Читать книгу Исправленному верить (сборник) - Анастасия Парфенова, Ник Перумов, Вера Камша - Страница 12

Ночь слилась для нее в вереницу ранений и травм, с которыми следовало разобраться. Команды, сколоченные из медиков когорты и направляемых Лией Ливией добровольцев, работали вполне слаженно. Вита отдавала приказы, распределяла операции и пациентов, ругалась из-за скудных запасов. У них закончились перевязочные листья, показали дно склянки с противоожоговыми слизняками. От запаха свет-травы по бронхам гуляли быстрые светлячки.

Своды наполнены были звуками четкого сосредоточенного хаоса. Пару раз Вита слышала также рокот и крики битвы и, приложив ладонь к стене, ощущала сжимающее камни напряжение. Но, судя по тому, что ее так и не попросили подняться на укрепления, Баяр оказался прав: ночью настоящего штурма не будет.

Когда небо в бойницах начало светлеть, а над башнями забрезжили первые отблески зари, Вита поняла, что начинает путать диагнозы. Голова ее была звеняще легкой. Следующий пациент этой легкости мог и не пережить.

Медик с трудом поднялась с затекших коленей. Сказала, что отправляется на отдых. С минуту она стояла над свободным матрасом, созерцая открывающиеся перспективы. Затем бесшумно выскользнула из лазарета.

Колени ныли. Как и шея, спина, ягодицы. Медик прошлась по двору, пытаясь размять мышцы. Обнаружила, что ноги сами несут ее к череде знакомых лестниц.

Дозорных поставили над воротами, на стенах, а также на центральной, самой высокой из обзорных площадок. Здесь же, на угловой башне, было тихо и безветренно. Вита запрокинула голову к почти уже невидимым звездам. Медленно опустила взгляд к наливающемуся светом горизонту.

Степь раскинулась вдалеке, насколько хватало глаз. Она похожа была на серебристо-сизый, туманный океан. Мягкие линии, пастельные тона, хрустальная утренняя нежность. Сложно было представить себе вид более обманчивый и предательский, нежели расстилался на север от пограничной крепости.

Вита обернулась, посмотрела на высившиеся за спиной горы. Долина Тира вырезана была в их склонах подобно чаше, один бок которой отломился. В самой западной точке этого слома во времена риши-дэвирских войн возвели крепость. С ее стен можно было увидеть и самую восточную точку: скалу, на которой чернел обгоревший остов наблюдательной башни. Чтобы перекрыть такое расстояние войсками, нужно много людей и серьезные укрепления. Однако при поддержке крепостных заклинаний по-настоящему сильный маг способен был накрыть атакой любого, попавшего в поле его зрения. Что, скорее всего, и стало причиной назначения сюда Баяра. Стиль аквилифера прекрасно подходил для обороны подобной позиции.

Благородная Валерия обежала взглядом чашу долины. С горных склонов спускались ручьи, образовывали небольшое озеро. Было заметно, что за последние недели оно здорово обмелело: дорога шла в стороне от воды. Рядом можно было разглядеть то, что осталось от небольшой усадьбы. Когда карантинные войска дошли до нее, выживших там не нашли.

На дальнем берегу виднелись пожарища, оставшиеся на месте редких ферм. Тир всегда был сравнительно безлюден, но кто-то пытался высадить на этих склонах рощи. Даже разбил молодые виноградники.

Над ними можно было различить вал и заставы внутреннего карантина, откуда три дня назад спустилась когорта Аврелия. Там, вдали, долина резко сужалась и поворачивала на запад. Дальше с крепостных стен дорогу было уже не разглядеть. Вита знала, что какое-то время путь еще следовал вдоль речного русла, пока, где-то на расстоянии дневного перехода, не взбирался к укрепленному перевалу и лагерю внешнего карантина. Блокада Тира была весьма плотной. Ни одному зараженному не позволили проскользнуть в сторону метрополии.

А вот те, кто бежал в степь, судя по всему, проблемой империи уже не считались. Медик до боли сжала зубы. Заставила себя найти взглядом результат, в который вылилось подобное отношение.

