Читать книгу Город снов - Ника Смыслова - Страница 2

Ещё от деда моему отцу перешла маленькая лавочка с выходом на улицу на первом этаже нашего дома рядом с костёлом Святого Гаштала. А вход в нашу двухэтажную квартиру располагается рядом.

С малых лет я постоянно путался под ногами в семейной антикварной лавке. Сказать, что она меня манила – это не сказать ничего. Я был ей зачарован. С большим трудом отцу удавалось меня выгнать оттуда.

Как только я переступал порог и спускался на две ступеньки вниз, я попадал в параллельный мир. Нет, это даже был не мир, а миры. Ведь каждая вещь имела свою историю, свою тайну, свою жизнь.

У меня долгое время было любимое место в лавочке. Недалеко от входа стоял буфет из красного дерева, снизу у него было два отсека, но вот дверка была только с одной стороны. Я облюбовал открытую часть, в которую легко помещался и уже оттуда разглядывал загадочных жителей нашей лавочки.

В одной стороне с моим прибежищем, занимая большую часть лавки, стояли предметы интерьера. Массивные серванты и комоды из ценных пород дерева казались мне главными среди всех обитателей. Все их полочки были заставлены фарфоровыми фигурками, наборами изящной посуды. Каминный гарнитур был установлен на самый верх комода. Он состоял из часов, украшенных фигуркой девушки, играющей на арфе, и канделябров, расположившихся по обе стороны от часов. Изящные, на длинной ножке, каждый имел по пять рожков, они создавали неповторимую атмосферу.

Мне нравилось закрывать глаза и представлять, что пламя свеч тихонько подпрыгивает и отбрасывает тени на стенку, создавая домашний уют. А в это время на улице идёт проливной дождь, капли стучат в окно. Ветер рвётся в этот тихий уголок моего мира. А я сижу, завернувшись в тёплый плед, в кресле качалке и приятно осознаю, что никто не сможет ворваться и разрушить созданную мной иллюзию.

В середине стояли маленькие резные столики для игры в карты или чаепития, вокруг них стулья с золотой и бордовой обивкой. Отец не разрешал на них сидеть, но изредка, я тайком проводил по обивке ладошкой и наслаждался теплом и мягкостью ткани.

Все свободные места на стенах были заняты картинами в золоченых рамках. С них на меня смотрели благородные дамы в пышных ажурных платьях и маленькие дети, одетые и причёсанные как ангелочки, а так же грозные властные мужчины в парадных мундирах. А с моей любимой картины на меня смотрели три пары глаз. Все они были гордые, счастливые и довольные. Мужчина в охотничьем костюме стоял рядом с красивым гнедым конём, а возле него, важно задрав голову, сидела охотничья собака. На переднем плане, на траве лежала их добыча: перепела и куропатки. У охотника из шляпы торчало перо с переливами, им играл ветер. Глядя на эту картину, я завидовал сразу всем. Иногда я хотел быть на месте охотника, иногда на месте собаки, а иногда – коня. Они были очень гармоничны и естественны. Моё воображение рисовало мне картину их охоты, и, смотря, кем на этот раз был я из их троицы, я и представлял себе события в пользу своего героя.

Иногда, я заходил далеко в своих фантазиях. И тогда я был этой гордой красивой собакой. Я мчался через лес, трава хлестала меня по носу и бокам. Трава была влажная, и капельки оставались на моей шерсти, я перепрыгивать на лету через кусты и мчался, мчался… Мой нос с упоением вытягивал лесные запахи, букет ароматов со всех сторон накрывал меня и еще пуще будоражил. Я искал дичь, я шёл по её запаху. Позади скачет мой хозяин, но я сейчас главный, всё зависит от меня, и я ищу. И вот она куропатка! Я бросаюсь, как стрела на добычу, она вспархивает, и тут раздается выстрел. Она ещё немного летит, но уже всё ниже и ниже. Я кидаюсь за ней, и когда она падает на землю, я хватаю добычу и несу её хозяину. Он спрыгивает с коня и трепет меня по ушам, при этом хвалит и одобрительно поглаживает меня по голове. Я счастлив и вновь готов бежать за следующей добычей. Когда я был конем, то тоже ощущал свою важность. Ведь это в моём седле сидит хозяин, это я несу его вперед. Я предельно внимателен, мне нельзя нанести вред хозяину. Я тщательно выбираю дорогу и при этом сохраняю скорость. Нам нельзя отстать от пса, охотник должен выстрелить и попасть – только тогда задача будет выполнена, и получено удовлетворение от охоты.

