Читать книгу Мустанкеры - Ник Одинцов - Страница 7

В «Шчах» третий день праздновали удачный бой на дамбе. Сэмэн тарахтел без умолку, травил байки. Том отвечал односложно: вставить приличествующую случаю премудрость в пулеметную дробь поддавшего Журибеды было решительно невозможно.

Сэмэн вырос на Левбердоне, в так называемом частном секторе, свинячьем хуторе, который, по всей видимости, не менялся на протяжении нескольких веков. Его не изменили ни люди, ни годы, ни войны. Дитя Юга России, он говорил на безумном суржике, который нельзя было назвать ни языком, ни диалектом. Его говор русские непременно считали украинской мовою, а украинцы – кацапским трепом. По этой причине Сэмэну всю свою жизнь, с самого младенчества, приходилось регулярно биться и с теми, и другими. В результате он и вырос здоровым, во всех смыслах этого слова, интернационалистом. То есть равно недолюбливал все народности мира, а любил исключительно своих друзей, при этом абсолютно невзирая на их национальность. Дружить Сэмэн Журибеда умел. И байки травить умел. Хотя его дикий суржик на сто процентов не понимал никто. Тихон любил пошутить, что сам Сэмэн самого же себя понимает только на две трети. Однако Сэмэн так выразительно высказывался, так ярко подкреплял корявые слова жестами и неподдельными эмоциями, что все сразу становилось понятно.

Вот и на этот раз в «Шчах» происходило подобное громогласное и выразительное действо, в котором Сэмэн солировал, а Том, словно ритм-секция, давал плотный фон.

Тихон в разговоре не участвовал, сидел, размышляя, потягивал пиво. Вчерашняя попойка в честь победы на дамбе до сих пор пульсировала в висках.

Сэмэн все больше входил в раж. Он орал так громогласно, что слова его трудно было игнорировать.

– Была в мене одна гарна дивчина в Кери. Ось такие у нее були гарбузы!

– На себе не показывай! – строго прервал его Том.

Сэмэн послушно отдернул и развел в стороны руки, которые прежде держал сантиметрах в двадцати от своей груди.

– Так вот она мне таку чудову прытчу рассказала, шо я роготал, як тось павиан, три дня без роздыху… Слухайте сюды. Уявите сябе таку экспозицию: три дивчины…

– Под окном?

Том был так рад, что снова сумел вставить в монолог Сэмэна свою реплику, что тут же защурил и без того раскосые глаза и расплылся в лучезарной улыбке, обнажив два ряда ровных белоснежных зубов.

Однако Сэмэна таким простым приемом не срезать. Он продолжил ничтоже сумняшеся:

– Та ни… Зачем – пид окном… У стоге сена…

– Да где ж они стог сена взяли? – повторил попытку срезать товарища Том.

– Где-где… У сельской местности! Так вот, значит, три девицы в сельской местности, у стоге сена… Лежать. А мисяц – серпень…

– Какой?

– Август мисяц. Зирочки так с неба и летят!

– Звездопад, что ли?

– То тэбе – звэздопад. И дивчинам – зирочки падуют, желание трэба загодати! Кому гроши, кому кохання, кому шо… Придумали желания, лежат и ждут. И тут одна зирочка летит-летит по нэбу, та и замирае. Опосля того три раза мигае пиу-пиу-пиу и снова летит.

– И что это было? Спутник? Ракета?

– Та не важно, шо то було. Важно, шо казали хором три дивчины…

– И что?

– А то, шо казав бы на их месте любой славянин, вне зависимости от полу и возрасту.

– И что?

– «Ну, ни болта же ж себе!» – казали три дивчины!

Том было начал смеяться, но Сэмэн жестом остановил его, мол, еще не пора, еще история не закончилась.

– Я ей кажу: «Ну, и шо – збулось це желание?» А вона цедит сквозь зубы, злобно так: «Да, збулось – целый рок ни единого!»

– Целый год? – усомнился Том.

Но тут Сэмэн, словно давая команду, что смеяться уже можно, первый «зароготал, як тось павиан», по его собственному определению. Том похихикал тихо, морщинки в углах его глаз при этом напоминали солнечные лучи. Тихон тоже поневоле улыбнулся, уж больно заразителен был смех у Сэмэна.

