Читать книгу Мажор для оборванца - Ника Маслова - Страница 3

С личной жизнью понемногу налаживалось, а вот с работой пока не срасталось, прям как проклял кто. Я поднял старых друзей, уже работающих одногруппников, все маломальские связи. Закинул широкую сеть, но пока даже мелкие крабы в неё не попались. Пингвин пообещал у себя поговорить, но кто-то там уехал в зарубежную командировку, и вопрос пока не решился.

Сайты объявлений о найме тоже не помогли. Для устройства без связей моё резюме выглядело откровенно пустым, ну а те, кто соглашался взять к себе специалиста с отсутствующим опытом официальной работы, не нравились уже мне. Связываться с шарашкиной конторой категорически не хотелось. И, получив пару таких предложений, я их отверг.

Денег из старых накоплений хватало, но это ведь ненадолго. Выход имелся – простой и понятный – всегда можно пойти на стройку и поработать руками. Но я не для того все эти годы учился. Запись в трудовой должна быть достойной, всегда говорила мама. Ирка поддакивала: «Сначала студент работает на зачётку, потом зачётка работает на студента, и это действует и в институте, и вне его стен».

Как лодку назовёшь, с какой работы начнёшь – мне не нравилось промедление, но всё это было правда важно. Пришлось поставить свои планы на паузу, набраться терпения и подождать. Хотя бы возращения Пингвиньего начальника. Время пока что терпело.

При острой необходимости набить кошелёк я мог в пару звонков найти себе дело. Уже вечность подрабатывал на ремонтах, умел всё: отделку, включая гипсокартон, потолки, сантехнику, электрику, керамическую плитку, паркет-ламинат. Да что там уметь? Если руки из нужного места растут и в башке есть хоть капля ума, то этому делу быстро учишься.

Факультет ПГС – промышленное и гражданское строительство – дал мне в разы меньше опыта и полезных знаний, чем мой первый учитель – плиточник дядя Ваня. Но корочка имелась, я на неё много лет пахал, отказываясь от по-настоящему хороших возможностей. И слить все эти годы усилий вот так просто в унитаз? Нет, лёгкие деньги – это всегда хорошо, но мне хотелось надёжных, достойных, на долгую перспективу.

Уезжать далеко из города – а такие предложения были, и от фирм посолидней, не «Рогов и копыт» – в моём случае не вариант. Если с Ирой всё хорошо, её легко можно оставить заботам Пингвина, то вот Генка… м-да.

Ладно, чего загоняться. Работа рано или поздно найдётся, и тогда со свободным временем будет не очень. А значит, куй железо, пока горячо – решай вопрос с Генкиным Костиком. И, желательно, так решай, чтобы от Костика и мокрого пятна не осталось.

Прошло пару дней. Мы созванивались с Генкой, но звать в гости он меня не спешил. Я не напоминал – держал паузу, решал свои вопросы с личной жизнью, с работой. А сегодня – пятница как раз наступила – сделал решительный шаг на вражескую территорию. Приехал в их район, пошатался кругами. В барчике неподалёку оказался вполне сносный кофе и хороший саундтрек, к этому всему ещё и приятный бонус из телефончика скучавшей красотки. Ничего такой, улыбчивой, милой. Кристина заметно расстроилась, когда я уходил. Проводила меня взглядом до самой двери. Потом мешала кофе, вздыхала.

Через пару минут я ей перезвонил и пригласил прогуляться завтра по парку.

Следующий звонок я сделал, убедившись, что в окнах нужной квартиры горит свет.

– Привет, братишка. Как дела? Чем занимаешься?

Гена шмыгнул носом, и я мгновенно напрягся.

– Лук режу. Мы ужин готовим.

– Ой, как здорово. А я как раз в вашем районе. Хочу забежать, с парнем твоим, в конце-то концов, познакомиться.

Генкино молчание прозвучало многозначительно. Но делать его гейскую жизнь комфортной я не нанимался.

– Ну так что? Пригласите бедного родственника на ужин?

– К-хм… М-м… А может… Эй, Костя, постой…

Недолго я слушал шумы и шуршание.

– Здравствуйте, Даниил, – прозвучал в трубке чужой голос, и я поздоровался в ответ, хотя, если честно, не ожидал вот так запросто услышать этого Костю. А он тем временем продолжал: – Мы с Геной всегда рады гостям. Адрес вы знаете?

– Знаю.

– Тогда приходите. Будем вас ждать.

– Квартира шестьдесят четыре? – спросил я.

– Да.

Я набрал цифры на домофоне и услышал по телефону его трезвон.

– А я уже здесь. Открывайте.

– Гена, будь так добр, открой дверь, – ровным тоном произнёс Константин и обратился уже ко мне: – Буду рад познакомиться. Ждём.