И вот я уже охотник. Я скачу по лесу на прекрасном арабском скакуна, впереди собака – верный спутник на охоте. Все заботы ушли прочь, только дикая природа. Ветер развивает перо на моей шляпе, я уворачиваюсь от веток, вперед за собакой. Она встает в стойку, и я понимаю, что рядом дичь. Останавливаю скакуна и хватаю ружье. Один выстрел – и цель поражена. Моё воображение не позволяло мне скучать.

В уголке стоял самоварный столик из дерева с фарфоровыми вставками, привезённый из царской России, и являющийся признаком обеспеченности семей той эпохи. С потолка свисали бронзовые и стеклянные люстры.

Вторая часть лавки состояла из многочисленных полочек и столиков – витрин.

Я мог долго разглядывать коллекцию кремневых пистолетов и старинных ножей с блестящими клинками и всевозможными рукоятками. Рядом расположились серебряные табакерки с вензелями и различными гравировками и целая коллекция часов. Здесь стояли напольные, висели настенные и лежали на витрине часы с цепочками.

Когда у отца была свободная минутка, я уговаривал его прикрепить на мою жилетку часы. Он вкладывал мне в руку выбранные мной часы, а карабин от цепочки крепил в пуговичной петельке. Я светился от счастья, ощущал себя важным господином и расхаживал вразвалочку по лавочке. Часы я каждый раз выбирал разные. Это были и швейцарские часы с эмалевым циферблатом, крупными арабскими цифрами, которые выглядели потрясающе. Были военные авиационные часы с маркировкой британских военно-воздушных сил, у которых светились цифры. Были старинные часы с историей, которую можно прочитать из подписей на пыльнике. Они принадлежали берлинской трамвайной дороге и лично кучеру. Были немецкие с портретом Кайзера Вильгельма второго, британские с военным клеймом Королевской армии, редкие с двойным календарём дней недели и дат, швейцарские хромированные с откидной передней крышечкой. Всех и не перечислить.

На полочках были бережно расставлены аптечные пузырьки всевозможных форм.

На стене висели дамские головные уборы разных эпох, а внизу расположились разноцветные коробки для шляпок и париков.

Небольшой стенд содержал причудливые пуговицы и необычные булавки. Были так же куклы, старые игрушки, ручки для шкафов и дверей ручной работы, колокольчики разных размеров, столовое серебро, женские украшения от недорогих бисерных до очень ценных экземпляров с драгоценными камнями.

На другой стене висели веера, от которых пестрило в глазах. Красочные сюжеты позволяли представить их бывших хозяек, которые могли жить как в Лондоне, так и в Пекине, быть как королевой, так и служанкой.

Конечно, в нашей лавочке не бывает очередей, но зато мы можем уделять достаточно внимания тем немногим посетителям, которые к нам заглядывают.

С детства лавка стала для меня любимым местом. Со временем отец посвящал меня всё больше и больше в особенности работы, брал меня с собой на блошиные рынки. Бывало, мы ездили на рынки Польши, Германии и даже на родину блошиных рынков – Францию. Благодаря этим поездкам, я неплохо говорю по-немецки, по-английски и немного по-французски.

У отца было чутьё на настоящий антиквариат. А у меня вкус к прекрасному, который в купе со знаниями, полученными от отца, позволял найти среди хлама настоящие ценные вещи.