«Метеор… Да, метеор… – пробормотал себе под нос Тихон. – Как я мог о нем забыть…» Тихон смеялся вместе с друзьями, но теперь ему уже не давал покоя метеор, упавший ровно в то самое место, куда указывали координаты, оставленные отцом. Метеор никак не шел из головы. Дежнев не верил в совпадения. Чутье мустанкера подсказывало: у этой истории будет продолжение. В груди зрело то самое, знакомое еще по Москве предчувствие. Потому Тихон и не удивился, услышав зловещий перестук металлических лап по полу кантины.

Через пару секунд цокотухи принялись карабкаться на столы. Больше всего они походили на здоровенных стальных тараканов. Блестящие надкрылки украшал герб федеральной полиции. Сенсоры бесстрастно разглядывали посетителей. «Граждане! Сохраняйте спокойствие. Это полицейская операция! Любое несанкционированное действие будет расценено как попытка мятежа», – сообщил железный таракан приятным женским голосом.

Это была не пустая угроза. Каждая цокотуха несла в стальном брюшке порцию мощного нейротоксина. Укус вызывал паралич и сильнейшую боль.

В залу вошел полицейский пристав и направился прямиком к столику Дежнева.

– Гражданин Дежнев? – Околоточный встал над ним, заслоняя собой залу. В экзодоспехах он выглядел настоящим великаном.

– А то ты не знаешь меня, Миша, – улыбнулся Тихон, – сколько ходок в пустошь вместе сделали.

– Попрошу без фамильярностей, – процедил Миша Кроль, бывший партнер по рейдам, а ныне блюститель закона, и сделал страшное лицо. – Пройдемте со мной, вы задержаны по подозрению в нелегальной торговле оружием.

Мустанкеры в кантине возмущенно зашумели: оружием здесь торговали все. В том числе и сам Кроль.

– Эй, Мишунь, ты чего это чудесишь?

Журибеда начал подниматься из-за стола, за соседними столиками зашевелились другие танкисты.

– Молчать! В кандалы захотел? – рявкнул пристав, и тут же еще две цокотухи вспрыгнули на стол.

Зловеще зашипели микронасосы, нагнетая нейротоксин в проводящие каналы. И Сэмэн застыл на стуле.

– Господин полицейский. Не нужно кандалов, – примирительно поднял руки дядя Сеня, – гражданин Журибеда не хотел ничего плохого. У нас тут поминки. Ребята приняли немного. Вот и нервничают.

– У вас тут вечно поминки, – проворчал Кроль, – ладно, на сегодня прощаю. Веселитесь! В смысле скорбите себе, граждане. Дежнев, за мной.

На улице стемнело. Щербатая луна торчала над крышей гаража.

Миша Кроль открыл дверцу в корпусе машины, и цокотухи принялись забираться внутрь, компактно укладываясь в пазы аккумуляторного блока.

Дежнев закурил, вдыхая вместе с сигаретным дымом сложный запах ангарного городка. Предложил затянуться Мише. Тот не побрезговал.

– Что случилось, Миш? Ты же не всерьез насчет торговли оружием?

Тихон напрягся, ожидая ответа. Их с Мишей многое связывало в прошлом, и теперь это прошлое могло сыграть с вольным мустанкером злую шутку.

– А кто впарил говоруна киевскому танкисту? – усмехнулся Кроль, и Тихон облегченно вздохнул: арест был просто поводом поговорить наедине.

– Изатбай на тебя очень зол, Тих. Больше обычного. Говорят, он послал за Трясунами. Вот я и подумал, что этой ночью тебе лучше побыть в участке.

Дежнев покачал головой. Такого он никак не ожидал. Из всех банд ближних Неудобий Трясуны выделялись особой жестокостью. Члены банды постоянно употребляли шай, местный наркотик на основе трав и плесени. Регулярное употребление сопровождалось внезапным тремором и обильным слюноотделением.

– А как насчет ребят?

Тихон поправил волосы, транслируя эмоции друзьям. Он знал, сейчас в кантине Сэмэн и Том повторили его жест. Тихон испытал тревогу друзей и, как мог, транслировал успокаивающий импульс.

– Им ничего не грозит, – замотал головой Кроль. – Обида только на тебя. Трясуны придут в поселок, будут тебя искать. Не найдут и обязательно с кем-нибудь сцепятся. Терпежу-то им никогда не хватало. Вот тут я их и прищучу! – Кроль усмехнулся. – Они давно напрашивались на зачистку, но сражаться с бандой в Неудобьях – сплошные растраты. А тут такой случай!