Он сбросил звонок, а я подумал о том, что эффект неожиданности на таком противнике может и не сработать. Голос чёткий, самоуверенный, ровный – Костя продемонстрировал ноль беспокойства. Если кто из них и волновался, так это мой брат. Ну да ладно. Ввязываясь в дело его спасения, я заведомо знал, что эту крепость за день не взять.

Я быстро пробежался по лестнице, лифт не стал ждать. У открывшего мне дверь Генки горели щёки, он явно смущался.

– Ну извини, сам виноват. Не стоило так долго своего Костю от брата скрывать. Это вам, – протянул я пакет.

– А что там?

– Загляни и узнаешь.

Генка с такой осторожностью заглянул в пакет, будто из него мог выпрыгнуть монстр и вцепиться ему в лицо. Раньше я бы над этим посмеялся, но сейчас свои мысли держал при себе. Моему появлению Гена радовался настолько несильно, что я бы сказал: он мне совсем не рад. И только увидев, что я принёс, брат в первый раз улыбнулся.

В детстве он обожал эти трубочки с кремом. Сладкоежка неисправимый. Я всегда отдавал ему свою порцию выпечки, мама и сестра ругались, боялись, что Крокодильчик растолстеет, но он оставался худым как щепка, в нём всё бесследно сгорало. Теперь он раздался в плечах, оброс мышечной массой, если и продолжал на вольных хлебах трескать сладости, то они его в толстяка точно не превратили. И вряд ли уже превратят, хотя выпечке он откровенно обрадовался.

– Ой, я их уже сто лет не ел.

– Я тоже, – ответил я и снял обувь.

Гена выдал мне тапки подходящего размера.

– Надевай, это мои запасные.

Размер обуви у нас с ним давно сровнялся. Но когда я уходил служить, Генка казался мне лбищем (по сравнению с самим собой в детстве), но так, лбом не слишком крупным. Сегодня взгляд в зеркало на нас двоих, стоящих рядом, подсказал, что чужие дети и собственные братья вдали от нас растут быстро.

Генка мои мысли будто прочитал.

– Мне уже двадцать, кстати.

– Спасибо, что сказал, а то я не знал.

Он хмыкнул.

– А я на всякий случай, вдруг ты забыл.

– А похоже?

– Похоже, Дэн, – ответил Гена без улыбки. – Я понимаю, что ты беспокоишься, но у меня всё хорошо. И я надеюсь, что оно так и дальше останется.

Я бросил взгляд в сторону кухни – оттуда шли восхитительные запахи, доносились звуки готовки. Открытая дверь позволяла слышать всё, о чём мы говорили. Генка об этом тоже, разумеется, знал.

– Пойдём, я тебя с Костей познакомлю.

Он всё ещё волновался, но уже значительно меньше. И я вдруг понял, что он боялся представлять не Костю мне, а меня Косте. Вафельные трубочки с кремом из нашего детства стали моим входным билетом в их дом, а до того, как он представлял моё появление здесь? Я внимательно посмотрел на брата. Что он там себе надумал? Что я пришёл устроить свару? Показать себя, не знаю, бешеным орком или гопником, готовым назло всем насрать в центре ковра? Даже если бы я хотел это сделать – это ничего бы не дало, кроме того, что наши с Генкой отношения бы пошатнулись надолго, а то и рухнули навсегда.

«Он боится меня, моих слов, моего поведения, драки, скандала. Это он в первую очередь не хотел, чтобы я сюда приходил».

М-да, весьма своевременная мысль. Отрезвляющая, вдохновляющая собраться и сделать всё, чтобы закрепиться здесь, а не стать персоной нон грата.

В кухне метров пятнадцати с современным минималистским дизайном без вырви-глазных цветовых сочетаний нас встретил высокий, спортивного телосложения мужчина в домашней одежде: белой футболке, светлых джинсах и фартуке. Костя, конечно, этот человек не мог быть кем-то другим. Он повернулся от плиты, где помешивал в сковороде что-то вкусно булькающее, ароматное, и внимательно посмотрел на меня.

Хреново. Как Пингвин и говорил, Генкин мужик выглядел мужиком. На этого Костю пачками должны бы вешаться бабы, настолько смазливое у него лицо. Фартук серого цвета женственности ему не добавлял, как и широкие плечи, мускулистые руки. Если бы я не знал, что он живёт с моим братом, я бы в жизни не подумал, что он из таких. И писклявым тоненьким голоском он тоже не говорил. И не манерничал, не кривлялся.

– Добро пожаловать к нам, Даниил.

Он не протянул мне руку – я сделал это первым. Обдумывал этот момент заранее и всё для себя решил.

