Читать книгу Одно дыхание на двоих - Ника Никалео - Страница 5

Виола начала свой рассказ издалека. Катя ее не перебивала, слушая воспоминания о сценической и эмоциональной жизни своей подруги, о том, как возник у нее интерес к Виктору.

– Раньше я часто ездила в Трускавец на «халтурки». Замечательный, очень камерный городок!

– Да, совсем западный: вокруг чистота, все ухоженное, аккуратное, со старыми нарядными деревянными домиками и роскошными медицинскими комплексами рядом. Люблю этот город у подножия Карпат. Там такой хрустальный воздух! – не удержалась и вставила Катя.

– А я люблю такие вылазки. Это и дополнительный заработок, и в то же время возможность развеяться, попить целебной «Нафтуси». Вот только дороги. Известные «фронтовые» – это испытание на прочность нервов не только водителя, который на каждой яме ругается, как пьяный клошар, но и нашего бомонда. Ты же знаешь, как они реагируют на такой поток сознания. – Она округлила глаза. – Я всегда почти на всю мощность включаю МР3‑плеер, чтобы всего этого не слышать. Ныряю в свой мир. И около двух часов, вплоть до самого приезда, наслаждаюсь изысканной музыкой Моцарта. Или разбираю новую партитуру, чтобы не портить себе настроение ни от матерных слов, ни от грустного пейзажа за окном, – объяснила Виола и через мгновение, задумавшись, продолжила: – Мне так больно видеть наши села, которые разрушаются и вырождаются. Еду, смотрю и чуть не плачу от этой беды! Лишь кое-где выныривают, как белые грибы среди прошлогодних листьев, ухоженные усадьбы зажиточных селян. И от этого еще более поразительной становится бедность и нищета остального населения. А дорогой мы, как правило, натыкаемся на в стельку пьяные рожи, среди которых случаются и совсем молодые ребята. По вечерам народ, уставший от ежедневного тяжелого труда, стремится расслабиться. А что за развлечения в деревне?! Танцы в полуразвалившемся клубе по воскресеньям и обязательные драки после того. Вот и весь релакс по-ихнему. А в будни – вечерний моцион вдоль проезжей части. Девушки, одетые и разукрашенные, как дорожные проститутки, по две-три медленно фланируют от дома к дому, время от времени перепугано разбегаясь от хмельных окриков деградирующих ребят. Сердце разрывается!

Виоле действительно было досадно видеть эту грустную картину. Ведь она сама когда-то могла очутиться на месте этих бедняг, если бы Бог не наградил ее исключительным даром петь и чувством долга – идти за своим голосом. Не остановилась на церковном хоре и не бредила стать свадебной певицей. Никогда не видела себя в таком амплуа, поэтому, наверное, и не могло с ней такого произойти. Была счастлива, что не осталась в деревне с родителями. И в то же время болела ее душа за такое бесперспективное будущее живущих там людей. Раньше мечтала, что при первой же возможности обязательно позаботится о том, чтобы в школе Леска учредили художественный кружок. Там дети смогли бы учиться рисовать, лепить, петь или танцевать. Но село вымирало. Вся молодежь сбегала в город. И уже скоро в их селе вовсе не стало школы.

В воспоминаниях время проходит быстро.

– Добрый день. Ваши данные? – к водителю автобуса подошел охранник самого большого в городке отеля, – вспомнила первое приветствие в Трускавце Виола.

– Здравствуйте! Львовская опера – на банкет, – ответил шофер.

– Проезжайте и паркуйтесь в правом крыле. Только там есть место для автобуса, – сообщил парень, предварительно сверившись с записью в своем журнале.

На парковке перед высоким зданием гостиницы «Риксос-Прикарпатье» стояли исключительно престижные автомобили. Транспорт от оперного театра, в котором приехали мы – струнный оркестр, трио бандуристок и вокалисты, – едва уместился на стоянке.

Я вышла, прихватив с собой сценическую одежду на вешалке. Глубоко вдохнула свежий вечерний воздух. О, сколько же там кислорода! Было достаточно прохладно. А на мне совсем открытое платье! Хорошо, что в последний момент я все же взяла свое пуховое болеро.

Перед входом красная ковровая дорожка. Вокруг здания были прицеплены цветные воздушные шарики, которые при каждом дуновении ветра так и стремились оторваться, пытаясь вдохнуть взлелеянной в мечтах свободы. Всюду шастали охранники с рациями, в солнцезащитных очках. Не представляешь, Кать, как это глупо! В памяти сразу всплывают кадры из блокбастера «Люди в черном». Ты помнишь?! Там еще главные герои следят за смешными пришельцами. Здесь все проходило с не меньшей серьезностью. Только зеленых гуманоидов и не хватало!

– Проходите направо. – Один из часовых показал мне дорогу. – Там вас встретят.