Кочевники остановились на им одним ведомой границе между степью и имперской территорией. В сумерках еще можно было различить красные отблески их костров. Точно кто-то зачерпнул углей и швырнул на фреску, в ожидании, пока все вокруг вспыхнет яростным пламенем.

Чуть в стороне, над дорогой, землю будто прижгли клеймом. Поверх холма, где разбит был лагерь когорты, чернела темная, уродливая рана. Вита отвернулась, опуская взгляд, к иссушенным костям мертвого города.

Дальние кварталы, более бедные и построенные из менее прочных материалов, были развеяны в пыль. Об их существовании напоминали лишь редкие фундаменты да ограда, некогда охватывавшая рынок. Чем ближе к крепости, тем больше сохранилось домов. В крупных поместьях выгорела лишь обстановка. Сами же здания так и стояли, точно выброшенные на берег раковины. Для того чтобы возродить эти владения, новым обитателям не потребуется сильно тратиться: привезти мебель, предметы роскоши. Научиться не обращать внимания на призраков.

Глаза сами нашли дом Руфинов. Массивный прямоугольник основного здания, затененный внутренний дворик в обрамлении тонких колонн. Там, в центре, атриум, где она осматривала тела детей. Личные покои чуть дальше. Спальня, где рыжеволосый хозяин навсегда остался рядом со своей супругой.

Плечи Виты поникли, уголки ее губ опустились в горьком изгибе. Здесь, глядя на расцвеченный восходом степной горизонт, слишком легко позабыть обо всем остальном мире. Боль и смерть за спиной, смерть и пепел у ног. И осаждающая армия, что оцепила стены. По сравнению с этим все прочее кажется столь незначительным…

Возможно, на этой самой башне стоял комендант Блазий. Смотрел на дом своего брата, на пустую, бескрайнюю степь. Ощущал тяжесть вверенных ему жизней. Принимал решение.

И совершал ошибку.

Сколь бы одинокой, сколь бы изолированной она себя ни чувствовала, за пустотой этого горизонта остался целый мир. Нельзя упускать из виду общую картину. Блазий остановил эпидемию. И подставил под удар тех, кого пытался спасти.

Вита нахмурилась, глядя на руины. Вспомнила об алтаре семейных духов, о возложенной на него крылатой статуе. Какова теперь будет судьба старшей Руфины? Благородного рода, одаренная умом, волей, магией. Племянница Коменданта-который-заключил-сделку-с-тьмой.

Все, кто хоть что-то понимал в этой жизни, будут знать, чем обязаны Блазию. Мор не чтит границ. Зараза могла просочиться через степь, опустошить империю, ударить и по праведным дэвир, и по ришам, этим самопровозглашенным служителям добра и света. Но угроза не имела значения. Цена не имела значения. Тот, кто продался врагу, сам становился врагом.

Могущественным. Непостижимым. Наводящим ужас.

Завещание Тита Руфина вдруг обрело новый смысл. «Да падет на них мое посмертное проклятье». Последняя воля становится куда более весомой, когда за исполнением ее может проследить терзаемый виной младший брат.

Руфину Маджору не тронут. Просто не посмеют. Потому что в любой момент – через год, десятилетие, через сотни лет – дядя ее, беспощадный темный кер, может подняться со своих подводных рубежей. Заглянет на пару дней домой, разомнет ноги на твердой земле, проведает родичей… и их обидчиков. Прецеденты в прошлом были. Проверенные, задокументированные случаи можно пересчитать по пальцам. Однако ужас и непостижимая, нечеловеческая справедливость подобных историй легли в основу бессчетных легенд. А также песен, поэм, сказаний, притч и законов. Красота и беспощадность тьмы вплетены были в ткань бытия не менее прочно, нежели воля сотворивших мир светлых богов.

