Читать книгу Корона из перьев - Ники Пау Прето - Страница 11

Тристан остановился на карнизе скалистой горы, глядя вниз – на крутой неровный склон. Над головой простиралось бескрайнее небо, чистую голубизну которого нарушали редкие облачка, а внизу серое море камней разбавляло единственное яркое пятнышко – алое оперение феникса.

Позади, дожидаясь своей очереди, выстроились в ряд остальные младшие укротители, вместе с наставником.

Скрепя сердце, Тристан сделал глубокий вдох. Феникс парил далеко внизу, подгадай-ка так, чтобы спрыгнуть и приземлиться ему на спину. Дело и правда не легкое, но и не самое страшное. Что же пугало Тристана? А то, что феникс воспламенится в полную силу, когда его оседлают.

Что для наездника хуже страха огня?

«Может, – мрачно подумал Тристан, стараясь унять дрожь в коленях, – страх высоты? Может».

Головой-то он понимал, что от пламени питомца не пострадает, узы его защитят. Магическая связь с фениксом делала анимага неуязвимым для любого огня. Впрочем, это Тристану еще только предстояло проверить на собственной шкуре, а решиться на это он все никак не мог.

Он крепко зажмурился и велел себе сосредоточиться.

Пламя Рекса ему не навредит, и это – самое главное. Когда анимаг и феникс соединяются, их магические силы сплетаются, их существа связываются неразрывно. Общими становятся чувства и ощущения: когда Тристан злился или боялся, то же самое испытывал Рекс. Точно так же неуязвимость к огню Рекса передавалась Тристану, и наоборот, дар речи и мышления передавался фениксу, развивая его разум сильнее заложенного природой.

Раз за разом Тристан мысленно ободрял себя, пытаясь похоронить страх под весом знаний и мудрости поколений, но получалось не очень. Страх, как он успел выяснить, не оставляет места рассудку. Он вообще мало чему оставляет места, разве что ошибкам.

«Страх – это роскошь», – напомнил себе Тристан один из любимых постулатов отца, заимствованных откуда-то из древней пирейской поэзии. Думая о роскоши, Тристан представлял себе шелка, дорогое арборийское медовое вино и позолоченную мебель. Не какой-то там страх огня. Но раз уж он не может – теперь не может – позволить себе этих благ, то страх и подавно надо отринуть.

Да, узы помогут Тристану прицельно приземлиться на шею феникса, но вот замереть в воздухе и ждать, пока Тристан заставит себя спрыгнуть, Рексу уже не по силам. Он разве что испытает ужас Тристана – перед тем, как юноша разобьется насмерть.

«Спокоен как гора», – сказал себе Тристан. Так говорила мать, когда он еще в детстве злился или хмурился. При этом она велела смотреть на Пирмонт и воображать себя камнем, твердым, спокойным и незыблемым. И сейчас он последовал ее совету, широко расставив ноги.

– Ну как, Тристан, готов? – поторопил его Фэллон, наставник. Его голос как будто доносился откуда-то издалека. Фэллон был самым юным из мастеров-наездников, переживших войну, а для учеников так вовсе героем. У Фэллона и молодость, и опыт, и пусть юные годы не позволили ему сражаться в самой Войне крови, Тристан позориться перед ним не хотел.

О страхе Тристана никто не знал. Думали, наверное, что он тянет время для пущей драматичности, пытается превзойти Фэллона, продемонстрировавшего прыжок на своем примере. Рисоваться Тристан и не думал, но когда у тебя отец – мастер-наездник, уверенный и бесстрашный, невозможно высоко поднявший планку для всех и особенно для сына, от тебя ждут того же. Тристан прослыл упрямым искателем идеала, искореняющим в себе даже малейшие недостатки.

– Поспеши, Тристан, а то пройдут наши молодость и красота! – прокричал стоявший позади Андерс.

– Кто сказал, что ты красивый? – осадил его Летам, и все захохотали.

Тристан сжал кулаки. Он знал, что однокашники это не всерьез, что они не знают, каково ему приходится. Однако шпильки только мешали.

Он расправил плечи и посмотрел в пропасть. В глазах поплыло.

«Больно не будет», – сказал он себе, чувствуя, как Рекс разворачивается и уходит в пике, выравнивается и разогревается, готовясь к прыжку Тристана. Даже когда Рекс воспламенялся в полную силу и огонь скользил по его перьям, Тристан ощущал всего лишь покалывание: как будто в кожу впивались иголочки. Ощущение странное и слегка неприятное, но не болезненное.

Так чего же бояться?

Рекс пошел на последний круг, его сосредоточенность и решимость помогли Тристану задавить тревожные мысли. Питомец знал, что он справится, и теперь то же знал Тристан.

Просто не был уверен.