Я пошла в указанном направлении. Шла и с неподдельным увлечением рассматривала достойный пятизвездочного класса отель: мраморный пол и колонны, бутики, спрятавшиеся в эркерах первого этажа, оригиналы картин современных художников на мольбертах вдоль коридора и… белый рояль. Понятно, я тут же оказалась у инструмента и попробовала открыть крышку. Но та не поддалась.

– Прошу прощения, молодой человек, можно ли им воспользоваться? – спросила я официанта, который проплывал с подносом мимо.

– Нет, к сожалению. Но вечером будет пианист, и вы сможете насладиться музыкой, – ответил тот с притворной профессиональной улыбкой. – Ключ только у него.

Парень едва заметно кивнул головой и направился в лобби-бар, где сидели за стойкой участники экономического форума. «Толстосумы», – внутренне улыбнувшись, вспомнила я остроумное словцо. Здесь оно звучало в унисон еще и с внешним видом брюшков их владельцев.

– «Толстопузы», вероятно, было бы смешнее, – сыронизировала Катя.

Всю музыкальную труппу разместили в небольшом номере для персонала, где не было даже такого необходимого для актера предмета, как зеркала. Мужчины вышли, и женщины быстренько начали приводить себя в порядок в этих почти полевых условиях. Но нам не привыкать!

– Если бы не те деньги, что мне пообещали, я бы здесь такой скандал устроила! – возмущалась одна из наших бандуристок.

– Действительно, такая роскошная гостиница, а нам дали какую-то задрипанную каморку! – поддержала ее другая, еле-еле втискивая пышную грудь в слишком узкую, вышитую бисером национальную сорочку. – А ты что же не переодеваешься? – обратилась она ко мне.

Я растерянно стояла посреди комнаты с вешалкой в руках, на которой висела моя пышная юбка с корсетом.

– Да мне здесь вообще развернуться негде, – пожаловалась я. – Лучше я, наверное, выйду и подожду, пока вы закончите. У меня ведь последний номер.

– Как хочешь.

Я зацепила одежду на стационарную вешалку, которую пришлось выдвинуть из угла почти на середину комнаты, чтобы свободно поместились объемные сценические наряды. И закрыла за собой дверь.

В коридорах и залах гостиницы царила возвышенная и в то же время суетливая атмосфера. Всюду сновали деловые люди с бейджами, по которым обслуживающий персонал в ресторане и кафе узнавал участников форума. Немало приехало и иностранцев, рядом с ними постоянно вертелись переводчицы. Были и журналисты. Один из них, новостной журналист, узнал меня и решил, воспользовавшись ситуацией, убить, что называется, сразу двух зайцев.

– Виола! Здравствуйте, вы меня помните?! – крикнул он вдогонку, когда я уже спускалась по лестнице в бювет.

– Ах, Александр! Ну, конечно. Я еще не жалуюсь на память.

– Можно небольшое интервью? Для новостей культуры.

Мы разместились рядом с роскошным «Стенвеем» ради красивых фотоснимков. И этим привлекли внимание всех собравшихся. Даже глава областной администрации, как раз проходивший мимо нас с делегацией, удивленно осмотрел девушку, которую снимала камера, – улыбнулась с подтекстом Виола. – А после интервью я обследовала почти всю гостиничную площадь, побывав и в ресторане, и в бассейне, и даже в тренажерном зале. Потом, поглядев на часы, решила, что уже пора переодеться, и вернулась в убогую каморку.

Постучав, я открыла дверь и от неожиданности окаменела. Помещение было заполнено оркестрантами. И прокурено так, что можно было вешать топор. Я даже не поняла сразу, куда девалась с вешалки моя одежда. Потому как и сама вешалка бесследно исчезла.

– Господа хорошие, где же мое платье?!

– Виола, а ты точно помнишь, что оставляла его именно здесь? – решил пошутить один слюнявый скрипач.

– С чего бы это мне сегодня уже во второй раз напоминали о моей памяти? Я не шучу. Это мое личное платье, а не реквизит. – Я уже начинала нервничать, мой голос дрожал.

– М-да-а, – протянул руководитель оркестра и по совместительству дирижер, – не хорошо волноваться вокалисту перед выступлением. Ребята, вероятно, понавешивали тут своего добра на твою одежду. А ну, быстренько разгребли!

Оркестранты мгновенно демонтировали гору одежды, которая на самом деле «съела» вешалку. И на скрюченном скелете, помятое, как из сумки челнока, обнаружилось мое несчастное платье.

– Боже мой, что же мне теперь делать?! – в отчаянии всплеснула я руками. – Я же не могу выступать в платье, пожеванном крокодилом.

– М-да, ситуация… – прошептал с пониманием дирижер. – Надо что-то придумать. Мы же в гостинице. Здесь обязательно есть обслуживающий персонал, который мигом отутюжит твое концертное платье. Просто подойди к метрдотелю! – как само собой разумеющееся, посоветовал руководитель с улыбкой.