Тихон вернул улыбку. Миша всегда умел использовать ситуацию в свою пользу. За своевременное пресечение бандитских выходок он мог вырасти до старшего исправника, а там и вовсе сменить опасную полевую работу на уютный кабинет в управлении полиции Федерации городских поселений.

Пока ехали до участка, Тихон заметил нескольких полицейских в экзоброне. На крышах цехов и бараков мелькали зловещие красные огоньки, там занимали свои позиции старшие братья цокотух – скарабеи. У стен магазинов и в проулках, словно невзначай, были свалены сегменты бронебарьеров. Из этих неприметных легких панелей можно было в мгновение ока сформировать нерушимый щит, спасающий от пуль и огня. Кроме того, внешняя грань панелей была электроактивна, разряд был способен оглушить и даже убить нападавшего.

Кроль не шутил, он всерьез готовился захлопнуть ловушку.

В участке молодой прыщавый паренек с нашивками младшего городового долго разглядывал звезду дамбы и никак не решался зарегистрировать задержание, за что в конце концов получил нагоняй от сурового к подчиненным пристава.

Тихона определили в чистую одноместную камеру со встроенным в стену стареньким барельефером. Из мутноватой поверхности экрана выплывали лица серьезных людей, рассуждающих о важности соблюдения законов и правил. Через полчаса принес ужин все тот же застенчивый городовенок. Под конец парень не выдержал и заговорил про последний бой на дамбе.

Потом час было тихо, только сонно бухтели говорящие головы.

* * *

Тихону уже снился этот сон. Картина из прошлого. Розовощекая карлица с бутоном клон-розы. На носу карлицы круглые очки, поблескивают синие стекла. Глянцевая поверхность мерцает, движется, обнаруживая странную глубину. За ней не видно глаз. Пропадающие в темноте движущиеся по кругу громады. Облака? Тихон наклоняется ниже, словно хочет поцеловать карлицу, вдруг теряет опору и стремительно падает в синюю бездну. Нет. Уже не синюю. Теперь это насыщенный до черноты фиолетовый омут. Вокруг вспыхивают и ветвятся тысячи молний. Они словно гигантские сияющие деревья во мраке нежданной ночи. Тихон знает: за этим кружением, этим податливым хаосом есть твердь. И вот картина резко меняется. Тучи уже не вокруг него, а над ним и внизу серое, неподвижное. Равнина. До самого горизонта, где пышет адской топкой и плюется разрядами исполинская черная гора. Из серого постоянства тверди проступают возвышенности. Тихон пытается разглядеть их. Он знает, что это важно. Наконец, картинка проясняется. Он видит вздыбленный над равниной монолит. Куда меньший, чем извергающийся монстр на горизонте, но все же весьма обширный. Монолит похож на мертвого кита, лежащего на берегу. Отблески подземного огня озаряют спину каменного кашалота, а в его тени у самого подножья…

– Ох и горазд ты спать!

Сильные пальцы сжали плечо Дежнева. Тот проснулся сразу, словно вынырнул. Значит, сон был короткий. Он по-прежнему находился в камере полицейского участка, а над ним стоял Миша Кроль. Без брони он выглядел не так устрашающе.

– Койки у тебя тут. Ну, просто класс! Можно, я к тебе каждый вечер приходить буду? И законники в барельефере так здорово бухтят, убаюкивают…

Тихон поднялся, умылся.

– Сколько я спал?

– Час или около того, – ответил Миша, улыбнулся и выключил барьер камеры. – Пошли по рюмочке кофейку бахнем.

Они миновали увешанный плакатами коридор. Аппетитные барышни и накачанные парни, облаченные в экзоскафы или в форму федеральной полиции, звали всех идти работать в органы. Некоторые фото были свежие и до сих пор двигались.

– Работаем с молодежью, – хмыкнул Кроль, – привлекаем доступными методами.

– И как, идут? – язвительно поинтересовался Тихон.

– Из наших околотков? Смеешься? Здесь все грезят Неудобьями. Романтика, так ее!

Кроль разблокировал дверь в конце коридора. За дверью открылась лестница.

– Аккуратно, ступеньки крутые, – напутствовал полицейский гостя.

Подниматься долго не пришлось. Лестница вела на крышу. Там обнаружился столик, сервированный на двоих. Кроме обещанного кофейника имелась еще пузатая бутылка бормотая. Эта крепкая травяная настойка была гордостью ангарного поселка и единственным продуктом легального экспорта. Рядом обнаружилась тарелка с тонкими ломтями вяленой конины и банка маринованных цикад. Были еще овечий сыр, изюм и редкая по весне зелень.

