Читать книгу Зооград - Ник Никсон - Страница 8

Мясной ресторан «Мышечная охота» располагался через дорогу от травоядного ресторана «Листья перемен».

– Составишь мне компанию? – Волжанин кивнул на мясной. – У них и салаты подают.

– Я не голодна.

– Ты вообще ешь?

– Раз в день. Для кенгуру вполне достаточно.

– Тогда посидишь со мной. Пошли, это приказ.

Мне еще не приходилось бывать в мясном ресторане. Посетителей было много. Я заметила собаку и волка, грызущих говяжью ногу с двух сторон и одновременно следящих за конными бегами по телевизору. Леопард, полулежа, закинув лапу на лапу, медленно обсасывал замороженную тушку кролика. Под потолком два орла разделывали змею. В самом дальнем углу, сидя под тремя кондиционерами, поедал ведро рыбы белый медведь.

От количества и качества запахов у меня поехала голова. В дикой природе это стало бы для меня сигналом к бегству, но я, наоборот, шла в самое пекло. Боятся мне нечего – все альтервиды осознанные, и никто не посмеет меня тронуть.

– Владелец ресторана – олень, зовут Бэмби, – сказал Волжанин. – И, кстати, оленина здесь лучшая в городе. Говорят, для мэра Бэмби готовит ее лично.

Мы расположились в зоне для людей, где стояли удобные столики. Для людей – удобные, мне же пришлось отказаться от стула и сесть на хвост. Подошел, постукивая копытами, баран официант. На закрученных в полумесяцы рогах висело множество колец, звенящих при каждом движении.

– Приветствую вас, господа, в нашем ресторане высокой мясной кухни. Вы готовы сделать заказ?

Волжанин по второму кругу перелистывал меню, кривя лицом.

– Даже не знаю, я уже все пробовал.

– Возьмите блюдо дня, сегодня очень популярно у гостей. Бараньи ребрышки в соусе ткемали.

Напарник рассмеялся.

– Нет, мужик, они мне в горло не полезут, – он подумал немного. – Ладно, давай классику – стейк и картошку.

– Принято. А вам? – баран обратился ко мне.

– Воды.

– Интересно, а он предлагает ребрышки из собственных ягнят? – спросил Волжанин, когда официант ушел.

– Разведение болванок – законная процедура, – сказала я. – Для многих это единственный способ прокормить себя.

– Это же дети.

– Сознание не передается потомству. Так что это просто болванки.

– Я, наверное, слишком старомоден.

Мы помолчали.

У стойки бара запел пьяный попугай. Охрана вывела его на воздух проветриться.

– Птички совершенно не умеют отдыхать, – сказал Волжанин. – Вот бы ему в бар «Две ноги», там самое вкусное пиво и лучшие столы для бильярда. Ну а ты?

– Что я?

– Как ты отдыхаешь?

– В каком смысле?

– Ну, что ты делаешь вне работы?

Я пожала плечами.

– Ничего.

– Совсем ничего?

– Почему вы спрашиваете?

– На «ты».

– Почему ты спрашиваешь?

– Это же нормально, когда напарники узнают друг друга поближе.

– Я удивлена.

– Чему?

– Что я тебе интересна.

– Ты мне жизнь спасла.

– Чуть не забыла.

– Так, как ты отдыхаешь?

Я задумалась, прогоняя в голове варианты. Выбирать особо не из чего.

– Иногда смотрю фильмы.

– Какие, например?

– Детективы.

– Так вот откуда лапы растут… Насмотрелась, как бравый четвероногий сыщик в бейсболке ловит бандитов, и решила, что сможешь так же.

– Мне не нравятся новые фильмы, где Холмса играет сенбернар, он использует нюх для раскрытия преступлений, никакой интриги. Я люблю старые, где его играл человек в кепке оленьего охотника. Он использовал дедуктивный метод и реальные криминалистические техники. Интересно и опыта набираешься.