Пораженная такой беспардонностью, я выскочила за дверь. Мне хотелось плакать от обиды и беспомощности. Я стояла, прикрыв глаза рукой, чтобы не выдать окружающим свое внутреннее возмущение. Вообрази себе, Кать, сколько бы стоило исправление такой ситуации в «Риксосе»! И вряд ли это можно было бы сделать быстро. Ведь дома утюжка одной четырехметровой юбки занимает около полутора часов! А в этом платье их три, не принимая во внимание сложность кроя. Я была так занята своими неутешительными рассуждениями, что даже не увидела, как напротив меня, в зале для приемов, мой знакомый журналист писал интервью с самим губернатором. Счастье, что он заметил мое отчаяние! А я, еще раз пораскинув мозгами и набравшись наглости, пошла на ресепшен.

Там мне с радостью обещали помочь, подав прейскурант услуг и сообщив, что за срочность взимается двойная оплата. Внимательно изучив цены, я вообще выпала в осадок. Поняла, что «халтурка» будет стоить мне почти полумесячной зарплаты в театре. В таком случае мне лучше было остаться дома! Ни удовольствия, ни денег.

– Проблемы? – вдруг спросил мужской голос.

– Александр. Да так, рабочий момент, – ответила я, в двух словах обрисовав ситуацию.

Журналист как раз проходил мимо меня со все той же делегацией главы областной администрации. И губернатору, по его просьбе, без разговоров выдали ключ от свободного номера вблизи банкетного зала. «Для известной оперной певицы». Правда, вежливо попросили вести себя как можно аккуратнее. Платье обещали немедленно привести в порядок и к тому же бесплатно. Я была очень благодарна и безгранично счастлива. Как мало надо человеку!

Все произошло как по мановению волшебной палочки. Я уже закрыла за собой дверь номера и, поправив на себе профессионально отутюженное платье, поспешила спуститься на фуршет. До моего выступления оставалось менее десяти минут.

Сквозь стеклянные двери было отлично видно откормленную финансовую верхушку, которая приехала на Международный экономический форум. Все в строгих деловых костюмах, в галстуках… Бизнесмены общались между собой за банкетными столами с экзотическими яствами, при этом им абсолютно не мешала классическая концертная программа. Кто-то даже время от времени кидал взгляд в сторону оркестрантов, которые исполняли известное попурри. И вдруг мне бросилось в глаза знакомое лицо. И поскольку среди участников акции почти не было женщин, я попробовала разглядеть ее внимательнее. Отворила дверь и вошла внутрь.

– А теперь выступит одна из самых талантливых солисток Львовского национального оперного театра, – донеслось до моих ушей, и я мигом переориентировала свои мысли на работу.

Катя все это время внимательно, лишь покачивая головой, будто сова, слушала подругу. Она представляла детали интерьера разрекламированной гостиницы и буквально видела, как Виола встает в центр условной сцены… Все разговоры стихают. И после коротенького вступления она начинает сеанс гипнотического пения. Ее золотисто-искристый наряд со стразами венчает возвышенную атмосферу вечеринки.

– Под минусовку я сначала исполнила известный кроссовер «Adagio», – продолжала Виола. – Это всегда наповал убивает не слишком заангажированную классическим репертуаром публику. А после, выгодно сыграв на контрасте, я спела а капелла две украинские народные песни «Чотири воли» и «Ой, не світи, місяченьку». Конечно, это провоцирует бурю аплодисментов и восторженные возгласы «браво».

Я отпела свое и уже почти вышла, как вдруг услышала сзади:

– Виола, привет!

Оборачиваюсь…

– Добрый вечер. Я вас еще при входе заметила э…

– Татьяна, – напомнила женщина свое имя, и тень неприязни промелькнула на ее улыбающемся лице. – Ты замечательно выступила. Нам приятно тебя видеть здесь.

Тут же подошел и он. Он – муж Татьяны, Виктор. Тогда я его воспринимала лишь в таком амплуа.

– Ты пела непревзойденно. – Он поцеловал мне руку, а взглядом оценил мой внешний вид. – Брависсимо!

– Благодарю, Виктор! – Я сразу смутилась.

– Может быть, присоединишься к нам? – пригласил он, кивнув в сторону щедрого стола.

– Нет-нет, благодарю. Я не могу. Мы уже скоро уезжаем.

– Тогда хотя бы вина, – настаивал Виктор.

– Мне еще нужно переодеться и сдать номер, – объяснила я поспешно.

– Так ты здесь не с Андрианом? – поинтересовалась Татьяна.

– Я одна. Всего-навсего работа.

– Виола! – Тут появился бог знает откуда губернатор. – Примите мои искренние восторженные поздравления.