Последней в семье Руфинов с этого момента грозила жизнь прокаженной. Среди гремучей смеси из страха и благодарности, когда и то и другое оборачивается враждой. Под внимательными взглядами, что отслеживали любую активность Ланки. Одни увидят в девушке рычаг, через который тьму можно использовать для своих целей. Другие – кто знает, как тщательно керы выбирают своих новобранцев, – станут искать в племяннице те качества, что отличали ее дядю. Третьи…

Вита подняла руку, разглядывая в неверном свете свои тонкие пальцы.

Рыжеволосой отличнице придется очень сложно. Отец сделал для нее все, что мог – дал независимость и лишил любых иллюзий относительно семейной поддержки. Остальное – в ее собственных руках.

Медик сжала ладонь в кулак. Посмотрела тоскливо на просыпающийся лагерь кочевников. В ее руках. Ее решение. Ее судьба.

– Только скажи слово, Приносящая жизнь. – Голос за ее спиной был богат обертонами, точно песнь моря. – Эти славные воины вдруг вспомнят о деле, совершенно неотложном. И далеком. Где-нибудь на другом конце великих равнин.

Благородная Валерия обреченно закрыла глаза.

Его присутствие она чувствовала спиной. Не касаясь, но так близко, что кожей ощущаешь живое тепло. Сосредоточие силы, власти, бессчетных возможностей. И легкий, едва ощутимый запах соли. Запах океана, столь неуместный в глубине континентальных массивов.

– Ради праздного любопытства, – ей удалось найти интонации почти безмятежные, – почему вы тянули недели, прежде чем вмешаться? Ждали, пока они сами попросят о помощи?

Собеседник фыркнул. Горячий от чужого дыхания воздух мимолетно поцеловал ей затылок.

– Чтобы дождаться от смертных мольбы о спасении, особого терпения не требуется. Эпидемия еще и не разгорелась, а каждый второй уже готов был взывать к бездонной тьме.

– И что же?

– Каков прок от балласта, что ждет, будто мы разрешим все их беды? У Ланки и своих хватает. Нам нужны те, кто поможет с ними разобраться. Блазий ни о чем не просил. Он действовал, как считал нужным. Мы посмотрели на коменданта Тира в ситуации безвыходного отчаяния. И, когда увидели достаточно, ему было сделано предложение.

Вита кожей ощутила: тот, кто был рядом, поднял руку. На спину ей легла теплая ладонь. Медленным, ласкающим движением поднялась к основанию шеи. От прикосновения по телу растеклись горячие волны.

У нее перехватило дыхание смесью блаженства, слез и злости. До чего же ты довела себя, благородная Валерия. Как изголодалась по обычному человеческому теплу, что готова от всего отказаться ради одного только поддерживающего прикосновения. И, во имя бездонной, беспамятной тьмы, керы действительно мастера искушения. Уязвимая точка была учуяна безошибочно.

– Блазий – человек действия, он долго не раздумывал. – Напоминающие о дальнем прибое слова текли по ее коже. – Однако в некоторых случаях ожидание уместно. Четыре десятка лет – не великий срок, Вита. Ты можешь назвать свою цену в любой момент. Не обязательно все здесь должно закончиться бойней.

– Нет? – Медик заставила голос свой звучать легко, чуть насмешливо. – Если судить по «спасенному» гарнизону Тира, я, пожалуй, предпочту стрелу в горло. Так будет быстрее. И чище.

Ладонь поверх ее шеи без предупреждения сжалась, пальцы окаменели. Впервые за долгое время Вита физически, прямо сквозь кожу ощущала чужую ярость. Шутки закончились.

«Да помогут нам боги. Ланка и правда оплошала, причем публично. Как же он зол!»

– Вербовкой коменданта Тира занимались боевые части из ожерелья защитных крепостей. Накейтах увидела годного новобранца и не стала особо вдаваться в детали. Больше подобного не повторится.

Упомянутое вскользь имя владычицы морских легионов и героини жутчайших из мифов заставило мысли споткнуться. Будто взгляд из-под воды: перспектива исказилась. Мир стал на мгновение странным местом, где княгиня тьмы могла сесть в лужу. Где сама Неистовая Накейтах вынуждена была оправдываться перед равными, точно медик перед жреческой коллегией. Вита представила сюрреалистическую картину: «Разбор полетов на Совете отчаяния». И поспешно сосредоточилась на собственных бедах.