– Значит, это снова часть работы. Я спрашивал про другое. Неужели, ты вообще не расслабляешься?

– У меня нет на это времени. Мне осталось всего несколько лет жизни.

– Ты же можешь снова в кого-нибудь вселиться, или как вы там это называете?

– Я больше не буду сыщиком. У меня только одна попытка.

– Тогда почему выбрала кенгуру, а не тех, кто живет дольше?

Я вздохнула. Это не очень приятные воспоминания.

Волжанин сверлил меня взглядом, и я поняла, что не отверчусь от ответа.

– Нужен был вид, способный себя обслуживать, иметь возможность перемещать предметы без посторонней помощи, стоять вертикально, быть определенного роста…

– И выполнить ряд физических упражнений, – добавил Волжанин. – Все это из вступительных условий в Полицейскую Академию.

– Они как бы случайно написаны только под людей.

– Как ты прошла по прямой линии?

– Я научилась двигать задние лапы по отдельности. Это сложно, я помогала себе хвостом. В правилах тогда не было ограничений по количеству конечностей. На следующий год их исправили. Якобы лишний отросток тела мешает сыщику вести скрытое наблюдение.

– И сколько ты тренировалась, чтобы научиться подтягиваться, метать мячи, стрелять?

Он указал взглядом на мои передние лапы. У Кенгуру это самое слабое место – они короткие, мышц в них вдвое меньше чем у человека.

– Три года.

– Серьезно?

Я кивнула.

– Почему не выбрала обезьяну?

– Они слишком дорого стоят.

– Ах да… Забыл, что, если не хочешь жить в грязи и жрать объедки, нужно платить. И вот ты прошла тесты, сколько потом училась?

– Еще три года.

– Получается тебе шесть лет.

– Технически десять. Болванке было четыре на момент подселения. Такая дешевле.

– Почему ты на это решилась?

Волжанину принесли обед. Выглядело блюдо аппетитно, хотя для кенгуру совершенно несъедобно.

– Я жду ответа. Ты же помнишь, мы напарники.

Я вздохнула.

– Со мной случился несчастный случай, я была парализована.

– А-аа, значит, ты была взрослой женщиной, растившей кучу детей, и вот ты запнулась, упала. Гипс. Кровать. Фильмы о Холмсе. Несите мне кенгуру…

– Мне было восемь лет.

У Волжанина изо рта выпал кусок мяса.

– Погоди… То есть, ты была ребенком. Тебе сейчас…, – он прервался, чтобы посчитать. – Четырнадцать лет?

– У альтервидов возраст определяется физиологией вида.

– Я знаю, – резко сказал он. – Ты понимаешь, о чем я.

– С даты моего первого рождения мне четырнадцать.

Он расхохотался.

– Многое становится понятно… И как родители отнеслись к твоему решению стать кенгуру?

– Поддержали.

– Вы что общаетесь до сих пор?

– Конечно. Они же мои родители. Они за меня очень переживают.

– Настолько, что согласились умертвить собственную дочь…, – сказал он, нервно пиля ножом кусок мяса.

– Я не умерла.

– Ты не та девочка, которая была их дочерью. Их дочь лежит в могиле. А вы все полуфабрикат, имитация!

Глаза у него расширились, как у льва в цеху в момент нападения.

Мы молчали несколько минут. Он пытался прожевать кусок стейка, но не сумел и выплюнул на тарелку.

– Не лезет, – он закрыл лицо руками, – Ладно, погорячился. Неправильно было так про тебя говорить.

– Ничего.

Он подобрал руки под себя, встал, перегнулся через стол и внимательно на меня посмотрел. А я поймала себя на мысли, что он симпатичный. Для человека.

– И ты так легко проглотишь мои оскорбления?

– Меня они не задевают.

– Я оскорбил твоих родителей.

– Это никак не повлияет на их жизнь.

– Я думал, ты всегда топишь за справедливость.

Я кивнула.