После смерти бабушки родители решили поехать в путешествие по Европе. Прежде всего, мама хотела посетить Италию, и папа был не против. Конечно, я точно знал, что отец обойдёт все блошиные рынки и для него это будет лучшим способом узнать страну и местных жителей.

Отец, не боясь, оставил на меня торговлю и поиски раритетов, да и у меня эта самостоятельность не вызвала паники.

Я занимаюсь любимым делом, которое приносит мне и удовольствие, и доход.

Мама из каждого города, через который они проезжают и останавливаются, чтобы прогуляться и отдохнуть, шлёт открытки с достопримечательностями. Путешествуют они на машине, никуда не торопятся, поэтому у них на всё хватает времени. И погулять, и познакомится с достопримечательностями, и узнать местных жителей, и отыскать почтовое отделение.

Так я получил уже шесть открыток с одной единственной строчкой: «С приветом из…». По этим открыткам можно легко отследить географию путешествий родителей.

На открытке из Вены было изображено здание Венской оперы. Это один из лучших оперных театров Европы. Но изначально здание подверглось резкой критике, публика не оценила творения двух архитекторов. Жителям Вены пришлось не по душе громоздкое здание, и они называли его «чемоданом». Архитекторы были настолько в отчаянии, что один покончил жизнь самоубийством, а другой через два месяца умер от инфаркта. И только после их смерти выяснялось, что здание обладает просто сказочной акустикой.

Из Венеции открытка пришла с ночным видом на Дворец Дожей и собор Святого Марка. Фонари освещают мокрую от дождя площадь перед Дворцом, а над собором темнеет небо с розовыми разводами.

На открытке из Вероны красовалась бронзовая Джульетта на фоне своего балкона и кирпичной стены дома, увитой зелёным плющом.

Из Болоньи пришло изображение Университета, который является самым старым в Европе. В нём в своё время учились Данте, Коперник, Петрарка.

Неповторимая Флоренция потрясала изображением своего роскошного собора Санта-Мария-дель-Фьоре. Неподражаемый по красоте мраморный фасад, красный купол и изящная колокольня в окружении черепичных крыш и на фоне сине-зелёных гор – вот, как выглядела открытка из Флоренции.

А на шестой открытке поместились сразу два великих творения. Триумфальная арка Константина на переднем плане и главная арена Древнего Рима, которая до сих пор помнит бои гладиаторов и кровавые представления с травлей рабов дикими зверями.

Все открытки были яркими, красочными и выбранными с особой тщательностью и любовью.

Мама так же часто пишет мне письма полные восторга и сопровождает свои рассказы фотографиями. Фотография – её страсть и я бы даже сказал призвание. У нас с отцом не получаются такие выразительные фотографии, как у мамы. Она умеет запечатлевать красоту природы, человека, архитектуры.

В конце каждого письма мама сетует, что я никак не найду себе подругу. Ей тяжело думать, что я одинок.

А я не чувствую себя одиноким. У меня есть друзья, подруги и хвостатый друг. Сейчас Вацику лет пять. Я помню нашу первую встречу. Шёл проливной летний дождь, когда утром я пришёл открывать лавку, а он маленьким чёрным комочком сидел у наших дверей. Он грустно посмотрел на меня своими жёлтыми глазищами, и я затолкнул его в лавку, чтобы он мог обсохнуть. Как только котёнок спрыгнул вниз через ступеньки, то сразу отправился на моё любимое детское место. Там он удобно расположился и стал осматриваться.

–Что, усатый, есть хочешь?

У меня с собой были бутерброды, которыми я планировал позавтракать, разломав их на кусочки, выложил перед котёнком. С удовольствием умяв всё предложенное, он растянулся и заснул.

С тех пор он каждое утро встречает меня у дверей, радостно мурлыкая. Я приношу ему вкусности, и он не остаётся в долгу – частенько приносит мне пойманных самолично мышат. Эти подарки – благодарность и знак признательности. Обидеть Вацика я не могу и, взяв за хвост его трофей, кладу его в бумажный пакет, который не заметно выбрасываю.

