Читать книгу Пастух, клеймящий рога. Приключения, фэнтези - NikBir - Страница 14

Андрей сидел на диване и рассматривая свои босые, испачканные песком ноги, пытался понять, что это за хрень такая с ним приключилась?

Снова пошёл в ванну, помыл ноги, потом веником смёл песок, ссыпал в пакет. Больше для того, чтоб размяться, вынес мусор.

Перед крыльцом, на лавочке, сидел слегка опухший Лев Егорыч. Увидев Андрея он, сверкая золотым зубом, весело затараторил:

– Андрюха! Привет! Как состояния нестояния? А я проснулся, смотрю – я дома возле кровати лежу! Один! Кроссовки и кепку я у тебя забыл. Вон – глянь, до сих пор в твоих тапочках! Не поеду сегодня никуда! И завтра не поеду – отдохну! – Лев Егорыч ударил ладонью по коленке и пропел. – Эх, судьба моя, таксиста, тяжела и неказиста! Пивка не осталось?

Андрей вспомнил что к шести должна приехать тёща. Официальная тема визита – сварить борща, на самом же деле, проконтролировать поведение зятя.

– Осталось, Лёва! И коньяка осталось! И шпроты на закусь есть! Ты, заходи, забери, а я сегодня всё – на кофе с чаем сижу, вечером тёща будет!

– Соседи уже настучали? Я, помню, вчера Аньку видел, правда, не помню, где! Она, что, тоже с нами бухала? Девка-то красотка! Вот бы с ней, в тихом месте, стриптиз станцевать!

– Лёва!

– Знаю, знаю! Если у тебя главное не мозг, а половая функция, то жди не прибыли, а разврата! Ну, шучу я, шучу! Сам женат!

– Ты её в окно с подругами видел. – Усмехнулся Андрей. – К нам звал! Слава Богу, что девчонки не зашли, а то сейчас бы весь дом от слухов гудел! Представляешь, в доме сто квартир и все гудят!

Лев Егорыч усмехнулся, поднял бровь:

– У русского слова «гудеть» есть более интересный смысл! А вообще, женщины интересные существа, не всегда знают, чего хотят! Вот мужики – другое дело! Разбуди меня ночью, спроси, чего хочешь? Я отвечу: пива и секса! Или секса и пива! Последовательность тут не важна!

Андрей рассмеялся:

– Пива дам!

Они пошли к Андрею, сели на кухне.

Андрей, едва присев, вскочил, поставил на плиту чайник, включил телевизор, достал из холодильника две оставшихся банки пива, коньяк, заткнутый скрученной бумажкой, (настоящая пробка так и не нашлась), тарелку со вчерашним салатом, вскрыл ещё одну банку шпрот, поставил на стол. Вздохнув (опять посуду мыть!) добавил к натюрморту вилки, рюмку, стакан и чайную чашку.

В телевизоре забубнил ведущий, Льву Егоровичу везло на политические обсуждения:

– А, знаешь, Андрюха, я ведь тоже хотел уехать! А потом понял – не наше там всё! У меня же родственники в Израиле и в Австрии. В Израиле так – денег маловат, жить тяжеловато! А в Европе, скажу, как на духу! Сытая тюрьма! Слова лишнего не скажи! На дискотеке секс в туалете или минет на танцполе в порядке вещей! А про политику заикнись – тут же в участке окажешься! Вроде зарабатывают прилично, а денег вечно ни у кого нет. Пятёрки не займёшь! На улице частушки не споёшь! Банка пива знаешь сколько стоит? А отопление? А чайник вскипятить? Взвоешь! Вот так, брат! Цена, она, знаешь, как человек – вырастет не обрежешь!