– Ого, мировой закусон! – присвистнул Тихон. – Прямо пир!

– Я рассчитываю одержать сегодня небольшую победу. Это стоит отметить.

Кроль опустился на стул, положил ноги на парапет ограждения. На лампасном бедре исправника матово блеснул табельный игловик.

– Ну, пока ведь ничего не произошло? – спросил Тихон и присел за стол напротив полицейского.

– Верно, поэтому с бормотаем мы пока обождем, – согласился Миша и разлил по чашкам кофе. – Закуривай!

– Может, позже.

Курить совсем не хотелось. Вспомнилась курящаяся гора из недавнего сна. Тихон осторожно взял чашку, сделал маленький глоток.

– Слушай, а вы в камере ничего такого не распыляете?

– Что? В каком смысле? – удивился Кроль.

– Ну, не знаю, чтоб буйных успокоить.

Тихон уже пожалел, что спросил.

– А! Наркоту? – Кроль оживился. – Ну, конечно, пускаем! Через вентиляцию. Гашиш, кокс, спиды, а на ночь городовой всех тактиолом натирает.

– Ну чего ты ржешь, Миш. Я серьезно…

– Да ты что, Тих?! Ну какие распыления в госучреждении? – прохрипел еще не отсмеявшийся Кроль. – А что у тебя за интерес-то?

– Сны странные снятся.

Тихон пересказал полицейскому свой сон.

Кроль покачал головой.

– Фантастика какая-то… Может, ты у стихоманта грезу запомнил? У них бывает очень правдоподобно.

– Нет. Это место реально. Я уверен.

– Откуда такая уверенность?

– Не знаю, чувствую, и все.

– Знаешь, Тих, другого бы я с этим бредом послал куда подальше. Но у тебя чуйка и правда есть, не раз убеждался, – задумчиво сказал Миша. – Хорошо, давай логически: где на Земле есть действующие вулканы? Камчатка? Мексиканский залив? Может, Исландия? Там как раз просторы, камень.

– Может быть, – неуверенно отозвался Тихон. – Гора была не просто большой. Огромной, окончательной, понимаешь?

– Ну или… – проговорил Кроль и многозначительно посмотрел наверх. – Но тогда я ничего не понимаю. В новостях говорят, мы только-только до Марса добрались, а там действующих вулканов нет. Это я еще у наставника запомнил.

Тихон тоже поднял голову, всматриваясь туда, где на фоне привычного рисунка созвездий мерцали огни орбитальных городов. С тех пор как он последний раз смотрел на звезды, огней стало больше.

– Словно поверх старого неба новое наклеили, – усмехнулся Дежнев, – скоро совсем заклеят, и все станет, как представляли древние – небо твердое, и в него вбиты золотые гвозди.

– Ну да, а если приподнять край, можно провалиться в мировое пространство. – Кроль поднялся, подошел к парапету, глубоко вдохнул ночной воздух. – Оно ведь и правда железное, небо. У нас из учебки несколько ребят подавали рапорты в корпорацию. Ведь там вроде бы рады всем. И ребята толковые. Глыбы – не люди! Хотели на Землю с орбиты смотреть или еще откуда. Прошли тесты на ура, соблюли все формальности.

– И что? – Тихон подался вперед.

– И ничего. Словно в стену уперлись. Нет разнарядок. Так и разбрелись по околоткам.

– Постой! Ты был один из тех выпускников?

– Нет-нет… – замахал руками полицейский. Потом нехотя кивнул. – Эх, разве тебя обманешь? Ясновидец, блин! Визионер хренов! Ну да, был грешок, мечтал о небе. Потом успокоился, перебесился. Но сначала ходил горевал. Потом все-таки одумался, начал карьеру делать. Но размышлять, почему нас тогда послали, не перестал. На ночном дежурстве знаешь как хорошо думается?

– Много надумал?

– Много не много, а вот гляди: самые известные факты, если вдуматься, кажутся ненадежными. Чего далеко ходить? Вот скажи, что ты знаешь о Серых десятилетиях?

– Ну ты спросил! Это же всем известно!

– А ты повтори! – не унимался настырный Кроль.