Хватка на ее шее вновь стала нежной-нежной.

– Не бойся, моя Вита. Твоим случаем я занимаюсь лично.

Медик вцепилась в ритм своего пульса, удерживая его от заполошного бега. С нарочитым раздражением дернула плечом, показывая, что хочет свободы. Большой палец в последний раз скользнул поверх ее артерии, но ладонь с загривка исчезла.

Выдох. Шаг вперед. Поворот. Будь спокойна, будь ровна, будь уверена. Главное – не показывать страха. Кер все равно учует, но они ценят умение властвовать над страстями.

Вита подняла взгляд на то, что ждало за ее спиной.

Загорелая кожа, светлые, выгоревшие на солнце волосы. Глаза цвета темной морской синевы. Чтобы смотреть в них, не нужно слишком далеко запрокидывать голову: для мужчины он был не так уж высок. Почти по-ришийски легкий, со стремительным обтекаемым сложением пловца.

Стоя на расстоянии вытянутой руки, легко было поверить, что перед тобой – почти человек. Моряк, рыбак, житель побережья. Один из бесчисленных пленников, утащенный в подводную Ланку. Вита знала, сколь обманчиво это впечатление. Князь лана Амин родился чистокровным кером, и не было в нем ничего человеческого. Да и быть не могло.

От горла и до кончиков пальцев пришелец был закован в доспехи облегающей чешуи. В рассветных лучах бронзовые пластины горели, почти обжигая глаза. Но еще сильнее жгла ирония: то, что Баяру и его людям грозило смертным приговором, для настоящего кера было чем-то вроде сменной туники. Клятый оборотень способен был избавиться от чешуи одной лишь мыслью. Он просто не считал нужным выглядеть, как сухопутные аборигены.

Дессамин, правитель подводного лана и, как она подозревала, величайший из медиков их мира, с вызовом поднял бровь.

– Вы совсем не изменились, всетемный князь, – вынуждена была признать Вита. Ирония обращения «всетемный» к существу, на которое смотреть больно из-за отраженных лучей, от нее не укрылась.

– А ты все взрослеешь, – признал он, судя по всему, вполне этим фактом довольный. – Исполним еще раз привычный танец?

Вита молчала.

– Я могу предложить тебе жизни всех в этой крепости. И всех, кто стоит перед ней на равнине, – небрежное движение левой рукой обозначило оцепившие стены войска. Кисть кера была обнажена – должно быть, именно ее прикосновение Вита и ощутила на собственной шее. Без чешуи кожа подводного владыки казалась слишком бледной, но ногти на солнце блеснули бронзой.

– Князь, вы щедры.

– Но мы ведь это проходили, не так ли? Ты отказалась выкупить жениха, вылечила его своими силами. Сын жабы показал, насколько он того не достоин. Ты отказалась принять средство от бесплодия, сумела выносить двух сыновей. Один не выжил, другой не простил. Ты входила в зачумленные города, на себе испытывала лекарства, выступала перед сенатом. Но даже от побед тебе оставался лишь пепел. Не пора ли попробовать что-то новое?

– Продать душу просто разнообразия ради. Действительно, ново.

– Вита, проблема ведь не в тебе. Проблема в том мире, что тебя окружает.

– Вы предлагаете новый мир?

– Я предлагаю тебе Ланку.

На это она не могла не рассмеяться. И если в смехе звенели истерические нотки, кто посмел бы судить?

– Ланку? Всетемный князь, помилуйте. Если совесть вам по должности не положена, остается еще и честь. – Вита прищурилась: она годами собирала сведения, пыталась из путаных сказок выжать твердые цифры. – Сколькие из новобранцев, бросаемых на защитное ожерелье, переживают первый год службы? Первое десятилетие? Я не воин. Моя Ланка, со всеми ее чудесами, закончится в первом же бою.