– Рад познакомиться, Константин, – сказал я, и в голове эхом пронеслось «рад» с большом знаком вопроса.

Рука у Кости была твёрдой, умеренно тёплой, не влажной. Рука и рука.

– Можно Костя и на «ты».

– Можно Дэн и на «ты», – тон в тон ответил я и отпустил его ладонь.

Гена смотрел на нас двоих, будто мы ожесточённо играли в пинг-понг. Когда возникла крохотная пауза, вмешался и предложил мне что-нибудь выпить.

– Просто воды, – сказал я. – И не зови меня Даней, знаешь же, раздражает.

Брат хмыкнул и предложил мне присесть у стола, принёс стакан с водой, всё такое. Я сделал первый глоток и только тогда понял, насколько одеревенелой стала моя челюсть.

Генка занял стул рядом. Бросив взгляд на вернувшегося к плите Костю, он повернулся ко мне.

– Расслабься, – посоветовал брат с улыбкой. – Костя тебя не съест. А вот накормит так… Ай, ладно, сам увидишь. В готовке Костя – бог.

«Бог» хмыкнул, но не стал выступать против комплиментов: мешал лопаткой в сковороде и ещё что-то в кастрюльке. Генка смотрел то меня, то на него. И я сделал ещё один вывод: очень возможно, что в случае прямого столкновения Генка выступит не на моей стороне.

– Что готовим? – спросил я. – Чем-то помочь?

Генка хмыкнул.

– А ты научился готовить?

– Нет, но что-то простое сделать могу. Картошку уж точно почистить смогу. Имею опыт.

– Помощь не нужна, уже почти всё готово. У нас будет лазанья, – сказал Костя.

Я немного подумал.

– Это макароны и фарш?

У Кости вздрогнули плечи. Генка фыркнул.

– Технически – да, – согласился Костя, а Генка возразил:

– Нет, Дэн, это что-то другое. То, как делает лазанью Костя – это кулинарный оргазм.

– Ну ты скажешь, – Костя кашлянул, давя смех.

– И скажу, – горячо ответил Гена. – Всё, что ты делаешь, это оргазм.

Костя рассмеялся. Генка тоже. Я переводил взгляд с одного на другого, и мне чудовищно не нравилось то, что я видел. Они выступали вместе, единым фронтом. Поддерживали друг друга. Выглядели настоящей парой, даже когда один стоял у плиты, а другой сидел рядом со мной.

Последний раз я чувствовал себя настолько третьим лишним, когда пришёл в гости к Ирке. Что там раздавалось голубиное воркование, что здесь. А здесь ещё и чувствовалось, что меня не ждали, я им и правда мешал…

Еда оказалась отменной. Тот случай, когда хочется сказать: вкуснотища такая, что женился бы на той, кто это готовил. Эта, несомненно, дурацкая мысль не выходила у меня из головы всё то время, пока мы сидели за накрытым столом. Прицепом к ней шло, что Генка как раз таки женился на хм… том, кто готовил.

Костя, видимо, и правда хороший хозяин. Вкусный ужин, домашний уют, везде чистота и порядок. Что Генка станет убирать по собственной воле – в это сложнее поверить, чем в то, что он связался с мужиком. А здесь вызвался мыть посуду и убирать со стола.

– Ты же готовил, сиди, отдыхай, – это он сказал Косте.

А мне:

– Зачем помогать? Ты же гость.

Хуже всего было то, как они вместе смотрелись – совершенно нормально, естественно даже, если забыть про их пол. Не молчали за едой, обсуждали свои темы, институтские дела и домашние тоже. Генка тянулся к этому Косте, несколько раз коснулся его руки. Иногда они встречались глазами, замирали на доли мгновения – и меня каждый раз как шандарахало по голове. Я уже видел такое, только не в отношениях двух мужиков.

Их не смущало, что я здесь, наблюдаю за ними. Ни этого, ни моего младшего брата. Словно они считали свои переглядывания, касания, прочее – всё это голубое, как небо – нормой.

Костя сидел в расслабленной позе, откинувшись на спинку стула, смотрел на меня. Генка закончил мыть посуду. Предложил, вытирая руки полотенцем:

– Может, чай?

Я покачал головой. Только чая мне не хватало.

– Пиво? – предложил Костя. – Или что-то покрепче?

– Нет, ничего. – Нет уж, не в этой компании.

– Тогда, может, наконец поговорим?

– О чём? – спросил я, глядя ему в глаза.

– О том, что просится на язык. Говори, Дэн, не стесняйся. Я же вижу, что ты хочешь высказаться.

– Лазанья была прекрасной, – сказал я, будто не понял намёк. – Отличный ужин. Спасибо.

– И это всё?

