Читать книгу Пастух, клеймящий рога. Приключения, фэнтези - NikBir - Страница 3

«Всё полезное невкусно!» – приговаривала мама Андрея, когда пичкала его рыбьим жиром.

Она не признавала новомодных коллагеновых капсул, различных порошков и БАД-ов, наводнивших Россию в конце прошлого столетия, справедливо полагая, что в них можно запихнуть неизвестно что!

Мама Андрея верила только натуральным продуктам и по-старинке наливала рыбий жир в столовую ложку из тёмной аптечной склянки.

Андрей сопротивлялся, но мама была сильней.

Когда он вырос, став сильным и крепким мужчиной, то превратил это мамино напутствие в шутливый застольный тост.

Ему было тридцать три.

Опасный возраст!

Критический!

Расцвет физических и духовных сил!

Уже есть жизненный опыт, но одновременно с ним, в душе живёт надежда на то, что жизнь, если и не вечна, то длинна и удивительна и, что можно успеть исправить все ошибки, накопленные тобой за этот не очень длинный отрезок земного времени!

В данный момент Андрей сидел на кухне и тупо смотрел на початую бутылку коньяка, стоявшую в раковине меж грязной посуды.

Коньяк был без пробки.

Рядом застыла хрустальная салатница с остатками шпрот.

Из раковины, словно тонкие ядовитые змеи, выползали запахи.

Вчера эти пищевые ароматы казались вкусными и аппетитными, а сейчас, смешиваясь с утренним летним воздухом, невыносимо воняли.

В голове крутился сложный философский вопрос: «Пьянеет ли вместе с телом душа?»

Ведь, если, какой-либо отдельный алкаш неожиданно гигнулся не успев протрезветь, то, значит ли это, что его бренные останки находятся в нетрезвом состоянии, а душа улетела в другой мир находясь подшофе?

Вопрос возник ранним утром, когда Андрей пришёл в чувство. Утреннее настроение было таким же муторным, как и вопрос.

Его квартира располагалась на первом этаже старой пятиэтажки.

Окна первого этажа, смотрящие на двор, находились высоко, потому что дом был с полуподвалом, разделённым на два крыла. В левой половине обитала какая-то неизвестная организация, а в правом, после того, как закрыли прачечную, появилась сауна.

«Публичный дом для алкашей» – так называли сауну местные бабушки.

С этой сауной безуспешно боролся весь дом.

Бабушки даже снимали на видео посетителей и выкладывали эти видео в интернет, но ни требования, ни жалобы, ни митинги, ни скандалы, ни большое ведро с фекалиями, вылитое под двери сауны на прошлой неделе, успехов не принесли.

За открытым кухонным окном щебетало июльское утро.

Московское лето цвело и пахло ароматом разнообразной уличной зелени. Москитную сетку Андрей снял ещё вчера – так ему было комфортнее, да и комаров практически не было – когда сухо и жарко комаров нет!

На детских площадках под строгим присмотром мам и пап бегала и прыгала мелкая ребятня. На скамейках и лавочках сидели бабушки в толстых очках, которые, держа в руках сотовые телефоны, обсуждали пенсию, действия правительства и автомобили посетителей сауны. Дети более старшего возраста, опутанные проводами от наушников, катались на велосипедах и скейбордах.

Узбеки в рыжих майках, натянутых поверх рабочей одежды, мели дворы.

Солнечное утро радовалось жизни, весело шумело листвой, жужжало и трещало всякой мелкой гадостью, но Андрею, на все эти прелести мира, было наплевать. Сложный баланс его энергетических потоков был разрушен обычным бытовым пьянством.

Его тошнило.

Вчерашнее рвалось из него, как перегретые изотопы из ядерной бомбы. Эти порывы приходилось давить огромным усилием воли.

Жена и дочка три дня назад улетели на курорт, Андрей им купил аж два двухнедельных тура, чтоб они порадовались морю и Солнцу, а вчера нажрался коньяка с пивом, как свинья помоев.