– В каком бою? – Удивление морского гада казалось вполне настоящим. – Кто тебя туда пустит? Во имя ваших лицемерных богов, Вита, что ты несешь?.. – Он тряхнул головой. – Даже Накейтах не отправила бы медика в ранге прима на передовую. Но позволь напомнить: с тобой сейчас говорит не стража защитного ожерелья. Тебе, Вита, прямая дорога во внутренние владения. В лан Амин, с его лабораториями, тестовыми полигонами, архивами. Я ищу целителя-практика в свою команду. Ты впишешься к нам, точно давно потерянная сестра. Возможно, впервые в жизни.

Такого… не поминалось ни в одной из летописей. Совершенно точно. Вита качнулась назад. Глаза ее своей волей проследили путь солнца, что с беспощадной неизбежностью поднималось все выше.

Кер шагнул почти вплотную. Бережно, но непреклонно взял в ладони ее лицо, повернул к себе, заслоняя все прочие беды. Кожа левой руки была мягкой, даже нежной. Чешуя, покрывавшая правую, ощущалась, точно пластинки полированного металла. Обе ладони равной степени излучали живое тепло.

– Только представь, прима. Сейчас ты используешь перевязочные листья, свет-траву, цветы Леты. Хочешь понять, как они были созданы? Сотворить новые, лучшие, свои собственные? – Шелест голоса затягивал, точно омут. – Не пить вслепую лекарства, а точно знать, как работает твой организм. Что в нем сломалось. Что можно улучшить.

Голова шла кругом, и кружился беззвучно ставший вдруг блеклым мир. Вита поняла, что дрожит, балансирует на краю пропасти – и не только той, где обрывался парапет башни. Искуситель. Воистину, искуситель. Уязвимая точка найдена безошибочно.

– Какой смысл сражаться с болезнью, гася лишь симптомы? Неужели тебе не хочется вникнуть в природу недуга? Разобраться, что его вызывает? Понять суть? Работать с причиной?

«Общая картина, – как молитву, оглушенно повторяла себе. – Помни об общей картине. Ты не видишь дальше его слов и своего страха. Но мир не кончается за линией горизонта. Как не кончается само время».

Вечность – это очень долго, если провести ее в рабстве.

– Всетемный князь, отпустите меня, – сказала Вита.

На мгновение показалось, что сейчас ее сбросят с башни. Но нет. Кер, лицо которого превратилось в бесстрастную маску, отвел руки. И даже шагнул назад.

– Я разочарован. Валерия Минора Вита, медик ты или нет?

– Прошу простить мое несоответствие вашим ожиданиям.

Вита была медиком. Более того, она знала себя в достаточной мере, чтобы в этом не сомневаться. Требования керов и их представления были, откровенно говоря, их же проблемой. Тянуться к неведомой планке и прыгать с обрыва «на слабо» – для тех, чье самоуважение строится на чужих похвалах.

– «Где бы ты ни был, там будешь именно ты», – процитировала благородная Валерия. – Я польщена высокой оценкой со стороны лана Амин. Но никогда не понимала его критериев. Всетемный князь, я не пойду с вами.

И, не без оснований полагая, что окончательного отказа может не пережить, добавила:

– Не сегодня.

Уголок его губ пополз вверх: кер без труда разгадал причину последнего уточнения.

– Я все же задержусь пока. Посмотрю, чем закончится столь занимательная история. Кто знает, вдруг к полудню что-то изменится?

– Возможно. – Вита знала, что чем ближе к зениту солнце, тем более убедительными будут казаться его аргументы. Когда с неба обрушится обжигающая волна и выбор встанет во всей своей уродливой неприглядности, кер будет рядом. На расстоянии протянутой руки. От этого хотелось кричать.

– Прошу вас меня оставить.

Не тратя больше слов, Дессамин сделал полшага назад. Пол под его ногами вдруг плеснул, точно разбившаяся о лодыжки волна. Вот только что князь тьмы стоял в лучах отраженного бронзой солнца – а затем канул вниз. Нырнул в камень, что стал для него на мгновение послушней воды.

И хотя бы одна защитная руна взблеснула на поверхности. Хоть одна.