– Ну, хорошо. Серые десятилетия – это период с 2040 по 2090 год, когда население Земли в результате войн за ресурсы, природных катастроф, кризисов, голода и болезней уменьшилось более чем наполовину. Ситуация начала выравниваться лишь с изобретением относительно дешевого и безопасного способа получения термоядерной энергии, а затем появления недорогих и надежных лазерных термоядерных двигателей (ЛТЯРД), которые вывели человечество к планетам Солнечной системы, где ресурсов – неограниченное количество. За время войн появилось новое оружие, защитные системы, броня, двигатели…

– А какое оружие применялось во время войны? – продолжил наседать Кроль.

– Все виды. Все, что было. В том числе и ядерное. Ракеты, бомбы и прочее. У нас под Можайском знаешь какой кратер? Да и в центре Москвы воронка на воронке.

– Вот! – Кроль победно воздел палец. – А знаешь, сколько длится настоящая ядерная война? Восемь минут. Столько нужно, чтобы ракета поразила цель. Их никто не выпускает по одной. Дальше несколько дней агонии, и все.

– Ну, не знаю, – неуверенно протянул Тихон, – может, удары наносились локально. Там вначале много всякого было, когда НАТО развязало войну.

– Так не бывает, Тих. Германии понадобилось двадцать лет, чтобы восстановиться после Второй мировой. Она длилась всего четыре года, и у союзников не было даже половины того, что изобрели в двадцать первом веке. А здесь сорок лет. Сорок! Да еще все эти серые сыпи, лихорадки Семецкого – Харитонова и прочие радости. А вулкан в Мексиканском заливе, а землетрясение в Америке, а трагедия на Хоккайдо?

– Ну, хорошо, и что из этого следует?

– Как что? Я прямо тебе удивляюсь! Ты только что смотрел на орбитальные города. Разъезжаешь на танке с вечной термоядерной топкой внутри. Мы освоили Луну, осваиваем Марс. Я уже не говорю про технологию аватаров и прочие биопримочки – они вообще за гранью понимания. Откуда все это? После войн и лишений, про которые рассказывают наставники, мы должны были в пещерах жить, а вместо этого летим к звездам. И вот еще корпорации – откуда они вылезли? Как зародились?

– Да ты просто разуверился в людях!

Тихон хлопнул Кроля по плечу.

– Вовсе нет. Я знаю людей. Знаю, на что они способны. Но такой скачок после глубокого нокдауна… это выше понимания.

– Ладно, я понял, сейчас ты начнешь рассказывать про мировую закулису и заговор масонов. Мы это уже проходили, – махнул рукой Дежнев.

– Дьявол радуется, когда люди думают, что его нет, – пожал плечами Кроль. – Даже самые отмороженные рейдеры собирают свои тайные советы. Почему ты считаешь, что у других иначе?

Речь полицейского нарушил звук сирены.

– Ага! Началось! – воскликнул Кроль. – Сейчас пойдет потеха!

Он подошел к парапету, долго смотрел на город, над которым звучал сигнал тревоги. Потом повернулся к Тихону:

– Хочешь глянуть, как мои ребята работают?

– Ты ж через полицейский канал смотришь. Гражданских туда не пускают.

– Ничего, подрубайся ко мне, я открою доступ.

Тихон пожал плечами, и через несколько минут линзы его визоров транслировали сводку с полицейских камер.

Трясуны и правда были в городе. Их можно было отличить по неровной дерганой походке. Их было не менее трех десятков. Вооруженных до зубов головорезов.

Они заглядывали в бары, задерживались у входов в гаражи, цеплялись к прохожим. Арьергард пустынного воинства составляли три одноместных флаера и приземистая машина с большими, забранными металлом колесами.

– Вот эти самые опасные, – указал Кроль на машину. – Наверняка есть ракеты. И пушка, скорее всего, имеется. Вон, видишь кожух?

– И правда, пушка… Погоди. Да это ж Рельсотрон! Уж очень форма похожа. Только как они на этом лафете стрелять будут, ума не приложу. Им же отдачей машину разорвет! – изумился Тихон.

– Вот и поглядим.

Кроль связался со своими людьми, предупредил насчет Рельсотрона.

Между тем первые трясуны уже приблизились к линии полицейского заслона.

– Этих пропустить, остальных задержать, флаеры и машину нейтрализовать, – распорядился Кроль, – давайте запускайте Мальвину.

Из бара наперерез идущим трясунам, пошатываясь, вышла миловидная девушка. На ней был вызывающий костюм из напыляемой ткани. При необходимости хозяин мог растворить те части одеяния, какие считал нужными. Девушка нанесла ткань очень тонким слоем, ее выдающиеся прелести едва ли можно было надеяться скрыть такой эфемерной преградой.