Сейчас Вацик – огромный пушистый котяра. Он весь чёрный и только лапки, как носочки, белые, белый воротничок и маленькое белое пятнышко на носу. Когда он приходит с прогулки, то размещается на моём старом детском месте, складывает впереди себя крестиком лапки, прикрывает глаза и погружается в дремоту.

Так было и сегодня. Я натирал серебряную утварь, Вацик сладко дремал. В лавку ввалился Кристоф.

– Филипп, у тебя и так всё блестит! Привет. Привет, Вацик.

Он потрепал его по ушам. У Вацика на ушах, как у рыси, были кисточки, и мало кто удерживался от соблазна их потрепать.

– Привет, – ответил я.

– Время ужина. Так, что закрывай свой базар, и пойдём – перекусим.

– А почему ты один? Где твоя Анна?

– Сегодня день рождения Люции…

– Это та …

– Да, это подруга Анны, с которой мы тебя знакомили, но и она оказалась не твоей принцессой.

– Кристоф, не начинай!

– Ну, пошли. Хочу есть и не откажусь от кружечки пива. А девчонки решили устроить девичник и категорически отказались взять меня с собой.

Мы расположились у окна в нашем любимом ресторанчике «У двух верблюдов». По нашему общему мнению здесь делали самое вкусное «вепрево колено», да и пиво тут было неплохое.

– Сегодня студенты обсуждали легенду Златой улочки. Ты же слышал, считается, что на ней расположен порог между мирами. А в туманную ночь у последнего фонаря появляется таинственный дом, который является порталом в другой мир. Ну, и конечно, войти в него сможет только человек с чистым сердцем и доброй душой.

– Ты меня спрашиваешь, слышал ли я? Кристоф, тебе, что изменяет память? Ведь мы с тобой лет в десять даже проверяли эту легенду?

– Да, помню. Мы дождались тумана и тайком пошли искать этот фонарь и дом.

– А ты помнишь, как было холодно в ту ночь? Я после этого целый месяц проболел бронхитом.

– А ещё от родителей попало по полной программе!

– Да, тогда мы решили, что просто не настал тот волшебный час. А мы уже продрогли до костей, и страх усиливался с каждой минутой. Так почему студенты обсуждали эту давнюю легенду?

– А вот это как раз и должно тебя заинтересовать. Есть теория, что портал надо искать не наяву, а во сне.

– То есть?

– Да, во сне мы сильны духом и чисты сердцем. Поэтому, те люди, которые могут хоть немного контролировать и управлять своими снами, могут попасть в другой мир. Но перемещаясь в него, теряешь связь с этим миром. И есть большая вероятность, что травмы, полученные там, будут на теле, когда проснёшься. А смерть в том мире приведет к смерти в этом, то есть просто умрешь во сне.

– Слушай, это очень интересная теория и, если попытаться, мне кажется, что я бы смог её проверить.

– Филипп, я знаю о твоих способностях управлять снами. Думаю, что таких, как ты мало. Было бы интересно узнать, насколько правдива такая версия.

– Мне и самому интересно. Буду работать над этим. О результатах сообщу тебе первому. Смотрю, детские игры тебе до сих пор не дают покоя?

Кристоф рассмеялся. Мы доели свой ужин и выпили по кружке пива, рассуждая о текущих делах.

– О, что-то я с тобой засиделся. А мне завтра с утра на кафедру. Плати и пошли по домам.

– Кристоф…

– Плати, плати. Вот, если бы ты прочитал «Божественную комедию» Данте, ты бы знал, что скупцам грозит четвёртый круг ада.

– Насколько я слышал, скупцы и расточители у Данте обитают вместе на одном круге.

– Филипп, до расточителя тебе ещё далеко, а вот скупцом стать есть шанс.

Мы посмеялись и отправились отдыхать.

Всю дорогу до дома я обдумывал новую версию старой легенды.