Лев Егорыч перекрестился, налил себе полрюмки, выпил, крякнул, подцепил вилкой шпротину, пожевал, проглотил и, указывая вилкой на телевизор, продолжил:

– А я знаю, почему все крупные западные политики и чиновники всякие конфликты поддерживают и ко всяким воинственным президентам ездят! Они за бабками едут. Они деньги, которые в своих странах из налогов собирают, типа, к примеру, на помощь против России или Китая, под контроль этих президентов переводят, а потом за своей долей ездят! Вот, Киев – увидишь, как они все туда попрут! А, что в Африке творится!

– Можешь доказать! – Улыбнулся Андрей.

– Ага! Докажи! Грохнут. Я так… Свои мысли… Чисто тебе, для ясности!

Лев Егорыч принял ещё полрюмки и снова закусил шпротой.

– От оружейников они тоже немыслимые бабки получают. Что у нас коррупция, там лоббирование. Вот работа!

– Ты бы занялся?

– Кто знает! Если бы там вырос, может и занялся! У каждой валюты свои патриоты!

Чайник засвистел. Андрей выключил плиту, бросил в чашку крупную щепоть листового чая, пару кусочков сахара, залил кипятком. По кухне поплыл благодатный аромат.

В телевизоре заговорили о проблемах идеологии.

– А что тут, сложного в идеологии? Сложно, это когда ничего не понимаешь, или не хочешь! – Лев Егорыч немного опьянел и идеи полились из него, как вода из-под крана. – Что такое идеология патриотизма? Хвали своих – ругай чужих! Доказывай, что всё лучшее – наше! Я вот дочке уже сейчас говорю, что она россиянка и живёт в самой сильной и богатой стране мира! Она и вырастет с этим убеждением! Сейчас ей двенадцать, Пушкина, Шолохова, Шукшина читает! Умная будет, со своим взглядом на жизнь! Высоцкого не слушает, говорит, голос у него грубоват, но, ничего дорастёт!

– И как? Она всё понимает? Шлохов, Шукшин? В двенадцать лет?

– А я не просто так, а ей говорю, что прочитать, а потом, вечером за чаем, мы втроём, я она и Роза, обсуждаем прочитанное, по взрослому с ней разговариваем, никогда нравоучений не читаем! Ей такое отношение к себе нравится! Чувствует себя равной нам, независимой, взрослой, но ответственной! Патриотизм – это брат, любовь к жизни и, в первую очередь, к своей!

Андрей удивлённо посмотрел на Лёву. Он об этом не думал.

– Лёва, знаешь, как-то неудобно себя таким истовым патриотом выставлять!

– Что боишься побить могут? Обматерить? Не модно? Модно свою страну позорить? То есть модно позорить и унижать себя и свою семью? Я – никогда! Кто над такими, как я насмешки будет клеить – враг! Вот пусть они боятся, что я им врежу!

– Ну, Лёва, тебя в президенты!

Лев Егорыч, звякнув о рюмку коньячной бутылкой, налил пару капель, выпил, крякнул и добавил:

– В президенты не хочу, у нас сейчас есть кому страну доверить, а патриотизм – это не тогда, когда родное болото хвалишь, а когда своим соотечественникам бескорыстно помогаешь! Некоторым нашим начальникам неплохо бы это выучить! Хотя, думаю, знают они всё, да не хотят! Невыгодно это начальству!

– Лёва! Ты опять про бабки!

– Про них, родных! Про них, дорогой! Ну как жить без бабок? От холода и голода помрёшь! Эх! Хорошо зашло! Но, пойду я! – Лев Егорыч поднялся, взял коньяк и пиво. – Пойду с Богом!

– Коньяк заткни! Вон бумажка скручена! Пробку вчера потеряли!

– Ага! Давай! С Богом!

Андрей проводил гостя до прихожей, закрыл за ним дверь.

– Тьфу, ты! Блин!

Под вешалкой остались кроссовки Льва Егорыча, на которых лежала его таксистская кепка. Опять Лёва ушёл в тапках Андрея.

Андрей схватил кроссовки, кепку, выскочил в коридор – Льва Егорыча в подъезде уже не было, дома тоже.