Генка вмешался:

– Ну зачем портить такой хороший вечер? Давайте не будем даже начинать, а? Всё ж так хорошо шло.

– Затем, чтобы решить всё словами через рот, а не войной, – ответил Костя и обратился ко мне: – Почему бы тебе прямо не высказать, что ты думаешь? Я вижу, Дэн, что ты недоволен нашими с Геной отношениями.

– А должен быть доволен? – Я откинулся на спинку сидения, копируя позу противника. – Конечно же, я недоволен тем, что происходит. Моему младшему брату только двадцать. Что ему в голову стукнуло, чтобы ввязаться в такое – чёрт его знает.

– Эй, вообще-то, я здесь, – вмешался Генка.

– Когда я уходил в армию, у Гены с ориентацией всё было нормально. Каждый раз, возвращаясь в непривычное время домой, я гадал, кого и в каком виде там встречу. И часто встречал гостей в разной степени одетости, но не парней. А теперь Гена живёт здесь, даже, я бы сказал, вьёт гнездо. – Я смотрел в глаза Кости. – Это ошибка. Ему не хватает жизненного опыта, чтобы это понять.

– Почему же? – Костя скривился в полуулыбке.

– Если о его экспериментах узнают до того, как он сам в них разочаруется, то это ославит его на всю жизнь. Придётся переезжать, менять окружение. Ничего хорошего, в общем, Гену не ждёт.

Генка вновь вмешался, но я не собирался с ним это обсуждать. Я смотрел в глаза Косте и говорил очень спокойно, как бы ни бурлило внутри:

– Мы не в Европе живём, у нас нет гей-браков и вот этого всего, – я обвёл рукой пространство кухни. – Всё это мило, имитация настоящих отношений, семьи, но закончится катастрофой. Это не стоит того.

Гена сел на свой стул, только сначала развернул его ко мне.

– Не лезь в это, – сказал он. – Это моя жизнь, для меня эти отношения важны. Я люблю Костю, а он любит меня.

Я кивнул.

– Не буду спорить. Ты в это веришь, я понял.

– Это так и есть!

– Согласен. Сейчас это так, а в будущем будет иначе. Новизна уйдёт, и всё остальное быстро пройдёт, во что ты веришь сейчас. А вот репутацию один раз загадишь, и очень тяжело будет отмыться.

Гена хотел что-то сказать, но Костя положил ладонь ему на руку, и брат послушно закрыл рот – как отлично выдрессированная кукла.

– И что же вы… ты хочешь, Дэн? Чтобы Гена отсюда ушёл? – спросил Костя.

Генка скрестил руки на груди, смотрел на меня угрюмо, как на врага.

– В идеале, разумеется, да, – сказал я. – Я бы хотел, чтобы Гена прозрел вот прямо сейчас, но ясно, что этого не будет. Так что я здесь, чтобы за ним… за тобой, Ген, присмотреть. И помочь, когда ты упадёшь в холодную грязную лужу.

– Этого не будет, – сказал Гена.

Я покачал головой.

– Убеди меня. Потому что я правда волнуюсь. Ты мой единственный брат, другого нет и уже вряд ли будет. Когда ты навернёшься, а ты навернёшься, я хочу быть рядом, чтобы тебя поддержать.

– Но я не хочу, чтобы ты стоял рядом и меня, нас оскорблял.

– Разве я оскорблял? – спрашивал Гена, но, отвечая, я смотрел в глаза Косте. – Я здесь, сижу с вами за одним столом. Смотрю на то, как вы мило общаетесь. И правда мило – я без издёвки. Но я боюсь, что всё это фасад. И не понимаю, с чего Гене так сильно меняться. У него девушки были, куча. Ты его случайно не загипнотизировал, Костя? А то профессия у тебя такая… намекающая, что ты можешь сломать человеку мозги.

Тот рассмеялся. Весело так, закинув голову, показывая дёргающийся кадык.

– Ну Дэн, ну что ты говоришь? – укорил меня Генка.

– Говорю, что думаю, как меня попросили. А ты не тормози. Переубеди меня. Докажи, что я не прав.

Они оба внимательно смотрели на меня, и я сказал:

– Даю слово, что отстану от вас, если увижу, что у ваших отношений и правда есть будущее. Что они искренние, что это любовь-морковь. Я бы не вмешивался, правда, но репутация – дело такое. Вот она есть, и вот её смыли в унитаз. Ею можно рискнуть, не вопрос, но оно того должно стоить. Стоит? Вы в этом уверены?

Они были уверены, особенно Генка. И когда замолчали, я сказал:

– Хорошо. Но это пока что слова. Я бы хотел к вам иногда по-свойски захаживать. Так просто, чтобы потом Генку от плинтуса не отскребать.