Пил он со своим соседом по лестничной клетке, жена и двенадцатилетняя дочка которого тоже находились на каком-то черноморском курорте.

С соседом Андрей столкнулся возле подъезда около пяти вечера – оба шли с работы. Привет! – привет! Вопрос – ответ! – в итоге сцепились языками и как-то так получилось, что решили отметить отпуск жён.

Сосед вызвался сбегать, взял у Андрея деньги, сказал, что летом актуален коньяк и пошёл в магазин.

Андрей зашёл домой, переоделся, умылся, включил на кухне телевизор, поставил на стол две большие тарелки – на одну сложил горкой малосольные огурчики, помидорчики и оливки, на другую – кружочки копченой колбасы и порезанные на крупные ломти хлеб и копчёное сало. Потом вскрыл пару банок калининградских шпрот и вывалил их в хрустальную салатницу.

Пить коньяк под шоколад в России не принято.

Салатницу поставил между тарелками, украсил сервировку двумя мелкими рюмками, тремя высокими стаканами, в один из которых воткнул разноцветные салфетки, и стал ждать соседа.

Сосед принёс пару дешевого коньяка и упаковку светлого пива с приклеенной пачкой сушеного желтопузика – раньше это называлось «с нагрузкой» – сейчас «подарок за покупку».

Чинно сняв кроссовки в прихожей, аккуратно повесив свою серую кепку на вешалку, прилизав редкие волосы и перекрестившись на икону Андрея Первозванного, висевшую под лампадкой над входом в большую комнату, сосед смиренно попросил домашние шлёпанцы.

Он работал таксистом, возраст перевалил за тридцать семь, звали его Лев Егорович Штейман.

Худощавый, с выпуклыми, широко расставленными глазами, с золотым зубом на верхней челюсти, он называл себя русским иудеем и страшно этим гордился. Ни крестик, ни кипу не носил, но почитал все авраамические религии.

Бог – вечный, всесведущий, всемогущий создатель всего сущего!

Надежда, истина, святость, благочестие, праведность и справедливость!

Его благосклонность невозможно купить за принесенного в жертву барана или за заказанный молебен!

Бог Един, уважай верующего в Него!

Когда в школе Льва Егорыча начали дразнить «пархатым» то он пожаловался отцу, отец ответил:

– Все мы, Лёва, давно обрусели! Ещё при Сталине! Ну, какой ты «жид пархатый»? Я – Егор, пусть и Моисеевич! Крестик ношу, на девятое мая в церковь хожу! Мать твоя вообще атеистка! На каком языке говоришь, в какой стране живёшь, тот ты и есть! Будут дразнить, дай в морду, вот крест – заступлюсь!

На следующий день щуплый Лёва заявил обидчикам, что он русский еврей, а когда те начали ржать, взял в руки учительский стул. Обидчикам повезло – стул был деревянный.

За разбитый стул заплатил отец. Он же извинился перед дирекцией школы и перед родителями насмешников, объяснив им причину драки. Льва стали называть «Русский Лев» или просто «Русский» – прозвище, заработанное в неравной борьбе, стало гордостью!

Сели, выпили по «пятьдесят».

– Ну и дрянь! – Сморщился Андрей.

– По цене и вкус! – Гордо ответил Егорыч.

В России, между первой и второй – пуля не пролетит!

После третьей перевели дух, закусили и начали трепаться о жизни, политике, вождях, о прошлом, о будущем.

– Вот, знаешь, Андрюха, приятель у меня был в Киеве, вместе служили, представляешь, вчера написал, что если бы это принесло хоть какой-то вред Кремлю, то повесился бы на Красной площади! И отправил меня в бан! В чёрный список! Сам-то, видать, белая кость! Там что-то нехорошее растёт. Добром не кончится! Давай, за дружбу!

Выпили.

– Да! – сказал Андрей. – Упустили мы Украину!