Вита какое-то время стояла, по инерции держа спину ровной, а голову – высоко поднятой. Затем ноги ее медленно подогнулись. Медик где была, там и опустилась на колени. Осела прямо на камни, спиной к открывающейся с башни панораме. Оперлась на ладони. Начавшее припекать солнце грело голый затылок. Разум метался в попытках просчитать варианты. С каждой минутой они становились все скуднее.

«Сделки с Ланкой слишком дорого обходятся тем, кого мы оставляем за спиной. – Ей было ради кого жить. Все еще – было. – Соберись. Выход есть. В чем заключаются интересы каждой из сторон этого противостояния? В чем их цели?»

В нескольких шагах от склоненной головы прошелестели по камню подошвы. Вита застыла. В груди у нее тихим хрустом надломилось что-то неощутимое, но от этого не менее стержневое.

– Убирайтесь в бездну! – Медик подорвалась с пола разъяренной змеей. – Я сказала, что никуда не пойду!..

Крик примы зазвенел, грозя сорваться на визг.

Вместо самодовольного кера перед ней замер, недоуменно моргая, аквилифер Баяр. Несущий орла где-то раздобыл пластинчатый доспех, дополненный коротким легионерским мечом. Линии чешуи на его лице казались татуировками текучего оникса.

– Медик?

– Я, – она с трудом, болезненно сглотнула, – прошу прощения. Я приняла вас за другого.

Ответная пауза длилась не дольше секунды.

– Понимаю, – кивнул несущий орла. Учитывая, что сотворил последний комендант Тира, офицер этой крепости мог действительно понять.

Баяр поднялся на башню по единственной лестнице и по пути ни с кем, кроме часовых, не разминулся. На смотровой площадке, отведенной для магов, Вита была одна. Если при этом она здесь с кем-то разговаривала, напрашивались два очевидных вывода. И лучше бы аквилифер решил, что бедняжка медик под давлением страха сходит с ума.

Если пойдут слухи, будто Валерию Минору Виту преследует князь лана Амин, предлагая ей свои лаборатории и библиотеки, жизнь благородной примы здорово осложнится.

– Трибун Аврелий собирает силы для атаки? – спросила она в попытке отвлечь.

– Сидеть на сковородке, ожидая, пока всех поджарят, бессмысленно, – кивнул несущий орла. – Шансов в открытом поле у нас мало. Но не делать совсем ничего – худшее из решений.

Баяр подошел к краю, хмуро оглядывая порядки врага.

– Да, – присоединилась к нему Вита. – Я как раз об этом размышляла.

– М-мм?

– Доступное нам поле выбора по форме напоминает воронку. Широкую в начале пути, но стремительно истончающуюся к концу. Каждый раз, когда мы принимаем решение, призванное сохранить статус-кво и оттянуть развязку, пространство для маневра сужается. Часть доступных ответвлений отсекается. Варианты исчезают. Каждый последующий выбор – еще менее приемлем, чем предыдущий.

Если слишком долго тянуть, даже керы не в силах будут остановить катастрофу. За секунды до солнечного удара Дессамин успеет разве что эвакуировать саму Виту. Не больше.

– Нас затянуло в водоворот и продолжает чудовищной силой увлекать вниз. Нужен рывок вверх и в сторону. Но я никак не могу сообразить, где здесь верх. И что это должна быть за сторона.

Маг смотрел на нее так, будто благородная Валерия стала вдруг интересней вражеской армии.

– Вы, похоже, не в первый раз оказались в подобной воронке.

– Она знакома любому медику. – Вита бледно улыбнулась. – Но, честно говоря, более всего происходящее напоминает последние годы моего замужества.

К ее удивлению, подобное сравнение не оборвало разговор на корню.

– Вы ведь были супругой сенатора Вития, не так ли? Он через вас получил столь звонкое имя?

– Он был болен. Каскадная лихорадка смертельна, но он выжил, последний в роду, что и было отражено в имени. Войдя в дом супруга, я стала называться по его когномену. Как и принято.