– Простите. – Я смущенно улыбнулась Татьяне и Виктору и повернулась к губернатору, который уже уверенно держал мою руку в своей.

– Позвольте вам отрекомендовать господина Евгения Ольштинского, главу ассоциации людей с особенными потребностями нашей области. Господин Евгений намеревается наладить выпуск самых современных инвалидных колясок одной немецкой компании.

– О, это совсем не то, о чем я хотел просить пани Виолу, – сказал солидный седой мужчина на инвалидной коляске.

Он взял с меня слово дать небольшой благотворительный концерт в Асоциации инвалидов и, попрощавшись, уехал. Губернатор поспешно «потянул» меня за стеклянные двери зала. Виктор и Татьяна с мнимым пониманием кивнули нам вдогонку.

– Представляю их диалог после твоего исчезновения, – сказала Катя подруге.

– Какой диалог? – удивилась Виола.

Психолог попробовала смоделировать ситуацию:

– «Надменная она какая-то. Тебе так не кажется, Витя?

– Ну, может, немного. С ее-то данными, – наверное, попробовал оправдать тебя Виктор.

– Конечно, «остановилась в номере всего лишь на время выступления», – саркастически собезьянничала твои слова Татьяна. – А не с губернатором ли?!

– Глупости! Не фантазируй. – Виктору, скорее всего, стало не по себе от таких мыслей.

– Разве ты не видишь, как тот на нее смотрит? И вспомни: у него слабость к певицам. Кем была его первая жена?! И где она сейчас? Уже и не вспомню ее имени, – аргументировала Татьяна.

– Я тоже не помню. Ты додумываешь то, чего не знаешь. Идем лучше к столу».

Думаю, что приблизительно такими словами Виктор завершил не очень приятный диалог.

Виола чувствовала себя так, будто на нее натянули смирительную рубашку.

– Ты экстрасенс, Кать?! – воскликнула она.

– Ой, что ты! Просто профессионал, – улыбнулась подруга.

– А в моей голове как раз и вертелись такие пугливые вопросы: что обо мне подумают знакомые, как объяснят мое появление в неожиданной компании? И что будет представлять себе Андриан, если это дойдет до его ушей?! Мои пальцы и ладонь парадоксально леденели в горячей руке малознакомого мужчины. Каждая секунда казалась невыносимо длинной, хотелось провалиться на месте, лишь бы не находиться в таком до ужаса глупом положении. Я уже чертыхалась, что согласилась на его предложение помочь исправить ситуацию с платьем. Но вдруг он, очевидно ощутив мой дискомфорт, остановился и не без чувства собственного достоинства спросил:

– Я надеюсь, что смогу попасть на вашу премьеру по личному приглашению?

«Хвала Создателю!» – с облегчением вздохнула я мысленно.

– Да, конечно, пан Василий. Я искренне благодарна вам за помощь. Вы так легко решили мою проблему.

– Рад, что сумел помочь. И должен заметить, что сделал это не без удовольствия. – Он как будто одарил меня своей улыбкой. – Опера – один из самых любимых моих жанров. А вы, я слышал, готовитесь к очень важному конкурсу?

– Да, действительно. Но это никому не известная информация! – Я была озадачена.

– Только не для меня. Успехов вам! – пожелал губернатор с теплой и все же снисходительно-пренебрежительной улыбкой.

– Благодарю. Я обязательно передам вам приглашение, – заверила я, чувствуя финал мини-променада.

– Не нужно. – Он взглянул на своего помощника, который все время был с ним рядом, и тот сразу же вручил мне его «золотую» визитку. – Лучше позвоните мне по телефону.

– Конечно, – ответила я, опустив глаза на карточку, когда он уже отошел.

Боже! Я, как будто сбросив тяжелые кандалы, поспешно взлетела по ступенькам к своему временному прибежищу. У меня уже почти не оставалось времени на переодевание для моего следующего выступления на улице, под фейерверк и спецосвещение, в окружении артистов цирка: акробатов, клоунов и фокусников на ходулях. Но все прошло по плану, даже невзирая на начинавшуюся грозу.

Это было такое красивое зрелище, Катюша! Я эффектно выезжала на колеснице, в маске и золотисто-красном платье, исполняя отрывок из оперетты Имре Кальмана «Принцесса цирка». Картину довершала молния с раскатами грома и фейерверк.

Я, улавливая восторженные взгляды и аплодисменты завороженной действом публики, не могла не заметить среди других и Виктора. Он стоял рядом с женой, маниакально впившись в меня глазами – я ощущала это почти физически. Катя, он смотрел так, как будто видел перед собой не обычную женщину, а нечто фантастическое и божественное! Я не первый раз чувствовала себя Сиреной, но никогда раньше это не оставляло таких трепетных воспоминаний в моем сердце, – созналась певица.