Вернувшись на кухню, Андрей вытащил из морозилки два заснеженных жёлтых пакета.

На одном «Борщ» было написано синим фломастером, на другом красным.

Юморная Люся на пакете с красной надписью нарисовала перекрещивающиеся серп и молот, а чуть выше их добавила звёздочку, получилось, как на флаге СССР.

Андрей замешкался – Люся ничего зря не делает!

Если разным цветом написано – значит для разных задач приготовлено! Поколебавшись пару секунд, Андрей выбрал пакет с красной надписью и бросил его в раковину – размораживаться.

Похмелье практически прошло. Тошноты не было. Наоборот, он ощутил прилив сил, как будто сбросил с плеч мешок угля и решился на новый эксперимент. Взял шимо, двинул верх зелёную кнопочку и укололся. Комната погрузилась в сине-зелёный сумрак. Появились какие-то деревья, опутанные лианами. Почувствовав под собой что-то твёрдое и неровное, обнаружил, что сидит не на диване, а на замшелом, липком полуистлевшем бревне. По бревну ползала какая-то крупная красно-коричневая гадость – то ли ящерица, то ли насекомое. В мозгу пронеслось: «Блин! Опять штаны испачкал!». Впрочем, горевал он недолго. Из кустов, которые росли прямо перед ним, зубасто улыбаясь, вышла такая же гадость – только ростом почти с него самого. Противная, покрытая ядовитой слизью тварь, играя чёрным раздвоенным языком, и неприятно перебирая своими многочисленными мохнатыми лапками, поползла к Андрею. Он затрясся, перевалился через бревно и бросился было бежать от этой ожившей смеси насекомого и пресмыкающегося, но, сделав шаг, больно ударился о какое-то препятствие, напоминающее бетонную стену. Шимо выпало. Реальность вернулась, только в этот раз он оказался в ванной.

«Может это все галлюцинации?! Я все время находился здесь, в квартире, а все эти гудящие казаны с огоньками и насекомые, размером с динозавра, мне просто привиделись?! А может, это такое домашнее интерактивное кино? А может и наша жизнь – это интерактивное кино? Кончилось – покинь зал?!»

Бриджи оказались испачканы древесной смолой. Значит не галлюцинации? И не кино?

Любопытство разыгралось не на шутку! В этот раз он передвинул в случайную позицию белую кнопочку.

Дыхнуло ледяным ветром. Провалившись почти по грудь в сугроб, Андрей оказался на бескрайней снежной равнине, по которой бежали гибкие змейки позёмки. Холод был ужасный, заломило босые ноги, перехватило дыхание, заледенели щеки. Когда он сделал вдох, показалось, что замёрзла слюна во рту. Боковым зрением он увидел вдалеке слева от себя какую-то громадную массу, которая бесшумно поднялась из векового снежного пласта и, блестя темно-вишнёвыми глазками, похожими на капли раскалённой магмы, поднимая тучи снежной пыли, двинулась к нему. «Медведь? Дракон?» Время потекло, как в замедленной киносъёмке. Чудище неумолимо приближалось. Андрей успел рассмотреть длинные полупрозрачные когти на огромных мохнатых лапах, синие искры молний, вырывающиеся из пасти вместе с клубами пара, огромные, острые как бритвы ледяные зубы, и даже белый, шипастый язык. По замерзающему мозгу пронеслась мысль:

– «Почему язык белый?»