Она говорила с рассеянным безразличием, которое последние годы уже не требовало притворства. Воспоминания поблекли: установленная в нарушение всех приказов связь жизненных сил, долгие часы борьбы, когда юная целительница пыталась вытащить с того света двоих. Вита была медиком. Она ни о чем не жалела. Но почему-то продолжила:

– Оказалось, что одно из осложнений каскадной заразы – перенесшая ее женщина не в силах выносить ребенка до срока. Супруг мой был старинного патрицианского рода. Ему нужен был сильный наследник. Мы расстались.

Она не винила Вития за развод: на тот момент Валерия Минора превратилась в такой клубок горя, вины и одержимости, что, будь ее воля, сама бы от себя сбежала. Но благородный сенатор отказался признавать сыновей, что родились недостаточно крепкими для его древнего рода. Это заставило ее, наконец, посмотреть правде в глаза. Ну и Дессамин, впервые удостоивший ее личного визита, оставил после себя такой прилив злости, что ей хватило для приведения себя и своей жизни в порядок. Клятый кер, вновь разбередил старые раны…

Вита сжала зубы:

– В той ситуации интересы Вития были просты: он хотел здорового наследника. Я позволила себе раствориться в его интересах. И едва не поплатилась жизнью, душой и разумом. Сейчас расклад более четок. Наша цель – не позволить себя убить. Собственному страху, имперским начальникам, степнякам – не принципиально. Согласны?

– Хотел бы я назвать нечто более… стратегическое. Но в ближней перспективе? Да. Наши интересы довольно точно отражаются словом «выживание».

Медик прищурилась на степные кибитки:

– Вопрос в том, какое слово отражает интересы кочевников? Самосохранение? Или месть? Последнее с нашим выживанием не совместимо. Но с первым еще можно найти общие точки…

– Месть? – Баяр довольно искренне изобразил недоумение. – Почему месть? Степь, конечно, всегда рада вспомнить былые обиды…

Вита обожгла его взглядом, полным такой бессильной ярости, что маг отступил. Инстинктивно перевел копье в защитную позицию. Взгляд медика взлетел по древку, остановился на венчающем острие орле. Гордая птица раскинула крылья, золотая змея оплела ее когти подобно ленте.

Символ имперской власти и символ медицинской чести. Соединенные, чтобы создать оружие. Прелестно.

– Да поздно уже охранять государственные тайны, аквилифер. И бессмысленно. Любой более-менее компетентный медик способен узнать заразу, созданную нарочно. – Она протянула ладонь, кончиком пальца постучала по его окованным чешуей костяшкам. От прикосновения пальцы мага сжались на древке, но рука не дрогнула. – Чума, которая вас разукрасила, собрана из компонентов, совершенно несочетаемых. Они никогда не смогли бы соединиться в химеру без посторонней помощи. От всего расклада на пол-империи несет очередной попыткой превратить болезнь в оружие. На сей раз – повернутое против кочевых племен.

– Вы не правы.

– Нет? Первый случай болезни был вызван врачами крепости Тир. Здесь, в военном госпитале. Вы «помогли» караванщикам рода Боржгон, которые затем ушли в степь. И разнесли заразу. За три недели могло обезлюдеть целое кочевье. А потом пришел дождь, щедро разлитый тьмой над всеми окрестными землями. И те, кто выжил, скорее всего, пали от сабель своих же родичей.

– Медик…

– Почему под стены Тира заявилась обозленная армия? Почему кочевники, так чтящие целителей, во время атаки именно врачей превратили в свои основные мишени? – Она слепым жестом простерла руку над выжидающими сотнями. – Да потому что они считают, что мы наслали на них мор! Вот почему!

– Медик, вы ошибаетесь! – с полным самообладанием отрезал Баяр. – Степь всегда неспокойна, но последние годы конфликтов стало куда меньше. При коменданте Блазие открылись караванные пути в Дэввию. Он развернул торговлю, выгодную кочевникам не меньше нашего. Меня самого почти усыновил род Боржгон. Нет никаких причин…

– Хватит врать! – Вита услышала дребезжание металла в своем голосе и поняла, что сейчас сорвется. – Хватит уже. Да, нет никаких причин. Ни стратегических, ни экономических. Граница стабильна, какой не была уже очень давно. Даже мне ясно, что племена не были готовы к войне. Так почему же здесь сам хан Гэрэл? Какая еще может быть причина?