– А что, они там дети малые? Упустили! Им, что, воспитатель нужен? Какие они есть, такие и есть! Раздербанили страну и не виноваты! Русские, видишь, всё у них забрали! Вообще, это всё олигархам нужно, чтоб народ обирать. Задурили там богатеи голову народу! Простые люди тут не при чём! Народ на Украине работящий, правильный народ! Только их направили не туда, на разрушение, вместо созидания! А олигархам – чем больше хаос, тем легче бабки тырить! Вот, наши – почему везде только и слышно: евро – доллар, евро – доллар! А доллар – это не деньги!

– А что деньги? – Заинтересовался Андрей.

– А деньги, это сырьё! Если у тебя нет сырья, то и сделать ты ничего не можешь! Есть у тебя кусок глины, то слепишь горшок и суп в нём сваришь, а нет – так и будешь жить без горячего! Без сырья, Андрюха, фабрику не поставишь! А где больше всего сырья? У нас! – Лев Егорович закинул ногу на ногу и стал похож на лектора общества «Знание» ведущего просветительную работу в сельской местности. – Вон, под Курском, аномалия какая, половина мировых запасов железной руды! А нефть и газ? – публикуют данные только о тех наших месторождениях, которые открыты, а сколько еще не открыто? Отметь – ещё Арктика наша, что там есть, никто толком не знает! Деньги – это рубли! Это газ, нефть, титан, зерно, золото, наши двигатели для ракет, даже наша русская водка – это тоже деньги! Пока наши чинодралы будут думать не в рублях, а в долларах, так и будет – зависимость, санкции, мелкие пенсии и всё остальное! Баксов натырили, теперь их берегут и защищают! Меня ва-аще прикалывает – газ наш, а деньги ихние! Это как? Это, значит, мы им, что? Всё бесплатно гоним? Надо ж экономику так извратить! Я так понимаю: если рубль станет главной валютой мира, то наши чиновники и олигархи станут не просто сверхбогаты, а ещё и диктовать начнут!

– Но, технологии…

– А что, технологии? Нет сырья – нет технологий! Если у тебя нет железа, то тебе и ковать нечего! Там нет ни фига, а если и есть – то крайне мало! Пойми, Андрюха, если рубль займёт то место, на котором он должен быть, то оттуда эти технологии будут доставлять ползя к нам на карачках и толкая их перед собой! С поклоном предлагать будут! А мы ещё и выбирать станем – это подходит, это нет! А почему Запад из России врага делает? Тоже знаю! Потому что нужно свалить на кого-то, то, что западные политики растырили! Вот моё мнение!

– Но, экономисты говорят…

– Нет у нас экономистов! – Грубо перебил Андрея Лев Егорович. – Ельцин с Чубайсом и Гайдаром всех повывели! Одни бухгалтера остались!

Капнул в рюмки:

– Давай за русский рубль!

Выпили. Лев Егорович вытер губы:

– Видел наводнение какое в Сибири?

– Да – жуть!

– Что думаешь?

– А что тут думать! Природа!

Снова выпили.

– А в Дзержинске бомбануло? Конкуренты счёты сводят?

– Ну как мы с тобой можем это знать? Я не ФСБ!

Выпили.

В телевизоре началась передача о вьетнамской войне.

Лев Егорович был категоричен:

– Взорвать к чёртовой матери Пентагон! Сразу всё успокоится!

– Ну, Лев! – Возразил ему Андрей. – Остынь! Начальство там в бункеры спрячется, пострадают только простые люди, как мы с тобой! Ты же не хочешь такой грех на душу? И я не хочу! Мирно надо, мирно, предложения, переговоры, договора! Сам же говоришь, что Бог создал человека не для того, чтоб он других людей убивал!

– Да, к чёрту бункер! Бункер – это склеп для живых! По улице не прогуляешься, в речке не искупаешься, у моря на пляже не полежишь, в лес за грибами не сходишь! Там и сгниёшь, в этом бункере! Ты, пойми, я, как крайнюю меру предлагаю! Так, попугать немного, чтоб в чувство пришли! Понятно, что там тоже люди, а людей жалко, и вообще, мы, русские, не убийцы!