Все было как во сне, который иногда повторялся: Тристан видел себя посреди битвы. Страх сковывал его, не давая даже бежать. Мускулы деревенели, сердце сбивчиво колотилось, и он стоял как вкопанный посреди полыхающего мира.

Рекс ощутил, как дрогнула решимость Тристана, и чуть замедлился. Впрочем, напрасно. Время словно бы затормозило ход, и Тристан смотрел, как его питомец пролетает мимо, продолжая стоять на скале, точно статуя.

Легкий ветерок взъерошил волосы на голове, принеся с собой запах дыма, пепла и поражения.

Исполненный разочарования, Тристан медленно обернулся. Он притворялся, что не видит, как остальные шепчутся, прикрывая губы ладонями. Фэллон ободряюще хлопнул его по плечу, сказав, мол, ничего, в следующий раз получится, но Тристан едва ли расслышал это.

Рядом с Фэллоном стоял отец, хотя еще недавно его там не было: руки скрещены на груди, лицо – каменное.

Сердце ушло в пятки.

Отец, должно быть, подошел, когда Тристан стоял ко всем спиной. И собственными глазами видел неудачу сына.

А неудачу – как и страх – наездник себе позволить не мог.

Укротители долгие годы пытались восстановиться. После войны те, кого не убили и не взяли в плен, скрывались. Даже когда отец воссоединился с выжившими, приходилось искать прибежища, находить средства и вербовать новых рекрутов – и все это не привлекая внимания империи. Прошло больше десятка лет, а все, чего они добились, – это меньше двух десятков наездников, скрывающихся в глуши Пирмонта. Сделать еще предстояло многое.

«Слишком многое», – в отчаянии подумал Тристан. Лишь с крупной армией они защитят свои земли и народ. Надо стараться упорнее.

Вперед выступил следующий ученик, а Тристан отошел в конец очереди и сорвал с руки защиту, швырнув ее на землю. Потом так же избавился от второго наруча и ремней, что пересекали грудь. Предмет за предметом Тристан снимал с себя огнеупорный костюм, который теперь ему был не нужен.

Он опустился на землю и, ссутулившись, уставился на стиснутые кулаки.

Страх огня родился вовсе не из-за большой трагедии. Событие было крохотным, еще в детстве. Мальчиком, лет в пять или шесть, Тристан играл в отцовской библиотеке. Нарушив запрет, разумеется: входить ему запрещалось. Комната больше напоминала сокровищницу, набитую редкими предметами искусства, обшитую изысканными тканями и обставленную дорогой мебелью. Заигравшись ониксовой фигуркой Дэмиана, первого короля-консорта Золотой империи – и своего далекого предка, – Тристан нечаянно сбил со стола свечку. Она упала на ковер, и в считаные мгновения крохотный огонек распространился по ворсу.

Тристан ужаснулся. Когда огонь устремился к нему, он испугался за себя, а еще – за ковер, за книги и свитки, уложенные на тонких деревянных полках в три ряда. Ему не полагалось находиться в библиотеке, и в одно мгновение он вообразил, как пропадет в огне вместе с комнатой.

Но библиотека не сгорела. Вбежал слуга и, подхватив Тристана, с легкостью затоптал огонь. Ковер потом скатали и унесли, заменив новым, и больше о нем не вспоминали.

После смерти матери Тристану с отцом пришлось покинуть тот дом – поместье на окраине Ферро. Их изгнали из империи, конфисковав имущество. Та свеча – последнее, что Тристан отчетливо помнил из прежней жизни. В изгнании отец еще сильнее отстранился, не разговаривал с сыном или пропадал по делам. Тристан же все больше времени проводил в обществе слуг.

Случай в библиотеке плотно застрял в памяти, увязнув в слое ужаса – боязни горящего ковра под ногами, испуге перед отцовским гневом и панике при виде голодного, быстро распространяющегося пламени.

Камины, фонари и подсвечники никакого страха не внушали. Как и подожженные стрелы – правда, перед выстрелом Тристан всегда мешкал: руки не слушались. Но если огонь вырывался на волю, скользя по валежнику или по алым перьям питомца, внутри у Тристана что-то ломалось, и исправить он этого пока не мог.

Рекс попытался утешить Тристана, подлетев и усевшись на каменный выступ рядом с птицами других учеников. Однако Тристан не был настроен принимать утешения. Куда Рексу понять, с чем борется соузник? Рекс – огненная птица, жар и пламя – часть его сущности. Когда Рекс злился или приходил в возбуждение, то раскалялся – точно так же, как человек багровеет или когда у него заходится сердце. Огонь – источник жизненной силы феникса, его самое грозное оружие.

А для Тристана? Самая большая его слабость.

Он посмотрел на отца, надеясь, что тот его ободрит, но отец предпочитал не замечать сына.

Тристан вздохнул, глядя, как другой ученик приступает к упражнению.

Так может, дело не в боязни огня? Может, дело в страхе перед отцом?