Несущий орла ухватил ее за руку, жестами которой Вита по всем канонам ораторского искусства подчеркивала риторические вопросы. Медика довольно бесцеремонно утянули подальше от края площадки. Слова Баяра звучали успокаивающе. И на диво логично:

– Благородная Валерия, в Тире не создавали болезней-оружия. Я знаю совершенно точно. Комендант допросил Лию Ливию. Она была прислужницей в госпитале, находилась там неотлучно.

Вита смотрела неверяще, и маг повторил, уже более настойчиво:

– Лия Ливия помогала заболевшим из того каравана. Она каждую минуту была рядом с целителями. Видела все своими глазами. Старший врач крепости пытался создать яд жизни, но что-то пошло не так. Он не знал, что именно. До самого конца пытался понять. Он где-то допустил ошибку.

Это было как удар. Валерия Минора Вита ощутила, что сознание ее выскальзывает за пределы бытия. Разрозненные части головоломки смешались в мыслях, царапая острыми гранями.

Проклятье, которое ее чутье медика восприняло, как на редкость кривое благословение плодородия.

Имперский врач, пытающийся лечить от степной магии, будто от особо тяжелого случая насморка.

Боевики защитного ожерелья Ланки, что, не особо раздумывая, опрокинули на проблему ливень своих трансформирующих зелий.

– Ошибка… Они все ошиблись.

Чешуя, улучшенная реакция, мышцы, ставшие более эластичными и эффективными. «Табунное» надсознание там, где его быть не могло просто по определению. Картина сложилась. Все детали встали на место.

– Мэйэрана Крылатая, – прошептала, не веря, – неужели во всей этой истории не нашлось никого компетентного?

Вита сжала виски, пытаясь упорядочить причины и следствия. Что на самом деле произошло. Что это означает для них в настоящий момент. Какие последствия каждое из каскада событий будет иметь в будущем.

Краем сознания отметила, что несущий орла, глядя в ее слепые глаза, вдруг оскалился, бешено и торжествующе.

– Трибу… Я хотел сказать, медик! Вы что-то поняли. Да не молчите же!

– Боги, столько смертей! Так глупо.

Баяр схватил ее свободной рукой за плечо, хорошенько встряхнул. Вита смотрела сквозь него. Мысли неслись, точно воды лавирующей меж порогов реки. Река. Воронка. Водопад. Как вырваться из потока, набравшего такую чудовищную инерцию?

Заставив тех, кто пока еще на берегу, протянуть тебе руку. Как еще?

Вита со свистом втянула воздух. Змеей вывернулась из хватки мага. Метнулась к выходу из башни.

Она едва вписалась в дверной проем. Почти не ощущая боли в ушибленном плече, бросилась вперед. По лестницам разменявшая шестой десяток матрона неслась, аки газель горная. Усталость ее смыло потоком открывшихся вдруг путей.

– Спорить готов, вы – рыжая. Еще одна на мою голову. – Баяр схватил ее за руку, не давая упасть.

Благородная Валерия, в редких случаях, когда ей удавалось отпустить волосы, была чернокоса. Однако аквилифер явно говорил не об оттенке ее кудрей.

– Медик, потише!

– У меня есть план.

– Да я уже понял. – Баяр, вопреки неторопливому тону, сам летел через три ступеньки. Взятое наперевес копье ему в том совсем не мешало. – Надеюсь, в него не входит сломанная шея?

– Смотря чья!

Валерия Минора Вита обрушилась на заполненный легионерами двор, точно дэвир на оплот тьмы.

«Будь спокойна, будь ровна, будь… да провались оно все в бездну! Нет времени на эту чушь!»

– Авл! – эхом метнулся меж стенами ее голос. – Авл Корнелий! – И, не давая себе опомниться: – Куда ты упрятал свой серпентарий? Мне нужна змея белого бреда! Срочно!