Мороз и ветер обжигали горло, но Андрей вспотел от страха. Нажал нижнюю кнопку, повернул – а она не выскочила! Пропотевшая майка примёрзла к телу образовав ледяную корку. Чудище, одним прыжком, преодолев оставшееся расстояние, протянуло к нему лапы – Андрей увернулся, дракон взревел и поднял лапу для удара – конец подумал Андрей! Со всей дури он стукнул шимо себе по лбу – чтоб выбить кнопку! Ему повезло – он опять оказался в своей квартире. Швырнув шимо на диван, роняя снег, посиневший от страха и холода, побежал в ванную. Там, не снимая заледеневшей одежды, трясясь от озноба, встал под горячий душ. Чуть отогревшись, сообразил, что истово крестится. Придя в себя, скинул в ванну мокрую одежду, вытерся, прошлёпал в комнату, на голое тело накинул свой старый домашний халат и прилёг на диван. Лоб саднил и болел. Тяга к экспериментам на время пропала. Он накрылся пледом и задремал.

Разбудило Андрея какое-то негромкое ворчание. Открыв глаза он увидел тёщу, в недоумении рассматривающую трусы и носки, висящие на люстре.

Клавдия Марковна пришла не в настроении.

С ней случилась неприятность.

Недавно она узнала, что есть экопункты по сбору пластиковых бутылок и алюминиевых банок. Кто-то ей сказал, что за каждую бутылку или банку дают по 10 рублей.

Предприимчивой Клавдии Марковне пустые банки и бутылки неделю носил весь дом – она сказала соседям, что хочет нарезать бутылки на ленты, из лент плести коврики и авоськи, а из пустых банок делать оригинальные вазочки и продавать это всё через Интернет «буквально за копейки!»

Ну, кто откажет в помощи пенсионерке?

Первая попытка сдать бутылки оказалась неудачной, выяснилось, что бутылка должна быть с пробкой, с этикеткой, а «чистой» – это значит просто пустой, а не вымытой с порошком от остатков клея, который Клавдия Марковна соскребала в ванной с матом и в муках.

Одев плащ с глубоким капюшоном и отнеся ночью все отмытые бутылки на дальние помойки (чтоб соседи не засекли), Клавдия Марковна объявила новый сбор.

Во второй раз, набрав за неделю больше двухсот бутылок, Клавдия Марковна сложила в большие сумки штук сорок – пятьдесят, и напевая «Очистим Россию от мусора!» попёрла их к экопункту, подальше от своего дома, чтобы о её предприимчивости не узнали соседи.

Удивившись тому, что возле экопункта не бывает очереди, которая по её мнению должна была уходить за МКАД, она приступила к сдаче. Мысли о том, что за неделю можно получить две, три, а то и больше тысяч халявных рублей, грели душу. Но бутылки и банки не хотели лезть в автомат – автомат их выталкивал.

Наконец дело пошло – автомат проглотил бутылку и предложил Клавдии Марковне нажать на кнопку, чтоб получить чек. Это её несколько удивило – она думала что из автомата сразу полезут деньги.

Нажав на кнопку и получив чек, она прочитала, что этот чек нужно зарегистрировать на каком-то сайте!

Проходящий мимо мужчина сказал: «Зря стараетесь! Я тоже так попался, во-первых, не каждую бутылку и банку принимают, запихивать затрахаешься, а во-вторых, там, на сайте, после регистрации, дают какие-то баллы, которые не пойми, где и как использовать. Мы с женой тоже пробовали, а теперь, как и раньше, всё на помойку носим!»

Клавдии Марковне пришлось искать помойку, потому что она приметила полицейских, внимательно следивших за её действиями – видимо разочарованные предприниматели тут уже бросали пустую тару.

Вернувшись домой уставшей и без денег на которые рассчитывала, она взвыла – на площадке, около дверей квартиры её ждали с десяток бутылок и банок, заботливо оставленные соседями.

– Трусы на люстре что делают? Мух гонял?

Андрей подскочил, кутаясь в халат рванул к люстре, сорвал носки и трусы, прошёл на кухню, бросил их в мусорное ведро. Вернулся в комнату, снова лёг на диван, накрылся пледом.

Глянул на тёщу и глухо произнёс:

– Варите борщ, мама!

Клавдия Марковна топнула ногой и, что-то ворча, про нелёгкую долю своей несчастной дочери, отправилась на кухню.