После обсуждения вопросов о том, как подружиться с недружественными странами, перешли к женскому вопросу.

Удивительно, но даже тут Лев Егорыч умудрился похвалить всё русское. Он взвился над мыслью, как сокол над курятником:

– Кто самая красивая женщина? – Орал он размахивая банкой с пивом. – Историю надо знать! Француженка Марина Влади! Кто она? Русская эмигрантка! Кто отбил у мужа француза самую красивую женщину! Русский поэт Высоцкий! Выводы, господа, делайте сами!

Высказавшись, он с грохотом поставил недопитую банку с пивом на стол и торжествующее посмотрел на Андрея.

– А я чё? Я – ни чё! Я, в принципе, согласен! – Андрей думал о своём. Ему захотелось к жене и дочке.

Последующее обсуждение вопросов спорта и шоу-бизнеса прошло, как хоккейный матч, остро, напористо, комбинационно, в результате был принят вердикт о том, кто может и дальше оставаться на эстраде, а кого нужно «вилами со сцены гнать, помидоры продавать!»

– Даже симфоническим оркестром дирижёр управляет при помощи чего? Соображаешь? Понимаешь? П—а—л—о—ч—к—и! Палочки! Потому что, нужна строгость! Разумная, но строгость! Без жестокости! – Лев Егорыч прервался, хлебнул пива. – Россия сейчас единственная страна, где любят и понимают культуру! – Ещё хлебнул и добавил: – И Красный флаг надо вернуть! За него мой прадед воевал!

– А Сталин?

– А что, Сталин? Сталин страну построил!

– А как же репрессии? ГУЛАГ? Анонимки? Доносы? Пятьдесят восьмая? Этапы? Десять лет без права переписки? Это куда? Забыть? Мой прадед три войны прошёл, попал в плен, когда вернулся был репрессирован, только в начале шестидесятых реабилитирован! За что? За то, что воевал? Это всё взять и просто так забыть?! Давай будем помнить только Магнитку и Беломор-Канал! А кто их строил – не важно?! Сталин взмахнул рукой и они сами выросли?!

– С именем Сталина в атаку шли! А забывать ничего нельзя! Из-за того, что нам Россия досталась такой огромной ценой, она мне вдвойне, втройне, в десятеро дороже! И, потом, если бы на нас Европа и Америка не наезжали, не устроили бы первую мировую и другие беспорядки, то и не было бы этого ничего – это всё результат происков европейцев, то им евреи во всём виноваты, то цыгане, то русские! Они внушили себе, что мы их колония и постоянно пытаются это реализовать. Всё оттуда идёт! А про Сталина я тебе вот, что скажу: – орут про культ личности, в основном те, кто желает затенить и скрыть преступления европейцев! У нас человек возвращался, получал пенсию, жильё, бесплатную медицину, вспомни Окуджаву – у него в песне бывший зек два раза в месяц пьёт коньяк в ресторане под цыплёнка табака и под ананасы – в то время не каждый рабочий мог себе такое позволить!

– Не Окуджава – это Галич, «Облака»…

– Ну да! Галич! Ошибся в запале, прости! Я о другом, а сколько у них там из Биркенау домой вернулось? Попал в Дахау – всё, пипец! – забудь о коньяках и шпротах! Сталин… У нас в лагерях, конечно не сахар был и об этом помнить нужно, чтоб не повторился весь этот ужас. С одной стороны понятно – военная обстановка, предатели, шпионы и диверсанты в тылу, да и другой нечисти хватало! – как такую массу народа проверить? Вот и были репрессии. А с другой – страшно представить, что на тебя какой-то гад анонимку написал и тебя за это посадили, предварительно избив до инвалидности! Попал в подвалы и нет для тебя никакой защиты! А вместо адвоката – палач, которому платят за то, что он над тобой издевается! Жуткая, конечно, эпоха была. – Лев Егорович поёжился, как будто вышел в одной майке на сильный холод. – Двойственная эпоха. С одной стороны страна стала сильнейшей державой, с другой – какой огромной ценой. И никто наверняка не скажет, можно ли было в то время по-другому страну защитить и поднять. Эти споры никогда не утихнут, а если их умело раздувать – в костёр превратятся! Но, есть ещё и третья сторона: у нас имя Сталина начало ассоциироваться со справедливостью! Вот увидишь – Красное Знамя вернётся!

