туда заглядывают разные воротилы из музыкальной индустрии время от времени.

Не знаю откуда, но Рич знал очень много народу, он был самым приспособленным к публике из всех кого я знал.

– Круто, а платят сколько? – я уселся рядом и сильно заволновался от новостей.

– Пару сотен всего.

– Ну, хоть сколько – уже хорошо. Главное засветиться.

– Да, точно. Слушай, а у тебя есть перекусить чего?

– Посмотри в холодильнике.

Рич так и просидел у меня до вечера: мы валяли дурака, разговаривали о всяком и пили пиво. Примерно часов в одиннадцать вечера, так и не поев, он поехал домой. Я пошел заваривать чай и перекусить чего-нибудь, как вдруг вспомнил, что совсем забыл позвонить Мишель – и сразу набрал ее номер.

– Ало, Мишель, ты изве… – не успел договорить я.

– Привет… Ты как-то поздно, Марлон, – ответила Мишель расстроенным и сонным голосом – видимо уже спала.

– Черт, извини. Я был очень занят. Дела неотложные появились. Всякое такое, ну понимаешь. Рич тут заезжал. Заболтал меня… – оправдывался я.

– А мне кажется, что ты просто забыл… опять. Почти уверена в этом, – отвечала обиженно Мишель.

– Нет-нет. У тебя получится сегодня, – спрашивал я, коря себя за короткую память, – еще сходить куда-нибудь?

– По сути, могу, но уже не хочется – поздно.

– Да не обижайся ты. Серьезно.

– Но я могу приехать, на денек-два, обстановку сменить хочется, дома невыносимо одной.

Снова в замешательстве: если откажу то все испорчу, – подумал я, – два дня, черт… а ладно.

– Вот как, ну я не против твоей компании. Буду рад видеть, – соврал я.

– Только ни на что не рассчитывай особо.

– Я? Да никогда.

– Почему, я такая страшная? – спросила Мишель, видимо совсем отойдя ото сна и перейдя в атаку на мой разум.

– Эмм. Ну как, нет конечно, – сказал я, после паузы длиной с экватор.

– А чего тогда?

– Э-э-э… ладно, давай собирайся уже, – говорил я, представляя, как в слезах забиваю ее камнем… Странно.

– Жди меня через часик-полтора.

– Хорошо.

– У тебя есть вино, перекусить чего-нибудь?

– Есть пол пакета сока, скисшего еще неделю назад; четыре леденца, кофе и сигареты – много всего разного.

– Очень смешно, – холодно сказала Мишель, – Ладно, жди.