Андрей развёл руками:

– Ну, у тебя на всё есть ответ! Я тебе слово, ты мне десять!

Оба перекрестились и выпили не чокаясь «за всех, кто погиб за Родину!»

Лев Егорыч имел собственное мнение на любой жизненно важный вопрос, вот, только высказать свои соображения, не услышав противоречий, ему удавалось редко.

Андрей был прекрасный слушатель – и соглашался, и особо не спорил.

Андрей на минуту вышел, но и в туалете его догнал голос Льва Егорыча:

– О-о-о! Андрюха! В телике педик вылез!

– Того, который поет?

– Не-е, тот, который шутит!

– Что, хорошо шутит? – Андрею было неудобно разговаривать сидя на унитазе, но не отвечать было ещё неудобнее.

– Не-е, ужимки, как обычно!

– А чего ты тогда так обрадовался? Влюблён?!

– Ага! Сколько мусора на экране?! Ж-ж-жуть! Педик – не столько сексуальное направление, сколько жизненное кредо! Давай иди, примем!

Андрей вернулся.

Не чокаясь выпили за Михаила Задорнова – «Света ему!»

Неожиданно Лев Егорович встал и размахивая руками, громко процитировал:

– «Вождям»! – И продекламировал:

– Такая сырая пора —

Наверно, не видел я хуже!

И взрослые, и детвора

Буквально купаются в луже!

Однако возьмите вождей,

Слегка проведите по коже —

Они безо всяких дождей

Изрядно подмочены тоже!

– Слышал? Читал? Поэт, в Америке пишет! Фрумкер зовут! – Вертя в руках пустую коньячную бутылку, добавил: – Слушай, дорогой, коньяк кончился, давай денег – сгоняю!

– Фрумкер – еврей?

– Еврей. По фамилии не видно? – Снова встал в позу декламатора и размахивая руками процитировал:

– Я, видно, неверно воспитан.

Во мне толерантности нет!

Я духом российским пропитан,

Каким был пропитан мой дед!

Я жить на Руси, как в Европе,

Увы, не смогу никогда —

Молюсь Небесам, а не жопе,

И верю в ученье Христа!

Андрей рассмеялся:

– Это тоже Фрумкер? Что тебя всё на политику тянет?

– Не-е, это наш местный, московский. Не еврей, но тоже пишет. Я в интернете прочёл! Люблю политику! Нравится мне смыслы искать! Порассуждать люблю на тему, «что было бы, если…» – мозг мой так устроен!

В магазин пошли вместе. Купили ещё пару коньяка и упаковку пива с желтопузиком. Вернулись, выпили. Что было дальше, Андрей помнил плохо – в памяти осталось, как сосед, по пояс высунувшись из окна, махал полотенцем и орал «Девчонки! Красотки! Идите к нам!», а потом, когда Андрей затащил его обратно в кухню, выдал какой-то непонятный тост о женщинах, которых мы любим, закончив его фразой: «За Россию, всех порву! Если Путин скажет, пойду добровольцем, хоть в море, хоть в Космос, хоть с Тарасом Бульбой ляхов бить!» Выговорившись он хлопнул полстакана коньяка, вышел в коридорчик, привалился к дверям туалета, нажал на выключатель и, несмело тарабаня в хлипкие туалетные двери, начал нетрезво ныть:

– Розочка, любимая, пусти, прости! Пусти… Роза!.. Бля, нах! Открой сука!!! Дверь вынесу! Пусти-и-и-и-и!!!

Видимо ему коньяк конкретно мозги перекосил!

Выбить дверей он не смог, сполз на пол, заплакал, когда немного очухался уполз домой.

Все остальные подробности вчерашнего вечера были скрыты мутным похмельным туманом.

Ответ на ещё один мучивший Андрея вопрос, почему его домашние шорты лежат в ванне и засыпаны толстым слоем стирального порошка, почему он, сверкая задом, спал на ковре в одной тельняшке, а трусы и носки висели на люстре, так и не был найден.

По полторы бутылки коньяка на организм, да ещё с пивом – серьёзная доза!

За окном проехала машина, от этого звука в голове Андрея застучало так, как будто по извилинам, словно по железнодорожным рельсам, пошёл гулять пустой товарный вагон.

Он через силу поднялся. Открыл холодильник, порылся в холодных недрах, нашёл аспирин и, не запивая, сгрыз две таблетки.

Через несколько минут вагон притих – видимо дошёл до нужной станции и встал под погрузку. Андрей вздохнул с облегчением, но тут в его желудке начала скакать армейская кавалерия! Мало того, усатый кавалерийский командир, видимо показывая своим бойцам упражнения с пикой, начал несильно, но чувствительно колоть этой длинной пикой прямо в стенки желудка Андрея. Одновременно с этим, потная, вонючая лошадь командира, гадила самым зловонным в мире навозом!

Он налил стакан воды, залпом выпил. Холодный поток смыл кавалеристов вместе с лошадьми и навозом. После чего порадовался, что ни он, ни Лев Егорыч не курили. «А то бы, сдох бы сегодня!»

В отличие от соседа, выпивал он довольно редко и не в таких количествах. Когда ходил с приятелями в баню или в бар, на вечер брал два «по пятьдесят водки» и пару кружек пива – ему вполне хватало для настроения.

И вчера думал – примут пару раз по «стошке» и разойдутся.

Вчерашняя пьянка нарушила привычный образ жизни.

Андрей был положительным героем: вставал в пять тридцать, по старой «ведевешной» привычке бегал «три туда, три обратно», вернувшись с пробежки, будил жену и дочку, делал с ними гимнастику и, обычно, в течение дня был бодр и свеж. Хотел быть здоровым и долго жить.

Кроме того он очень любил короткие походы. Иногда брал рюкзак, палатку и уходил на пару дней в лес. Либо один, либо вместе с такими же, как он, любителями. Каждую осень брал неделю за свой счёт, но, вместо тёплого юга, ездил на комариный Север – воздух, свобода, независимость!

Жене не изменял. Любил.

Единственное – на гитаре не играл и не пел, хотя мечтал научиться, но, стать «лесным бардом» ему так и не довелось.

Нажраться Лев Егорыч подбил: «Давай» – говорит – «Отметим наших жён по сто пятьдесят! Чтоб им цвести и пахнуть!» – вот и отметили!

Одиннадцатый час…

Андрей взял смартфон, набрал номер начальника. Извинился за опоздание и попросил два отгула за свой счёт, сказав, что приболел.

Он работал в фирме занимающейся охраной различных объектов. Начальник прорычал в трубку, что-то военное, типа: «Понял, разберёмся!» и отключился. Андрей с облегчением вздохнул. Сегодня четверг, в субботу и воскресенье у него выходные – до понедельника здоровье восстановится и всё будет «Норм!»

Полчаса ушло на мойку посуды, полчаса – пропылесосить полы. Мусор собран и будет вынесен чуть попозже.

Засыпанные порошком шорты сунул в стиралку – хорошо, что посмотрел внутрь – там лежали кросовки и кепка Льва Егорыча.

Закончив наводить порядок, побрившись и приняв душ Андрей переоделся – семейные трусы в горошек, чёрные бриджи, сверху оранжевая футболка – прилёг на диван и задремал.

Во сне пахло спиртом и лекарствами. Ему пригрезилось, что он в стоит в родильном отделении и смотрит, как акушер принимает роды у какой-то женщины. Ребёнок появился на свет большим, здоровым, упитанным, глянул на мир огромными синими глазами и сразу же закричал:

– Открой двери! Открой!